Когда?

Цунаде сегодня не прольет в свое горло ни капли саке, хоть даже в будни по вечерам пропускала стаканчик-другой. Но сегодня не обычный день. Он не обычный, и все знают это, но не знают, кто он был для неё. И сам он не знает, а может... И знал, может, он всегда знал. Так вот, Цунаде не будет пить, потому что голова и так настолько тяжела от мыслей и непролитых слез, что она с невероятным усилием поднимает её вместе с непослушным телом и отпирает дверь кабинета. Усталые шаги эхом отдаются в пустой резиденции Хокаге. Даже Шизуне нет. Цунаде тихим голосом попросила её на сегодня закончить работу и идти без неё — её сочувственные глаза были невыносимы. А ещё невыносимо было слушать слова Наруто, разрывавшие её ещё незажившее сердце. Но ей не хотелось кричать на него. О, она ведь так понимает его, но он её — нет. Никому не суждено знать о её сердечных терзаниях... И как же этот несносный мальчишка был прав! В тот вечер, когда закат был особенно ярким, он с улыбкой попросил поставить на его смерть. Ей же никогда не везло, никогда! Но она не проиграла впервые в споре и проиграла жизни. Её вина давила неподъемным грузом. Тяжесть разливалась по её затекшему телу. Сегодня, сидя в кресле Хокаге и обсуждая ошеломляющие новости, она не позволила себе пошевелиться ни разу. Ноги женщины подкосились, и она нашла опору в лице холодной стены. Слезы солёными дорожками покатились по лицу. Воспоминания вспыхнули в её больной голове. — Я и не мог подумать, что ты превратишься в такую горячую штучку, Химе, — хохотнул Джирайя, в открытую засматриваясь на её бюст и беспощадно краснея. — Я и не могла подумать, что ты останешься таким же, как и в детстве, дегенерат, — вспыхнула Цунаде и по-сильнее запахнула юкату. — Дурак, — не своим голосом выдавила она сейчас сквозь застилающие глаза ручьи слёз. Но Цунаде нашла силы и двинулась дальше и, спустившись по лестницам, очутилась на улице. Более она не была способна находиться в четырёх стенах. Смеркалось. Песок, шурша, мягко озвучивал её неспешные шаги. Женщина шагала в отдалённые места деревни, чтобы скрыться от глаз любопытных обывателей. Случайно на её глаза попалась очередная забегаловка. Цунаде тотчас крепко зажмурилась и свернула за угол по наитию. Ещё одна причина не пить — то, что в свое время Джирайя был её собутыльником в каждом заведении такого рода всей деревни. Не нашлось бы той, в которой не слышались в иные вечера их нелепые перепалки. Кажется, она так мало говорила с ним без обиняков, но по-другому они не могли. И не смогут. Теперь никогда. Точно. Глаза снова закололо, и женщина прижала к ним ладони в попытке заглушить поток горечи. Она шла, вперившись невидящим взглядом в тропу. Она боялась увидеть что-то, что всколыхнет в ней ещё больше дорогих воспоминаний. Мысли тяжело переваливались одна из другой, и Цунаде не пыталась остановить их ход. А солёные дорожки так и не высохли этой ночью. Внезапно она уперлась в ограждение и, оглянувшись, поняла, что дошла до окраины деревни, где протекала река. Вокруг было темно, и лишь одинокие фонари освещали путь, а Цунаде за тягостными размышлениями даже не заметила, какая тёмная ночь сгустилась над её головой. Лёгкий порыв ветра взметнул полы её юкаты и белокурые пряди волос. Наверное, она всё-таки любила. Любила того, кто извечно стоял за её спиной, готовый подставить надёжное плечо. Того, кто был больше, чем другом. Да, она помнила, как злилась, когда он находил вход в её кабинет в окне. И тогда, когда слышала глухой смешок позади, уже знала, чем кончится этот вечер. Она едва не усмехнулась этим мыслям, но губы только как-то странно скривились. Женщина зябко поежилась и обняла себя. Он не обнимет её своей сильной, но нежной рукой. А взгляд его не будет лукаво скользить, будто невзначай, по её рельефной фигурке. Днём ранее она бы поколотила себя по голове, но не сегодня. Может, через неделю, может, месяц, может... Цунаде забралась на ближайшую скамью с ногами и склонила голову на колени. Вокруг была такая тишь и спокойствие, и, казалось, эта обстановка полностью описывает то, что происходит с ней. Мир так  оглушительно тих, хоть он и на грани масштабной войны; Цунаде внешне даже поразительно для себя спокойна и непоколебима, хоть в душе у неё ураган. А может, урагана и нет, только жгучие слезы прокатываются по горлу, будто саке. Алкоголь. Как необычно то, что она трезва в такой час суток, а в такой час жизни — вполне объяснимо. Когда он уходил, они встретились в парке. Его белесая шевелюра подсвечивалась лучами уходящего солнца, а на лице сверкала широкая улыбка. Так он улыбался, когда они встретились впервые. Она сидела на скамье, опустив голову, чтобы он не заметил скопившихся в глазах слез и тоски на её лице. Но он, конечно, всё видел. — Возвращайся живым, Джирайя. Если я потеряю ещё и тебя, то... — Что? — оборвал её мужчина. — Будешь реветь из-за меня? Польщён, — добродушно сказал он, а потом вздохнул и добавил серьёзно. — Я постараюсь, Цуна. Джирайя отчаянно пытался не смотреть в ошеломленные карие глаза, что при солнце становились янтарными. Только они могли заставить его отказаться от задуманного. Поэтому он резво двинулся в путь, помахивая на ходу рукой. — До скорого, Химе. Цунаде слабо мотает головой, но воспоминания прогнать не пытается. Этим вечером можно... — Цунаде-баа-чан? — слышит она и поднимает голову, хоть по голосу и так поняла, кто говорит. Но женщина не произносит его имя и вообще ничего не говорит. Слова застревают в шершавом горле. Наруто понимающие кивает и садится рядом. — Простите меня за то, что сегодня наговорил... Но Цунаде нечего прощать. Она мягко кладёт свою ладонь на его и видит его умиротворенное лицо. Минутами позже она слышит его сдавленные всхлипы, а может, её. Она помнит, как Джирайя с лохматым мальчуганом нашли её в баре. В те дни она впервые узнала Наруто. И решила все же стать Хокаге. Тогда Джирайя снова появился в её жизни. Всю ночь напролёт они молчали, тишина заполняла пространство вокруг них. Каждая их реплика была друг другом предсказана. Наруто, хоть и казался порой дураком, в иные моменты был поистине проницателен. Наруто как никто понимал её, ведь Джирайя был для него учителем и почти отцом. А для неё он был... да она сама ещё не поняла, кем же всё-таки он был для неё. Тогда на закате Цунаде впервые подумала, что любит, а сегодня на рассвете она признала вероятность.