Тайный мир.

Тёмные Московские улицы. Времени часа три ночи. Я лечу над Патриаршими прудами и вижу девушек с парнями. Вид этих барышень напоминает мне проституток. А парни и не парни, а взрослые мужчины лет сорока пяти. Странно это выглядит. Но страна сгнила и прошлого не вернуть. Не вернуть девушек гуляющих с парнями и не посмотреть больше на этих милых парочек. Девушки больше не выглядят так нежно. Ну, наверное так и должно быть, это же Патриарши пруды. Место богатых людей. Лечу дальше до дома-музея Михаила Афанасьевича Булгакова. Москву Я решил посетить ради него. А для чего же ещё, не правда ли? И вот Я у цели. Сложив роскошные чёрные крылья Я решил их не прятать и смело лёг под одеяло звёздного неба на крыше. Свет холодной Луны меня успокаивает. Шум ночной Москвы не похож не на один, хотя Я облетел половину страны. Прикрыл глаза и вскоре уснул. Я крепко спал укрываясь левым крылом. Хоть где-то кроме полётов они мне нужны. Мои мягкие крылья.. ____ — Молодой человек, с вами всё хорошо? – говорил кто-то над моим ухом приятным мужским голосом. — Да, всё хорошо.. – ответил Я чуть хриплым от долгого молча голосом. Так бывает обычно. Я поднял голову и был шокирован увиденным. Надо мной стоял совершенно живой Михаил Булгаков. На вид это был период конца двадцатых. Самый красивый мужчина на всём белом свете... — А что случилось с вашими глазами? Почему они полностью белые? – поинтересовался он глядя в мои глаза. Такова особенность у прислужников подобно мне. Белые глаза. — Я грешник умерший спасая людей...поэтому мне разрешили служить Господу. Но у меня чёрные крылья и белые глаза. Когда я искуплю вину крылья станут белыми, а глаза голубыми, – с некой грустью в голосе сказал я демонстрируя свои чёрные как гуталин крылья. Михаил Афанасьевич спросил разрешение и после удовлетворительного ответа прикоснулся к тёмым перьям. Видно было как он волнуется. — Они никакого вреда не несут, просто не очень привычные для ангелов. – пояснил Я. — Это хорошо, но вы пожалуйста сделайте это как можно быстрее... — Хорошо.. _____ Как прекрасна Москва двадцатых годов прошлого столетия. Меня поражает безлюдность улиц. Вот на встречу с громким лаем бежит невысокий обросший чудик с собачьим хвостом, а за ним два человека. Один высокий, пожилой, подбородок украшает белая борода, так же в очках с золотой оправой. Рядом худенький и такой же высокий темноволосый мужчина с идеально выбритыми щеками. Волосы были зачёсаны назад. Они шли говоря о своём. — Полиграф Шариков?..– удивляясь этому чуду обратился Я к Булгакову. Он кивнул. Пёс-человек радостно повизгивая запрыгнул ко мне на руки и начал лизать в щёки шершавым языком. Я растерялся и поцеловал его в нос. Существо спрыгнуло и побежало в сторону мужчин, что медленно шли к нам. — Это же профессор Преображенский и помощники его доктор Борменталь?.. — Да вы знаток, мой юный друг, – улыбаясь ответил Михаил Афанасьевич и поздоровался с ними. Те одновременно улыбнулись, поприветствовали его и посмотрели на меня. — Доброе утро, Филип Филипович! – слегка дрожащим голосом радостно сказал Я и учтиво поклонился. — Доброе утро. Как вас по имени? – ответил добрым голосом тот. — Серафим, – и мы пожали друг другу руки. — Доброе утро, Иван Арнольдович! Темноволосый слегка смутился и тоже пожал мне руку. Существо продолжало крутиться возле моих ног. Я вновь позволил запрыгнуть ко мне на руки и щедро вылизать бледные щёки. Доктор Борменталь уже было хотел отругать неугомонное существо, но Я не позволил этого сделать и Шарик продолжал сидеть. Мы обменялись врачебным опытом (при жизни я был врачом) и Михаил Афанасьевич повёл меня дальше. Неизведанная досей поры мне улица превратилась в Патриаршие пруды. На лавочке сидел Иван Бездомный. Но какой то он слишком взрослый был. — Здравствуйте...