гамма ноль

Ни в коем случае нельзя обнажать «Истинный Удар». Как-то так отец говорит. Сначала Тихиро не может понять, что именно не так с тем, чтобы просто вынуть клинок из ножен, не говоря уже о том, чтобы достать его из коробки, но отец так твердо это произносит, что он просто воспринимает это, как должное, хотя, самое смешное, что Тихиро не видит ничего страшного в способностях этого меча, в отличие от стихийных, например, того же «Пронзающего Облака». Да, он работает немного иначе, но… Но потом много чего происходит. Три года превращаются в бешеный карнавал, который постепенно сводит его с ума, и на какое-то время Тихиро абстрагируется ото всех мыслей, ото всех клинков, кроме одного, что он держит в руках. Но смешно ли, что и от него ему приходится отречься, потому, что исполнить долг. Ведь, как и говорит отец, магические клинки созданы, чтобы защищать людей — и он обменивает его на жизнь Хакури. В итоге, приходится взять руки меч, что ранее доставляет ему столько проблем… «Пронзающее Облако» ложится в руку, как влитое. В конечном итоге, меч — это просто меч. Ему все равно, кто им владеет: Тихиро или Содзе. Может, еще откликнется на призыв бойни. Происходит множество невероятных вещей на аукционе, и, в итоге, как в старых любимых фильмах Сибы, спагетти-вестернах, Тихиро настигает Кьеру в «Кладовке». Аукцион в хаосе, но тот понимает, что последнее, что может спасти это мероприятие — сохранение самого ценного лота, «Истинного Удара». Седьмой клинок интересен сам по себе, но Тихиро знает, насколько высоко Кьера ценит одно из шести орудий, скованных отцом во время войны. Они встают друг напротив друга, обмен взглядами, вся пафосная чушь предстоящей бойни, только в этот раз Кьере не помогут сыновья, в этот раз они тут один на один… Завязывается потасовка, скорее напоминающая преследование, только вот в голове у Тихиро не укладывается связать имя Сазанами Кьеры и слово «побег», потому что он, в отличие от прошлых встреченных противников (один из немногих) скорее просто скрывается в тенях, пытаясь найти решение своей проблемы. Можно было бы даже не убивать его, но оставлять врагов живыми опасно. Тем более таких хитрых. Звон стекла его отвлекает. Треск дерева… Коробка «Истинного Удара». Неужели Сазанами Кьера настолько сдурел, что решил взять его?! Тихиро выскакивает из темноты и видит лежащий на полу клинок, и то, как тянет к нему руку Сазанами Кьера. Ничего страшного, думает он, даже если Кьера использует меч, то не сможет активировать заложенную в нем магию, и пусть он наверняка способен фехтовать (научил же кто-то сыновей)… Он ему не ровня. Но потом вспоминает предостережение отца… — Стой! Зачем это делать? Какая разница? Почему Тихиро не все равно? Наверное, это та самая порядочность, о которой твердит ему Сиба, мол, Тихиро о каждом убогом позаботится. Ему не нравится Сазанами Кьера, он его ненавидит лишь за тот факт, что тот испортил жизнь Хакури, но что он может поделать? Иногда люди просто не понимают, насколько опасны магические клинки. Он кричит это даже не из желания договориться с Кьерой, мол, я спас тебя, а за это ты оставишь меня в покое, а просто потому, что так будет верно. Сверкает молния «Грома». Рука Тихиро оказывается быстрее. Его пальцы сжимают рукоять. За мгновение до, как на ней сомкнулась бы рука Кьеры. Черт, думает он запоздало. Надо было пнуть подальше. Отец говорил ему — ни за что не касайся клинка. Тогда Тихиро все никак не может взять в толк… Это уже потом он узнает, что опытный владелец меча запросто почует даже за версту, что случилось с его оружием, особенно если в нем осталось немного его духовной силы. Так делает Содзе; так делает и сам Тихиро, выслеживая местонахождение своего клинка. И теперь, держа «Истинный Удар» в руках, Тихиро понимает… Что-то не так. Что-то… Странное ощущение. Будто бы меч отвечает. Будто пульсирует. Но у него же есть владелец. У всех клинков живы владельцы, кроме «Пронзающего Облака». Предыдущего убивают «Хисяку», а Содзе — уже он сам. Он шумно сглатывает, чувствуя странную дрожь в руке, после чего