***
Подземный переход на пересечении Чугунной и Ломоносова с давних пор имел дурную славу. В этом районе неоднократно пропадали люди. Когда больше, а когда меньше. Иногда наступало затишье аж на несколько лет, а потом исчезновения какое-то время шли волнами. В этом месяце, например, сгинули сразу двое: некий студент-пятикурсник и Михаил Калинин — муж Анны Петровны, — несколько дней назад сильно припозднившийся на работе. Должно быть, тоже сидел и думал, как ему закрыть хотя бы часть висяков до конца квартала. А теперь ему уже и не нужно парить себе мозг такими вопросами. Забавно, подумал Ларин, что я завидую без вести пропавшему человеку. Невыносимо хотелось в отпуск, да кто ж его отпустит-то туда? За плотной стеной дождя почти ничего не было видно, и Ларин бежал к трамвайной остановке, прикрыв голову папкой и ориентируясь только на огни фонарей. Он вспомнил, что обещал Маше купить после работы хлеба, но видно уже не судьба, останутся они без хлеба. Он и прийти с работы пораньше обещал, чего уж теперь. Андрей едва успел запрыгнуть в закрывающиеся двери трамвая. Он устало опустился на сидение и отряхнул папку от воды. Весьма многофункциональная вещь, надо сказать. Мошек можно отгонять или вот, от дождя укрыться. Вовка Казанцев по кличке Казанова как-то пошутил, что, если Ларин забудет на работе свою любимую папку, то обязательно случится какая-нибудь хрень. Скажем, Нева выйдет из берегов. Или товарищ подполковник Мухомор наконец на пенсию уйдёт. Андрей невольно усмехнулся. Ну нет, этого никогда не случится. Мысли вновь устремились к таинственным пропажам. Ещё днём Ларин надеялся после работы сходить к тому переходу, осмотреться, поспрашивать народ, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного, но внезапный ливень спутал ему все карты. Пока что из свидетелей у него имелся только знакомый бомж, который вроде бы видел, как похожий на Михаила Калинина мужчина спускался в переход. Судя по морде этого бомжа, синячит он далеко не первый год, так что нельзя особо полагаться на его показания, но выбирать не приходится. Было ли это похищение? Ограбление? А может быть, Калинин банально сбежал к любовнице, скажем, в другой город? Всё возможно в этом мире, и каждую версию придётся отработать. Иначе премии их отделу в этом месяце не видать. Тут Ларин осознал, что за всеми этими размышлениями проехал нужную остановку и, вздохнув, поднялся со своего места. Отлично, придётся бежать под дождём лишние пятьсот метров.***
Маша лежала в постели спиной к двери и, когда Ларин вошёл, даже не шевельнулась. Спит? Если так, то лучше её не будить, иначе не миновать разборок. Андрей терпеть не мог эти нудные выматывающие разговоры на тему его отношения к работе и заодно всей прочей жизни. Он любил Машу, но и работа оперативника нравилась ему не меньше, несмотря на все сложности и нервотрёпку, связанные с ней. И Маша… да, она прекрасно знала, что выходит замуж за мента. Ларин, стараясь не шуметь, разделся и бросил промоченные ливнем свитер, майку и брюки на кресло. У него не было сил даже чтобы почистить зубы, не то что принять душ, поэтому он залез под одеяло как был и, осторожно приобняв жену, улёгся рядом. Ему показалось, что Маша всхлипнула, но он не успел подумать над этим, потому что провалился в сон, как только закрыл глаза.***
Питерские старожилы, которые застали волну исчезновений в семидесятых, по старой памяти обходили стороной подземный переход на пересечении Чугунной и Ломоносова. Более молодые питерцы, а тем более приезжие из других городов не обращали внимания на эти глупые байки и без всякого страха спускались по ступеням. Да и чего тут бояться, когда рискуешь жизнью каждый день, даже открывая дверь собственной парадной. Кем бы ты ни был — хоть обычным человеком, а хоть бы и наркобароном. Занятное было время. Но люди — существа ещё более занятные. Человек рано или поздно привыкает ко всему: к крикам из соседнего двора, к трупам в автомобилях, стоящих прямо под окнами, к перестрелкам в барах и комиссионках. И умудряется на фоне этого всего находить поводы для веселья. Но у Анны Калининой поводов для веселья больше не осталось. Она продолжала звонить в участок каждый вечер, каким-то образом угадывая, когда Ларин оставался в кабинете один. Каждый раз Андрей заученно повторял, что «к сожалению ничего нового сказать не могу» и «мы ищем, ищем». Почему-то звонки этой женщины выбивали его из колеи. Казалось бы, будучи опером не первый год, он должен был давно привыкнуть к людскому горю и выработать к нему иммунитет, а то так рано или поздно и крышей можно поехать. Но чем-то эта женщина и её жалобный голос цепляли его. Маша почти не разговаривала с Лариным с того самого дня. Последнее время он старался приходить домой вовремя, покупал продукты, вставал пораньше, чтобы приготовить любимой завтрак, но Маша продолжала ходить как в воду опущенная и едва ли произносила десяток слов за день. А недавно она вдруг сказала: «Андрюш, я боюсь» «Чего?» «Что ты однажды не вернёшься домой» «Маш, ну что ты такое говоришь? С чего это я вдруг не вернусь домой?» «А вдруг тебя убьют?» Тогда Ларин улыбнулся, подошёл к ней и обнял. Маша прижалась к его груди, словно маленькая испуганная девочка. «Всё будет хорошо, Маш. Не выдумывай» Маша ничего не ответила, только вздохнула. Он поцеловал её в макушку. Съездить бы нам отдохнуть куда-нибудь на выходные, подумал тогда Ларин. Куда-нибудь за город. Только бы выгадать момент, чтобы свободные дни совпали и у него, и у Маши. А дождь лил несколько дней, не переставая.***
