«Hope Springs Eternal»

      Тиффани Хоуп выглядит так, как выглядят люди, которые только что увидели мертвеца. Может, он и в самом деле призрак? Протянуть руку, коснутся тёплой кожи в надежде, что она растворится под пальцами, что происходящее в эту минуту всего-навсего сон. Проснуться. Вот что ей нужно сделать, а не смотреть полными неподдельного удивления ужаса глазами. Но надежда умирает последней, а шанса просто прикоснуться не дают: Билли (а это был именно он, это существо — её сын), поддался на встречу и заключил потерянную мать в объятья.

1

«Мама»

      Какая из неё, к чёрту, мать? Такая, которая узнает своего ребёнка любым: постаревшим, побитым, изувеченным. Он стоит ужасно осунувшимся, но даже так, от несына исходит нечто жуткое. Оно просачивается из впалых, но смотрящих с обожанием и теплотой, глаз. Скользит по щекам слезами и кричит искаженной сотней чужих голосов. Весь Его внешний вид заставляет не отрывать взгляд, смотреть, смотреть… смотреть и в который раз понимать, какую ошибку она совершила однажды. Он стал сильнее, грубее, опаснее, он стал чужим и не тем, что раньше.       Потому что Тиффани с уверенностью скажет, этот человек, существо — не её сын.       — Знаю что ты думаешь, понимаю, что не узнаешь но это — Я. — Нет, не Он. У её мальчика кудрявые каштановые волосы и ямочки на щеках, у незнакомца же волосы прямые, черные и форма лица совершенно не похожая на лицо сына, не говоря о разнице в росте, цвете глаз и складе тела, однако он представляется её сыном и по родному-тепло улыбается. Совсем как Билли, даже обнимает так же… Как же больно.       — В это сложно поверить, но во всём виноваты эти… — на мгновение красивое но незнакомые лицо тронуло не то болью, не то гневом, но потом всё возвращается на исходную, и сейчас он смотрит устало, — Я стал таким из-за Меркофф.       — Что они сделали с тобой? — Кто ещё кроме неё и Билли мог знать о Меркофф? она никогда и никому не рассказывала. Если только её и в самом деле таким образм не наказывает Бог.       — Не важно. Главное другое, — да… Да, точно, главное другое, но хлещущие по щекам слёзы отрезвляют, а упоминание имени сына пьянит, — Я дома, мама.       — Билли, ты вернулся домой! — Что осталось от прежнего Билли? Может, такие же движения и призрачная привязанность, а что осталось от неё самой…?

2

«Пыльная роза»

      Ничего святого в этой женщине. Пыльная роза Вот как можно охарактеризовать Тиффани Хоуп. Такая же бледная, со стреляющими глазками-шипами, но для своего возраста неплохо сохранившаяся.        Ещё пара минут в одном помещении, и по стенам поползёт кислота от их общего лицемерия. Что-то подсказывает Полин, что штукатурка с лица мисс Хоуп облезет ой как не скоро. За розами нужен уход, но пока Тиффани уходит лишь от ответов. Досадно, но Глик умеет ждать.       — Вы выглядите весёлой. — Агент по-лисьи сощурилась, если не сверля, то пристально наблюдая за Мисс Хоуп, которая жмурится на солнце как зажравшаяся кошка.       — А у меня есть причины, по которым я не должна быть такой? — улыбаясь, проступают неровности, свойственные её возрасту. Значит, кое-что настоящее в искусственной розе всё-таки есть, — В этом мире всегда можно чувствовать себя комфортно. — Само собой, а ещё розы бывают без шипов и ядовитыми.       Ежели говорить о причинах, по которым Мисс Хоуп «не должна быт такой» то как минимум одна такая найдётся. Причина эта носит имя Уильям Хоуп. Разве она не должна умываться слезами и молиться днями на пролёт за здоровье или за упокоение собственного сына? Либо у Глик весьма скудные познания в представлении об адекватной реакции матери на пропажу сына, либо Тиффани сгнила с возрастом и в ней нет и не было ничего светлого. Так или иначе, пыльной розе заткнули рот водичкой с удобрением в виде денег, и все счастливы, довольны, сыты.       Полин плевать хотела на чужие отношения. сплетни и лицемерие не интересует агента, но мис Хоуп не иначе как бесит. Выводит, когда от людей остаётся одно название. Например, в случае Хоуп слово «мать» — пустой звук, не наделённый какой-либо смысловой нагрузкой, а сама фамилия оставляет надеяться сугубо на то, что они провозятся с кудрявой занозой не долго. Увы, но надежда так и остаётся лишь надеждой.       Марион, которого Глик в сердцах пустила под сравнение с мишурой, закопошился на полках. Умничка.       — Вас вещал какой-нибудь мужчина?       — Мой бойфрэнд. Бывший бойфрэнд, но он больше не приходит. — Пожимает плечами женщина, и подносит к губам стакан.       — Вы уверены, что никогда не встречали Майлза Апшера? Может быть, он был другом вашего друга?       — Не-а, никогда не слышала о нём, — светлые ресницы дрогнули, и Мисс Хоуп. на мгновение. задумалась, прежде чем пригубить стакан, — Забавное имя. Он иностранец?