оборачивается к Кьере, и на мгновение их взгляды пересекаются. Не своим голосом Тихиро вдруг произносит: — Отец говорил… «Истинный Удар» нельзя распаковывать из коробки… И тем более прикасаться к нему. Ага, прямо то, что сейчас Тихиро и делает. Следует немая пауза, взгляд Кьеры становится подозрительней. Это не презрение, не ненависть, скорее странное любопытство и вежливое опасение, которое возникает после того, как сын легендарного кузнеца говорит тебе о чуть не совершенной ошибке. И потом сам так поступает. — И зачем ты это сделал? Зачем? Знал бы сам Тихиро, зачем он это сделал! Он просто смотрит на Кьеру, не мигая, чувствуя, как в эту секунду капля пота катится у него по виску. Это мгновение, кажется, будто бы тянется вечность, каждая секунда тянется так долго, что мириады мыслей успевают пронестись в его голове. Он докоснулся меча. Что дальше? Что же… Опуская взгляд вниз, он чувствует, будто рука дрожит. Или не будто. Меч… Что-то не так с клинком. Тихиро смотрит на него во все глаза, но все еще не видит подвоха. Вроде бы, ничего страшного? Просто пульсация чужой ауры? Но та будто бы медленно просыпается после глубокого сна, начинает проникать под кожу, она пахнет сталью и кровью, и сильнейшее желание Тихиро в этот момент — просто разжать руку и трусливо сбежать, но… Он не может бросить один из мечей, за которым так долго охотился. Он просто не может разжать эту чертову руку! Та будто не подчиняется. По губам начинает течь что-то соленое, и Тихиро невольно облизывается, вдруг понимая — кровь. Взгляд его падает на разбитое стекло выставочного стенда, где в отражении он видит себя с тонкой дорожкой крови из носа, а когда зрение на секунду мутнеет, когда вдруг голова отдается болью, то видит и кровавые слезы. Что это… Внезапно, слышится гул, и Тихиро чувствует, как волосы встают дыбом на затылке, словно за ним кто-то наблюдает, так пристально, словно стоит совсем близко. Он резко оборачивается назад, будто там кто-то может быть, хотя знает, что в хранилище никого кроме него и Кьеры больше нет, но вместо знакомых пустых полок видит совершенно другие место, и светлое пятно впереди, к которому его вдруг стремительно тянет. Полумрак и высокие колонны, обклеенные амулетами, а прямо перед ним во весь рост стоит человек… Тихиро не видит его лица, оно скрыто за неряшливыми черными волосами, но фигура нависает над ним тенью, и он чувствует, что затаивает дыхание. Сначала его руки касаются чужие пальцы, затем пробегают по рукояти меча. Затем — выше, касаются его лица, и шрама… На нем задерживаются. — Я знаю… Эту ауру. Голос человека звучит охрипше. — … Рокухиро Кунисигэ. Пауза. Слышен звук, как из ножен вынимают вакидзаси. Его вакидзаси. — Это мое оружие. Это чувство… похоже на первородный ужас. Тихиро смотрит на человека перед собой, вместе с этим ощущая, как дыхание вдруг перехватывает. Когда рука незнакомца ложится ему на голову, он даже дернуться не может, пошевелиться вообще — лишь глаза слушаются. Кажется, кровь начинает течь все сильнее, как и изо рта, но все, что занимает его разум в этот момент — как крепко чужие пальцы вцепляются в волосы, как больно, как… Незнакомец заносит руку. Сейчас ударит!.. Нет времени уклониться!.. Этот человек бьет прямо в голову, рука с вакидзаси вонзается в глаз. Смерть неизбежна. Этот человек бьет прямо по шее, рука с вакидзаси рассекает артерию. Смерть неизбежна. Этот человек режет прямо по глотке, хлещет кровь, невозможно дышать. Смерть неизбежна. Этот человек бьет прямо в сердце, легко избегая ребер. Смерть неизбежна. Этот человек бьет прямо в плечо, уклониться не удается. Смерть неизбежна. Этот человек бьет прямо в печень, рука с вакидзаси измазана черной кровью. Смерть неизбежна. Этот человек бьет прямо в легкое, дыхание перехватывает. Смерть неизбежна. Этот человек бьет прямо в живот, его рука окрашивается алым, кишки вываливаются из раны. Смерть неизбежна… Этот человек бьет прямо в лицо, рука с вакидзаси рассекает переносицу... От этого можно уклониться. Мириады призраков ошибочных решений резко начинают складываться в