Antivist объединяет.

Зал взрывается аплодисментами, когда на сцену поднимается темноволосый мужчина, уверенной походкой сокращая путь до Оливера. Жмёт руку, приобнимая за плечи, улыбается в камеру своей кроличьей улыбкой - внутренняя паника сошла на нет, как только он увидел огромную толпу, напоминающую неспокойное море, готовое вот-вот захлестнуть смертоносной волной, если Ноа осмелиться к ней приблизиться. Оглядывается на Олли, чувствуя как внутри разгорается возбуждение от предстоящего перформанса, и видит: Сайкс по-детски счастливыми глазами осматривает зал, широко улыбается, несмотря на видимую усталость, и руками призывает к ещё более мощному взрыву аплодисментов. Нереально красив, невероятно артистичен.   На какие-то пару секунд заостряет взгляд на Ноа, коротко кивает, сменяя выражение лица на благодарное, и приближается к краю сцены, начиная песню. Короткий вздох - и вот они оба растворяются в собственных голосах, шуме толпы и звуках ударных и струнных инструментов. Если бы Ноа не чувствовал редкие прикосновения Оливера, то наверняка бы подумал, что он спит: всё это слишком сюрреалистично, слишком нереально. Чисто гроулит, подхватывает партии Оливера, ощущая себя так, словно всегда исполнял эту песню, словно всегда был частью Bring me the horizon.   На фоне какая-то очередная 3D-анимация сменяется на другую, песня заканчивается и гаснет свет. Ноа, кажется, совсем сходит с ума, ибо плечо, к которому прикоснулся Сайкс, горит, словно утюгом прижгли, а в голове такая пустота, что он теряется на время. Но стоит только Оливеру обнять его, как его точно с огромной многоэтажки головой вниз в кипящую воду скинули. Что творит с ним этот зал, толпа, этот Дьявол Сайкс со своими руками, чертовски обаятельными улыбками и глазами, натуральный цвет которых прячется за цветными линзами. Ноги подгибаются, но он улыбается и уходит со сцены, хотя так хочется сесть на одну из огромных платформ и просто наблюдать за тем, как старший мечется с одного угла сцены в другую, то опускается к толпе, то поднимается и перекидывается фразами с гитаристами. Этот человек, несомненно, был создан для сцены.   Помещение, в котором Ноа оказывается, похоже на гримёрку, но, честно говоря, её вполне можно спутать с кальянной. Наверху гремела музыка так, что все предметы мебели дрожали, но мужчина остался, прилег на кожаный потрепанный диван, пытаясь не думать о том, что только что был там - рядом с самим Оливером Сайксом, и тем более о том, что исполнял с ним песню его группы. Он сам себя не помнил, когда предлагал исполнить одну из песен, но отчетливо помнит удивлённый взгляд Олли, явно не ожидавшего услышать что-то из старого репертуара. Что ж, стоит отдать должное Оливеру: тот принял предложение, пусть и не с огромным энтузиазмом.   Себастиан разглядывал татуировки на собственных пальцах, когда вся группа завалилась в, предположительно, примёрку, шумно устраиваясь на двух креслах и диване, на котором мучительно долго пролежал мужчина. Ноа принял сидячее положение так резко, словно солдат стойку смирно при виде высшего по званию, что явно позабавило всех находящихся в комнате. Оливер плюхнулся рядом, закидывая руки на спинку дивана и откидывая голову так, что его лицо было полностью открыто. От него пахло потом, ментолом и безграничной усталостью. Казалось, что он сейчас уснёт, но эта была лишь короткая передышка, ибо через какие-то пару секунд он предложил поехать в бар. Пусть обращение было ко всем, кто находился в комнате, но ощущение было, что это предложение было адресовано лишь Ноа. Ритм группы не предполагал долгих размышлений, поэтому мужчина быстро согласился. ***   Лондонские бары несильно отличались от родных для Ноа американских, хотя у парня не было огромного опыта за спиной, чтобы проводить сравнения, ибо тот не был завсегдатаем подобных заведений. Но единственное, что довольно сильно отличалось от американского поведения, - это сдержанность посетителей. Впрочем, может просто какой-то бар манерный попался. На стеклянном столике возвышался кальян, около которого стояли граненые стаканы с алкоголем. Себастиан заказал лишь парочку коктейлей, остальные же решили гулять на всю катушку. Даже Оливер пригубил одну-две рюмки скотча.   Резко повеселев, парни начали вести дискуссии, начиная с недавнего выступления, заканчивая происходящими в политике Великобритании переменами. Олли не подключался к разговору: вертел стакан в руке и глядел за переливающейся оттенками красного жидкостью, словно она могла дать ответы на паразитирующие в его голове вопросы. Себастиан почти все время молчал, лишь изредка вставляя свои пару центов в разговор.   Какой-то сладкий зелёный коктейль закончился, так что Себастиан отставил бокал подальше, краем глаза замечая движение со стороны вокалиста брингов. Тот так же поставил стакан, поворачиваясь к Ноа.    — И так, меня всё одолевает вопрос, — мужчина многозначительно дернул губами, — почему именно Antivist?    — Откровенно говоря, сам понятия не имею. — Ответил американец, ощущая растущее внутри напряжение, — Это была одна из самых первых ваших треков, которую я услышал. Что ж, видимо, я склонен к ностальгии.    — Я был уверен, что это будет какой-нибудь из свежих треков, где больше вокала, — Сайкс бегал взглядом от одного глаза Ноа к другому, — потому что знаю, что у тебя невероятные вокальные данные. Но нет, ты решил убить песню гроулами.    — Всё настолько плохо? — пусть ему и было лестно слушать, что вокалист он хоть куда, но что значит "убить"...    — Что? Нет, ты был прекрасен.    Где-то внутри бухнуло сердце и упало прямо в пятки. Взгляд уставший, но довольный пронзал его насквозь, как мечом в грудную клетку, ей-Богу. Сайкс встал и со словами "сейчас вернусь" отправился, кажется, в туалет. Себастиан снова один, пусть и людей рядом так много, что и на пальцах рук и ног не сосчитать. Оставалось лишь тихо сидеть и слушать разговоры других, но время всё тикало и тикало, а Оливер всё не возвращался. ***   Второе яркое отличие британских баров от американских — это, черт возьми, хорошие туалеты. Ровно выложенная плитка, кабинки почти не исписаны всякой ерундой, хотя, может быть, если хорошо порыться, можно будет найти маленькое скромное "Цой жив". Да, русские везде могут наследить.    — Оливер?    — Тут я. — Слышится хриплый голос из второй кабинки, — Не думал, что алкоголь так быстро меня возьмёт. — Тихо смеётся, затем кашляет.    Всё это так не похоже на того Оливера, которого он видел на сцене и на диване в баре, что Ноа теряется. Почти инстинктивно открывает, на удивление, незакрытую дверцу и видит, что кудрявый уселся на толчке, прикрыв глаза. Ноа приподнимает лицо мужчины и просит открыть глаза, и тот послушно выполняет: скотч крепко ударил в голову, сделав взгляд помутневшим.    Себастиан собирался повернуть назад, чтобы сообщить ребятам, но Олли крепко сжал его запястья руками, бегая глазами по лицу вокалиста Bad Omens, словно испугавшись чего-то. Вскакивает с толчка и, покачиваясь, прижимает Ноа к стенке; в глазах черти пляшут, так что Себастиан начинает сомневаться, что вина тому только лишь алкоголь.    — Ноа?    Выглядит так, словно впервые его видит: обводит всё его тело взглядом, хмурится и жмурится.    — Я, это я, — младший аккуратно накрывает его впалые щёки руками, — Мы сейчас в туалете бара ***, ты выпил немного. Пойдём домой?    — Ноа, — мужчина расплывается в улыбке, — знаешь, ты такой красивый.    У Оливера язык заплетается, да ещё и его британский акцент мешает понять его речь, но эта фраза звучала так, словно он её репетировал много раз. Лицо начинает краснеть, вплоть до кончиков ушей, но длится это недолго: Сайкс рывком вперед накрывает его губы своими, так что Себастиан не хило так ударяется затылком о деревянную стенку кабинки. Шипит недовольно, что, видимо, вызвало испуг у Оливера, ибо тот быстро отпрянул. Быть честным, американец толком и не понял, что произошло, но когда до него начало доходить, что его только что целовал(ну или пытался поцеловать) кумир, он заметил, как Оливер стал пятиться назад.    — Прости, я не должен был, — щенячий взгляд говорил сам за себя: ему стыдно, — Мне так жаль.    — Эй-эй, всё в порядке, — Ноа медленно двинулся вперёд, — ты просто пьян. Это алкоголь заставил тебя это сделать.    — Нет, — качая головой в стороны, начал Олли, — я этого хотел.    Сердце второй раз в пятки упало. Черт бы побрал этого Сайкса.    — Вот и хорошо. Значит, тебе нечего стыдиться.    Себастиан накрыл плечи Сайкса руками, прижимая к стене, но не осмелился сразу целовать. Короткий кивок со стороны старшего, и Ноа сразу накрывает губы мужчины, пытаясь удержаться на дрожащих от напряжения ногах. Кудрявый обвивает торс Себастиана руками, и прижимая, и удерживая того от падения. К слову, это бесполезно: американец давно уже упал в эту бездну под названием "Оливер Скотт Сайкс", которая так и манит броситься в неё уже несколько лет подряд. Что ж, целовалась эта бездна очень напористо, мокро и так, словно целуется в последний раз. Сердце в третий раз упало в пятки, видимо, без возможности вернуться на место, а разум явно вылетел с орбиты. Оливер обводил языком губы и ряд зубов, хватал за волосы и то сжимал плечи, то мягко обводил пальцами мышцы и поглаживал шею и линию челюсти. Как бы ни прискорбно это звучало, Ноа ощущал себя школьницей-девственницей, которая впервые целовалась "по-взрослому", но Сайкса, кажется, всё устраивало.    Старший первый отпрянул, тяжело дыша.    — Поёшь ты лучше, чем целуешься, — пьяно хихикая, начал Олли.    — Могу сказать тебе то же самое, только наоборот, — ответил Ноа, закатывая глаза, но улыбаясь. ***    Парни доброжелательно помахали Олли и Ноа, когда те вернулись на диван, и без вопросов продолжили разговор. Людей в баре стало гораздо меньше, что не могло не радовать. Сайкс весь оставшийся вечер почти не говорил: он лишь молча прилег на плечо Себастиана и обводил пальцем татуировки на его руке.    — Олли, — прокашлявшись, начал Ноа, — Можно мне с вами с тур?    — Чтобы петь только Antivist? — не отвлекаясь от невероятно увлекательного занятия, спросил мужчина.    — Как ты захочешь, я думаю.    — Ладно, — ответил тот, — будешь учить меня петь, а я тебя — целоваться, — хихикнув, предложил Олли.    — Как скажешь, мистер Ахуительность, — в ответ щебечет американец.    — Да брось, мне это льстит. И да, выбрась эту чертову балаклаву, люди хотят видеть твоё блядское очаровательное лицо.    — Да брось, мне это льстит, — передразнивает его Ноа.    Остаток вечера они проводят только вдвоём в номере отеля.