Любить, ненавидеть — лишь бы взаимно

      Ночной Токио по-особенному прекрасен: яркие фонари, аккуратно одетые горожане, идущие в оперу, домой или на иное мероприятие. Милые маленькие дети в основном держали родителей за руку, засыпая их уймой вопросов, а те, что помладше, путешествовали на руках взрослых. Люди жили своими мечтами и заботами, не зная о существовании мира, полного опасности и страданий, боли и жестокости. Демоны — существа, питающиеся человеческой плотью и кровью, не имеющие прав на существования и истребляемые охотниками, овладевшими множеством техник и необходимых знаний о своих противниках. Марионетки высшего, того, кто «бесконечно близок к совершенству».       По правую сторону от Танджиро, держа его за руку, шла Незуко с бамбуком во рту, а по левую — еще одна девушка. Ее кожа была неестественно бледна, казалось, белее снега, волосы, заплетенные в тугой хвост и несколько свисающих у лица прядей, были так темны, что только кромешная мгла могла соперничать с ними, а глаза…. Глаза алы, словно бурлящие реки ада. Она шла ровной походкой в шаг своим спутникам, переодетая в подшитую по нужным размерам мужскую одежду черного цвета с темно-бардовой хаори на плечах, а за поясом, когда ткань плаща немного развивалась, можно было увидеть краешек двух ручек вееров. — Хэруми, — нарушил тишину Камадо, смотря на демоницу, свою новую знакомую, повстречав ее совершенно случайно в деревушке, где избавился от других демонов, похищавших молодых девушек. Она помогла ему и Незуко, хоть и не могла нанести вред демонам. — Да? — Ее голос звучал маняще мягко, не лишенный твердости и уверенности, при этом заглядывая в глаза парня. Молодой охотник с самого начала боялся взгляда демона: если глаза Камадо Незуко можно было смело сравнить с цветущей по весне сакурой, то алые глаза всегда ассоциировались с кровью и жестокостью. — Стоит ли повторить, что меня ты можешь не боятся: пусть жажду крови сдерживать нелегко по сей день, но я отлично с этим справляюсь. — Прости за это, госпожа Като Хэруми. — Танджиро остановился, слегка поклонившись в качестве извинений и уважения. — Ничего, с течением лет привыкаешь к такой реакции, Камадо Танджиро. Ты, кажется, что-то хотел спросить, и думаю, порядком устал и голоден, — молвила в ответ девушка, кивнув в сторону ларька, располагавшийся немного далее. — Присядем, и пока ты будешь подкрепляться, обсудим вопрос, которым ты интересуешься. Так и поступили. Демоны остались ждать охотника сидя на лавке — милая сестренка Танджиро относилась несколько настороженно ко второй спутнице, однако не проявляла никакой агрессии, как в первый раз — может быть, скоро она станет теплее к ней относится, хотя привыкать будет не самым правильным решением. Одного раза хватило с лихвой, так что то, что милашка Незуко отстраненно себя ведет, все-таки хорошо. Начинающий охотник вернулся с тарелкой оякодона, принимаясь к поеданию блюда. Некоторое время товарищи молчали, окунувшись в свои мысли, а г-жа Като прикрыла веки, и скрестив руки на груди, облокотилась спиной о спинку деревянной лавки, прислушиваясь к окружающей среде: в парке было пустынно и тихо, по крайней мере, она не могла ни услышать, ни почувствовать чужаков, кроме владельца лавки и своих временных спутников. — Я хотел спросить, почему ты ищешь Кибуцуджи? Что тебя с ним связывает? — Наконец, спросил Танджиро, а Незуко, хлопая ресницами, начала прислушиваться к разговору. — Я бы не хотела делится этим и вспоминать былое, но коротко говоря, я хочу с ним расплатится по счетам. — Сердце екнуло при упоминании Мудзана, а маленькие губы слегка вздрогнули. — Или хотя бы попытаться. — Хочешь сказать, что возможно, в состоянии одолеть его? — Демоница разразилась смехом в ответ, открыв глаза. — Я сильнее обычных демонов, но намного слабее Демонов Двенадцати лун, что уж говорить о могуществе этого нарцисса. — Хэруми заметила, как парень напрягся, а на его глаза опустилась какая-то пелена, зрачки уменьшились: из рук выпала тарелка с недоеденным оякодоном, а он сам неожиданно пустился в бег. — Стой! Черт… Милая Незуко, будь хорошей девочкой и подожди тут, идет? — Приняв молчание девочки-демона и ее внимательным взгляд за согласие, черноволосая демоница пустилась следом за молодым Камадо, не понимая его действий. Нагнать паренька не составило труда, однако заставить того объяснить, что произошло оказалось нелегкой задачей. Он молча и сосредоточенно бежал, пока не оказался на многолюдной и ярко освященной улице — Хэруми даже не смогла сосредоточится, чтобы попытаться понять, что вызвало такое странное поведение мальчишки. О́ни резко схватила бегущего охотника за руку, останавливая его и чуть не повалив на землю. — Чтоб тебя, Камадо! — Выругалась она, и ее глаза налились опасной, холодной яростью. Паренек вырвал свою руку, и в его глазах отобразилось отчаяние и злость одновременно. Танджиро глядел по сторонам, желая что-то или кого-то отыскать, вырываясь, пока…. Странное чувство. Кровь прямо-таки пульсировала и стала быстрее течь по венам — Хэруми точно также, как и ее знакомый, стала оглядываться по сторонам, подключая свои демонические стороны в помощь, связь своего существа с его создателем, и глаза увидели знакомый силуэт дальше по широкой улице. — Кибуцуджи Мудзан…. — Чувства перемешались, а контроль голода стал заметно слабеть. — «Если я сейчас и дальше продолжу быть здесь, он обнаружит меня, и я убью много людей, охотники меня прикончат следом за ними, что делать?! Что делать?!». Действовать и соображать необходимо было как можно скорее, иначе и этот мальчишка пострадает, чего допускать было нежелательно. Камадо вырывался из ее рук, но с силой встряхнув его и серьезно смотря, девушка твердым, проникающим в самое сознание голосом, заговорила: — Танджиро, сейчас наши пути разделятся: если завтра с наступлением ночи я не появлюсь у той лавки, уходите. Прячься вместе с сестрой… — Не дослушав демоницу, охотник наконец, смог вырваться, и расталкивая прохожих, продолжил прокладывать себе дорогу к врагу. — «Глупец! Все нынешние охотники так глупы?! Что ж, это более не моя забота». Г-жа Като исчезла также быстро, как и появилась на улице, оказавшись на выступе плит на одном из высоких домов. Отсюда было легче наблюдать за происходящим почти что из первых рядов — зрение не подводило, а наоборот каждый демон видел намного, намного лучше, чем простые