Тем ранним утром переход пустовал, и Ларин брёл по нему, задумчиво оглядывая местами отколотую плитку. Самый обычный подземный переход. Разве что немного мрачноватый. Длинный как кишка, стены обиты бледно-зелёной плиткой, а по низкому, выкрашенному побелкой потолку ползут линии электропередач. Светильники уходят вглубь тоннеля и теряются за поворотом. Тут и там валяются сигаретные бычки, пивные бутылки и использованные шприцы. В общем пейзаж не слишком вдохновляющий, но привычный. Ларин понятия не имел, что именно ищет. Да, под этим переходом проходили подземные коммуникации, и да, их уже успели обследовать на предмет, так сказать, недавнего человеческого присутствия, но не нашли никаких следов того, чтобы там кто-то побывал за последний месяц. Разве что местные диггеры, и их тоже опросили. Никакого толку, не ходят они там. По-прежнему никаких зацепок помимо показаний бездомного пьяньчуги, который в тот вечер, когда пропал Калинин, валялся неподалёку на скамейке. Ларин оторвал взгляд от причудливого узора из трещин на плитке, который изучал последнюю минуту, и невольно вздрогнул, заметив в метрах трёх от себя какого-то человека. Как он подобрался настолько бесшумно? Тут как не старайся, хоть на цыпочках иди, а звуки шагов будут эхом скакать по стенам. Человек стоял к нему спиной, опустив руки вдоль тела. Человек в серой куртке и синих джинсах… Шапка-ушанка, рост примерно метр семьдесят пять… — Эй! Михаил! Вы ведь Михаил? Ларин быстрым шагом направился к мужчине, но тот, не оборачиваясь, вдруг сорвался с места и побежал. — Стоять! Милиция! — крикнул Андрей, но эта новость только добавила странному человеку прыти, и он ускорился. Двигался он как-то неестественно, будто шевелились у него только ноги, а всё, что выше пояса, — окаменело. Шапка слетела с его головы, и Ларин обогнул её, но тут же обо что-то запнулся и едва успел вытянуть перед собой руки, чтобы не впечататься носом в бетонный пол. Когда он поднял голову, странного человека в одежде, похожей по описанию на ту, в которой пропал Калинин, уже и след простыл. Ни звука шагов, ничего. Словно его стены втянули. Ну не мог он за пару секунд добежать до лестницы наверх! Даже если бы был олимпийским чемпионом по бегу. Что за чертовщина? Ларин легко вскочил на ноги, прошёл немного вперёд и для очистки совести осмотрел потёртую, порыжевшую от ржавчины дверцу, ведущую к подземным коммуникациям, подёргал тяжёлый навесной замок. Сидит крепко. Нет, не вариант. Ларин поднял с пола шапку и быстро пошёл к выходу. Наверху питерское утреннее солнце поприветствовало его, резанув яркими лучами по глазам. Редкие прохожие посматривали наверх так, словно там висело по меньшей мере НЛО. Удивительное дело. По непонятной причине в районе этого перекрёстка всегда ходило мало людей и даже машины почти не ездили, хотя стоило пройти всего пару домов в ту или иную сторону, и словно бы открывался портал в другой мир. Реальный мир. Мир, наполненный жизнью. Мистика какая-то. Оглядевшись, Андрей заприметил знакомого бомжа, по какой-то причине постоянно ошивавшегося неподалёку от злополучного перехода, и направился к нему. — Утречка, начальник! — Бомж лучезарно улыбнулся, выставив напоказ подгнившие зубы. Звали его, кажется, Михалычем. На такой работе со временем волей-неволей узнаёшь всех окрестных бомжей поименно. Этим ребятам терять нечего, всё уже давно потеряно. И на своей территории они замечали очень и очень многое. — Здравствуй, Михалыч, — кивнул ему Ларин, сминая в руках шапку. — Скажи-ка, из перехода за последние пару минут кто-нибудь выходил? — Ни души, — замотал головой Михалыч. — Вот только ты сейчас. — Уверен? Может, в другую сторону смотрел и не заметил. — Да пусть у меня хер отсохнет, если вру! — заявил Михалыч. — Там вообще мало кто ходит, особенно в темень. Да и по утрам. Гиблое место. Вот, недавно опять человек пропал… Ваши же меня и опрашивали. — Да, было дело. Может, что новое скажешь, Михалыч? Ларин задумчиво уставился на шапку. Обычная ушанка, старенькая, с парой заплат на подкладке, всё еще хранившей тепло головы, на которой эта самая шапка недавно сидела. Ну не могло же показаться в конце концов? Тот странный человек до сих пор стоял у него перед глазами, как наяву. Нужно будет показать шапку Анне Петровне. — Не ввязывайся ты в это дело, начальник, — вдруг сказал бомж, и Ларин с удивлением поднял на него глаза. — И мужика не отыщешь и сам пропадёшь ненароком. — С чего ты взял? — Говорю ж, гиблое место. — Михалыч нахмурил густые черные брови, его одутловатая, оплывшая харя почему-то побледнела. — Плохое. Кого забирает — с концами, а если и возвращает, то поломанными навсегда. Будешь лезть, начальник, оно и тебя заберёт. А это, — кивнул он на шапку, — оно заманивает тебя так. Брось ты это всё, совет тебе. Я ж людей-то сразу вижу. Вот ты человек, вижу, хороший, совестливый, а оно таких и любит больше всего… — Ты что несёшь, Михалыч? — не выдержал Ларин. — Какое ещё «оно»? До чертей допился? — Я с утра пораньше не пью, — с достоинством проговорил бомж. — Скажу я тебе по секрету… Он зыркнул покрасневшими глазками по сторонам и придвинулся ближе. Ларин немедленно учуял едва заметное, но всё же такое знакомое пивное амбре. Ой лукавишь ты, Михалыч, ой лукавишь, не пьёт он по утрам, как же! — Ты думаешь, что меня таким сделало? — лихорадочно зашептал бомж. — Вот это самое место. Я ж десять лет назад приличным человеком был, на заводе работал, ни капли в рот… А однажды решил с работы другим путём пойти и забрёл сюда вот… Он замолчал и многозначительно посмотрел на лестницу, ведущую под землю. Ларин мельком глянул на часы. И что он стоит тут и слушает пьяные бредни «приличного человека», от которого несёт перегаром? Соловец за опоздание голову открутит, он и так в последнее время не в духе. — Оно-то отпустило меня потом, — продолжал Михалыч, бешено сверкая слишком яркими белками глаз. — Дня через два. Повезло почему-то. Меня и не хватился никто, женой-то не обзавёлся, да и на работе выходные были. Да только не до конца отпустило. Вот и торчу здесь теперь… Как привязанный. И духу не хватает спуститься, и уйти не могу. Так и запил. Поломало оно меня, поломало. Бомж горестно вздохнул и сделав пару шагов в сторону, грузно опустился на скамейку. — Захватывающая история, Михалыч, — печально усмехнулся Ларин. — Но в протокол она, пожалуй, не впишется. — Как знаешь, начальник. — Михалыч пожал плечами и, запустив руку за пазуху, извлёк на свет божий початую бутылку жигулёвского. — Да только как другу тебе говорю. Не ввязывайся ты в это дело.***