один, единственный верный, и с щелчком все предыдущие смерти, словно радужные фантомы предыдущих неудач, вдруг исчезают, оставляя единственный верный вариант, при котором можно выжить. Да, произносит незнакомый голос в голове. Это сработает. На мгновение зрение возвращается в норму, и вокруг — вновь хранилище. Несколько секунд Тихиро тяжело дышит, чувствуя, как крепче рука сжимает рукоять. Он не в силах это контролировать. Это не его хватка, это не его жажда крови, все это… Лишь на мгновение сознание проясняется, и мысль о том, что ЭТО действительно не столь уж и ПЛОХОЙ ДЕНЬ, чтобы устроить резню. ОкраСИть все здесь в невероятный БАгряный. Все эти люди… могут лишь молить о СПАСенИи… — Лучше бегите. Неожиданно, Сазанами Кьера оказывается достаточно благоразумен, чтобы послушать. Когда начинается хаос, Сиба от Тихиро далеко. У него свои задачи, в том числе спасение Хакури от потенциальной опасности в лице собственного брата, да и что уж тут говорить, в Тихиро он уверен. Тот за последние пару месяцев делает столько всего, переживает такие страшные мясорубки, что впору дивиться, как он еще не трусит и не сбегает. Сиба бы его даже не осудил. Да, плохо, конечно, если наследие Кунисигэ останется в руках противника, но он не может все вешать на только-только оперившегося юнца. У Тихиро тоже есть свои пределы, и их границы они пробуют после первого боя с Содзе, когда лишь на то, чтобы прийти в сознание, Тихиро требуется пять дней. И в таком состоянии, полумертвый, он идет спасать Шаль без лишних жалоб… Но сейчас все иначе. Сейчас Тихиро не испытывает боль просто от того, что находится в сознании, у него все в порядке с ведущей рукой, а еще у него есть план, вместе с «Пронзающим Облаком». Да, непривычный клинок, но сойдет, в конце концов, все их способности Тихиро знает наизусть. Плюс, если что, они всегда смогут телепортироваться прочь обратно к Шаль, а она-то подлечит. Так думает Сиба. Он выбегает в общий зал, а потом слышит позади вскрики, отчего оборачивается. И видит… Тихиро? Это ведь Тихиро, верно? Мимо него проносится черная молния, и Сиба невольно отшатывается. Он не успевает проводить темное пятно взглядом, просто озирается назад, где еще недавно избежал встречи с кучей враждебных и вооруженных придурков, работающих тут охраной, но вместо них всех видит разве что кровавое месиво, очень отдаленно напоминающее груду человеческих тел. Конечно, Тихиро иногда устраивал бойню, но это… Это даже для него дико. И дело даже не в том, что тут было, а в том, как именно эти люди убиты. Видно, что каждая атака была направлена так, чтобы убить одним движением. Отчего-то страшные подозрения закрадываются в его голову, и Сиба спешит вперед. По пути он видит еще больше убитых тел, каждое — мастерским точным движением, среди трупов замечает даже пару людей из клана Сазанами. Судя по тому, что других следов битвы нет, Тихиро убивает их за считанные секунды, не давая даже времени приготовиться. Это не его тактика боя. Или, может, он решил изменить ей, раз тут так опасно? Надо будет с ним поговорить. Сиба делает пару шагов к открытому залу… Замирает, как вкопанный, потому что видит битву, которой бы хотел избежать. И которой должен был бы избежать и сам Тихиро, ведь он об этом говорил!.. Естественно, что «Камунаби» тут, и что на след Тихиро тут же натыкается их ищейка, Кагари Хиюки. Если, по словам Хакури, первая битва напоминает вежливый обмен ударами, то сейчас они пытаются друг друга убить, даже и гадать не нужно. Ощущается жар пламени, Хиюки не разменивается на приветствия, как и сам Тихиро. Но что-то не так, что-то… У «Небесной Бездны» другой паттерн атак… Как и у «Пронзающего Облака». Вглядываясь, он видит, что рукоять у катаны другая. Тихиро движется так быстро, что за ним почти не уследить, хотя это не сверхскоростная атака «Грома». Он кажется черным пятном, и бьет он так, что Хиюки успевает защититься лишь в самый последний момент, что того явно раздражает. В короткое мгновение паузы он наконец видит своего подопечного лучше, и его едва не передергивает: глаза покраснели