смертные. Элегантный черный костюм, белая шляпа с черной лентой — одет как всегда с иголочки, да и внешне ничем не отличался от того, коим был пятьдесят три года назад: алые глаза, неестественно бледная кожа, темные волосы, свисающая у висков волнистые пряди. Походка столь уверенная, сколь и опасная. Рядом с ним шла милая примерного одного роста с самой Хэруми женщина, в светло-голубом костюме, а в его руках был ребенок. Маленькая девочка, лет пяти-шести, не больше, в красивом оранжевом платьице и таких же туфельках. Ну конечно, какая «приличная и дружная семья» вызовет подозрения — еще один сценический образ, который при окончании надобности, будет уничтожен. И девочка, и, очевидно, ее мама познают смерть, а он сыграет свою последнюю роль — убитого горем отца и мужа, после чего исчезнет, будто и не было никогда. В поле ее зрения появился и парень с серьгами Ханафуда, вот он протянул руку к злодею своей истории, окликнул его и взялся за рукоять меча, но не смог и сдвинуться с места, увидев ребенка на руках демона и его кроваво-красные глаза. Он оцепенел и все будто замерло с ним. За рукой подошедшей женщины, можно было увидеть взмах руки с коготками Высшего, коснувшиеся шеи одного из прохожих, который отойдя на пару метров, остановился, берясь за шею, обращаясь в чудовище. Като Хэруми зажмурила глаза, чуя запах крови. Секунда, и Танджиро бросился на зараженного, вырывая человека из его зубов, а глава демонов стал удаляться от места происшествия, двигаясь на менее людную улицу. «Больше здесь делать нечего, как и наблюдать — сам как-нибудь справится», — подумала черноволосая девушка, медленно и на расстоянии двигаясь вслед за мужчиной в белой шляпе с черной лентой. — «Он должен чувствовать мое присутствие, но почему ничего не предпринимает?».       Наблюдая за тем, как женщина с девочкой садится в черную машину и уезжает, а «папенька» уходит на забытый Богом грязный переулок, она последовала вслед за ним, продолжая слежку. К нему пристал какой-то напившийся человек, началась заварушка, которая быстро закончилась смертью нищих — болезненной и жуткой, а запах теплой крови и плоти… М-м-м, какой запах доносился до ноздрей госпожи Като. Вены на ее теле вздулись, дыхание ускорилось, а во рту увеличилось количество слюны, которая, если не сдержать себя, будет течь по подбородку. Что это? Мудзан стоит и не двигается с места. Демон отчего-то вздрогнула, тут же услышав знакомый голос у себя в голове. Обманчиво нежный, ласковый. — Ну хватит скрываться в тени, спускайся, становится скучно. Покорно, точно ручной песик, девушка последовала воле высшего демона, оказавшись за его спиной. — Молоденькая госпожа Като Хэруми, — промурлыкал мужчина, оборачиваясь к девушке лицом. Ее глаза сузились. — Демон нянчился с охотником — нелепость. А! Как тебе представление, понравилось? — Ты ничуть не изменился, Кибуцуджи. — Заметила «молоденькая госпожа», которой на секундочку, уже было за семьдесят лет, хотя по сравнению со своим создателем она и правда была молодой и неопытной. Руки сами потянулись к боевым веерам, что покоились у нее за поясом — если напасть сейчас, когда он не ожидает, она получит преимущество в качестве неожиданности. Смертельные веера — такое грациозное и легкое оружие — моментально оказались в ее руках, на лету пытаясь нанести удар. Увернулся. Мимо. — Тц, — цокнул языком демон, оказываясь в стороне. — Отличный выбор, госпожа, как и попытка. Выпад. Еще один, и еще — для родоначальника демонической расы этот поединок, начатый Като, был одним ребячеством. Он не пытался нанести ей вред, хотя в первую же секунду мог убить на месте, не прилагая для этого никаких усилий, но даже не думал делать этого. С чего лишаться такого удовольствия? Железо свистело в воздухе и все в пустую, как обидно и забавно. Острое опахало, летящее в его лицо, могло нанести ущерб, однако Мудзан вовремя перехватил одно, а следом и второе, уничтожая оружие. Опасная ухмылка — соперница осталась безоружной и истощенной, если бы… В переулке появились женские копии с серьезными выражениями лиц. Демон довольно расхохотался, в его глазах блеснула искра азарта и интереса. Полетели сюрикены, и только один или два из которых должен был быть настоящим. Каждая иллюзия, достигающая Кибуцуджи Мудзана в миг исчезала, но лишь один сюрикен достиг цели, зацепив его щеку, оставив на ней один единственный порез. Капля крови успела вытечь из царапины прежде, чем она затянулась, а силы иллюзий Хэруми иссякли, и ее двойники рассеялись быстрее, чем ожидалось. Слабо. На большее она и не была способна, увы. Он играл с Хэруми. Играл, как и всегда. Вены на ее теле из-за перенапряжения, голода и усталости были виднее обычного, силы уже на исходе. Мужчина справится с нею в два счета, и Като была уверена, что соперник с самого начала мог все просчитать. Пора заканчивать. — Ты права, — донесся голос демона совсем близко, хотя он пропал из ее виду. — Заканчивать пора давненько: поиграли и достаточно. — Быстрее ветра, тише травы и нежнее воды двигался верховный демон. Глазами его уловить было нереально, а заманчивый голос доносился в голове девушки, что она поняла далеко не сразу. — Уж прости, молоденькая госпожа, но так нужно. — Щелчок, ноги г-жи Като Хэруми подкосились, перед глазами все поплыло, и она почувствовала, что подает, однако ее тело не достигло земли и не ударилось об нее. Ее ловко подхватили на руки, прижав голову к твердому плечу, пока сознание постепенно уходило в сон. — В чем…. В чем моя… ошибка? — Содрогающимся голосом спросила демоница, уже не услышав ответа. — В том, что у тебя не было и шанса меня одолеть, — ответил мужчина, смотря на расслабившийся женский лик. Усмехнувшись, он наклонился, оставляя холодный поцелуй на таком же холодном лбу Като. — Мой прелестный весенний цветок, свобода пошла тебе на пользу. Он медленно продолжил идти, уже держа в руках поверженную «соперницу», но потом остановился, как будто вспомнил о чем-то. — «Ее появление совершенно сбило меня с толку. Раздражает, но ничего». — Легкий, но громкий щелчок, и за его спиной появилось двое демонов: паренек и девушка склонили головы, присев на одно колено, ожидая приказа своего господина. — Принесите мне голову убийцы демонов, что носит серьги Ханафуда. — Ваше желание для нас — закон. — И исчезли, а Верховный последовал дальше, вскоре скрывшись с улиц города, отправившись в свое убежище.