— Андрюха, по коням, бросай свои бумажки! Едем на труп! — выкрикнул Казанова, счастливый, как ребёнок, который выиграл путёвку в Диснейленд, и тут же вновь скрылся за дверью. Ларина долго уговаривать не пришлось, он и сам уже порядком подустал от бумажной работы. Он схватил со стола свою папку и ключи от кабинета, сорвал с вешалки куртку и кинулся вслед за Вовкой. Прошло три дня с той странной утренней погони за призраком, и Андрей всё никак не мог уложить в голове уже повторное исчезновение Калинина. А то, что это был Калинин, Ларин почти не сомневался. Анна Петровна с ходу опознала шапку мужа и битых полчаса прорыдала на плече Андрея, пока он отпаивал её водкой. Но какой-то ясности в дело это не внесло. По-прежнему было непонятно, куда и каким образом пропал Калинин. Никто, кроме самого Ларина, в окрестностях перехода его не видел. Всё это было похоже на какую-то глупую игру, но какой в ней смысл? И кто её затеял? Сам Калинин? Но чего ради? — Куда едем? — спросил Андрей, нагнав Казанову. Тот широко улыбнулся. — Ты не поверишь! И Ларин не поверил. Не поверил своим глазам, когда милицейский УАЗик свернул на улицу Чугунную, а затем остановился у знакомого подземного перехода. У ведущих под землю ступенек гомонила взволнованная толпа зевак, окружившая нечто, накрытое серым плащом. Так непривычно было наблюдать здесь столько народу. — Калинин?.. — выдохнул Ларин, как только они с Казановой выбрались из машины. — А чёрт его знает. — Вовка поправил шляпу и хитро глянул на Андрея. — Было бы неплохо. Неохота, знаешь ли, второй висяк открывать. А так один закроем, второй откроем. Всяко лучше для статистики. Хотя если криминал… Ларина откровенный цинизм друга нисколько не удивил. Ему и самому закрадывались сейчас в голову похожие мысли, и омрачало их только лишь стоявшее перед глазами заплаканное лицо Анны Петровны. Да что она ему в конце-то концов?! Сколько он за годы работы навидался рыдающих жён, матерей, дочерей и иже с ними? Сколько ещё людей пропадут без вести в этом проклятом городе и повиснут нераскрытыми делами в архиве? Сколько их уже пропало? Не счесть. Под плащом действительно лежал Калинин, а, вернее, то, что от него осталось. Кто-то, будто бы какой-то зверь, выгрыз из тела целые куски плоти, лицо просто сдвинули на бок. Конечности были вывернуты под неестественным углом. «А если и возвращает, то поломанными навсегда» — вспомнились вдруг Ларину слова Михалыча. Что ж, тут пьянчуга попал в точку. Кстати, где он? Ларин огляделся, но бомжа нигде не было видно. Вечно ведь ошивается поблизости, а тут как сквозь землю провалился. А может и провалился? Пересилил себя и спустился, наконец, вниз?.. — Следаки, кинолог и прочие уже едут. Вот зараза… Слушай, Васильич. А может, он под машину кинулся? — с надеждой сказал подошедший Казанова, который последние пять минут разгонял народ с места происшествия. — Дедуля, сказано же, всем разойтись! Не на что тут смотреть! — рявкнул он на маячившего за их спинами любопытного старичка, и тот, втянув голову в плечи, быстро-быстро засеменил вверх по улице. — Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой, — фыркнул Ларин. Опустившись перед трупом на колени, Андрей бросил папку на землю и принялся вопреки всем имеющимся инструкциям обшаривать его карманы. Ничего не обнаружилось, кроме пары позеленевших монет и засохшей карамели без обёртки. — Его прямо здесь нашли? — Да, если верить бабке, которая милицию вызвала, — пояснил Ларин, поднявшись и отряхнув ладони о куртку. — Интересно, может Михалыч что видел… — Подозрительный этот твой Михалыч. Может, он его и того? А кстати, куда он подевался? — Казанова завертел головой и задержал взгляд на какой-то женщине, стоящей неподалёку. — По глазам этой милой дамы вижу, что-то она нам хочет рассказать, — расплылся он в плотоядной улыбочке. — Стой здесь, жди экспертов. Я сам с ней поговорю, — осадил его Ларин, и Казанова презрительно хмыкнул. — Боишься, что я сражу её своим обаянием? — Да, именно этого я и боюсь. Одного трупа нам более чем достаточно. — Ларин лукаво взглянул на друга и, перехватив поудобнее папку, двинулся навстречу женщине. Ей было лет тридцать на вид. Светлые, небрежно уложенный волосы. Бледное лицо без следов макияжа. Потухший взгляд серых глаз. Явно не Вовкин типаж, так что пусть не переживает. Андрей заученным движением достал ксиву и представился: — Капитан Ларин, отдел по расследованию убийств. У вас есть какая-то информация по данному происшествию? Женщина ответила не сразу, какое-то время она настороженно посматривала на него, при этом кутаясь в длинный вязанный платок. В глазах её застыла тоска, и Ларин быстро распознал тип этой тоски. Эта женщина кого-то потеряла, причём давно. И горе до сих пор не отжито. — Хорошо, что вы подошли, а не этот… — Она повела подбородком в сторону Казановы. — С носом. Неприятный он какой-то. Ваш коллега? — Да, коллега. Так что вы хотели? — поторопил её Ларин. Перед его мысленным взором вновь непрошено предстало лицо Анны Петровны. Лишь бы не ему пришлось ей звонить и сообщать печальные новости. Может, попросить Казанову? На секунду ему стало противно от самого себя. Откуда это малодушие? Что с ним происходит в последнее время? Что ж, он ведь обещал Анне, что найдёт её мужа. И, собственно, обещания своего не нарушил. — Моё имя Арина. У меня есть, что рассказать. — Женщина теперь внимательно изучала лицо Ларина своими потухшими серыми глазками. — Про переход. — Я вас слушаю. — Не здесь. Вы можете подойти ко мне домой сегодня? Разговор может получиться долгим. Ларин едва сдержал тяжёлый вздох. — Хорошо. Ваш адрес?***
Арина спускалась в переход с некоторой опаской и на секунду даже подумала: может, стоит вернуться к светофору и пройти поверху. Но Саша уже сбежала по ступенькам вниз и, обернувшись, прокричала: — Мам, давай быстрее! Затем она скрылась в полумраке тоннеля, слышался только её резвый топот. — Саша, а ну стой! Арина ускорила шаг и чуть было не оступилась. Ступени были скользкими от раскатанной сотнями ботинок осенней слякоти, и идти по ним стоило с большой осторожностью. Упади она — костей потом не соберёшь, и, что самое противное, все продукты рассыпятся. Собирай их потом тоже. — Саша! Вернись сейчас же! Оказавшись внизу, Арина вгляделась вперёд и с облегчением заметила дочку у поворота. Она переложила тяжёлые пакеты в другую руку и поспешила вслед за Сашей, которая ждала её, подпрыгивая на месте от нетерпения. — Мам, ну скорей! Я уже замёрзла! — Иду, иду. Лучше бы помогла матери картошку тащить, — проворчала Арина, но Сашка только сморщила носик и показала ей язык. — Неа! Она тяжёлая! Выдав эту фразу, вредная девчонка со смехом скрылась за поворотом. И в кого Саша вышла такой несносной?.. В кого, в кого? В папашу, конечно, своего. О котором уже третий год ни слуху, ни духу. Сашка — вылитый отец. Те же светлые волосы, те же голубые глаза, тот же нос, тот же паршивый характер. Поминая про себя недобрым словом бывшего муженька, Арина брела по тоннелю. Тяжёлые пакеты оттягивали ей руки, светильники на потолке время от времени зловеще моргали, вокруг не было ни души, а впереди виднелась одна лишь сплошная беспросветность. — Саша, — позвала Арина, когда они с дочкой выбрались на поверхность. — Постой. Возьми у меня хотя бы сумку… Саша тем временем нервно рылась по карманам