от кровавых слез, из носа течет почти что струя, заливая лицо и одежду. Но Тихиро будто бы все равно, он продолжает бросаться на Хиюки, высчитывая такие безумные траектории, что они уж точно должны ее достать, только вот все никак не получается… Но что это за меч? Магический клинок? Новый? Но нет эффекта магии, да и владелец еще жив. Обычный меч? Но почему не «Пронзающее Облако»?.. Что-то тут не складывается. Возможно, именно неспособность использовать этот непонятный клинок на полную мощность и становится тем, что препятствует Тихиро в победе. Он не успевает всего лишь на секунды, считанных мгновений ему не хватает, чтобы достать Хиюки и убить ее. Но так нельзя. Да, «Камунаби» мешают, но если Тихиро сейчас убьет ее, то это закончится большой бедой! Его и так разыскивают! Наконец-то Сиба приходит в чувства и бросается вперед. — Тихиро! Погоди! Но тот не слушает. Боже, да ему глубоко наплевать. Он продолжает бросаться на Хиюки, словно взбешенная собака, не обращая внимания даже на кашель с кровью. Что-то происходит, с Тихиро явно что-то не так, он должен разобраться. Что ж, попытка. Сиба телепортируется прямо у него за спиной, высчитывая траекторию, после хватает за шкирку и дергает на себя. Кричит на него: — Ты в своем уме?! Хватит! Вблизи гарда меча оказывается подозрительно знакомой. — Тихиро! Тихиро резко изгибается и бьет назад, не отвечая вообще, и Сиба успевает телепортироваться в последний момент, прежде чем стену за ним рассекает глубокий порез. Он присвистывает; но вместе с тем ему становится спокойней одновременно с тем, как и страшно, потому что… Ну, во всяком случае он уверен, что Тихиро сейчас не в себе. Значит, он делает это не потому, что действительного того желает… Человеческая психика крайне хрупка. Ее легко сломать. Еще проще ее сломать у ребенка, которого за одно мгновение лишают всего. — Тихиро!.. Да смысл кричать-то? Он все равно не послушает. Надо бы что-то придумать, но мысли путаются. Нужно действовать осторожно, одно неверное движение — и либо сам Сиба глупо помрет, либо что-то случится с Тихиро. В бойне юноши и ветерана войны всегда победит последний, потому что Сиба до сих пор живет прошлой бойней; это не Содзе — тот лишь отголосок тех времен, как и многие, но Сиба застает ее в самом расцвете. И, как ни крути, но, все же, он присутствует при создании всех клинков, Кунисигэ рассказывает об их слабостях достаточно, чтобы знать, что не так, но… Он все еще не уверен, что это клинок… Все дело… в чем? В чужом чародействе? Нет. Это определенно меч. Тихиро бы никогда не использовал иной клинок, помимо «Небесной Бездны» и «Пронзающего Облака». Но где же он видел эту гарду, где же… Внезапно, страшное осознание нисходит на него. Сиба замирает и едва не прослушивает окрик знакомого голоса; оборачивается, когда видит бегущего к нему Хакури, который спотыкается на ходу, но все еще стремится вперед. — Сиба-сан! Он останавливается рядом и смотрит на бойню впереди. Хиюки начинает злиться; пара ребер, защищающих ее, начинают распадаться, потому что она произносит: — Рикуо. Покажись. Земля дрожит, когда по ней идут огненные трещины. Ах, Рикуо, ну точно. Гашадакуро, еще одно эхо войны. Основной двигатель прогресса… Чушь! Просто еще одна мотивация создать оружие конца света, неважно, с помощью чародейства или же нет. В последнее время их становится слишком много. Взгляд Хиюки приобретает хищные нотки, когда она щелкает пальцами. Один этот жест вынуждает огненную фигуру за ней ударить в место, где стоит сейчас Тихиро, но тот одним прыжком играючи уходит от атаки, так быстро, словно до сих пор использует «Гром». Он совершает красивый кульбит в воздухе, после чего приземляется на ноги чуть выше Хиюки, и та вновь смотрит на него с пьяным азартом, потому что наконец получает то, чего так сильно жаждет. Но и ее не покидают сомнения. Сиба теперь знает, почему. Он узнает этот меч. Как там говорил Кьера? Жизнь имеет высшую ценность, и этот меч, забравших их множество… — Рокухиро! — Нет. Так он произносит. Впервые прерывает молчание. — Я — <…>. Он называет