3

«Метаморфозы»

      На счастье мисс Хоуп, она в здравом уме и трезвой памяти, а перед ней сидит живой труп. Труп исходящий теплом, дышащий и улыбающейся ей. Её маленький, несчастный уродливый Билли. С чужим телом, не живой.       «Теперь мы будем вместе, как раньше. Я так скучал, мама» — Он всё продолжает называть мамой женщину, что избавилась от лишнего груза, перед этим тщетно продолжая ставить всё на своего никудышного Билли. «Мама», «мама», «Мама». Мама натягивает алебастровую маску и молится, чтобы не сорваться и не высказать всё то, что отложилось в ней со времён рождения сына…       Поверила ли она этому типу? определенно. Он знает то, чего не знает никто, Он многое успел ей пересказать из их личной жизни, и Тиффани уверена: так врать не может никто.       Тиффани сглатывает невыносимый ватный комок и прикладывает все силы в тёплую улыбку, но плачет глазами. Хорошо, что её тугодумный сынишка никогда не был горазд в считывание эмоций. Ватный комок упал в грудь, и, кажется, заполнил собой грудную клетку, а недоБилли продолжает пичкать её своим беспокойством.       — С-скажи, милый, в чьём ты… — мгновение, молчание сгущается над их головами. Тишина звучит оглушительнее голоса, и Тиффани не слышит ответа Билли, но по спине всё равно пробегает холодок.       — …Я хочу знать, за кого мне молиться. Как никак он наверняка пожертвовал собой, понимаешь? — Усилия не канули влету и горе-сынок, наконец, поддался. Смешно, его сопротивлений не хватило и до вечера.       — Майлз Апшер. Его зовут Майлз Апшер. А об остальном я сказать не могу, — тошнота становится невыносимой, и мисс Хоуп всеми силами старается не выдавать себя, но чужие глаза оказались более внимательными, — Тебе плохо?

4

«Жертвы»

