Поступить правильно. Поступить как должно.

      Мадара Учиха возвращался с группой клановых дипломатов из земель клана Кёхи в тревожном настроении. Основание первого постоянного поселения союза кланов оказалось задачей едва посильной. Хоть Дайме и выразил своё устное согласие, но многие заинтересованные стороны явно были против. А, как известно, монархом рулит свита. Многие кланы также скептически относились к самой идеи объединения, дипломатично уворачиваясь от прямого отказа одному из сильнейших кланов страны — всё же довольно непросто разом поменять весь свой быт и хозяйство, а категорично отказывать — дураков мало, вдруг что-то выгорит потом. Таких Мадара винить не мог, ставя себя на их место. Но в этот раз что-то было совсем не так: вроде те же процедуры и мероприятия, те же речи и подобный же ответ. Но почему-то само его естество кричало об опасности. А Мадара, как опытный шиноби, привык доверять внутренним чувствам.       Глава клана перевёл взгляд на Изуну. После смерти брата дочь-бастард осталась, пожалуй, последним человеком, дававшим ему свет в этом мире. Мадара с улыбкой вспоминал, как он, узнавший, что, после единственной ночи любимая залетела, побежал к Изуне. «Чем бы мне мог помочь мой десятилетний брат»? — каждый раз потом он вспоминал, но списывал это всё на свой малый возраст. Тогда он впервые сильно напился и пообещал изумлённому брату, пытавшемуся не дышать перегаром, что назовёт ребёнка в его честь. — А если родится мальчик? — спросил тогда Изуна. — Ну, я же должен передать традицию нашей семьи давать идиотские имена своим детям, — задорно смеясь и указывая на младшего брата, заплетался Мадара.       И даже когда его отец Таджима узнал о беременности, всё равно запретил жениться на рядовой куноичи клана, ведь будущий глава клана не имеет права на такую роскошь как счастье в браке, если это пойдёт вразрез с интересами семьи. После испытанного горя и напряжения у Мадары больше не было детей ни с официальной женой, которая умерла вскоре после выкидыша, ни с другими женщинами. А когда он стал главой клана, его первая любовь уже давно была признана убитой, не вернувшись с одной из миссий. Тогда он переселил осиротевшую дочь в главное поселение Учиха недалеко от своей резиденции, стараясь по возможности приглядывать за ней. Хоть никто и не распространялся о настоящей сущности Изуны-младшей, но все, кому надо, знали правду об этой девочке. Да и сам глава клана порой проводил время с ней, в один день рассказав о её судьбе…       Заметив, что многие участники группы больше не могут поддерживать общий походный темп, а его одиннадцатилетняя дочь чуть ли не валится с ног, Мадара скомандовал привал. Возможно это и стало роковой ошибкой. Их группа не была боевой и составляла из себя в большей степени опытных дипломатов и интриганов из Учиха и Сенджу. И хоть мало, кто мог бы выступить против Мадары, но даже он не был всесилен. Особенно, если инициатива первого удара не на твоей стороне.       Прогремел взрыв. Мадара, как находившийся недалеко от эпицентра, ненадолго потерял ориентацию, но этого хватило, чтобы уничтожить ту небольшую часть боевых шиноби их группы. Возле главы клана появилось двое вражеских шиноби. Заметив одного, Мадара рубанул его своим вакидзаси, но уже не успевал отбить удар от второго, когда в висок атакующего влетел кунай его дочери. Мадара окинул взглядом поле боя, остановился на Изуне, в благодарности моргнув ей, и подскочил к ней. Поляна продолжала полыхать. Вокруг слышался лязг металла, вскрики боли, а в воздухе витал железный привкус. Окончательно придя в себя, Мадара очутился за спиной у одного из шиноби Кёхи, снеся тому полчерепа, тем самым спася одного из соклановцев, после чего начал свой танец с последующими противниками.       В какой-то момент сражение перешло в состояние равновесия. Враги старались не лезть в открытую, не добившись успеха за первый же удар, закидывая место обороны делегации метательным оружием, взрыв-фуином и редкими техниками. Порой нападали группы шиноби из разных кланов и даже стран. Перегруппироваться, как и наладить адекватное командование боем, было решительно невозможно. Даже при прямом участии Мадары в бою силы были неравны, и локальные бои начались уже совсем недалеко от центра лагеря, где собрались самые слабые бойцы и некомбатанты. Краем глаза Учиха заметил как в глазах его дочери появилось второе томое. Чувство гордости начало пробираться в душу Мадары, но одёрнул себя, понимая, что стоимость этого — горы трупов соклановцев, союзников и врагов. Что-то внутри души ёкнуло, и Мадаре послышалось, как будто что-то внутри него зарычало. «Замолкни!» — усилием воли заткнул Мадара нечто, что Учихи прозвали «Проклятием клана» и продолжил руководить обстановкой.       