имя, но Сиба его не слышит. Точнее, он помнит это имя, помнит его владельца, все это, но отказывается вспоминать, потому что единственное, что всплывает в памяти при упоминании этого имени… «Истинный Удар». Запах стали и крови. Основная способность «Истинного Удара», как говорил Кунисигэ — предвидение. Ему требуется лишь одна атака для победы. Воистину святой клинок. Но Сиба слышал, что его владелец свихнулся, потому что этот меч видел слишком много, слишком далеко. Его синхронизация с клинком была так высока, что им пришлось запечатать меч основательней других, лишь бы никогда больше он не был использован, ведь «Истинный Удар» — абсолютное и непобедимое оружие смерти. Но почему-то у него не получается победить. Потому что… Не Тихиро владелец клинка; кто-то позади него. Кто-то, кто дергает за ниточки, и кому не удается использовать потенциал на полную. Играется, словно марионеткой. — Что происходит? Хакури смотрит на него с испугом, но Сиба видит в его глазах решимость. Сам он не уверен, что нужно делать, но… Проще соврать, чем признаться, что даже на такое развитие событий у него не было плана, пусть некоторые детали и не совпадают. В конце концов, хорошие правительственные собаки знают, как тяжело будет усмирить взбесившегося мечника с оружием конца света. Никогда не играй в игру, не зная, как она может закончиться. — Сиба-сан! Он лишь улыбается, нервно, даже и не зная, что тут сказать. Мириады вариаций проносятся перед глазами. В одной удается достать Хиюки, но ее пламенная кость обжигает кожу до состояния, когда она начинает плавиться. Нет, это не Сработает. В другой ему не удается ускользнуть от костяной руки, и его прИгвождает к месту, после чего все тело словно окунается в чистый огонь. Нет, это не сраБотает. В одном из видений Хиюки вырывАет клинок из ладони; ломает колено; ранит руку; делает больно; делает больно; делает больно; делает больно; делает больно; делает больно; делает больно… Каждое из этих видений Приходится пережить на свОей шкуре. Нет разделения Между явью и иллюзией, но самое последнее всегда оказывается настоящим — потому что онО оказывается самым эффективным. Каждая рана ощущается, как настоящая. Каждая смерть будто действительно случившаяся. Все это время в Голове шепчет голос, жаждущИй лишь одного — продолжить бойню. А если он саМ не может стать ее частью… То просто использует кого-то, чтобы донести свое слово. Самым эффективным способом. Чтобы обработать информацию человеческому мозгу нужно потратить Несколько секунд. Принятие решений сейчас занимает миллисекунды, в течение которых приходится обдумать множество тактик. Не каждый разум способен это выдержать. Пропитанный магиЕй, магический клинок дает своему владельцу безграничные возможности… Но лишь ему, а не марионетке. Шаманки исполняют танец одержимости, проповедуя волю богов. И теперь юный мечник исполняет уже его — истинного владельца — желания. Бой напоминает гонку на выносливость. Кого хватит на дольше? Что сломается раньше? В конце концов все это не имеет значения. «Истинный Удар» — опаснейшее из оружий лишь из-за одного уровня синхронизации владельца с клинком; никому еще не удавалось достичь такого уровня, чтобы лишь одно прикосновение к рукояти было почувствовано владельцем, находящимся крайне далеко. Но как бы хороша не была бы марионетка, как бы не были великолепны ее умения, даже у нее есть свои ограничения. Сиба понимает это, когда размещает ограничители магии. Ему помогает Хакури и Тафуку; Хиюки знает об этом, но она здорово отвлекает Тихиро, точнее, то, что находится за ним, слишком увлеченное схваткой. Когда амулеты начинают работать, контроль начинает сбиваться, движения Тихиро замедляются. Это их шанс. — Прости, Рокухиро. Но сегодня победа за мной. Так произносит Хиюки. Это все во благо, повторяет про себя Сиба. Это все во благо, это все… Но все равно не сдерживается. — Тихиро! Сибе кажется, что в этот момент все мысли в его голове замирают, потому что он видит, как огненная тень позади Хиюки просто небрежно машет рукой, будто бы и не заботясь больше, но это