      «Мне так много нужно тебе рассказать!» — Например, о том, что Билли забрал Его силой. Об этом Тиффани узнала чуть позже тем же днём. Лучше бы в самом деле оставалась в неведенье, как и просил сын.       То, что внутри дома не Её сын, мисс Хоуп почуяла войдя в трейлер.       Перед ней у окна подпирая лицо ладонью сидит… Кто? Тиффани застыла у входа, проклиная свой молниеносный ступор. Он не обращает внимание на то, что происходит вокруг, и пока у неё в запасе всё ещё есть время нужно уходить, но женщина случайным образом задевает угол стола. Словно по команде чужак вкрадчиво бросил взгляд по направлению к Тиффани, которая растеряла остатки самообладания окончательно.       Нет, нет-нет-нет, почему Он так впился в Неё взглядом с явным намерением придушить или как-либо навредит иначе? Тиффани с силой вбирает в воздух по-больше воздуха:       — Где Билли? — По истине титаническим усилием воли нашлась и отрезала Тиффани, по-прежнему не двигаясь ни на миллиметр в сторону выхода. Страшно представить, насколько тяжело даётся беззащитной женщине держать самообладание, не говоря о том, чтобы не закричать и пулей не вылететь из трейлера. Всем своим внешним видом Она доказала, что не зашуганная овечка и наглядно обозначила свою стойкость, неудивительно, в кого Билли настолько упрямый.       — Улетел развеяться, — спокойно, будто так и надо, ответил расположившийся у окна, мужчина, и, наконец, отлип от собственной руки и на мгновение вскинул брови, а затем как-то горько усмехнулся, — Долго его фасад не продержался.       Причина, по которой Он примёрз к месту прямо сейчас прохлаждается где-то за спиной, но мисс Хоуп не видит Его. не замечает Волрайдера, не слышит рокот роя нанитов, зато Майлз чувствует в полной мере и всем нутром. Ох и не нравится Ему волнение Билли. Он заставляет внутренности дребезжать.       — Как это понимать? — Тиффани отступила шаг назад, а тот, кого приволок за собой её болван, проводил взглядом дрожащий как утренняя роса силуэт и сощурился от яркого вечернего солнца.       — Я не причиню вам вреда, если вы об этом. — Мисс Хоуп скептически фыркает, в то время как её шаблон восприятия неизбежно трещит по швам а терпение лопается, словно нагретая кукуруза или хлопушки с конфетти, однако у неё тут отнюдь не праздник.       — Кому-кому, а мне вы точно ничего не сделаете, — Она отступает обратно, глубже в комнату, слепо стараясь нашарить какой-нибудь предмет, которым в случае чего можно будет обороняться, — Майлз, да? Уж не обманывал ли ты меня с самого начала, м? — Женщина изо всех сил старается вести себя уверенно, или дожать те несчастные капли. И что щёлкает в Её кудрявой голове? Хотя, она у себя дома как-никак, а Он здесь — чужой.       Два варианта развития событий: либо отчаянная в край женщина выбьет из него всю дурь и прогонит проч, либо возьмёт себя в руки и выслушает.       — Ну? — Нетерпеливо требует ответа Хоуп от прорезавшегося, вдруг, Апшера.       — В таком случае я был бы последней сволочью, — возможный лжец (Тиффани не исключает, что здесь всё не так просто), повернул голову к рыжему солнцу, как ни в чём ни бывало, устало прикрыл глаза и потёр их костяшками ладоней, — Он скоро вернётся в немного ином виде. Даже так, он не хочет вас пугать но и скрывать долго не может. Я, к слову, тоже. Послушайте, — с каждым словом голос Майлза «теряет цвета», потому как основная часть сил неизбежно уходит на попытку угомонить бушующий чёрный вихрь, — Мне правда жаль, но…       — Это что-то меняет? — Глаза мисс Хоуп метают искры как замкнутый провод. Она оседает на диван. Неужели сердце прихватило? Пожалуй, она действительно стара для этого дерьма. Но Майлз не может отступить назад и передать штурвал Билли. Волрайдер уступил Ему, чтобы Майлз сказал за него пару вещей, и просирать свой шанс Апшер не собирается!       — Разве что по вашу душу наверняка нагрянут незваные гости.       — Мне не интересно. Куда важнее: что Вы сделали с моим сыном? — Майлз на секунду выронил всё своё хвалёное самообладание и упёрся взглядом в сердитое женское лицо.       — Я? — спросил так, словно не имеет к тому, что произошло с Билли никакого отношения, — ничего. Ему повалили несущую стену. Вы лучше спросите, что Он сделал со мной. — Тиффани подняла одну бровь, Майлз потучнел.       — Это не ответ. Что, с моим, сыном?       — От него не сохранилось тела, но остался рассудок и память. — это смотря как посмотреть, но кое-о-чём Майлз решительно умолчит, — На самом деле Он теперь похожь скорее на дымного призрака или смолянистую жижу, состоящую из нано-частиц. Вопреки тому Он продолжает быть вашим сыном.       — Тогда зачем ему Ты?       — Попробуйте объяснить пьющему, что не самая лучшая идея заменять алкоголь наркотиками, — Тиффани застыла, словно умножая уме 365 на 12, — Простите, — В смысле, Он скрывает свой облик используя мой.       ну, вот и всё. Знала бы Она, какая слава закрепилась за Её сыночком и какой след Он тянет за собой от Маунт-Мэссив — приняла бы Билли? Прогнала бы прочь? В любом случае Майлз не желает будить в Волрайдере Волрайдера и не станет лезть наражён. Он бы и сам рад напрочь забыть всё, что связано с лечебницей, но память та ещё сучка, а мисс Хоуп, к счастью, нашла в словах вес.       — Что происходит? — Жалобно спрашивает женщина. В её голове всё ни в какую не сходится пазл, в голове же бывшего репортёра засвербил Волрайдер. При виде загнанной в угол женщины, которая не понимает, что случилось с Её ребёнком, сердце кровью не обольется разве что у самого чёрствого человека. Жаль, после Маунт-мэссив Майлз необратимо загрубел и оброс колючками. Это волнует Билли, не Апшера.       — Билли решил не рассказывать, поэтому я взял всё на себе. Он физически не может лгать вам. — А Майлз физически выносит присутствие второго Хоупа.       --А… Вы? — Осторожно интересуется женщина, видимо, окончательно оставляя попытки в случае чего швырнуть каким-либо тяжелом предметом и задумала что-то иное.       Мечется как загнанный зверь, смотрит на него будто видит в первый раз… Ах да, точно. таким в самом деле видет впервые. В конце концов на её плечи сперва свалился потерянный сынуля в чужим теле, потом вечером того же дня узнаёт, что Билли-то не такой белый и пушистый и целиком из лечебницы вышёл, разве что, на словах.       Жаль её. Тиффани можно понять, и Майлз понимает, поэтому старается сидеть без лишних движений. Будь его воля — он бы вовсе не дышал в её сторону.       — Ну а Я что? Он с меня три шкуры спустит, если я взболтну лишнего не смотря на то, что Я в доме хозяин.       — Что вы имеете в виду?       — Мис Хоуп, Я не могу вернуться домой, пока мы с вашим сыном не придем к единому решению, но перед этим он не вкрутит все мои винтики обратно, — именно. Волрайдер, как они оба поняли, вполне себе преспокойно так может летать вне тела хозяина, покуда тот цветёт и пахнет, а Билли, паскуда, тянет время.       Судя по тому, как сникла Тиффани, бедолага мало того, что не понимает ничего — вовсе запуталась окончательно. Ещё бы. Он сам-то хоть что-нибудь до конца понимает? Вряд ли.        — Короче, Билли вцепился как клещ в мое тело. Пусть пока Я жив Он может летать и бесноваться сам по себе, однако этому процессу мешаете вы. Соображает Он туго, на фантазии хоть отбавляй. Простите ещё раз. — с расстановкой объясняет Апшер, и Тиффани Он чем-то напоминает темпераментного фыркающего жеребца, — Понимаю, что тело — храм для Билли, но я не благотворительный фонд.       — Я понимаю… — Уж сомнительное заявление. Нахождение вплотную к Волрайдеру изнурительно, но что куда тяжелее — держать отнюдь не ручного идиота на привязи. Ему необходимо убивать, а если не убивать то выкручиваться наизнанку и трещать подобно трансформатору.