курточки. В нос ударил мерзкий запах немытого тела, и Арина огляделась. Неподалёку на скамейке похрапывал бомж, рядом со свесившейся до земли рукой с грязными обкусанными ногтями валялась пустая бутылка из-под пива. — Мам, я, кажется, перчатки потеряла! — трагическим тоном выдохнула дочка. — Ну что поделать… — начала было Арина, но в этот момент Саша сорвалась с места и запрыгала вниз по ступенькам. — Я их, наверное, где-то там уронила! Мам, подожди меня! — Саша! Саша, вернись сейчас же! От криков бомж заворочался и перевернулся на спину, а Арина, побросав пакеты с едой, бросилась догонять дочь. Но куда ей было угнаться за юркой девчонкой. Когда она вернулась в тоннель, там никого не оказалось. Моргали и потрескивали светильники, и казалось, что откуда-то из стен идёт едва заметный гул. — Саша! Никто не ответил. Арина похолодела, сделала несколько шагов вперёд, а затем бросилась бежать, выкрикивая имя дочери. Она завернула за поворот, через несколько секунд взлетела по лестнице наверх и, наткнувшись на прохожего, медленно бредущего вдоль Чугунной, кинулась к нему. — Скажите, вы не видели здесь девочку? Девочку в красной куртке? Прохожий шарахнулся от неё в сторону и, не ответив, поднял воротник и ускорил шаг. Ледяной северный ветер раздувал полы его плаща и срывал с деревьев последние жухлые листья. Тем временем на противоположной стороне дороги сонный бомж подбирал с земли рассыпавшиеся картофелины, а тяжёлые капли падали ему на плешивую макушку. Начинался дождь.***
Стены небольшой гостиной увешивали мрачные морские пейзажи, которые навевали тоску, а где-то за стенкой время от времени ревела дрель. Пахло индийскими благовониями, и Ларина раздражал этот запах. Он сидел за столом, осторожно прихлебывая чай из чашки с цветочным узором, и рассматривал альбом, который пару минут вынесла из глубин квартиры Арина. После промозглого ветра чай приятно прогревал внутренности и успокаивал нервы. А тут хозяйка ещё и вынесла на блюде домашние булочки, и Ларин вдруг понял, как же хочет есть. Пообедать ему сегодня так и не случилось. — Спасибо. — Андрей кивнул с благодарностью и взял одну булочку. Она была ещё теплой и приятно похрустывала в руках. Давненько он такие не ел. Маша не слишком любила домашнюю выпечку. — Так почему вас так интересует этот переход, Арина Юрьевна? У вас тут собраны… — Он перевернул страницу. — Хм… газетные заметки аж тридцатилетней давности. Объёмная работа. Арина села напротив, её оживившееся было лицо вновь помрачнело. — Саша. Моя дочь. Она тоже пропала в этом месте. Три года назад. — Сочувствую, — заученно проговорил Ларин, хотя с набитым ртом тон вышел не слишком участливый. — Но дело давнее, и боюсь, я уже ничем не смогу вам помочь. Если у вас есть какая-то информация насчёт человека, которого нашли у перехода сегодня, то говорите. — Её давно перестали искать, — будто не слыша его продолжала Арина. — Ей было всего девять. Мой единственный ребёнок. Но я не теряю надежды. Иногда они возвращаются, понимаете? — Она вдруг воззрилась на Ларина каким-то полубезумным взглядом. Очередная помешавшаяся, подумал Андрей. Всего лишь очередная обезумевшая от горя мать. Вот только было в её глазах что-то, чего он раньше никогда не встречал. Какой-то особый сорт сумасшествия? Да, должно быть так. — Что вы имеете в виду? — Тот мужчина, которого сегодня нашли у перехода… Он ведь недавно тоже там пропал? — Ну, положим… Тут Арина схватилась за альбом, перелистнула несколько страниц и ткнула пальцем в одну из газетных вырезок. — Взгляните, — заговорила женщина, при этом глаза её лихорадочно заблестели. — Эта девушка пропала в семидесятом году, одной из первых, в том самом переходе. А через десять лет её нашли рядом с ним. В той же одежде. Не постаревшую ни на день. Родственники опознали её и забрали домой, но она так и не пришла в себя. Ей постоянно снились кошмары, мерещились какие-то голоса. Я выяснила, что с ней случилось. В восемьдесят третьем она покончила с собой. Ларин опять вспомнил слова Михалыча. Если и возвращаются, то поломанные навсегда. Поломало меня, поломало… — В этом переходе много лет пропадают люди, — продолжала Арина. — Но иногда они возвращаются. Вот, посмотрите здесь. — Она перевернула ещё несколько страниц. Пропал мальчик. Его нашли спустя пять лет. Мужчина. Найден через семь лет… — Послушайте, это, конечно, очень интересно, — перебил её Ларин. — Но что вы хотите от меня? — Этот мужчина, которого нашли сегодня. — Арина взглянула прямо ему в глаза. — Он ведь пропал совсем недавно. И вы его и искали, верно? — Арина Юрьевна, если вам нечего сказать по делу… — Что вы сделали? — выпалила она. — Как заставили его вернуться? — Арина Юрьевна, — горько усмехнулся Ларин. — Я не фокусник. И к появлению этого мужчины я не имею никакого отношения. — Нет, вы ошибаетесь, — уверенно проговорила Арина. — Я видела вас рядом с этим переходом три дня назад. Вы искали того человека. И оно выдало его вам. Не в лучшем виде, но всё же выдало. Возможно, вы сделали что-то не так. Нужно лишь понять, что именно. Скажите, что вы видели в то утро? И, главное, что делали? Ларин вспомнил странного человека, которого он принял за Калинина, и замялся. Ему вдруг показалось, что безумие этой женщины постепенно передаётся и ему, въедается в мозг и расшатывает его веру в то, что любая чертовщина всегда имеет под собой какое-то разумное объяснение. Андрей поставил чашку с недопитым чаем обратно на блюдце и решительно поднялся на ноги. — Арина Юрьевна, у меня полно работы, и мне некогда беседовать с вами о всяких мистических ритуалах… Арина подняла на него глаза, полные слёз. — Вы слышите это? Слышите сейчас? — Что? — Мою девочку. Она иногда стучит в стены. Те, которые выходят на улицу. Она замолчала, спрятав лицо в ладонях, её плечи мелко затряслись. А Ларин невольно прислушался, и, как только затихла дрель, тут же услышал отчётливое робкое постукивание. По спине пробежал холодок, но Андрей тут же одёрнул себя. Мало ли что это за стук? Соседи. Трубы. Мыши. Да что угодно! В этой атмосфере безумия и самому недолго крышей поехать. Но он всё же подошёл к окну и задумчиво уставился на подоконник. Стук определённо доносился откуда-то снизу. Чёрт подери, да они ведь на седьмом этаже!.. Соседи, конечно, больше некому. Но тут он почувствовал, как волосы зашевелились на затылке. Кто-то тихо прошептал: — Мама…***