***

      Голова трещала, а глаза не сразу привыкли к окружающей обстановке, хотя первое, что сразу было видно — полная темнота и заботливо задернутые занавески у окон. Сама демоница лежала на широкой мягкой кровати с балдахином, и приподняв тяжелые, как казалось, руки, о́ни увидела, что была переодета в светлое кимоно молочного оттенка с вышитыми цветочными композициями в области рукавов и груди: красно-розовые розы и позолоченные веточки. От кожи доносился приятный запах, волосы, не убранные в аккуратный хвостик, закрепленный кандзаси ровными прядками рассыпались по подушке. «Перчаток нет! Он снял и забрал их», — посмотрев на свою левую руку, подумала она. На среднем пальце красовался широкий черный перстень с золотистыми краями и узорами, отдаленно напоминающие паука и ликориса, иначе говоря, «цветок смерти». В отличии от перчаток, сие кольцо снять она была не в силах, и не из-за того, что не хотела, а из-за того, что оно просто не двигалось с места ни на миллиметр. При попытках уничтожить драгоценное изделие, оно лишь жгло кожу, а если пытаться отрезать часть руки — возрождалось вместе с пальцем. Снять его мог, судя по всему, только тот, кто его нацепил, а именно — Кибуцуджи Мудзан. Девушка-демон встала, оглядываясь по сторонам просторного помещения, такого холодного и сдержанного, но тем не менее, вполне достойно и со вкусом обустроенного. «Необходимо выбираться из этой комнаты, надо…», — не успела Хэруми закончить мысль, как услышала звук шагов и тут же открылась дверь, из которой полился свет ламп. При входе стояла женская фигура, наблюдающая за Като. — Госпожа, господин Вас ожидает, я проведу. — Она вообще человек? Эта прислужница низший демон.       Демоницу вели по коридорам поместья, и из окна можно было увидеть свет полной круглой луны в море темно-синего неба, касающийся веток деревьев и их молодых листьев. Шли они недолго, незнакомка подвела гостью господина к двери, открывая ее и пропуская внутрь, после чего, осталась ждать снаружи. Он был тут и ждал. Оперевшись боком о стену, скрестив руки на груди и смотря в окно, мужчина поначалу не обращал внимания на гостью, и его лицо казалось задумчивым и расслабленным. Белые брюки, такая же светлая рубашка, черный с серебристыми узорами жакет и черный галстук, повязанный на шее, подчеркивали всю красоту и отлично сложенное телосложение главного демона. Женские глаза осмотрелись вокруг: на всю стену шкаф с правой стороны, широкий из крепчайшего дерева рабочий стол, на котором не было беспорядка: все сложено буквально под линеечку! По левую сторону у стены располагалось двое кресел темно-бардового оттенка и еще один стол с превеликим множеством каких-то склянок со странными жидкостями, несколько потрепанных толстых книжек, одна из которых была открыта. — Ты была в отключке ровно двое суток, молоденькая госпожа Като Хэруми. До сих пор не развила свою силу крови? А ведь терять такой талант иллюзий будет очень обидно. — Наконец, заговорил г-н Кибуцуджи, посмотрев на заложницу: в глазах мелькнул огонек, не переставающий гореть вплоть до момента ухода обратно «прелестного цветка» в ее комнату. — К чему этот маскарад, Мудзан? — Кимоно идет тебе куда больше, нежели те лахмотья. К тому же, насколько я помню, в похожем облачении ты исполнила отличный танец. — Он отошел от стены, и взяв что-то — не что-то, а какую-то квадратную коробку — направляясь к Хэруми. Открыв крышку, мужчина протянул ее собеседнице: там лежали два раскрытых веера, которые не являлись орудием защиты или убийств, а декором для танцев. — Вместо тех, что я уничтожил. — Что я должна сказать на это? Эти веера и на половину не тянут на те, что ты сломал. — Но и ты не развила свое искусство, чтобы получить большее. — Мужчина отошел, опустившись в кресло и закинув ногу на ногу. Взмах руки. — Танец. Станцуй и используй иллюзии, я желаю посмотреть. Да он издевается. Танец, серьезно? Бред. — Я не помню движений. Да и зачем — скажи, что хотел и запри меня в той комнате. Убей. Делай что хочешь, сил противостоять тебе у меня нет. — Движения помню я. Глаза Хэруми заволокла пелена, и девушка окунулась в мир прошлого, которое было вызвано клетками Кибуцуджи.