5

«Я поставила на него всё»

      Тем же вечером брать неего огрубевшее лицо в ладони, смотреть в остекленевшие глаза и улыбаться, улыбаться, улыбаться, а внутри в одно время с тем пытаться утопить тревогу в крови или вине, угомонить копошащийся, как муравейник, ком в животе.       Лучше бы она не прикасалась к нему, потому как стоило ей сделать это-- обратной дороги не стало. И без того их хрупкий лёд, наконец. окончательно треснул.       Под бледными, как полотно, пальцами женщины скользнуло нечто омерзительное, склизкое, похожее на пиявку и Тиффани одёрнула руку, и лишь потом осеклась. Боже милостивый, что они сделали с Билли? Что они сделали с её ребёнком?!       — Прости, Я не хотел тебя напугать, мам. — О нет, нет-нет-нет-нет, она кто угодно, но не его мать, а это существо — не её сын! Балансируя на грани паники и дрожащих ногах, Тиффани слепила подобие мягкой улыбки. Получилось скверно.       Скверна, вот что плещется в       — Что это? — Как могла спокойно спросила женщина. Ей не стоило этого делать, потому как получилось в разы хуже недо-улыбки.       — Они сделали из меня чудовище. — Чудовище, вот кто он. Эти слова хочется выплеснуть в лицо отвратительной твари напротив неё, даже не демону. Она слишком ясно мыслит, чтобы окрестить это демоном. Будь он отражение в зеркале — Тиффани разбила бы его не задумываясь, не колеблясь не секунды, но это нбы не изменило того, что из каждого осколка на неё бы смотрела… Что Смерть? Страх? Кошмар? Она точно уверена, что тогда стало бы хуже.       Чёрная субстанция тенится следом за рукой, не хочет отпускать и остаётся на пальцах. Изуродованный, но не нужный сыночек не хочет отпускать её. За что? Почему он вернулся? Внизу живота перекручиваются органы и завязываются в несколько узлов, Тиффани бледнеет сильнее. Изнурительно, каа же она устала. Устала лепить из сына порядочного человека, устала жит в нищете и тащить на себе ещё одну жизнь, какая теперь разница, если Меркофф всё испортили? Она всё испортила. Молоко сгнило, цветы завяли и фасад билли рассыпался в мелкое крошево. Надежда умирает последней. Её надежда умерла, когда умер Билли. Настойщий Билли, а не то, что имхочет казаться.       «Всего от Бога не скроешь. Правда рано или поздно всплывёт на поверхность как труп». Но надежда увидеть сына, попросить прощения, умерла последней, что до любви…       — Я люблю тебя любым, ты знаешь. — не знает, ничего он не знает. А когда узнает, что потом? От прежнего Билли ни осталось ничего, даже тень и та искажена.       — Что с тобой? — С ней? Ничего, разве что страх окутал и сковал каждую клеточку ей тела, сердце не справляется с полученным адреналином, а её никчёмный выродок взял и вернулся. Вернулся, вернулся, вернулся… Он так близко, подхватывает податливое тело. У него виска сгущается тьма, чёрня слизь цепляется за её тонкое запястье. Какая же дрянь.       — Ничего, я рада, что с тобой всё хорошо, — отмахивается Тиффани. По щекам стекают прозрачные слезинки, будто конденсат с окон. Они обозначают, что угодно, но не слёзы счастья. Билли что угодно, но не тот, кто раньше. Она помнит податливый материал, из которого не удавалось вылепить хоть что-нибудь годное. То ли глина оказалась до безобразия бракованной, то ли Он в принципе был не способен принять заданную ему форму.       — Мама переволновалось. Мы словно не виделись вечность, и я, я… — Ей приходится прикладывать неизмеримые усилия, чтобы говорить с… Этим. Глотать слёзы и идиотский спазм в глотке.       Всё как и раньше, когда они вдвоём жили в бедности, когда церковь не приносила дохода, да и то зданьице на отшибе назвать церковью было кощунством. А затем случайность, объявление, набор волонтёров… Билли вызвался сам. Он самнастоял, выбрал помочь матери, он сам!       Это не её вина, но в тоже время ответственность лежит целиком и полностью на её плечах.       Страшно представить, как выглядит она сама, но достаточно чувствовать слабость, дрожание собственных губ, рук, пальцев. Она незаметно стряхнула чёрную дрянь от прикосновения к Билли, но отвратительное ощущение на руках не сходит. Тревога и страх поселились в доме с появлением призрака. Вместо сына — черная гадость, которая искрясь и отбрасывая красные блики, исчезнет и Сгинет в огне вместе с Его именем и тем, что осталось от Уильяма Хоупа.       Он не её сын.

6

«Евангелие песка»