Казанова хлопнул себя по бедру и расхохотался. — То есть эта баба считает, что в переходе поселилась нечистая сила, которая похищает людей? Серьёзно? — Вроде того. Ларин вертел меж пальцев карандаш и грустно усмехался. Он не стал говорить другу о том, что слышал в квартире Арины непонятный стук и шёпот. Ещё и его на смех поднимет и будет прав. Должно быть, он просто надышался благовониями, да и кто знает, что эта полоумная дамочка подмешивает гостям в чай. — Эй, Георгич! — повернулся Вовка к возникшему в дверях Соловцу. — Слышал, что Андрюха рассказывал? Слушай, может, повесим все глухари на этого нашего товарища из мира духов? Как тебе идея? — Кончайте тут дурака валять, — проворчал Соловец. — Выяснили что-нибудь по трупу? Криминал или как? — Да-да, ты прав, ты прав, — не унимался Казанова и, подскочив к шефу, хлопнул его по плечу. — Нечистую силу-то на нары не посадишь! Так что Георгич, попадос вышел, наш отдел тут бессилен! Надо этого… экзорциста вызывать, пусть изгоняет бесов этих, которые людей таскают. Или нет, давайте батюшку пригласим, пусть походит там, молитвы почитает, кадилом своим потрясёт. Что думаешь, Андрюх? — Думаю, что ты кретин, — с усмешкой отозвался Ларин. — Вова, я тебя уволю, честное слово, — без тени улыбки прошипел Соловец. — Заканчивай клоунаду! У нас в этом квартале полная жопа, ребята, и если вы не разберётесь с сегодняшним трупом, то начальство устроит головомойку нам всем. — Как обычно, — вздохнул Ларин. — Мы работаем, Георгич, не волнуйся. Версия с аварией отпадает, эксперты говорят, что кто-то целенаправленно вывернул мужику суставы, само по себе такое произойти не могло. Соловец посмотрел на него так, будто это Андрей самолично подбросил труп к ступенькам злосчастного перехода. — Ларин, ты меня без ножа режешь. — Да не боись, Георгич, разберёмся! — жизнерадостно выпалил Казанова. — Первый раз что ли? Тут и без того напряжённую обстановку кабинета, нагнетанию которой немало способствовала мрачная физиономия Соловца, дополнил телефонный трезвон. Ларин мгновенно схватил трубку и прижал её к уху. — Ларин слушает… Ага… Сейчас. — Он перевёл взгляд на Казанову. — Володь, это тебя. Какая-то дама. Соловец закатил глаза, от души выругался и вылетел из кабинета, хлопнув дверью. Перекинувшись с очередной поклонницей парой фраз, довольный Казанова пригладил перед зеркалом волосы, накинул плащ и, водрузив на голову шляпу, умотал на свидание. Ларин остался в кабинете один, и его без того унылое настроение резко пошло на спад. Рабочий день окончен, и пора было ехать домой. К Маше. Вот только переход на пересечении Чугунной и Ломоносова всё никак не давал ему покоя. Ларин сидел, уперев подбородок в ладонь, и думал об изломанном трупе Калинина, о странном человеке, который бежал так, будто кто-то посторонний управлял его ногами, об Арине и её дочке, и обо всех тех людях, что за эти десятилетия пропали в подземном переходе и так и не вернулись. Иногда они возвращаются… Но очень, очень редко. И никогда — прежними. А может, Казанова и в самом деле прав? Неужели ничего нельзя сделать? Как можно бороться с явлением, которое неподвластно человеческому разуму? Надо будет снова переговорить с Михалычем. Наморщив лоб, Ларин выглянул в окно, за которым опять накрапывал дождь. Взял ли он сегодня зонт? Конечно нет.***
Неразборчивый шёпот доносился со всех сторон одновременно, обволакивая разум плотной паутиной, а с потолка капала вода. Одна особенно крупная капля угодила Ларину прямо в глаз, и он невольно зажмурился. Опять забыл зонт. Уже в который раз. Он вновь открыл глаза и с усилием всмотрелся вперёд, будто это могло помочь ему увидеть, что же там за поворотом. Светильники под потолком потрескивали. Шёпот нарастал, но Андрей не обращал на него внимания. Он должен найти Михалыча. Должен его опросить… Капля упала на нос, и Ларин моргнул. Теперь на повороте стоял Михалыч и махал ему рукой. Что-то с ним было не так, но Ларин не мог понять, что именно. Почему-то ему не хотелось приближаться к бомжу. Но тут видно Михалыч устал его ждать и двинулся вперёд. Он шёл стремительно. Неестественно. Неправильно. Внезапно Ларин сообразил, что не так, и его затошнило. Колени Михалыча были вывернуты назад. А что, если и его колени вывернуты назад? Ларин будто бы против воли опустил глаза и… — Андрюша! Проснись, Андрюша! Кто-то яростно тряс его за плечо. Ноги! Что с ногами?! Ларин распахнул глаза и судорожно втянул в себя воздух, а потом закашлялся. Сердце рвалось из груди как бешеный голубь, залетевший в форточку. Напротив замаячило перепуганное лицо Маши. — Что случилось? — прохрипел Ларин, мельком глянул вниз и облегчённо вздохнул. Колени там, где им и положено быть. Уже хорошо. Только почему он одет? И сидит в зале, причём на диване? — Ты меня спрашиваешь? — Маша недовольно хмурилась. — Я как обычно не дождалась тебя и легла спать. А проснулась сейчас от твоих криков. Почему ты спишь на диване, Андрюш? Только посмотри на себя! Даже куртку не снял! И грязь на полу развёл. Она стянула с него грязные ботинки, а затем скомандовала: — Ну-ка вставай! Оглушённый, Ларин покорно поднялся. В ушах всё ещё стоял таинственный шёпот, но постепенно он становился всё тише и тише, пока совсем не пропал. С одежды капала вода, рядом с диваном на полу валялась папка. Как он здесь оказался? Какого хрена произошло? — Ты доконаешь себя своей работой, — со слезами в голосе говорила Маша, стягивая с него куртку. — И меня заодно! Мне надоело каждый вечер засыпать без тебя, Андрей! У тебя уже лицо осунулось! Ты ел сегодня? Тебе нужно поужинать… Андрюша, ты слушаешь меня?! Ларин вздрогнул и поднял глаза. Маша стояла, сжимая в руках его промокшую насквозь куртку, из бокового кармана которой торчало что-то красное. — Маш, подожди-ка. Он потянулся к карману и извлёк наружу маленькую красную перчатку. Перчатка. Ларин вспомнил, что Арина напоследок говорила, будто её дочь вернулась в переход за потерянными перчатками. Какого они были цвета? Упоминала ли она, какого цвета были перчатки? Он медленно опустился обратно на диван. Это был всего лишь сон. Всего лишь сон. Но откуда тогда взялась перчатка? И почему он не помнит, как пришёл домой? — Андрей, прекрати! — Что? — Ларин с удивлением взглянул на Машу. — Прекрати вести себя так странно! Ты вообще помнишь, что я здесь?! — вдруг вскричала она и, швырнув куртку ему в лицо, выбежала из комнаты. Вскоре из спальни послышались сдавленные рыдания. Ну отлично. Всё идёт наперекосяк, что на работе, что дома. Вздохнув, Ларин подхватил свои ботинки и направился в прихожую.***