*** 53 года назад, эпоха Мэйдзи ***

      Время цветения сакур припало на апрель месяц. Прохлада довольно быстро менялась на привычную весеннюю теплоту. В поместье одного зажиточного, но невысокого ранга чиновника, чье имя Като Норико, сад цвел красочными цветами и благоухал на всю округу. Неподалеку от той части поместья, где жили его дети, размещалась деревянная круглая беседка, давающая тень для всех, кто там находился и из нее можно было увидеть тех, кто приходит к хозяину дома в гости или по делам. В этот вечер, как только солнце скрылось с горизонта, Мудзан в поисках голубой паучьей лилии, оказался неподалеку от своего старого должника — пришел долг забирать, с процентами. В сопровождении слуги дома, демон следовал по выложенной гранитом тропинке, не обращая внимание на окружающую его красоту весенней поры. До ушей донеслась игра кото, и глаза быстро отыскали место, откуда доносился звук: из беседки. На коленках в синих одинаковых кимоно сидело двое девушек с инструментами на полу, и их пальцы перебирали струны, создавая мелодию. В центре же павильона находилась третья девушка, но уже в нежно-розовом кимоно с длинными широкими рукавами, на которых были изображены ветви сакур, на талии повязанный пояс имел похожий орнамент. Черные волосы, убранные в прическу, закрепляли двое золотых кандзаси со свисающими драгоценными цветами, руки сжимали светлые раскрытые веера, а лица видно не было, ведь незнакомая танцовщица стояла спиной. Ритм музыки и танца слились воедино: четкие, правильные, грациозные. Вот она повернулась лицом, и мужчина оценил его: светлое и небольшое, черты несколько острые, губы маленькие и ровные, а глаза…. Когда они открылись, то радужка глаз оказалась такой же черной, как и волосы. Взгляд был полон гордости, уверенности и сосредоточенности на исполнении движений. «Она могла бы быть отличным демоном», — подумал Мудзан, остановившись. Его взгляд стал похож на взгляд оценщика. — «Точность движений и полное сосредоточение на том, чтобы сделать все, как нужно». — Кто она такая? — Задал вопрос мужчина у слуги, что его провожал в кабинет чиновника. — Молодая госпожа Като Хэруми, средняя из дочерей чиновника Като, господин. — Покорно ответил паренек. — И сколько же ей? — Девятнадцать, господин. — Ясно. И они последовали дальше, скрываясь за стенами поместья, да и танец подошел к концу. Дочь чиновника остановилась в финальной стойке, и струны замерли в своем привычном положении. Легкий прохладный ветерок коснулся лица, и волосы слегка качнулись по воле дуновения. Опустив руки, она взглянула на одну из своих служанок. — Иди и подготовь мне купальню, да чтобы была погорячее. — Велел властный голос молодой хозяйки. — Как пожелаете, моя госпожа. — Девушка, почти что девочка тут же поднялась и забрав инструменты с собой, побежала в сторону домика, где жила Хэруми. — А ты подготовь мне на завтра кимоно и постель ко сну. И вторая девчушка быстро скрылась с глаз младшей г-жи Като. Девушка выдохнула, взглянув на звездное небо: в листве цвиринькали сверчки, летали светляки, пока на небе далекие и холодные обездвижено сверкали на своих местах. Скрип. Шорох. Шаги. По дорожке со склоненной головой и сложенными руками шел отцовский слуга, направлявшийся в ее сторону. Как только он подошел, то поклонился, однотонным голосом произнес, не смотря на деву. — Госпожа, Ваш отец ждет Вас в кабинете, с ним очень важный гость. Хотят отужинать в Вашей компании. — В такой поздний час? — Скептически выгнула бровь Хэруми. — Что же это за гость? — Не велено знать. Но позвольте заметить, что господин гость выглядел очень важно и состоятельно. Она последовала к отцу-чиновнику, который встречал ее у самого входа, а за ним, в позе лотоса перед низким накрытым столом с легкими закусками и саке, сидел в мужчина в темном кимоно c гранатовыми оттенками и закрепленными черными волосами с выбивающимися волнистыми прядями у лица. Полностью не удавалось рассмотреть незнакомца, ведь на пути стоял Като Норико. Мужчина имел бледное лицо, брови тяжело опустились на глаза, а губы вытянулись в струнку. Как только девушка подошла к нему вплотную, поклонившись в качестве уважения и приветствия, чиновник сжал ее руку чуть выше локтя, переходя практически на шепот. — Этот человек — залог успеха нашей семьи, ведь он помог мне много лет назад и благодаря ему я занимаю должность, которая кормит нас и полностью обеспечивает. Веди себя, как следует, Хэруми. Младшая госпожа посмотрела за спину отца на молодого гостя: тонкий и четкий профиль, отличное телосложение, и верно, высок. Его глаза были прикрыты, будто о чем-то размышлял и хотел, дабы ничего, что его окружает, не отвлекало от потока дум. — А он видный мужчина. — Усмехнувшись, ответила средняя дочь, легко вырвав свою руку из руки отца, после чего поправила выбившуюся волосинку из прически. — Я буду самой обаятельностью и воплощением приветливости. — Грациозно минув отца, она тихо проплыла в комнату, приветствуя гостя, который открыл глаза и посмотрел на нее: радужка была красной. — Добрый вечер, господин, Вас приветствует четвертая дочь рода Като — Като Хэруми. Как я могу обращаться к почтенному гостю? — Фурукава Мэзэру. — Ответил Кибуцуджи, оглядывая девушку и усмехаясь ей сдержанной улыбкой: он прекрасно слышал то, что говорил ей отец и что говорила ему она. — «Хороша лицемерка. Ее улыбка и приветствие — сплошная иллюзия». — Я рада познакомится, господин Фурукава. Для меня большая честь иметь возможность быть Вам представленной и провести время в компании, которая, верю, будет приятной. — Продолжала говорить девушка с все такой же приятной и дружелюбной улыбкой на лице. — «Что ж, отец желает, чтобы все его дочери были теми, кому будут подражать, кем будут восхищаться. Его любовь мне не заполучить, но однажды я уйду в новую семью и тогда мне это не понадобиться, а сейчас буду делать все, что от меня требуют». Все внимание в семье уделялось в основном сыновьям, как наследникам и главным представителям рода, которые в будущем расширят его и прославят. Вознесут мощь до небес, и они станут принадлежать высшей лиге. Девочкам же уходила роль куда скромнее: учиться и стать образцовыми женами для тех, за кого они выйдут, да матерями для их детей.       