***
Где-то в пустыне Сонора под одним кактусом лежал скелет. Его уже оплели корни, но его руки и череп были заметны и сейчас. Я подошёл почтить память бедолаги, как вдруг скелет загромыхал. Я крикнул и отпрыгнул в сторону, боясь увидеть гремучую змею. Однако вместо неё я увидел, что скелет… говорит! — Освободи меня, друг. Я тут застрял. Я решил помочь скелету и начал рвать корни. Однако он оказались очень твёрдыми, а распутать их было нельзя. — Ладно, ты не сможешь помочь мне при всём желании. — Как тебя так угораздило? — Очень просто. Встретил двух треклятых ведьм. Одна прокляла меня бессмертием, а другая мгновенно убила. Вот тебе мораль, сынок: бойся женщин с их коварными силами. И не надо развлекаться с ведьмами. А теперь можешь уходить. Кому вообще нужен бессмертный скелет без опыта работы?***
Берта рассмеялась так, что её явно слышали в лагере. — Отличная чёрная шутка. Такие часто нужны даже блюстителям морали. Даже мой муж их явно любил и часто вставлял в ходе ужина. А он развёлся с вами? — неожиданно спросил я. — Нет, опечалилась Берта, — он просто сбежал. Да и хрен с ним. Я не хочу о нём вам рассказывать. Лагерь за время рассказа затих, и только плач детей мешал беженцам спать. — Уже глубокая ночь. Вы спите, Берта? Берта покачала головой. — Не особо. Может часа два-три. Иногда могу и четыре. После ухода мужа я стараюсь больше работать и меньше спать. Ладно, может, ВЫ пойдёте спать? — Извините, но у меня бессонница. Поэтому идите сами спать, я только провожу. — Конечно. Берта встала, и я пошёл с ней к её палатке. Там уже спало несколько семей, и женщина присоединилась к ним, даже не сняв очки. Спустя минуту она уже храпела. Я печально взглянул на неё и подумал: «Она совсем одна, почти без денег. Оставлю хотя бы доллар». И я осторожно, не будя, положил доллар ей под подушку. Она не обратила на это внимание и лишь повернулась на бок. Я решил уйти на ночь из лагеря обратно в Лос-Анджелес, где сейчас у меня была временная работа механика. «Оки» не сумели занять эту нишу. Как я заметил, они были именно что фермеры, у которых редко были машины или тракторы. Потому я нашёл золотую жилу для себя. На работе я получал пять долларов в месяц, не считая доллар чаевых. Она была выгоднее предыдущих. Я не был богат, но желал всеми силами помочь одинокой Берте. И вот настал очередной рабочий день. Я его легко прожил, ремонтируя машины, крутя гайки и надувая шины. К вечеру моя смена закончилась. Эта работа была выгоднее предыдущих. Вместо двадцати трёх долларов в прошлом году я получил тридцать шесть за это полугодие. Но Берта вряд ли имеет знания, а если бы и имела, то привела бы десятки «оки» и лишила бы меня работы. Но я хотел видеть счастья у других сильнее, чем у себя. Может, предложить Берте здесь работу? Я подумал и решил: «Предложу-ка я ей здесь работать». Вечером я пошёл обратно к тому костру, ожидая увидеть беженку. Мои надежды оправдались, и вот я снова сел напротив женщины. Она всё также вышивала, будто не замечая меня. Но вскоре она сказала: — Я отдала ваш доллар нуждающимся. Взамен я получила десятину и благодарность матерей. — Но я… — Оставили доллар явно для меня. Я это сразу поняла. Но я говорила Вам, что я одна и что сейчас мне не нужны подачки. — Но Вы немолодая женщина. У Вас же есть скорее всего есть дети… — Были. У меня холод пробежал по телу. Настолько жутко прозвучали слова Берты, что я в душе тихо возненавидел себя. — Голод? — спросил я после минуты гробовой тишины. — Ушли с мужем обратно в Оклахому. Больше я о них не слышала. Голос Берты был спокоен, пусть и полон глубокой печали. — Я хотела выступить против него, но ничего не получилось. Он знал о моей силе, потому с дочерьми посреди ночи. С тех пор я не сплю особо долго. Мне стало совсем грустно и тоскливо от осознания всей правды. Сама Берта продолжила шить платок. Она долго сидела и шила его. Она долго молчала, пока неожиданно сказала: — Я разбушуюсь сильно, если вы меня не успокоите. Расскажите что-то обнадёживающее.***
