горицветы и лилии

*** Лорд смотрит в бурду, намешанную в банке у него в руках. "Бурда" доверия никакого не вызывает. Желтая, с зелеными вкраплениями и виднеющимися осколками лепестков – приятного мало. Варево из собственных цветов (фи, какая пошлость) выглядело куда более симпатично. Но Стервятник с видом весьма опытного человека сказал, что свои цветы лучше не пить – отравишься. Поэтому выбора у Лорда не было. В игральной палатке царила приятная глазу полутьма. Лорду нравилось, что в ней никому не было дела до других, особенно до него, одетого в стервятниковские, слегка большие, поминальные одеяния – в конце концов, нельзя же было ложиться в гроб умирать в рубашке поло. Рыжий с своей "мальвиной" привычно резались в карты в дальнем углу, даже не поднимая взгляд от колоды. Стервятник о чем-то мило беседовал с одним из птенчиков. Шакал пиликал что-то на импровизированном музыкальном инструменте, губной гармошке. Шакал. Чертов Шакал. Лорд постарался побыстрее отвести от него взгляд. Цветы, противные желтые горстки солнца, особенно любили появляться у него из-за ушей, когда он смотрел на того. И если раньше это можно было скрыть длинными светлыми прядями, то сейчас...Лорд с тяжелым вздохом поправил короткие, едва ли не обритые, волосы, смахивая с тех несколько лепестков прямо в собственную чашку. Отравится и ладно. – На чем она? – от настойки пахнет мокрым асфальтом, солнцем, детскими мелками, паутиной старых углов и видавшей виды собачьей шерстью. От Табаки обычно пахнет так же. – На лилиях – птица улыбается одними только глазами – желтыми, глубокими. – Распробуешь и понравится – добавляет он, замечая, как кривится в лице Лорд. Разумеется, тут и не скривишься. Лилии, которые почему-то все ассоциировали с ним, ему самому решительно не нравились. Особенно не нравилось то, что Табаки последние пару дней вечно таскал за собой венок из них – будто бы дразнил. Думая, что птица другу свинью не подложит и гадостью не опоит, Лорд делает первый испуганный глоток. Желтые глаза напротив властно сверкают: – До дна, друг мой, до дна – Бурда оказывается горькой и приторной, а еще крайне насыщенной спиртом. Он бьет по горлу, заставляя задыхаться и откидываться на спину, закрывая глаза. Потолок палатки, безразмерной и бездонной сейчас, окрашивается в блестящие звезды пуговиц на чужой жилетке. Лорд чувствует, как кожу на ребрах жжет – горицвет пробивается и оттуда. – Ну и дрянь – Когда Лорд открывает глаза, решая больше не пялится на силуэты шакала, вырисовывающиеся перед его закрытыми глазами, Рыжего и Мертвеца в палатке уже нет. Зато есть Сфинкс. Большая старая кошка, скрючившаяся и принимающая свою долю адского снадобья от Птицы. – Это точно – Кивает мудрец, наклоняясь к чашке, зажатой между колен. Интересно, где он потерял Слепого. Вернее, где Слепой потерял его. Где волк потерял свой хвост? Табаки перестает играть, убирая гармошку от тонких губ, отхлебывает из стакана с сбитым краем. Затем вытирает подбородок, вынимает из одного из многочисленных карманов горстку соли. Смотрит на него, и бросает за спину. – Опять ты за свое – Сфинкс его снова дрючит. А Лорду все равно. Ему вообще на всё все равно, все равно, все равно, особенно на Шакала, капризного и недоверчивого, такого, каким он никогда с ним не был, со всеми был, кроме него – так всё равно... – Лорд так не говорил – Хмыкает Табаки, кутаясь в плед, словно кероловская Гусеница в кокон. – Наш Лорд точно – – Наш Шакал не играл на гармошке – Фыркает Лорд в кружку, и косится на него. Достал, честно говоря, достал-достал-достал, как и эти глупые горицветы, распускаются и вылезают совсем не тогда, когда нужно. – Он постоянно пел свои дурацкие песни, приветственные, солнечные, дождевые, песни о бутербродах, прощальные песни – – А