Глава рода Като подошел ближе, цепляя улыбку на лицо, которая выходила кривоватой и от нее веяло страхом, который испытывал ее владелец. Он положил руку дочери на спину, подталкивая и предлагая присесть за стол. — Присаживайся с нами, Хэруми, и развлеки разговорами. Мне приятно слушать твой голос. Ложь. Снова. Все на благо семьи. — Конечно, отец. — Она кивнула в ответ, присаживаясь за стол в позу лотоса. — Простите за мой внешний вид, господин Фурукава — я не знала, что мы ожидаем гостей. — Увлечение, как танцы, я могу понять и не осуждаю талантливых людей. Наоборот, предлагаю присоединится ко мне, обеспечиваю свою поддержку и помощь. — Это очень благородно, если учесть то, что многие талантливые люди терпят неудачи и финансовые трудности, не говоря уже про насмешки и обесценивание окружающих. — Безусловно. — Протянул в ответ красивый мужчина, покосившись на затихшего должника: его пожирал страх. Страх за себя и свою жалкую душонку, ведь знание настоящей сущности гостя имело такую силу, что даже предположение могло довести до безумия. Но Като Норико держался, и Хэруми не замечала его эмоций и поведения. А может просто не обращала внимания. Во время всего разговора, демон не выпускал со строгого наблюдения ни одного человека, с которыми сидел за столом. Отвечал так, что каждый из них понимал по-своему — Норико понимал истину и намек, а девушка принимала ответы за чистую монету и ни разу не поняла, что ответы на ее вопросы могли быть чем-то иным. За окном становилось все темнее и темнее, а гость все сидел и сидел. — Господин, уже довольно поздно, — заметила дочь чиновника, поднимаясь с места и чувствуя, что от долгого сидения, ее ноги онемели. — И я вынуждена покинуть Вас и вернутся к себе. Было приятно побеседовать с Вами, господин Фурукава — возможно, если в следующий раз почтите своим присутствием, то пришлите весточку и нанесете визит раньше. Сердце чиновника Като чуть не остановилось: если Верховный вспылит? Завуалированный ответ про невоспитанность гостя, состоящая в нежданном визите в поздний час. Разумеется, дама не знала почему пришел мужчина в такое время суток, ведь во время светской беседы признала его приятным и воспитанным. — Мои извинения, доброй ночи. — Доброй ночи. — Кивнула черноволосая, кланяясь и удаляясь. В комнате возникло молчание, наполненное неприятным запахом напряжения. Мудзан смотрел вслед удаляющейся женской фигуре через окно, и когда он посмотрел на хозяина дома, на глазах можно было увидеть тоненькие красные сосудики. Кибуцуджи мог поклясться, что Като Норико сейчас упадет в обморок, если не сдержит себя и бешеный ритм своего сердца. — Она мне по нраву, — молвил он наконец с убийственно-спокойной улыбкой. — И не будь ты глупцом, то уделял дочери внимание, которого она достойна. — Встав с места и расслабив уголки рта, стал говорить более серьезно. — Не отыщешь мне информации про голубую паучью лилию, твой род будет проклят и вымрет, как вид. А мои визиты к Като Хэруми будут тебя образумивать и мотивировать не совершать глупостей. Я ясно и доходчиво выразился? — Более чем, господин Ки… — Не смей произносить моего имени! — О́ни резко схватил человека за шею, гневно смотря на него. — Скажешь его — тут же сдохнешь. И помни, что твои дети — станут платой за твои ошибки. И исчез. Норико откашлялся, потирая красный след на своей шее рукой: ему во чтобы то ни стало пора начинать поиски! Его покровитель шутить шутки не будет.       С этого вечера родоначальник демонической расы частенько появлялся в вечернем саду семейства Като, чем напоминал об данном обещании. В основном сидел в павильоне, пристально наблюдая за молоденькой госпожой. Она то читала сборник поэзий, вальяжно восседая на лавке, на которую служанки выкладывали подушки для удобства; то танцевала с веерами в руках или же без их, что бывало реже. Приказы отдавала уверенно, не скупилась на указание ошибок, которые могли допустить прислуживающие ей девушки — некоторые могли получить и нагоняй. Будучи не в том расположении духа, отвечала односложно, с неохотой, а вот когда была всем довольна, и никто не вызывал раздражения, то вся светилась и благоухала. В какой-то момент, Мудзан стал приходить чуть ли не каждый день, а Хэруми смогла выстроить цепочку и расписание его приходов, привыкнув и к тому, что мужчина является лишь по вечерам. К этим встречам госпожа готовилась усердно: кимоно не повторялось, прическа должна была соответствовать наряду и настроению, а макияж иметь естественность и подчеркивать красивое лицо и мраморную кожу. Со временем красивый мужчина, когда девушка уже поверила, что возможно, он сделает ей предложение наконец, стал хмурым, отвлекался. Встречи стали все реже и реже, пока окончательно не прекратились. Ее это удручало. Гневу и обиде не было предела: срывалась на служанках, стала высокомернее обычного, меньше покидала своих комнат. Като Норико же наоборот расслабился: демон может больше не появится в ближайшие несколько месяцем, а может и лет, что маловероятно, но все равно спокойнее. Пока…. Прошло два месяца. Осень, веяло прохладой, отцветали цветы, а ветки деревьев оголялись. Вновь появился он: ужасающий, гневливый, страшный. Под покровом ночи заявился к должнику нежданно негаданно, требуя то, что и просил несколько месяцев назад.       