Ларин долго смотрел на маленькую красную перчатку, потом вздохнул и закинул её в ящик стола. Хватит с него. К той сумасшедшей бабе он больше ни ногой. Да и в конце концов, дочка её пропала три года назад, с тех пор тонны воды утекло. И эта перчатка может принадлежать кому угодно. Тем более Андрей даже не помнил, как она оказалась в кармане его куртки. Он сидел в кабинете и заполнял бесконечные бумажки. Бюрократия была настоящим проклятием оперской работы, да и не только оперской, если уж начистоту, но в отличие от того же Казановы Ларин относился к этому более спокойно. Тихая, монотонная работа помогала, когда нужно привести мысли в порядок. В тот час все были в сборе. Казанова ходил по кабинету из угла в угол, как зверь в клетке, и задумчиво поглаживал свой длинный нос, Славка Волков что-то печатал на компьютере за Вовкиным столом, а Дукалис сидел на стуле у окна и с мечтательным видом жевал бутерброд с докторской колбасой. Только Соловец ходил где-то по отделению. — В отпуск тебе надо, Васильич, — заметил Славка, высунувшись из-за монитора. — Права твоя жена, ты уже на зомбака стал похож. — В ближайшие месяца два мне отпуск точно не светит, — отозвался Ларин. — Разве что я раскрою пару десятков протухших висяков. — Да ты хотя бы отгул попроси себе, Андрюх, — вмешался Казанова. — Георгич же не изверг, он всё поймёт. А Калинина я возьму на себя. Мы вон с Толяном в этом деле покопаемся. Да же, Толян? — Угу, — кивнул Дукалис, а прожевав последний кусок, добавил: — Слушай, Андрюх, серьёзно. Ты вообще не помнишь, как до дома добирался? Ларин открыл было рот, чтобы ответить, но Казанова его опередил: — Нет, это не дело, Андрюха. Забудь ты про этот переход, даже не думай о нём, а то он тебя до ручки доведёт. Да считай, уже почти довёл! Всё! Хочешь, я сам у Георгича за тебя попрошу. Два отгула! В первый день проспишься сам, во второй — с Машкой. Ты вот зачем женился-то? Чтоб жена по утрам наблюдала твою тухлую физиономию, а по вечерам попивала винцо в гордом одиночестве? Нет, Андрюх, не дело это… — Ладно, я понял, — перебил его Ларин и поднялся из-за стола. — Не надо за меня просить, Володь, я не маленький. Сам сейчас поговорю с ним. Уже выходя из кабинета, он услышал, как Дукалис говорит «мужики, а может, в бар вечерком?». А почему бы и…? Нет. Нет, Маша опять скандал устроит. После вчерашнего она и так на взводе. Хотя немного расслабиться не помешало бы. Утром Ларин снова ходил к ставшему уже почти родным переходу — хотел поискать Михалыча. Бомжа на обычном месте опять не оказалось, а его коллеги по несчастью в один голос утверждали, что не видели Михалыча с начала недели. Нет, конечно пара-тройка дней ещё ни о чём не говорит, мало ли куда мог свалить этот товарищ. Но всё-таки пропажа Михалыча взволновала Ларина. Насколько он помнил, бомж за последние пару лет никогда не покидал своего поста на такое продолжительное время. Что-то с ним случилось, что-то из ряда вон выходящее… Да и чёрт с ним! Володька прав, нужно отдохнуть, прочистить мозги и хотя бы на время забыть об этом идиотском подземном тоннеле. Но переход никак не желал покинуть его мысли. Поселился там прочно, как заноза. Соловец долго мялся, ворчал и всё твердил что-то про показатели раскрываемости в этом месяце, но в конце концов, внимательно поглядев на Ларина, сдался и дал ему один день отгула. Казанова рвался выбить для него ещё парочку, но Андрей осадил его. Всё же Георгич прав: в такое время даже один лишний выходной – это роскошь. Друзья звали его с собой в бар, но Ларин отказался. Хотя бы сегодня прийти домой пораньше. И вроде бы сел он в нужный трамвай, который вроде бы довёз его до нужной остановки, и он даже не забыл выйти на ней. Вот только очнувшись и осознав, что давно перестал следить, куда его несут ноги, Ларин обнаружил себя у знакомого перекрёстка на пересечении Чугунной и Ломоносова. Он застыл на месте. По спине пробежал холодок. Почему-то, несмотря на послерабочее время, улицы пустовали. Дождь сегодня тоже решил взять выходной, но в воздухе всё равно витало ощущение надвигающейся беды. В шелесте ветра Ларину чудился тот самый таинственный шёпот, который преследовал его в недавнем сне. На секунду ему показалось, что там, внизу, в свете тусклых светильников, что-то мелькнуло. Или кто-то… Его будто магнитом тянуло к ступенькам, и Ларин сам не понимал, почему. Но чутьё — то ли ментовское, а то ли некое первобытное — подсказывало ему, что спуск ничем хорошим для него не закончится. Не без труда преодолев сопротивление, Ларин развернулся и быстро зашагал прочь от перекрёстка. Почему-то его потряхивало. Выпить. Ему определённо нужно выпить. Срочно. Причём в приятной компании, а не в одиночестве. Куда там остальные собирались идти после работы?***
…он спускался по ступеням, не в силах сопротивляться притяжению, исходившему откуда-то извне. Маша была там, внизу, и она тянула к нему руки. В её огромных глазах стоял испуг. — Андрюша, где мы? Что мы здесь делаем? Андрюша… Свет мигнул, или это мигнуло у него в голове, — Ларин не успел понять и не стал разбираться. Маша пропала. Вот только что она была здесь, всего в каких-то трёх метрах и… — Маша! Маша, ты где? Он одолел последние ступени одним прыжком и побежал, вглядываясь вдаль. Шёпот. Шёпот сделался громче. Андрей различил голос жены, она продолжала его звать. — Маша!! Он бежал по тоннелю, и его мотало из стороны в сторону, а перед глазами всё кружилось и двоилось. Как некстати случилась эта пьянка! Сколько же он выпил? Едва не врезавшись в грязную плиточную стену, Ларин пролетел поворот и побежал дальше, но переход всё не кончался. Ещё один поворот. Ещё… Сколько же их? Светильники расплывались, трепетали и потрескивали, под ногами хлюпала грязь, а в груди нарастала паника. После пятого поворота Ларин остановился, уперевшись руками в колени и тяжело дыша. Вокруг нарастал непонятный гул, от которого закладывало уши, а в носу прочно поселился запах перегара. — Андрюша… Сзади! Голос идёт сзади! Ларин развернулся, нырнул обратно в последний поворот и вновь остановился, растерянно оглядываясь. Никого. Пусто. — Маша! Маша, где ты?! Никто не ответил. Её шёпот растворился в общем гуле. Её нет. Её больше нет. Андрей сделал ещё несколько шагов, а потом упал прямо в грязь и, ударив кулаком перед собой, взвыл…***