тебе не спою! – Табаки показывает ему язык – А я и не просил! – Лорд сам не понимает, когда банка в его руках успевает разбиться – так сильно сжимают ее ладони. Сфинкс и Стервятник медленно перемещаются к выходу из палатки. В глазах у Лорда рябит, а Табаки, к которому он повернулся, двоится и множится. Ему и одного хватало, куда столько то. – Вот именно! Ты ничего никогда раньше не просил, никогда, ни разу – слишком гордый был. А теперь что. Где твоя гордость, Лорд – Шакал переползает к нему, хватая за грудки и едва ли не тычась своим носом в чужой. Глаза у него – темные-темные, так сразу и не поймешь, что их все радужка затопила. На болото похожие. Дурацкие глаза. – Где ты сам, а? В тебе сейчас даже половины нашего друга нет! Куда ты пропал, где остался, где тебя искать, Лорд? – Никто никогда не видел Шакала в отчаянье. Никто, кроме Лорда. Никому бы тот не позволил утопать в своих дурацких омутах, круглых, словно у лягушки. Тоска из них так и льется, затапливает все лицо, всю палатку, весь дом. Тоска-тоска-тоска, одна сплошная, слишком взрослая для него, тоска. Лорду не нравится. Такой Табаки ему решительно не нравится. "Я пойду куда угодно" – кричат эти глаза. "Везде тебя найду" "Только позволь мне сделать это" Если говорить честно, Лорд никогда не умел сопротивляться шакальему обаянию. Этому его Сфинкс, как бы ни старался, не научил. Вероятно, потому что сам не знал, как это делается. Лорд зарывается пальцами в чужие кудри на затылке и прижимает Шакала к себе. Пахнет от него действительно так, приятно и знакомо: пылью в углах, солнцем, мелом, морской солью и тиной. Кожа у него горячая, сухая. Лорда козлит от выпитого. Что это, черт подери, вообще за дрянь была. Идиотский Стервятник, подмешал что-то наркотическое. Лилии, лилии, лилии. Господа и дамы, Лорд точно сейчас свихнется. Ему кажется, что из волос Табаки торчит одна такая. Интересно, не из его ли лилий Стервятник варил свое снадобье? Горицветы и лилии. Не сочетаются. И аромат у них точно так же не сочетается. Вот вкус, похоже, очень даже. Потому что когда Лорд прижимается охрененно липкими горячими губами к чужим, ничего, кроме сладости и легкой горечи, не чувствует. «На вкус ты, Шакал, гораздо лучше, чем есть» Табаки собирается высказать все, что думает по поводу того, что Лорд (всё таки его Лорд!) прижимается к нему губами, и даже открывает рот. Но сделать этого ему не достает чужой язык, проникающий внутрь, обводящий зубы. И внутри от этих движений так приятно тянет, так сладко жжет, что Шакал невольно сам тянется к нему, кусает за нижнюю, когда тот пытается отстраниться – нет, не сейчас. Наверное, именно так чувствует себя растение, когда ему предстоит впервые расцвести. – Ну всё, тихо ты, ш-ш-ш– Отстраняются они одновременно. Лорд не собирается слушать ни единого слова от Табаки, и посильнее жмет того лицом в грудь. А Табаки молчит. Ни свистит, ни напевает, ни фырчит. Просто молчит. Похоже, Лорд нашел кнопку выключения на нем. Палатка оказывается пуста, и Лорд искренне благодарен. Интересно, какую цену птица за это возьмет. Его передергивает. Оставаться у желтоглазого в долгу все равно что вешаться. В руках оказывается сигарета. Табаки все ещё молчит, гневно дыша ему в грудь и сидя сверху. Похоже, Лорд его не просто выключил – сломал. Сигарету, выкуренную на половину, он все таки принимает. Лорд думает о содеянном и ни капельки не раскаиваться. Целоваться, если это конечно был поцелуй, а не драка, было приятно. Табаки ни о чем не думает. Впервые за всю жизнь в голове не единой мысли. Только мигающая красная надпись SOS. И осознание того, что Лорд, самый настоящий Лорд, который изящно придерживает сигарету двумя пальцами, его Лорд, взял и поцеловал его. Через пару минут поцелуй повторяется. ***