Като Хэруми шла по дорожке, следуя к отцу: он нашел ей жениха и желал обсудить кое-какие детали помолвки, а затем и свадьбы, коли все сложится. Но вот перед глазами ее встал знакомый образ, что виднелся в окне: черные волосы, бледная кожа, высокий рост и элегантный образ. Вот только движения…. Резкие, точные, отбывающие все на своем пути. Отец и Мэзэра ругались, при чем первый явно был напуган и загнан в тупик. «Мэзэра! Я никогда не спутаю его с кем-то другим!», — обрадовалась она, но улыбка спала с лица, и в голову полезли другие мысли. — «Впервые вижу его таким с последней нашей встречи. Я все еще на него зла, да и он в гневе. Что же происходит? Ничего ведь не случится, если я подслушаю, меня и не заметят. Возможно, он узнал, что меня хотят замуж выдать? Нет. Еще никто не знает об этом, откуда ему знать?». Сменив поступь на более мягкую и тихую, дворянка на цыпочках отправилась к окну, через которое можно было бы слышать фразы и уловить общую суть. Если она станет сбоку или пригнется, то есть вероятность, что ее не заметят, а если она не умудрится нашуметь, тогда вероятность станет куда выше. Черноволосая красавица стала сбоку от окна, даже имея возможность немного видеть мужчин, о чем позднее пожалела. — Время закончилось. — Послышался властный голос Фурукава Мэзэры. — Я дал уйму времени и все без толку! — Господин прошу Вас! Еще немного!.. Кх-х-х… — Никаких «немного», — лицо его преобразилось, и глаза подслушивающей девушки расширились от ужаса: на лице выступили вены, показались клыки, а глаза налились кровью. Она чуть не упала, затаив дыхание, понимая, что выдала себя и сейчас встретилась взглядами с…. Человек, не человек, кто он? Кто «это»? Бежать. Самое обычное желание любого человека, когда он чувствует опасность. — Прекрасно, должок я заберу прямо сейчас — и объяснять ничего не нужно! Демон исчез из виду чиновника, перемещаясь по следам своей жертвы: у девушки не было и шансов сбежать, как бы она не пыталась. Хэруми тяжело дышала и ее сердце танцевало чечетку — неужели тот, кто пришелся ей по сердцу оказался злым о́ни из страшилок, которыми пугают детей, дабы те не выходили ночью из своих комнат. И сейчас он убьет ее, непременно…. Горячие слезы побежали по щекам, а ноги подгибались от страха, пока она, прицепившись о подол платья, упала наземь, ударившись коленками о камни. Над ней нависла тень, и дочь чиновника подняла глаза: он стоял и смотрел на нее. Сосредоточенно, с интересом. — Господин Мэзэра…. Прошу…. — Она затаила дыхание, когда мужчина присел на корточки. Рыдания и всхлипы все еще вырывались из ее губ. — Кибуцуджи Мудзан, больше нет смысла скрывать мое настоящее имя. Слезы тебе не к лицу, моя прелесть, — его холодные пальцы вытерли с побледневших щек соленые струйки. — Почему?.. Это несправедливо…. Ты врал мне, лгал глядя в глаза! А я ведь поверила…. Поверила слащавым речам, поверила, что…. — Что, весенний цветок? — Не называй меня так! — Он отдернулась от него, и его рука уже не прикасалась к ее лицу. — Так что? — Уже не важно. Хочешь убить меня — флаг в руки! И я лишь надеюсь, что отец и этот чертов род, который он так любит, будет проклят до скончания веков! Слышишь меня, папочка?! — Она посмотрела на стоящего за окном пожилого отца, который не мог двинутся с места, смотря на то, что происходит во дворе. Сердце же дочери обливалось кровью, пропитываясь ненавистью к человеку, который подарил ей жизнь, хоть и короткую. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! И буду ненавидеть после своей кончины на том свете. — Глаза, налитые болью и безнадежностью, вновь взглянули на сидящего демона перед ней. Как ни странно, смотрела она еще и с мольбой, с прощанием. Какие-то неведомые чувства не угасали, отбивая бешенным ритмом сердца и мелкой дрожью. — Като Хэруми, теперь прости за следующее, — резко, чтобы молоденькая госпожа не успела среагировать, на руках коготки стали длиннее, впиваясь в нежную женскую кожу в зоне внутренней части локтя, где лучше всего было видно вены. Под кожей тут же стала распространяться кровь Кибуцуджи, которая на своем пути активировала и обращала человеческие клетки в демонические. Он убрал руку, дабы не переборщить с дозировкой, и темные глаза Като закрылись, а она сама упала бы на камни всем телом, но вместо этого ее голова была заботливо положена на колени Мудзана: мужчина смотрел, как она обращается и мучится, корчась от боли и жара. Кожа то бледнела, то краснела, вены при этом набухали и выпирали на руках и висках. Время превращения шло почему-то долго: что-то не давало ей умереть, как и обратиться. — «Если я увеличу количество своей крови в ее теле, она умрет, а если оставлю все так….». Выбор пал на наблюдение и ожидание. И он оказался верным, ведь вскоре г-жа успокоилась, замерла, походив на мертвую. Ее веки были закрыты, губы легко сжаты, а одна рука сжимала руку Мудзана. Это произошло по чистой случайности, пока «весенний цветок» превращалась, почти до крови вцепилась ногтями в кожу мужской руки, а когда ослабла и просто отключилась, став демоном, не убрала руки. «Ты сильная женщина, Като Хэруми. Ненависть, любовь, лицемерие — это вся ты. Сейчас мы вновь расстанемся, я даю тебе время обрести равновесие и привыкнуть к новой себе, а потом, — мужчина провел рукой по похолодевшему лицу демоницы, после чего наклонился к ней, коснувшись губами белого лба, — мы обязательно встретимся вновь. До этой поры ты будешь под присмотром, даже не зная этого».       В эту ночь, когда Кибуцуджи скрылся, оставив на девичьем пальце перстень, новообращенная очнулась, чувствуя голод. Нечеловеческий голод, который не утолить простой едой, только…. Кровью. Мысль возникла сама по себе, будто была заложена генетически. И этой ночью, перед зарей, чиновник Като Норико был обескровлен и оставлен валяться в своем же кабинете, а средняя дочь поклялась себе найти и отомстить Мудзану. Но точно ли отомстить?..