Маленькие города имеют своё обаяние. В них не так много новых веяний прогресса и культуры. Тем не менее, в этом городке прямо перед стариком на повозке такой же старый, но очень модный автомобиль. Старик несколько секунд вглядывался в лицо водителя. Потом он спустился с повозки. В этот момент из машины вышел её водитель. Старики были так похожи, что не осталось и тени сомнения — они братья. — Брат! — радостно крикнул водитель машины. — Брат! — тоже радостно крикнул возничий и обнял своего брата. Они были рады видеть друг друга после очень долгой разлуки. — Сколько мы не виделись? Двадцать пять лет? — Тридцать два, брат! Слушая их разговор, я присвистнул от удивления. Братья услышали меня и посмотрели. Брат-водитель открыл дверь машины и достал из неё фотоаппарат. — Можете нам сделать фото в честь понятного события? — Конечно. Я взял фотоаппарат, встал на середину очень пустынной дороги и сделал фото братьев. Водитель авто радостно заплатил мне целый доллар! После такого щедрого подарка братья, смеясь и рассказывая анекдоты из жизни, пошли в бар.***
— Вот также и я надеюсь встретить своих дочерей, — прошептала Берта. — Пусть и не спустя так много лет. Хочу увидеть их тут и сейчас. Вокруг фермерши как будто колыхнулась пыль. — НО ВРЯД ЛИ ЭТО КОГДА-НИБУДЬ ПРОИЗОЙДЕТ! Она стиснула зубы от ярости. Чёрт, я её разгневал! — Ну всё. Я просила Вас успокоить меня, но вместо этого Вы напомнили мне о семье! Об одиночестве! О Песчаном котле! Она достала из-за камня своё оружие — вилы. Она явно готовилась к приходу нежданных гостей. — Я не ждала, что Вы разгневаете меня! А теперь — убирайтесь! Её голос разрывал небо, а вокруг самой Берты собиралась пыль. Я понял свою ошибку и побежал со всех ног в лагерь. Берта не преследовала меня, но её гнев эхом отдавался в моём сердце. А меня самого преследовал песок, который накрыл будто бы только меня. Всё это явно было видением, но легче от этого не становилось. Я чувствовал себя ужасно. Так ужасно, что не вышел на следующий день на работу. Я вышел всё-таки на неё, сказав, что отсутствовал из-за головной боли. Она явно была. Видно, моя связь с Волком породила связь с Бертой. И сейчас я чувствовал её горе и гнев. Так прошла неделя. И вот однажды, когда я подымал автомобиль при помощи домкрата, я почувствовал, как на душе стало легче. Берта явно успокоилась. Я не знал, идти ли к ней, но совесть, желавшая сбросить с себя груз ответственности, всё же одержала верх. Вечером я пошёл в лагерь. В нём царила атмосфера из прочитанной давно книги " Десять дней, которые потрясли мир»: фермеры были вооружены вилами, готовясь бороться со всей своей яростью против властей. Встретили они меня с недоверием и очень долго проверяли меня на «полицейскую вшивость», но ничего не нашли и просто пропустили дальше в лагерь. Там, в центре, собрались сотни людей. И все они слушали Берту. От тихой и спокойной женщины не осталось и следа. Её место заняла озлобленная фурия с вилами. Она рассказывала про выступление против полиции, что народ встретил с ликованием. Про приход к власти Франклина Рузвельта, что встретили с восторгом. Про ярость работодателей и их угрозы снизить зарплату, что вызвало лишь гнев собравшихся. И вот рыжая бестия закончила свою пламенную речь, приведя народ в боевую готовность. И вот она увидела меня. Её глаза сузились, а лицо стало выражать спокойствие. Она вышла из центра лагеря и просто подошла ко мне. Выпив воды, она спокойно сказала: — Идём к тому камню. У нас будет последний разговор. Мы пошли на место предыдущих наших встреч. И вот, подойдя к камню, Берта села на него и сказала: — Вы слышали о профсоюзах? Ясно, что слышали. Каждый на нашем веку узрел несправедливость к народу. Власть