Казалось, бой длится уже несколько часов. Усталость брала своё. Обманчивое чувство. Навряд ли прошло больше нескольких десятков минут. Мадара мог сражаться ещё и ещё, ловя ритм боя и находя второе, третье и даже десятое дыхание, но большинство уже ушло в глубокую оборону, из последних сил огрызаясь на атаки. Возможно был бы шанс победить, если Мадара активировал Сусаноо, но тогда после боя он будет лежать без сил, и не факт, что на этом всё окончится, и не подойдёт новая волна противников. Глупо будет умереть, не имея возможности даже подняться, чтобы встретить смерть, стоя на ногах. Да и шанс задеть своих был даже большим чем уничтожить нападавших.       Постепенно, но их загнали в ложбину. Их осталось пятеро. Изуна, полусидя, прислонилась к дубу, переводя дух. Командир тройки из Сенджу выстраивал земляные ловушки. Двое были наготове отражать очередную атаку. Ещё один лежал без сознания в полтора дзё от Изуны, которая и перевязала ему обрубок руки. Мадара понимал, что вариантов больше нет. Одна мобильная группа из некомбатантов уже давно ушла, но скорого прибытия помощи можно не ждать, до ближайшего союзного хутора полдня пути. Старший Учиха, как бы не хотел отправить Изуну с ними, понимал, что без её участия навряд ли бы удалось организовать достаточный коридор для отхода группы — полноценных бойцов почти не осталось, и даже её помощь сыграла свою роль. И вообще не факт, что ушедшие смогли пробиться. Вполне вероятно они также лежат на одной из соседних пригорок как и большинство боевых товарищей. Мадара осознавал, что даже если всех его подопечных перебьют, то он всё равно сможет уйти на предельной для себя скорости, но оттого становилось только хуже на душе. Это было бы позором. И ещё он останется один навсегда…       Но был вариант… — Изуна, — Мадара, закончив вычисления техник, которые собирался использовать, притронулся к плечу дочери. — Тебе нужно уходить.       Младшая Учиха открыла большие смольные глаза, хотела было уже съехидничать, как она часто делала с Мадарой наедине, но лишь серьёзно кивнула, не став зазря тратить время. — Это техника дяди Изуны, — шиноби начал приготовления к технике-ритуалу. — Обучить ею тебя пока не смогу, — Мадара нервно усмехнулся. — «Если потом вообще выйдет такая возможность». — Как перестанешь чувствовать землю под ногами, не дыши и старайся удерживать равновесие, — описывать по наитию действие техники глаз его брата, которую он еще не использовал, ему никогда не приходилось. — Я не знаю, что тебя будет ждать там, но отсюда ты выберешься, а это главное. — Стой, а как же ты и остальные? — недовольно вскочила Изуна. Её бесило, что отец порой вёл себя с ней как с маленькой. — Выберемся, — постарался он убедить сам себя, ведь за других он сказать не мог. Он ещё не научился контролировать Сусаноо, чтобы гигантский исполин не уничтожал всех находящихся рядом. — Не переживай.       Мадара активировал Вечный Мангекьё, почувствовал лёгкую пустоту, тянущуюся откуда-то изнутри, и заставил себя погрузить дочь в гендзюцу. Он никогда не любил прощаться.       Все приготовления были завершены. Вдалеке послышались команды командира нападавших. Очередной этап битвы уже скоро начнётся. Мадаре послышался голос, идущий изнутри, и он повторил название техники, отправляя дочь куда-то во времени. «Прощай. Надеюсь, там ты обретёшь всё то, что я не смог тебе дать.» — проговорил про себя Мадара и активировал Сусаноо, становясь идеальным оружием уничтожения…

