Одиночество на двоих

Каждый может считать себя счастливым только тогда, когда, замечая в себе негатив, он ему не противиться, а радуется, ведь его теперь это больше не тревожит. — Итак, ты поняла? — спрашивает Голод. Вики продолжала смотреть в зеркало, но не на себя, а на Голода, который стоял позади. — Никогда ещё не слышала такого… — правдиво ответила Вики. — Это очень интересно, — с акцентом добавила она. — Так проще всего понять людей: они как дома с множеством комнат, и в некоторые комнаты проникать намного интереснее, ведь они закрыты. — Голод кладет руку на плечо Вики, касаясь холодными пальцами лямки нижнего белья, и стягивает её вниз. Вики взглядом прослеживает это движение в зеркале, не мешая. — Так ты считаешь меня человеком? — иронично заметила Вики. Голод посмотрел на её отражение в зеркале. — Знаешь чем отличаются бессмертные от смертных? — утвердительный кивок от Вики. — Конечно, смертные всегда могут внезапно умереть, например, как я. — Голод спускает вниз вторую лямку, проведя холодными пальцами по горячей коже. Вики невольно вздрагивает от этого движения, но пытается сохранять внешнее спокойствие. — Неправильный ответ. — Почему? Голод прикасается к застежке лифчика Вики, параллельно говоря: — Потому что есть более тонкое, но существенное различие: у смертных слишком много желаний. Будь ты всё ещё смертной, чтобы ты попросила у высших сил? Вики на секунду задумалась. — Наверное, деньги, — неуверенно произнесла Вики. — Вот именно, смертные заточены в оковы материального, когда как бессмертные освобождены от этого. Голод расстёгивает застёжку лифчика, и Вики чувствует облегчение в зоне груди, ведь теперь её не сдавливало ничего. Сантиметр за сантиметром кружево съезжало вниз по рукам, представляя оголенную грудь зеркалу. Тело сразу почувствовала контраст открытости с закрытостью, и отразило это в том, что под глубокий вздох Вики её соски затвердели. — Бессмертные могут отдаваться своим желаниям столько, сколько они хотят. Смертные же слишком скованы различными обстоятельствами. Голод сжимает одной рукой правую грудь, наклоняя голову ближе к уху Вики, и шепчет: — Скажи, каково сейчас твое желание, Вики? Вики лишь немного склоняет голову в его сторону, чтобы ощутить его теплое дыхание на шее, а потом смотрит на зеркало, где они встречаются взглядом, и отвечает: — Навсегда остаться бессмертной. А твоё? — Если бы у меня спросили, какое у меня самое сильное желание, не только сейчас, я бы ответил — ты. Он обхватывает пальцами сосок на правой груди и прикасается губами к шее, оставляя невесомые поцелуи, словно шелковые лепестки роз, вдоль стройных изгибов. Вики отвечает на каждое прикосновение губ внутренней истомой, биением сердца, которое на влажный след от поцелуя отдает сильным толчком. Голод плавно освобождает Вики от лифчика и бросает его на пол, оставляя бессмертную оголенной по пояс. — Сядь на стол. Вики оборачивается на него, а потом на зеркало, осматривая свой внешний вид. Длинные волосы, спадающие вниз, обводят изгибы тела и обнаженной груди; покрасневшее лицо, сбившее дыхание; единственное закрытое — нижняя часть, обрамляемая кружевным бельем, но она ничего не скрывает от желания. Вики поднимается со стула, присаживаясь на край стола. Голод корректирует её позу, взявшись за талию, приподнимает её чуть повыше. Он опускается вниз, наблюдая, как лихорадочно Вики смотрит за каждым действием. Его холодные пальцы разводят ноги, представляя взгляду красное кружево. Он не спешит полностью оголить её, лишь только проводит рукой по внутренней стороне бедра вниз. Вики часто дышит, чувствуя, как румянец сам собой заполняет каждый участок лица. Непонятный ей внутренний страстный коктейль из желания, страсти и неопределенность стремился превратиться во что-то несдерживаемое. Это называется хотеть человека? Так назвала в голове Вики эту смешанную бурю. Голод невзначай задевает край нижнего белья, но совершенно не показывает какой-либо реакции, будто бы ничего и не было. Вики продолжает наблюдать, как пальцы проводят по внутренней стороне бедра, стекая, словно волны, вниз к голени. Она изнывает от этой игры, где он без касаний пытается довести её до истомы внутри, при этом добавляя внешнюю реакцию тела к этому букету скрытого наслаждения. И вдруг, когда Вики отвела на секунду взгляд, Голод, не глядя на неё, отодвигает ластовицу нижнего белья, от чего непризнанная вмиг ощутила открытость. — Хм, — заключает Голод. Вики издает тяжёлый вздох, больше похожий на стон, когда Голод большим пальцем проводит по влажным половым губам. Он убирает руку, а потом осматривает прозрачную вязкую жидкость на своем пальцем, и переводит взгляд на Вики. «Посмотри, это твоё». Вики, думала, что именно это хотел сказать его взгляд. И пока Вики смотрела на него, ничего не говоря, он пытается протолкнуть средний палец внутрь влагалища, но делает не спеша, медленно вводя всю длину. Вики не сдерживается, и рефлекторно кладет руку ему на голову, сжимая ладонью волосы. Голод в ответ на это делает толчок пальцем, вызывая громкий стон. Вдруг слышится стук. — Мисс Уокер, С Вами всё в порядке? Я слышал странные звуки. — Спрашивает один из тех, кто стоит на страже покоев. Их поставили повсюду, но Вики думала, что у них перерыв сейчас. — Д-да, — почти простанывает Вики, в ответ на вводимый Голодом второй пальцем. — Точно? — уточняет стражник. — Да! — вскрикивает Вики, но не потому, что была зла, а потому что Голод ритмично начал делать толчки пальцами. — Ты быстро заканчиваешь, — шепчет Голод, когда Вики обмякла после нескольких минут. — Но впрочем, кто я такой, чтобы доставлять даме такое беспокойство? Стража волнуется… — Ты мой муж вообще-то, — рассеяно произносит Вики из-за настигшего оргазма, но тон не теряет иронии. — Счастливые часов не наблюдают, — заключает Голод. — Да уж, никогда не думала, что выйду замуж не за Голода, а за Одиночество. Теперь у нас одиночество на двоих. Хотелось бы Удовольствия на двоих, — размышляла Вики вслух, после того как Голод ушёл, оставив её полуобнажённой на столе. Стражник больше не стучал.