      — Он здесь. Позовите его. — теперь же Они оба увидят, насколько быстро нежный тюльпан может стать колючей розой:       — Уильям Хоуп, — отрезает Тиффани, белое как снежное полотно лицо её исказило смесью не то гнева, не то отчаянья на грани истерики. Серые глаза остекленели а морщины проступили сильнее прежнего. Сейчас она похожа на снежный ураган, который уничтожит всё в радиусе десяти километров.       Внезапная перемена тона всё-таки заставила внутренности Волрайдера задребезжать как от холода. Холодок звучит и в словах женщины, — Я не воспитывала из тебя убийцу и насильника. Отпусти мальчика, и я клянусь перед Богом, что не испугаюсь. Что может быть страшнее, чем видеть, как моё дитя удерживает невинного человека силой? — Ах если бы вы знали, Мисс Хоуп, какое причастие в Маунт-мэссив устроила ваша кровинушка… Впрочем, это уже никак не касается Майлза Апшера.       Первым делом появился звук, похожий на скрип льда, замыкание провода, треск стекла. За тем воздух раскалывают черные трещины. Они цепляются тонкими лохмотьями за недрогнувшее лицо Майлза, ползут по плечам, стене, расширяются и пульсируют. Смолянистая густая жидкость растекается по широким плечам и формируется обрубками, которые, в свою очередь, обрастают пятью культями, костяшками, сухожилиями, пальцами, когтями и сечениями…       Чернота, схожая с битумом, стекает со лба по левой стороне лица. Субстанция тянется влево не достигая уголка губ, обретает свои собственные острые черты. Формируется из ничего и обрастает блестящими бликами, влажная кожа рыбы. Острые уголки разрезают податливый воздух, но не вредят находимся поблизости людям. Волрайдер коптит тёмным дымом, коптит и по-странному клокочет.       Сросшиеся в единое целое, лица, слоями отстраняются друг от друга и лик иного Билли источает сгустки, похожие на всполохи.       Больше они не срастутся, если, конечно, вновь не окажутся на грани.       Майлз утомлённо поднялся с места. Здесь Его больше ничего и никто не держит. Ему Заранее понятен конец грёз Билли, дело Апшера было предупредить полуВолрайдера переБилли, что не стоит возвращаться к ней. Он не послушал, и лучше Майлзу не быть рядом, когда замок из песка начнёт осыпаться.

7

«В скорее розы погибают»

      — Ты не скажешь мне что это.       — Возможно. — Мурлыкает Глик. Её всё устраивало и более того: агенту нравится то, что Они собираются провернуть.       — Но ты не скажешь мне.       — Не-а.       — И оно может убить нас. — Марион с бульдожьим упорством сверлит затылок напарницы. Он хочет что-то сказать, Полин, пожалуй, подыграет ему.       — Вполне возможно.       — Великолепно. Давай выселим это отсюда.       О чём Она и думала: рюшами. кружевами и дорогим парфюмом не скрыть смердящий душок, Пол, видимо, чувствует тоже самое. Отовсюду исходит страхом, и Полин во всём этом ощущает себя как рыба в воде или как сокол, который вот-вот спикирует вниз и вопьётся в невнимательную добычу острыми когтями.       — Кто, чёрт возьми, вы такие, люди? Что вам нужно ОТ меня? — Хаос в её доме норовит пробраться за пределы трейлера. Первым дело в глаза бросились разбросанные предметы и осколки, которые некогда назывались статуэтками. На самой же хозяйке нет лица, а внешний растрёпанный вид так и кричит о том, что если они мигом не уберутся из её дома, тона закатит грандиозный скандал. Беспорядок отображает состояние самой Хоуп.       — Нам нужно найти Билли. — При упоминании имени младшего Хоупа Её скулы и жилки дрогнули, и женщина поджала и без того искусанные в кровь, губы, перед тем, как разразиться тирадой:       — Вы, фашистские сукины дети, вы не можете сделать этого со мной. Все ваши головорезы и ружья, вы превратили мой собственный дом в мою тюрьму… — Она кричит что-то ещё, но Полин не слушает. Глик свела брови к переносице и скуксилась, намереваясь если уж не вступить в дебаты с загнанной в угл женщиной, то хотя бы высказать пару занятных вещей в фальшивое личико Тиффани.       — Не говори. Все и так думают об этом. — Марион готов поставить на кон что угодно, что улавливает исходящий от Глик пар, как если бы кто-то плеснул воды на раскаленную сковороду, в которой, остаётся надеяться. нет масла.       — Вы должны заставить Билли показаться.       — Я говорила вам, Билли здесь нет. Он не был дома уже несколько лет. — «Билли здесь нет» — шепчет над ухом Тиффани пробирающий до костей голос и плещется кислотой.       Это перестало быть смешным до болезненной мимики, до пустых потемневших глазёнок Хоуп и её дрожащих губ. Она боится, однако вопреки всему продолжает выгораживать чудовище. Противоречиво, однако. В конце концов не решила же она наверстать упущенное?       — Кто-то разрушил все твои кристальные фигурки, и вернул прежнюю форму статуэтке Алана Убериома. Знаешь, пару недель назад Я подарил куклу своей дочери, и Я правда думал, что она ненавидит её. — О, Он что-то понял. Уж кто-кто, а Пол Марион трепетнее и быстрее их всех здесь вместе взятых соображает, когда дело касается семьи. Знать бы, что происходит в голове у этой дряблой ищейки, — Билли здесь.       Время пустилось в бег. Пространство вокруг странным образом мгновенно становится плотнее и тяжелее. Атмосферка чем-то напомнила Полин ту, что царила в Маунт-мэссив.       — Я говорила вам, что Его здесь нет. Катитесь к чёрту. — С каждым предложением Тиффани Хоуп проходит то ли пять стадий принятия о том, что Её загнали в угл, то ли с самого начала знала, что долго её искусственные счастье не продержится, и брыкается просто из принципа, — Где, по вашему, Я могу его прятать? Здесь, чёрт возьми всего две комнаты. и, и…        — Ты уверен, что Он здесь? — Они и без того прождали неделю после первого визита, так сколько можно? В чём смысл?       — Достаточно уверен. — Руины либо оставляют в покое, либо на их месте строят что-то новое, либо же участок продают. К сожалению, случае Тиффани, Она поступила исходя из последнего варианта, и поэтому…       — Тиффани, Я готова поклясться, что Я знаю, откуда у тебя деньги на се эти статуэтки от Сваровски. — Глик гаденько кривит тонкие губы, да и то, что она задумала, на самом деле, не менее гаже.       Воздух настороженно прислушался, смотря на чужаков с потолка не менее едким взглядом.       — Прошу вас… Не важно, что вы сделали с Ним, Он по-прежнему мой маленький мальчик. — В уголках безнадёжно печальных глаз проступают слёзы-кристаллы, но разбитое уже не склеить, как бы и кто не старался.       — Ты продала своего сына. А Он никогда не был больным.