***

      Так страшно Изуне никогда не было. До этого ей приходилось и сражаться, и убивать. Бывало даже приходилось оставаться во враждебной обстановке один на один со смертью. Она была подающим большие надежды диверсантом: пробраться в тыл, принимать разные облики, договариваться с одними и объединяться против других, а после наносить смертельный удар, когда этого никто не ждёт. Да, она хотела быть полноценным боевиком как отец и все самые известные шиноби клана, хотела встречать смерть честно — лицом к лицу. И у неё были определенные успехи в этом. Но заниматься грязной работой кто-то тоже должен. И на этом поприще её таланты превосходили способности большинства, что и предопределило её дальнейший путь шиноби. В столь раннем возрасте она уже участвовала в ответственных заданиях, и, более того, однажды ушла на одиночную миссию.       Но одно дело, когда идёт сражение или задание, где всё зависит только от неё, а другое, когда происходит настоящая бойня. Расслабились и не ждали удара в спину так близко к своим границам в, как казалось, почти мирное время. Поэтому и не были готовы к настолько сильному удару. Союзников и соклановцев вырезали ужасающими темпами. На её глазах убивали тех, кого она видела каждый день; тех, кто хотели жить и улыбаться; тех, у кого было, ради чего жить; тех, кто искренне верил, что наступает новая эпоха мира и надежды. «Ну почему люди не могут жить в мире?» — всегда задавалась она вопросом.       И вот, когда этот мир был так близок, всё снова в огне, будто сама природа противится воли человека.       После того, как она остановила кровь у несчастного, у неё окончательно кончились силы. И когда подошёл отец, не было энергии даже на то, чтобы трезво понять, что именно он от неё хочет. В какой-то момент она оказалась где-то совсем далеко там, где нет ни войн, ни смертей, ни голода, а только умиротворение. А после землю будто вырвали из-под ног и она рухнула в обрыв. Она хотела кричать, но не было возможности издать и звука. Ничего не было видно. Она потянулась к своей силе, активируя шаринган, но почувствовала только бесконечный ужас, исходящий откуда-то из глубины. На месте глаз словно находились жерла вулкана, из которых вот-вот польётся лава. Это был второй раз за жизнь и за день, когда ей было так страшно.       На одних только инстинктах и рефлексах сознания Изуна начала, вложенную в неё учителями, метод по возвращению эмоционального контроля. В какой-то момент показалось, что падение замедляется, вокруг всё-таки не пустота, а какая-то вполне осязаемая среда, на которой она постаралась сконцентрироваться. То, что ощущалось как тело, было выравнено, и Изуна попыталась схватиться за пространство вокруг. Рука будто раскалённая погрузилась в желе, а после эта субстанция начала засасывать её.       Она пришла в себя уже находясь в каком-то помещении по размерам с минку. Всё было сотворено из монолитного камня. Изуна осмотрела комнату и остановила свой взгляд на выходе, покрытый пеленой, и из которого сочился ручеек жизни. Она осторожно подошла к проёму, попробовала рукой порвать плёнку, но ничего не вышло. Лишь сильнее почувствовалось тепло и жизнь, которая, к её удивлению, лишь жалила. Тогда Изуна отошла, осмотрела руку, на которой не было никаких следов, и, отдышавшись, разбежалась с противоположного края комнаты, влетая в проём.       Она даже не услышала, как в последний момент что-то пыталось шепнуть ей…

      ***

      Ицуки родилась слабой. Преждевременные роды, хирургическое вмешательство и смерть матери. Обычно такие дети долго не проживают, но медицина давно шагнула вперёд. Отец, потрясённый смертью жены, полностью переключился на своего новорождённого. Ко всему прочему ирьенины рекомендовали воздержаться первое время подавлять ребёнка при воспитании. Одно наложилось на второе, и Ицуки с рождения не знала ни гнева отца, ни слова «нет». Клан же с недавних пор предпочитал не вмешиваться во внутрисемейную кухню без веских на то причин. Как следствие девочка росла как цветочек: красиво, для неё самой приятно, но стихийно и тупо. На редкие комментарии неравнодушных соклановцев она демонстративно не обращала внимание. А крохотное самомнение подпитывалось осознанием факта, что является предком великого Изуны, брата Мадары. «Прямо как дуб», — едко заметила однажды Изуна, находясь внутри девочки. — «Только ни разу не мудрая и не могущественная.»       Седьмой год Изуна оказалось запертой в ловушке. Сплошная комната и возможность наблюдать за внешним миром посредством органов чувств девочки — вот и всё что у неё было. А факт, что у брата могли быть такие потомки-перерожденцы, вызывал постоянное раздражение и, по случаю, ярость.       