***

      Пелена воспоминаний исчезла, и девушка вновь оказалась в кабинете верховного, где и была. Первый демон по-прежнему сидел на кресле, безмятежно рассматривая свои ногти. Девушка же не могла вымолвить и слова, пока, не собравшись с силами, обратилась к мужчине. — Зачем ты мне показал это? — Сглотнула она, с ужасом прокручивая в голове этапы своего обращения. — Я напомнил тебе лишь движения танца, а остальное, — он иронично хмыкнул, — ты сама вспомнила. Точнее мои клетки по твоему желанию. — Н-не верю…. — Твое право. И снова молчание, сопровождающее напряжением и какой-то болью. Хэруми было необходимо время прийти в себя, понять то, что она чувствует, выбрать сторону, которая будет ей ближе и о которой не станет жалеть. Кибуцуджи — не смотря на все то, что она пережила и по его, и по своей вине — все также был ей дорог. Чувства будто стали встроенными в ее сердце автоматически, будто на них стоял замок, открыть которой невозможно. Или это она не могла отпустить их. — Я хочу обратно в комнату. — Тихо произнесла демон, заметно опустив плечи. Мужчина встал, поравнявшись с ней, смотря сверху вниз. — Ты не моя пленница, никогда не будешь ею. Можешь ходить, где угодно, тебе покажут дом. — Промолвил Мудзан, коснувшись черных волос, но девушка развернулась и незамедлительно направилась к двери. — Мне необходимо побыть одной. — Мужская рука некоторое время повисла в воздухе, когда входная дверь тихо закрылась. «Твой пленник я, не наоборот», — подумал главный демон, вернувшись к своему рабочему столу, облокотив руки о столешницу, заметно напрягшись. Что-то неприятное, больное прошлось по струнам сердца, отчего впервые за тысячу лет стало противно. — «Переборщил с воспоминаниями, моя оплошность…. Как же я размягчал за последние годы». Наблюдение за ней, игра в догонялки, помощь из тени его вымотали точно также, как и позабавили. Однако всему должен приходить конец: продолжаться так не может дольше, хватит. Демоница поможет ему отыскать голубую лилию, и вместе с ним победит дневной свет, больше не будет нужды скрываться в ночи, не будет необходимости обращать людей в новых демонов. Вместе они станут могущественными существами планеты. Нужно только ее согласие.       Като шла по коридору, обдумывая слова бывшего возлюбленного. А может быть и нынешнего…. Хэруми могла бы сказать, что не важно, что было бы ложью. Это важно. По крайней мере, для нее. А еще ей жутко хотелось крови. Голод терзал ее изнутри, отображаясь даже в глазах из-за истощения и усталости. Как по волшебству, когда демоница вернулась в комнату, то увидела стоящий бокал треугольной формы, до отказа наполненный красной вязкой жидкостью. По запаху, стоящему в помещении, стало ясно, что это кровь — Хэруми с небывалой несдержанностью, как дикий зверь бросилась к столу, опустошая бокал и поражаясь своему поведению. Кровь была холодной, потеряв свойство утолить голод до конца, и даже если бы она была теплой, то вряд ли бы количества хватило. «А о яде или еще чем-нибудь я даже не подумала — неужели это капля доверия? Сомневаюсь. Я просто изголодалась и выбора особого у меня также нет», — она подошла к закрытому шторами окну, слегка выглянув наружу: там царило сияние искусственных фонарей. Цвели красные цветы и сакуры. Уж больно знакомая деревянная беседка стояла неподалеку. — «Значит этот дом не на поверхности, где же он? Везде какие-то комнаты, механизмы… Что-то весьма непонятное, будто не настоящее и реальное одновременно». — С уверенностью отдернув шторы полностью, девушка стала выглядывать и разглядывать подробнее то, что видела, но никак не могла объяснить увиденное. — «Возможно Мудзан сам создал все это, и скорее всего, так оно и есть: лабиринты, механизмы, иллюзия природы в его стиле. Теперь ясно почему он не боится, что я сбегу из этого дома: я просто затеряюсь в пространстве, что он создал, а он и Луны меня отыщут очень быстро и легко, точно неразумного ребенка». Счет времени потерялся. Часов здесь не было для наблюдений наступления дня и ночи, ничего за окном не менялось, кроме как раз или два пленница могла увидеть Кибуцуджи, сидящего в павильоне или куда-то пропадающего в тех коридорах и помещениях. Изредка доносились чьи-то голоса или безумный смех, но так тихо, что человек его и не заметил бы, не обладай он острым слухом, наравне с о́ни. Хэруми то лежала на кровати бездвижно, то уплывала в сон или сидела у окна, томясь и раздумывая обо всем, что приходило в голову. Она надеялась, что Танджиро и Незуко не стали жертвами Кибуцуджи, и что они уже покинули Токио, находясь далеко-далеко от сюда. А раз проснувшись, она увидела лежащую рядом с ней книгу, закладка которой служила…. Роза. Алая с шипами, совсем дикая и такая неестественно красивая, точно не настоящая. Поднявшись и не чувствуя того, что отдохнула, взяла в руки книгу: сборник поэзии Фудзивары-но Садаиэ. Ее любимого поэта, эпохи Хэйан — одной эпохи с Кибуцуджи. Пролистав страницы, где лежала роза, г-жа Като взяла цветок в руки, мягко его сжав и пробежалась глазами по тексту, почувствовала трепет.