— Маша!!! Ларин подскочил и, застонав, снова уронил голову на пол. Нет, лучше ещё полежать, желательно не двигаясь и не дыша. Голова разрывалась от боли, а в горле застрял мерзкий кисловатый комок. А что это за место? Ларин пошарил вокруг рукой. Что-то мягкое и ворсистое. Кажется, ковёр. Тот самый, что лежит у них в гостиной. Значит, он дома. А вовсе не в чёртовом переходе. Всего лишь дурацкий кошмар, и ничего более. Всего лишь пьяные бредни. — Маша? — выдавил Ларин слабым голосом, но никто не ответил. А потом в памяти начали всплывать обрывочные воспоминания. Кажется, он засиделся с ребятами в баре дольше, чем планировал. Хотел побыть там всего часик, а получилось… Получилось, как всегда. А всё Вовка, подонок, виноват — повторял, мол, да посиди ещё, давай ещё полчасика, Андрюха, оттянись, всё равно ведь завтра на работу не нужно! Змей-искуситель, мать его. А остальные только поддакивали ему, скоты. Особенно старался, как ни странно, Соловец, который нажрался так, что едва сплетал из отдельных слов осмысленные фразы. И в честь чего они все так надрались? Отмечали его внеплановый отгул? Как он добрался до дома, Ларин не помнил. Но почему-то хорошо помнил лицо Маши, когда та впустила его в прихожую, потому что сам он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. А потом… что потом? Она одновременно кричала и плакала, а он что-то пытался говорить в своё оправдание, но, по-видимому, его аргументы её не убедили. Она кидала вещи в сумку, а он хватал её за руки и просил успокоиться. Она одевалась, а его тем временем выворачивало наизнанку в туалете. А потом хлопнула дверь и всё. Как он отключился и почему оказался на полу в гостиной, Ларин вспомнить тоже не смог. И что на неё нашло? Ну как будто это преступление похуже убийства – раз в полгода напиться в стельку в компании приятелей. Он же не приходит в таком состоянии домой каждый божий день. Вернее, ночь. Но куда она могла уйти в такое время? К подруге? Вале или Аське, одно из двух. Не в Казань же к родителям поехала. Но ведь сейчас ничего не ходит. Разве что такси вызвала… Вызывала ли она такси? Тут Ларина охватило нешуточное беспокойство, и он, кое-как справившись с головокружением, поднялся на ноги. Не без труда отыскав телефонную книгу, он принялся обзванивать подруг жены. Сонная Валька обматерила его и бросила трубку, Ася вовсе не отвечала, сколько он не пытался до неё дозвониться. После нескольких безуспешных попыток Андрей в растерянности застыл перед телефоном, уставившись в стену. И что теперь? Звонить в милицию? Ха, смешно! Извините, но вся милиция ужрата в сопли… Пальцы по памяти набрали номер Казановы, и Ларин вновь прижал трубку к уху, не слишком надеясь на успех. Но внезапно на том конце провода раздался щелчок. — Вовка… — прохрипел Ларин, откашлялся и, выплюнув в сторону ком загустевшей слюны, продолжил: — Ты в состоянии сейчас передвигаться?.. Что-что… да Машка из дома ушла.***
Несмотря на недавнюю пьянку голос Казановы звучал довольно бодро, и он даже побурчал, что его вытащили из постели, где он коротал время с одной весьма очаровательной дамочкой, но, вникнув в суть дела, тут же посерьезнел и сказал, что приедет через двадцать минут. Они почти до самого утра ездили по улицам Петербурга, разыскивая Машу, но тщетно. Разок Ларина опять затошнило, и он едва успел выскочить из машины, чтобы не заблевать салон. На небе в ту ночь светила непривычно яркая луна, полная, круглая как блин, но с красноватым отливом. — Паршивая, сука, луна. Дурной это знак, — пробурчал Казанова, глядя почему-то в зеркало заднего вида, и в тот же миг Андрей осознал, что они проезжают знакомый перекрёсток. — Ты прав, — отозвался он и хотел было добавить, чтобы Вовка жал на газ, но тут заметил какую-то маленькую худенькую фигурку недалеко от ступеней проклятого перехода. — Володя, ну-ка стой! — В чём дело? Нашёл её? — оживился Казанова и так резко тормознул, что Ларина опять чуть не вырвало. Эх, если бы её… Посреди пустынной улицы стояла, обхватив себя руками, маленькая девочка и тихо плакала. Лунный свет выхватывал из ночной темноты её круглые глаза и дрожащие губы. Она повернула голову в сторону машины, и Ларин забеспокоился, что девчонка сейчас сбежит, но та не двинулась с места. Только смотрела растерянно, будто не понимала, где находится. — Сиди, — бросил Ларин. — Я один к ней пойду. А то ещё перепугается. — Валяй, — кивнул Казанова и полез в карман за сигаретами. Андрей вылез из машины и стал медленно приближаться к девочке. Он позвал её ещё издалека: — Саша. Ты ведь Саша, верно? Девочка вздрогнула, а потом прошелестела: — Откуда вы знаете? — Я знаю твою маму. — Ларин остановился в паре метров от неё и протянул руку. — Не бойся, Саш. Я из милиции. Подойди ко мне. Я отвезу тебя к маме, а то она очень беспокоится. — Почему? — Саша вдруг зло сжала губы. — Это ведь она меня здесь бросила! — Нет, Саш, это неправда, — медленно проговорил Ларин, и тут будто бы против воли перевёл взгляд на уходящие под землю ступени перехода. Перед мысленном взором вспыхнул образ Маши, тянущей к нему руки, и тут же вновь пропал. С трудом повернувшись обратно к девочке, Андрей добавил: — Ты потерялась, и мама тебя ищет. — Я не терялась! — возмущённо воскликнула Саша. — Я только спустилась, чтобы поискать перчатки, а когда вернулась, мамы уже не было! Я ведь просила подождать! Она бросила меня! Ларин запустил руку в правый карман куртки. Пусто. Кажется, он оставил перчатку в кабинете? Бросил в ящик стола… А если в левом кармане проверить? — Саша, ты нашла перчатки? Девочка недоуменно захлопала глазками. — Не… нет. Тут он нащупал в кармане что-то мягкое и извлёк наружу пару красных перчаток. — Не они? Саша ахнула и подошла поближе. — Они! Где вы их взяли?! Если бы я знал, подумал Ларин. Ладно, пусть они у него в кармане, но почему их стало две?! Он вновь обратил взгляд в сторону перехода. Его тянуло вниз будто магнитом. Он сделал шаг в направлении ступеней и судорожно стиснул кулаки. Нет! Нет, только не туда! Будешь лезть, начальник, оно и тебя заберёт… — Дяденька, вы чего? Ларин не ответил. Он вдруг осознал, что уже минуту борется с какой-то непонятной силой, и его сопротивление слабнет с каждой секундой. Оставившее его было головокружение нарастало вновь, мышцы свело от напряжения. Позади хлопнула дверь, а через несколько секунд на плечо Ларина легла рука. — Андрюха, ты в порядке? — Отведи ребёнка в машину, — выдавил Ларин. — Отвезём её к матери. — Ты что, её знаешь? — Да… Рука лежала на прежнем месте, а затем Казанова осторожно развернул его к себе лицом. — Андрей? В чём дело? — Вовка смотрел ему прямо в глаза, на его лице застыла тревога. — Ты… ты думаешь, она там? — вдруг спросил он, понизив голос. — Не знаю. Может быть. Ларин дышал прерывисто, глубоко вдыхая и шумно, со свистом выдыхая. В свете луны ему казалось, что всё вокруг, — дома, деревья, фонарные столбы, и даже Вовка, — всё приняло красноватый оттенок. Кровавый оттенок. А это… — Хочешь, я проверю?.. …оно заманивает тебя так… — Нет! — вскричал Ларин, и Казанова испуганно отпрянул, а Саша пискнула, прижав ладони к лицу. — Не смей! Не смей туда спускаться! Никогда! Слышишь?! Никогда!***