Сначала Изуна не понимала, что происходит, но сложить дважды два мог любой в клане. Конохагакуре. Их осуществлённая мечта. «Значит, Мадара выжил?» — искренне надеялась она, откидывая вариант, что поселение всё-таки удалось организовать даже с погибшим главой. Она не знала, что именно за технику использовал отец. Даже долгие медитации и тщательный анализ дали лишь один ответ — Мадара перед техникой поместил её в простенькое гендзюцу. Поэтому ни принцип техники, ни что конкретно нужно делать после исполнения техники, она так и не догадалась. В одном она была уверена точно. Вышло всё совсем не так, как должно было быть. Должна была она уродиться в новом теле спустя время в ближайшем подходящем теле близкого предка или… Что «или» она додумать не могла. Выдвинутые варианты её совершенно не устраивали. Нужно было выбираться! Разум говорил ей, что нужно пробиваться, но единственный выход вёл не на волю, а в ещё одну клетку, через которую она вела свои наблюдения за внешним миром.       Лишь однажды ей показалось, что она близка к цели, когда отец не смог уделить Ицуки должное внимание из-за службы в полиции, и она оказалась на грани истерики. Тогда из проёма дуло не манящей жизнью, а пронизывающим ветром и безысходностью, проём же стал более прозрачным. Как бы это ни было наоборот отпугивающе, но именно это и заставило её попытаться, ведь находиться в теле мерзкого отпрыска, позорящего честь брата, становилось просто невозможно.       Но в тот раз ничего не вышло. Когда казалось, что пелена вот-вот порвётся, и Изуна вырвется наружу, метафизические глаза наполнились кровью, в голове что-то мерзкое и ужасающее бодро заурчало, а с той стороны, будто в ответ, начало рычать в ответ. У Ицуки пробудился шаринган, и она потеряла сознание. Внутри же, где Изуна давила на потенциальный выход изо всех сил, нечто влетело с той стороны с ужасающей мощью. Оно явно было против. Изуна отлетела обратно в комнату и, трясясь, наблюдала, как за мутной пеленой нечто резко отдёрнулось, присутствие этого начало отдаляться, а после и вовсе исчезло.       По прошествии времени, когда пленница окончательно угомонила свои чувства, она поняла, что на правильном пути. Отец всегда говорил, что опереться можно только на то, что отталкивает. А учёные мужи клана объясняли, что на любое действие будет противодействие. И если противодействие сильное, то идёшь верной дорогой.       Было до биджу страшно. Но других вариантов, как ей казалось, совершенно точно не было. Тем более Ицуки совсем скоро должна поступить в Академию Шиноби, когда будет выдан первый документ, удостоверяющий личность. Это была бы лучшая возможность изменить дурацкое имя этого бесполезного создания на нормальное. *** — Па, а что ты мне подаришь на поступление? — Ицуки положила книжку на чайный столик, расположенный на веранде. — Я бы хотела новый набор перьев для каллиграфии и рисования. — Так ты же хотела платье! — с улыбкой спросил Тадао, тоже отвлёкшийся от чтения. — Точно! Совсем забыла! — девочка постаралась незаметно закрыть книгу. — Ну, мне, конечно, платье всё ещё нужно, но и набор бы пригодился. — Ицуки, ты же знаешь, что можешь выбрать только одно. Одно событие — один подарок.       Девочка надула губки. Уговор она помнила. А нарушать слова даже она не стала бы, ведь это единственное, за что она однажды получила от отца. Настроение начало портиться. Но, как она считала, это всё равно лучше, чем читать дурацкие книги. — Па, а ты же будешь на церемонии?       Отец тоже отложил книгу и вздохнул. — Боюсь, солнышко, в этот раз не получится. У меня будет обязательная служба в этот день, я не могу подвести коллег. — Но почему ты должен? Ты и так много работаешь! Неужели нельзя хоть в этот денёчек? — Ицуки, ты же у меня совсем взрослая и понимаешь, что так нельзя. Это для безопасности всей деревни. — Но, пап! Там все будут с родителями! — девочка подскочила, но наткнулась на безэмоциональное лицо отца. — Как ты не понимаешь? Все будут считать меня дурой безродной! — Но ты ведь будешь с гербом нашего клана, — улыбнулся Тадао. — Мало у нас сирот? Сам знаешь, как к ним относятся! — Ицуки, никто так не подумает, успокойся, пожалуйста. Все, кому надо, знают, что ты не сирота.       Девочка сжала зубы. Плевать ей на клан. Там же будет много других неизвестных, которые должны составить наилучшее мнение о ней. — Ты. Пойдешь. — Нет, — нахмурился отец. — И это не обсуждается.       Ицуки подорвалась с места и забежала в дом. Мигом влетела на второй этаж и, забежав в комнату, хлопнула сёдзи.       