8

«Я любил тебя, мама»

      Яростный кровавый вихрь настиг их врасплох.       Полин схватила Мариона за шиворот, и, как могла, рывком вытянула Его наружу. Они в чудовищной близости к аду, но эпицентром его гнева стала Тиффани Хоуп. Какая же всё-таки ироничная фамилия.       Черный, красный, ошметки белого, розовый, красный, черный, волосы, зубы, раздробленные кости… Словно кто-то включил блендер на максимальные обороты в попутке смешать чёрный и красный песок со стеклом. Хруст костей и звук, который схожь со сжатием какого-нибудь сочного фрукта, отвратительно влажный и чавкающий. Сока здесь в достатке.       Немного задело саму Глик, но выбегая из чудовищного пекла Она, пожалуй, на долго запомнит крик Волрайдера, шипение, вой и плач. Плач с которым оно раздирало когтями, разрывало тело некогда той, кого считал свой матерью. Отчаянье, с которым оно набросилось и принялось наживую рвать ткань за тканью, кромсать кости и разбрызгивать кровь, будто плещущийся в воде ребенок… Меркофф создали чудовище, не просто призрака.       Полин так и знала, что внутри Хоуп в действительности оказалась с гнильцой. Все убийцы так или иначе дети. Этот ребенок особенно буйный. Ничего, сейчас Они собьют с него всю дурь.       — запускайте!

***

      Под чужим тяжёлым взглядом трудно не обернуться и посмотреть, кто же стал зрителем творящегося хаоса. Однако как бы Пол, с не менее тяжёлым сердцем, не сопротивлялся — взгляд оказался сильнее Его собственной воли, собственного желания противостоять.       Краем глаза агент зацепился за тень, высокую, неестественно тонкую, похожую на формирующееся и извивающееся торнадо, которое, непременно, окажется смертоносным. В скором будущем оно унесёт жизни десятков, а может и сотен людей. Марион странным образом принимает этот факт, с ужасающим спокойствием. Почему?       Зернистый шум набирает силу, скорость, обретает человеческую фигуру, или… Нет, не так: он двигается вокруг согнутого в спине, силуэта, пока тот медленно выпрямляется, пока тот смотрит куда-то сквозь Мариона, смотрит облегченно, будто освободившийся от страданий и пыток пленник.       Назревающий шторм удастся пережить не многим. Остаётся надеяться, что он — они? — обойдут стороной милую Элис.

***

9

«Фантомные боли»

       «Надежда умирает последней», фантомная надежда одного из них свисает из почтового ящика багряной бесформенной массой, бурыми лохмотьями, вокруг которых танцует полчища мух.       Его надежда так и не успела попросить у него прощения.