Арина рыдала, сжимая в объятьях ничего непонимающую Сашу, а Ларин с Казановой смущённо переминались с ноги на ногу в дверях. Из квартиры тянуло знакомым ароматом индийских благовоний, и Андрей почему-то подумал о булочках. И его немедленно затошнило. — Мама, почему ты плачешь? Ведь ничего не случилось… — бормотала Саша. Внезапно Арина выпустила дочь из рук и бросилась Ларину на шею, заставив его попятиться в парадную. — Спасибо вам! Боже, спасибо вам огромное, Андрей Васильевич! — причитала она, обильно орошая ему воротник куртки слезами. — Дай вам бог здоровья! По гроб жизни теперь вам обязана! Я не знаю, как вы это сделали, но спасибо! — Да не стоит… — пробормотал Ларин, неловко погладив Арину по спине. — Только я ничего не сделал. — Нет, сделали. — Арина подняла голову и глянула ему прямо в глаза. — Но как вы поняли, что нужно делать? Как? — Я не понимаю, о чём… — Красавица, простите великодушно, но нам с Андреем Васильичем пора. — Казанова принялся аккуратно высвобождать его из цепких рук счастливой матери. — Служебный долг зовёт, знаете ли. Интересно, подумал Ларин, как только дверь квартиры закрылась, и они с Вовкой двинулись к лифту, как Арина будет объяснять дочери, что сейчас далеко не девяносто пятый год?..***
Весь внеплановый выходной ушёл на поиски Маши, и на следующее утро Ларин чувствовал себя выжатым досуха. К подругам Маша не заходила, никому не звонила, никого не оповестила о своём отъезде. Никаких следов. Ни одной зацепки. Оставалось только надеяться, что она сейчас в поезде едет к родителям в Казань. Но как она могла всё бросить вот так? У неё ведь сейчас репетиции, а через неделю премьера в театре. Ларин сидел за своим столом, уронив голову на руки. Неизвестность сводила его с ума. А мысли, совершая один круг за другим, без конца возвращались к злосчастному переходу на Чугунной. Нет. Нет. Нет. Это невозможно. С чего бы Маше вообще могло прийти в голову пойти туда? А если даже и пришло… Все эти таинственные исчезновения – чушь собачья. Не бывает такого, чтобы человек испарился в воздухе. Просто не бывает! Тогда где все эти годы была Саша? — немедленно подкинул мозг предательскую мысль. А Калинин? А Михалыч? Куда подевался Михалыч, чёрт бы его подрал? Сначала этот алкаш пропал, а потом вдруг Калинин появился. Могут ли эти события быть связаны?.. Нет! Саша не заметила, что прошло три года. Она думала, что сейчас тот же самый вечер, когда они с матерью шли домой с рынка. Тот самый вечер, когда она потеряла перчатки. Тот самый вечер… — Андрюха, ты как? — ворвался в его мысли голос Казановы. Ларин с усилием поднял голову и повернулся к другу. Тот смотрел сочувственно. — Ладно, можешь не отвечать. Спокойно, Ларин. Найдётся твоя Машка. К родителям она поехала, точно тебе говорю. — Ты опросил работников вокзалов? — устало осведомился Андрей. — Её кто-то видел? — Нет, не успел пока, — виновато отозвался Казанова. — Я ж ещё над делом Калинина работаю, чтоб ему пусто было. Ты хоть поспал ночью, Андрюх? — Немного. — Ладно, мне идти надо. Обещай, что не наделаешь тут без меня глупостей. — Вовка хлопнул его по плечу, и Ларин усмехнулся. — Постараюсь. Накинув плащ и прихватив шляпу, Казанова ушёл, а Андрей вновь погрузился в невесёлые размышления. Звонил телефон, но он ничего не слышал, только всё смотрел в окно. Смотрел, как в небе сгущаются тучи. Зонт? Конечно нет. Как обычно. Вчера вечером Казанова каким-то чудом успел изловить его, когда он уже спускался по ступеням навстречу той незримой силе, которая притягивала его к себе. Вовка тоже успел проникнуться зловещей аурой этого места. По крайней мере он перестал шутить про чертей из преисподней, которые на протяжении почти тридцати лет похищают людей в этом переходе. История с Сашей явно произвела впечатление и на него. Не наделай глупостей… Ларин фыркнул и, поднявшись из-за стола, подошёл к окну. Что Казанова имел в виду? Боится, что его опять потянет к переходу? Что ж, вполне возможно. Хотя они оба понимали — Вовка не сможет быть при нём круглосуточной нянькой. Но эта необъяснимая тяга, которая заставляет его терять голову и в беспамятстве вновь и вновь возвращаться на Чугунную… Может, психиатру показаться? — Андрюша… Ларина бросило в жар. Он замер и прислушался. Сначала до него доносились только лишь приглушенные голоса людей из соседних кабинетов, да гудки машин с улицы, но потом он услышал кое-что ещё. Стук. Кто-то стучал в стену со стороны улицы. — Маша… — прошептал Ларин. И тут же получил ответ. — Андрей… Стук. — Андрей. Я не понимаю, где я. Стук. Теперь в окно. — Я не понимаю, где я. Помоги мне… Ларин распахнул окно, и в лицо ему ударил ледяной ветер вперемешку с мелкими каплями накрапывающего дождика. Конечно же с той стороны, за стеной, никого не было. Только какой-то мужик лет сорока, судорожно пытающийся раскрыть зонт, глянул в сторону Ларина с удивлением. — Андрей… Голос шёл из неоткуда, и Ларин точно знал, что ему не кажется. Он не сошёл с ума. Он аккуратно запер окно и прошептал: — Маша, я иду. Прости, Вовка. Оно добилось своего. А затем бросился к вешалке и схватил куртку. В этот момент открылась дверь, и в кабинет заглянул Соловец. — Андрюха, куда тебя понесло в такую погоду? — спросил он, но Ларин не удостоил его ответом и пронёсся мимо, едва не сбив с ног. Хлопнула дверь, ведущая на улицу, на пару секунд впустив в помещение шум Петербургских улиц. Соловец пожал плечами и вошёл в кабинет. А через час дверь распахнулась, впустив взмыленного Казанову. — Георгич, а где Андрей?! — воскликнул он, уставившись на Соловца. Тот отозвался, не поднимая головы от бумаг: — Понятию не имею. Убежал куда-то, ничего не объяснил… Не дослушав, Казанова глянул на стол Ларина и, чертыхнувшись, вылетел из кабинета под удивлённый взгляд Соловца. И куда они все сегодня так торопятся? Что случилось-то? Георгич обернулся и тоже посмотрел на стол. Там сиротливо лежала забытая Лариным чёрная кожаная папка. А на Петроградке опять шёл дождь.