Лицо у Тадао дрогнуло, но он заставил себя сидеть на месте. Рано или поздно это должно было случиться. Его дочь совсем скоро окажется в незнакомой среде, и она не должна опозорить их клан неадекватным поведением. «Это должно стать ей уроком.»       Из проёмо дуло и завывало. Изуна резко поднялась. «Сейчас!»       Другого момента может не повернуться ещё долго. Да, она ещё не до конца освоилась с силой — то, что она не имела физического тела, серьёзно затрудняло процесс контроля чакры, поскольку Янтон полностью состоял из физических способностей тела. А тело было занято совершенно другим разумом. Хоть медитации и не прошли даром, и иньтон уже был на уровне до попадания, но физическая энергия текла совсем тонкой струйкой. Теорию чакры Изуна знала ровно столько, сколько было известно её учителям, и этого было совершенно недостаточно для анализа и понимания, что делать в данной ситуации. Была надежда на две вещи: она быстро захватит контроль над телом, и вся сила сосредоточится в ней; или одного удара будет достаточно, если что-то пойдет не так.       Разбег. Прыжок. Изуна вытянула ноги вперед, чтобы уменьшить площадь контакта и усилить натяжение. Легкое сопротивление словно от паутины. И плёнка надрывается, заставляя девочку упасть. Откуда-то слышится разъярённое нашёптывание и быстрые приближающиеся шаги. Изуна осмотрелась. Были видны два направления движения, исключая изначальный проём. Мысли начали путаться. «Куда?» — переводила она взгляд с одного конца коридора в другой. — «Да и надо ли?»       Изуна справедливо рассудила, что идти в незнакомое пространство — не лучшая идея. В любом случае казалось, что отступить есть куда.       Из-за угла показалось тело. Тёмное, почти как пятно, худощавое и с закрытыми глазами, размером лишь слегка выше самой Изуны.       Глаза непроизвольно налились лавой. Два томое сверкнули на силуэт, отчего тот, казалось, дёрнулся. Не теряя времени, Изуна пошла на сближение, заметив, что кунай пришёлся бы кстати в таком узком пространстве. Однако силуэт не стал стоять в оцепенении долго, и тоже ринулся в атаку. Движения были не совсем естественными, отчего Изуну передёрнуло, но самообладание всё же сохранила.       Изуна, не добегая, перенесла центр тяжести на правую ногу и с разворота ударила наискосок левой ногой по голове. Тело отбросило, и оно ударилось об стенку. Не став ждать, девочка тут же взяла нечто за голову и решила бить её об стену, но рука тени неестественно вывернулась, схватила Изуну и потянула на себя. Учиха пнула коленом в спину, впечатав тень в стену. На затылке существа появились очертания носа и закрытые глаза. От неожиданности Изуна отпрянула. Глаза "нечта" распахнулись, обножив первое томое. "Так дело не пойдет. Пора заканчивать."       Изуна оттолкнулась от противоположной стены и ногой вдарила по новоявленному лицу, сразу же возвратив ногу назад, пока рука существа не поймала её. Затем последовал ещё удар туда же. Оно зашепело. Ещё удар. Удар. Удар. Тело упало. Удар, удар, удар. Изуну трясло от страха. Удар-удар-удар-удар.       На полу была каша. Остатки головы размазались. Через мгновение силуэт стал видоизменяться и обретать форму. Изуна попятилась на несколько метров и, обессилив, рухнула на задницу. Перед ней лежала Ицуки. "Что ты такое?"       Глаза засаднило, и Учиха деактивировала шаринган. Встала. Изуна обошла по максимально доступной дуге тело Ицуки и направилась оглядеть местность дальше, чтобы просто не таращиться на мётвое тело. За поворотом, откуда вылезла тварь, была большая комната с множественными выходами. "Или входами" — философски заметила Изуна. — "Есть ли разница? Конечно, есть! Из одного выходишь, а в другое входишь!"       Девочка покрутила головой. "Не хватает ещё с ума здесь сойти."       Изуна вернулась к трупу. Взяла одну ногу и затащила в свою старую комнату-заточение. Бросив труп и подойдя к выходу, она развернулась и решила избавиться от останок. Если это её внутренний мир, то не хотелось бы, чтобы в нём что-то гнило.       Змея-Овца-Обезьяна-Свинья-Лошадь-Тигр. — Катон: Огненный Шар!       Ничего не произошло. Голова закружилась, и девочка упала. ***       Изуна с трудом открыла мокрые и распухшие глаза и увидела потолок. Этот вид она часто могла наблюдать, сидя там. Довольная улыбка налезла на её лицо. "Получилось."