имущие наконец-то поняли, что встретили угрозу своим особнякам и предприятиям. Теперь я веду речи от профсоюза и готовлю его людей к массовой забастовке. Скоро будет акция протеста всех здешних рабочих. Можете присоединиться. — Нет, извините. Я вспомнил про свою просьбу. — Какую? — Я хочу вас пригласить работать в автомастерскую. Берта с удивлением глянула на меня, после чего громко расхохоталась. — Будь Вы чужаком, я бы Вас прогнала вилами. А сейчас поздно обсуждать мой уход. Я не готова была и раньше, а теперь я стала частью своего народа. Так что я останусь тут. Но перед Вашим уходом попрошу рассказать что-нибудь интересное. Я начал размышлять. Не хотелось задеть Берту упоминанием семьи. " Что-нибудь интересное? Может, что-то связанное со светлым будущим». Я сразу вспомнил Бостон, и потому я решил рассказать женщине о тамошнем такси.***
Бостон. Город, с которого началась история Штатов. В нём веяло запахом старых дорог и истории. Он имел своё очарование, но очень быстро вгонял в хандру. Была глубокая ночь, и я блуждал по лабиринтам этого древнего города. Коридоры его настолько запутаны, что легко дезориентировали меня. Мне надо было либо выйти за город, либо добраться до старейшего парка страны, «Бостон- Коммон». Из-за угла, на моё счастье, выглянуло такси. Я поднял большой палец и вытянул руку, «голосуя» для поездки. Такси остановилось, и я залез в него, как вдруг застыл на месте. Дело в том, что такси было необычно ухоженным, кресла были кожаными, а приборная панель горела ярким светом. Машина явно была чудом техники. Я был в ступоре и долго не мог понять, где нахожусь, и только голос таксиста вернул меня в реальность. — Тебе куда надо, дружище? — Меня, пожалуйста, высадите на «Бостон-Коммон». Такси необычно легко дёрнулось, а звук двигателя я почти не слышал. Город тоже удивлял. Запах, вернее даже вонь бензина и угля исчезла из воздуха. Улицы же стали чистыми и были полны строений с множеством стёкол. Теперь мои глаза бегали от удивления по улицам, по такси и по дороге. Всё невероятно чистое, без мусора, а рядом с домами ходили необычно одетые люди. Такси остановилось, и мой взгляд упал на приборную панель. Я уже ничего не понимал. " Двадцать долларов? Это явная ошибка». Водитель посмотрел на меня. — Чувак, ты какой-то взвинченный. Можешь денег мне не платить. Ты явно потерянный в этом городе. Потому вот «Бостон-Коммон», можешь себе выходить. Я открыл дверь и вышел из него. Только закрыв дверь я увидел, что нахожусь во всё том же старом-добром Бостоне.***
— Если это видение о будущем, то нас ждёт прорыв и инфляция, — заключила Берта. — Надеюсь, что мы победим в борьбе за наши права. Ибо много людей, лишившихся всего в жизни, станут опасным прецедентом в будущем. И мы соберёмся все вместе, пыль к пыли, образуя песчаную бурю. И тогда мы победим. Я надеюсь, друг мой, что Вы будете нести эту истину. Прощайте, и принесите за собой бурю. Берта встала и исчезла так быстро, будто она превратилась в пыль, и её праведный гнев распространился по миру.***
— Семья всегда важна для любого из нас. Для человека, для тебя, для меня. И я рад, что ты ненадолго стал частью нашей маленькой семьи. Скоро мы расстанемся, и мне будет очень жаль прощаться с тобой. — Мне же будет не хватать бессмертия. — Бессмертия? Ты был рад быть частью нашей семьи только из-за вечной молодости? — Нет. Просто это было приятным дополнением. Я был ограничен. — Но не сильно. Ты не мог уйти за пределы Штатов, но они почти что весь мир. Ты имел большинство своих свобод. Волк вытянул демонстративно карту таро. На ней был изображён скелет с палкой и мешком на нём. Сам он был на фоне дня и ночи. Это была карта, означающая свободу и незрелость, в простонародье — «Дурак». — Вот и карта также символизирует свободу. Так что, друг мой, поведай мне о человеке, желавшем свободы в наше дикое время.