Ещё усилил тоску Этот уныло-тягучий Вихря вечернего шум. Зачем обычай придуман — В сумерках встречи ждать? *** Как знак, что несмотря на годы, На долгий срок, — В душе жива любовь, — в лазурных небесах подул внезапно вновь Несущий сердцу весть далекий ветер!

      Теперь иначе его стихи трактовались. Сердце не билось уже долгие годы, а в мыслях сам по себе всплывал его ритм. Его голосом она читала строки, представляя изящные и сильные руки на своей талии и подбородок, что облокачивался на ее плече, и губы, что целуют шею. «Так скоро и с ума сойти можно», — отогнала она от себя дурман фантазий, а подойдя к окну, оставив сборник на кровати, взглянула на до сих пор цветущую сакуру. Алые глаза зацепились за выходящего из поместья верховного демона — Кибуцуджи с нахмуренным лицом, раздраженной и уверенно походкой следовал по тропинке, и не оглянувшись ни разу, в миг исчез. — «Зол Мудзан сегодня, убьет кого-нибудь, кто под руку попадется первым. Либо одна из Лун провалила миссию, что он давал — загорается подобно спичке, вот только потушить ее не каждый может». Ждать больше было нельзя — попыталась она отомстить, злость свою выпустила на нем, ну и что? Чем дольше она и он молчат, лучше не станет. Стихами, что на странице той, он дал понять, что ждет, что с тех пор ничего не поменялось. Он ожидает встречи. «Будет ли он рад видеть меня сегодня? Вернется ли домой? Во всяком случае, я ничего не потеряю, если пойду и подожду в его кабинете». — Она уверенно двинулась к двери, ничуть не удивившись, когда та открытой оказалась.       Пустынные коридоры, горящие лампы, открытые незашторенные окна, вид которых ничуть не отличался от того, что был в комнате Хэруми. Кабинет искать долго не пришлось, ибо он находился на том же втором этаже, что и ее комната — без своего хозяина он казался одиноким. Плюхнувшись в мягкое темно-бордовое кресло, с комфортом устроившись на нем, молоденькая г-жа Като принялась осматривать помещение, как будто видела его впервые, однако не изменилось ничего, кроме, возможно, расстановки предметов на столе мужчины, которая оставалась такой же аккуратной. «Та женщина с ребенком», — почему-то в голове возник образ вечерней спутницы с девочкой, которая шла под руку с демоном. — «Любопытно, знает ли та женщина о его настоящей сути — весьма возможно, на мой взгляд, хотя…». Время тянулось медленно: может прошел час, а может быть пять. Мужчина все не возвращался, и надежда — Боже, как по-человечески — угасала с каждой минутой, что она себе отсчитывала в уме. Думалось покинуть его рабочее место, однако что-то удерживало девушку от этого действия, наверное, не зря. Уже через еще какое-то время послышался еле слышный гул шагов, стук чьих-то невысоких каблуков ботинок. Это шаги демона, иначе быть не может. Като Хэруми только встала, как двери открылись, и в комнате показался Кибуцуджи Мудзан, который почувствовал присутствие желанной гостьи. — Ты пришла. — Молвил он. — Ты хотел меня увидеть, я и пришла. — Ответила она. — Я сегодня не в том настроении — вернись к себе, я подойду чуть позже. — С мрачным выражением лица добавил о́ни, присев на стул и откинувшись на его спинку. — Даже для меня ты не в настроении, г-н Мэзэра? — Она медленно подплыла к мужчине, расположившись за его спиной и положив руки на его плечи, начала плавными движениями массировать их. — «Ну уж нет, я что, зря ждала?». — Мысли ее были прочтены. Смешок, полуулыбка. — Гордость уйти не позволяет? Что-то прежнее в тебе осталось. Человеческое. — Последнее свое слово он протянул с особым ударением. — Не только гордость. — Таким же равнодушным тоном, ответила демоница. — Так, что произошло? Брюнет молчал, в его глазах читалась ярость и разочарование, а под ними залегли глубокие тени, не предвещающие ничего хорошего. И даже массирующие прикосновение женских рук не могли успокоить его. — Этот мальчишка с демоном за плечами, убил Руи, мою пятую низшую Луну. — Наконец, заговорил глава демонов, сжав кулаки. — Он единственный, кто подавал надежды из низших, теперь же нет надобности в них. Я избавился от них всех, кроме одного — Энму — первая низшая Луна, ему я даю последний шанс. Однако ты явилась не за этим. Что-то вспоминая и набираясь смелости, девушка остановила движение рук, но не убрала их с плеч мужчины. Тогда тот коснулся своею рукою ее руки, так мягко, точно снег покрывают землю, как одеялом. — Зачем ты пришла? — Повторил он свой вопрос. — Огонь любви — нет для него запретов. Я в ночь, как днем, к тебе приду, — За встречу на дорогах грез, кто может упрекнуть?. — Продолжил он, вставая с места и равняясь с той, что всколыхнула жизнь в нем много лет назад и продолжает делать это ныне. — Больше не ненавидишь? — Любить, ненавидеть — если это касается тебя, лишь бы взаимно. — Полушепотом ответила «весенний цветок», чувствуя, как переплетаются их пальцы, и мужчина ведет ее к креслу, где устраивает у себя на коленях, по-хозяйски приобнимая за талию, тем самым прижимая к себе ближе. — Ты всегда наблюдал за мной из тени. — Кивок. — Почему никогда не показывался? — Так было безопаснее и полезнее для тебя. — А сейчас? — То же самое. Но буду откровенен: я не пытался скрыться от тебя в сей раз, ты молодец.       Так прилично долго они сидели, будто не было прежде по другому, казалось, каждый вечер они так собирались и тешили себя беседой, иной раз лаской, жаром близости иль поцелуем. А за окном цвела весна, как в тот злосчастный первый встречи день, положивший начало следующих встреч.