– из вежливости робко поздоровался Я. Иван поднял на меня взгляд и улыбнулся, но ни слова не сказал. Тут Я увидел знакомую парочку. Высокий худощавый человек в грязненьком клетчатом костюмчике и толстый чёрный кот рядом с ним. — Здравствуйте! – сказал я громко и они повернулись в мою сторону. Кота Я погладим по голове, а высокого обнял. Люблю я Коровьева. — Здравствуй, – сказал Фагот и обнял меня в ответ. — Здравствуйте и вам, дорогой Бегемот. Кот заулыбался и позволил поднять его на руки. И не тяжёлый он был совершенно. Густая чёрная шерсть сливалась с моими крыльями, меня это позабавило. Бегемот улыбался и поправлял усы. _____ Дорога продолжалась и на смену Москве пришла глухая деревня. Я оглядывался по сторонам вспоминая где мог об этом слышать. Ха, да это же Мурино! Мы дошли до беленького корпуса больницы и Я увидел двух женщин, молодого человека в белом халате и мужчину с козьей бородкой. Их имена Я вспомнил сразу. — Пойдёмте к ним? — А пойдёмте, – с улыбкой ответил Булгаков. Мы подошли. Компания докторов повернулась к нам и подошла. Михаил Афанасьевич со всеми поздоровался и дал возможность мне. — Доброе утро, Пелагея Ивановна, – Я осторожно взял женскую руку и поцеловал. Женщина посмеялась и тоже поприветствовала меня. — Доброе утро и вам, Анна Николаевна, – Я сделал тот же жест теперь уже с рукой второй фельдшерицы. Она улыбнулась и поцеловала меня в макушку. — Рад вас видеть, Демьян Лукич – протягивая руку тому что с бородкой сказал Я. Он пожал руку. Я с грустью посмотрел на молодого доктора. Его имя мне не было известно. Но вид его был схож с молодым Михаилом Афанасьевичем. Я решил попытать удачу. — Здравствуйте, Михаил.... — Здравствуй. Алексеевич – он кажется и не злился на меня за такое неполное обращение. Мы пожали друг другу руки. Поздоровался Я также с кухаркой Аксиньей и мужем её который был дворником. Мы распрощались и пошли дальше. Деревня только продолжалась. И у следующей больницы мы встретили молодого доктора в очках. — Здравствуйте, Сергей Васильевич, – Я поклонился. Он улыбнулся. Казалось и не под морфием он был. Совсем живой и настоящий человек. Приятный свет его серых глаз вселял в меня надежду на исцеление от морфенизма. Я крепко сжимал его руку повторяя в голове молитву, всё святого духа передалась от меня к нему и крылья мои чуть посветлели. _____ После деревни уездный город. Там возле больницы мы встретили доктора Бомгарда и доктора Яшвина. Нечего интересного. _____ Прогулка тянулась целый день и я знатно устал. Мы присели на скамейку в том месте где встретились. Михаил Афанасьевич снял шляпу. Я поднял глаза к небу и увидел вереницу людей на чёрных лошадях. Они летели. Я узнал их. Маргарита и рядом Мастер. Коровьев уже не тот клетчатый шутник, а серьёзный тёмный рыцарь. Толстый кот теперь худенький юноша. Рыжеволосый Азазелло летел впереди всех и плащ его развивался. — Ах, как красиво...– восхищённо промолвил Я. Булгаков тоже посмотрел туда и улыбнулся. — И правда, милый Серафим. Очень красиво... — Я надеюсь Мастер отпустит Пилата и тот уйдёт по лунной дороге.. а они с Маргаритой обретут вечный покой.. — Всё именно так, мой друг. Это мой мир, где всё живёт по законам моим, люди здесь выдуманы мной. Я могу приказать и тут же пойдёт снег. Я могу приказать и всё станет безбрежным океаном. Всё написаное мной сбывается. Этого города ты не найдёшь на карте никогда, у этого прекрасного мира нет второго такого же. Ты единственный гость тут, милый Серафим. Ты можешь приходить сюда в любое время, Я всегда встречу тебя и мы вновь увидим холодную Луну над безымянным городом... Я слушал голос Михаил Афанасьевича положив ему голову на плечо. Речь была едва отличима от тишины. Крылом своим Я машинально укрыл его. Михаил был совсем не против и мягко коснулся моего затылка губами. — Прощайте, Михаил Афанасьевич..– вставая со скамьи сказал Я. — До новых встреч, милый Серафим.... Я взмахнул крыльями и полетел. В память обо мне на голову писателю упало чёрное перо. Я летел утирая слёзы. Мне было грустно от того что не знал Я, когда вновь увижу холодную Луну над безымянным городом. Я летел лишь ввысь. Летел к Луне. ______ Открыв глаза я всё ещё был на крыше. Я успел к восходу. Я успел увидеть первые лучи солнца, что ласкали тихие Московские улицы. Рядом с головой лежала записка: «Милый Серафим, Я всегда жду тебя в безымянном городе. Я буду рад если ты вновь решишь вернуться. М.Булгаков» Я прочитал её может две сотни раз, прежде чем встать на ноги. Разминая крылья Я всё ещё читал и по длинному носу на желтоватую бумагу капали слёзы. Наконец был готов и полетел. Прохладный ветер ласкал мои заплаканные глаза, приятная дрожь пробирала тело. Я летел с какой-то небывалой лёгкостью, которую не испытывал никогда.