быстрый и сильный удар — и Хиюки подгадывает момент, когда Тихиро прыгает прямо на нее, зависает в воздухе, где у него нет возможности резко уклониться. Верно говорят, хочешь застать противника врасплох — сделай это там, где у него нет опоры. В прошлый раз именно так Содзе и подлавливает Тихиро, отчего тому приходится пожертвовать рукой. От одного удара он отлетает в сторону, словно тряпичная кукла, бьется спиной о стену, после чего падает вниз, в брешь между этажами, где расположена стальная лестница, и звук ударов о нее настолько жуткий, настолько громкий, как похоронный набат, что Сиба почти моментально бросается вниз, прыгает в расселину сам, не заботясь более ни о чем: ни о клинках, ни об аукционе, лишь одна мысль витает у него в голове — Тихиро, Тихиро, Тихиро… Тихиро! Он сразу же видит его, черное пятно на полу в блеклом свете прожекторов. Когда подлетает и падает на колени, то монохром паники расползается, и теперь видно и другие цвета, в основном — красный. Везде, на своих руках, на полу, на лице Тихиро. У него закатываются глаза, дыхание прерывистое, кровь все течет изо рта, а одежда начинает рассыпаться прахом из-за чародейства Хиюки, вся кожа в ожогах. Рука трясется будто в судороге. Сиба знает, что это значит. Он часто видел, как умирают люди. И сейчас прямо перед ним… Тихиро умирает. То, что произошло, завело его далеко за пределы, которые позволяло его тело, затраченная энергия начала пожирать запасы, которых никогда и не было, словно уроборос. «Истинный Удар» лежит в стороне, сверкая металлом под блеклым светом. Надо бежать. Плевать на все мечи, плевать на все, Сиба обязан спасти Тихиро, потому что если что-то не сделать сейчас, то… Нельзя паниковать, почему он паникует, он уже столько раз это видел, надо просто подняться, сейчас же, Тихиро плохо, посмотри, он страдает, сделай же что-нибудь, давай же, действуй! Ну же! Дрожащими руками он касается плеча Тихиро, отчего тот болезненно дергается. Нет, нельзя жалеть, если он будет медлить, то потеряет драгоценные секунды. Как можно тут даже думать?.. Это — последнее, что остается от Кунисигэ, и если он не сохранит… Сиба подхватывает мальчика на руки и уже хочет подняться на ноги… Слышит позади цокот каблуков. Там стоит Хиюки, упирая руку в бок, взгляд ее пронзителен. — Он жив? Отлично. «Камунаби» позаботятся о дальнейшем. — О чем ты? Она презрительно щурит глаза. — Разве не очевидно? Приказ руководства все еще в силе. Доставить клинок и его владельца. Позади нее стоит Тафуку с «Небесной Бездной» в руках; Хиюки же указывает рукой на пояс Тихиро, на котором болтается «Пронзающее Облако». — Оба меча у нас. «Истинный Удар»… тоже тут, — они втроем опасливо смотрят назад, на брошенный клинок. — Я заканчиваю свою работу. — Будто бы я так просто тебе позволю. У Сибы нет времени препираться. Он поднимается на ноги, чувствуя, как тело в его руках окончательно обмякает. Рука, которой он держит плечо Тихиро, кажется влажной от крови. — Прекращай играться с огнем, агент, — голос Хиюки звучит неожиданно строго для малявки, что ему в дочери годится. Она кивает в сторону Тихиро и хмурит брови сильнее. — Даже если ты сбежишь отсюда с ним на руках, долго ли он протянет? — У нас есть средство. — Девочка из рода Кенаги? Азами рассказывал. Кажется, он убьет Азами сегодня. — Но хватит ли у нее сил на столько ранений? — голос Хиюки превращается в угрожающий шепоток, когда она делает шаг ближе, но Сиба, отчего-то, не отступает. Наверное, вдруг осознает он, он просто не чувствует в ней угрозы. — Здание окружено. Вокруг выставлен барьер. Ты так просто не улизнешь. Что-то подсказывает Сибе, что это ненадолго. Он еще раз опасливо смотрит на брошенный поодаль клинок, которого опасаются брать в руки все здесь, после чего сглатывает. Пытается прыгнуть, но телепортация сбоит, отчего он просто шумно выдыхает. Тихиро же в его руках… Они втроем оборачиваются, когда вдали доносится страшный грохот. Нужно спешить. — Ну так? Хиюки выжидающе на него смотрит. — Я позабочусь о нем. Сиба молчит лишь мгновение, и потом дает свой ответ, но…