Только бы мы встретились где-то там

Мучительно долгий взгляд пронзает тело насквозь. Паша делает вид, что так и надо, что сердце не выпрыгивает из груди, когда Юра смотрит так. Он поёт – и уши закладывает. От шума часто стучащей в висках крови. Играть полуонемевшими и мокрыми пальцами по клавишам и кнопкам аккордеона сложно, но ещё более сложно держать зрительный контакт поклонникам на потеху. Это Юра придумал, разумеется. Говорит, мол, это шоу, а шоу маст гоу он. Само представление, что они русский цыганский народный уличный алкохардкор на душевных инструментах from Saint Petersburg, уже за себя говорит – будет что-то, выходящее за рамки. – Ну напишут они фанфики, ну сделают эдиты, нам-то чего с того? – говорит Юра каждый раз, когда у парней появляются вопросы. У Паши вопросов не появляется. – Да, Пашок? Вопросы только в голове, они навсегда остаются неозвученными. Димка с Кикиром, а иногда и Саня качают головой, а Паша молчит. Юре, может, и наплевать. А Пашу всего скручивает – толчками сильными сердце хочет выпрыгнуть из грудной клетки. Остаётся только улыбаться и пытаться перевести тему, ведь одна мысль о том, что он уже несколько лет влюблён в Юру, убивает. И даже вдохами медленными, одуряющими не получится прийти в себя. И сейчас, когда зал радостно улюлюкает и жаждет, когда эти двое снова – в который, блять, раз? – поцелуются, хочется закончить эту презентацию нового альбома и раствориться. В обнимку с алкоголем и сигаретами, разумеется. Паша, честно говоря, уже и не помнит, когда началась эта развлекаловка с поцелуями. Но как же прошибает током, когда Юра сжимает его волосы и буквально впечатывается своими губами в его. Паша, сгорая в блеске раскалённых глаз Юры, уже готов получить такой желанный поцелуй, который, разумеется, так и останется в памяти Личадеева лишь сгустком неразгаданного желания и огня. Они никогда не обсуждают поцелуи после концерта. Паша понимает, что это шоу. Паша не понимает, на хрена это сдалось Юре. Словно в один момент они перешли черту, и оба утонули за ней. Молча. Дышит Паша снова только тогда, когда Юра разрывает зрительный контакт и уходит на другую сторону сцены. Личадеев лишь закусывает губу и продолжает играть настойчивее, чем того требует песня. К концу презентации альбома сил нет, как и обычно после таких шумных концертов. Зрители с восторгом приняли новые песни, что, естественно, не может не радовать. Паша с меньшим восторгом вспоминает концерт, в котором касания нежные, взгляды удушающие и мысли обречённые. Он давно пропал, и это уже не самое прекрасное. Вокруг Юры снова вьётся Анечка. Такая нежная, трогательная и невыносимая. Ревность прошибает мозг всякий раз, когда те вместе. Паша даже не знает, какие отношения их связывают, но предполагает, что именно такие, где любовь, понимание, надежда и планы на будущее. Личадеев молча падает на диван, беря в руки какой-то коктейль. Плевать, с чем начинать афтепати. До безумия хочется просто уйти, но друзья настаивали на праздновании успешного окончания презентации нового альбома. Паша смотрит на мило воркующую парочку и делает большой глоток алкоголя. По правде говоря, он не может утверждать, что Юра и Аня – пара, хотя бы потому, что они просто общаются, смеются и лишь иногда касаются друг друга. Ни тебе поцелуев, перешёптываний тайных. Но что Кикир, что Димка говорят о них как о паре. Это режет по сердцу, и Паша отводит взгляд. Сегодняшней ночью этот бар только для Шляпников и их друзей. Людей не слишком много, но в каждом углу кто-то есть. Все веселятся, а Паша унылым взглядом обводит это мракобесие и мечтает о том, чтобы это прекратилось. – Паш, солнце, ну ты чего грустишь? Личадеев поворачивает голову и видит севшую рядом с ним Аню. Другую Аню. Смирнову. Милую, ласковую и до боли добрую. Парни приписывают им роман, как глупая жёлтая пресса, но Паша любит Аню как сестру, и девушка отвечает ему тем же. Она здесь лишь по приглашению Паши, мол, как близкая подруга. Аня и знать не знает, что Личадеев влюблён в лучшего друга. Да, возможно, не правильно столько лет скрывать такие важные факты своей жизни, но таким образом Паша избегает множества проблем. – Устал после концерта, – оправдывается он. – Так это же прекрасный повод начать веселиться! Тем более после такого прекрасного концерта, – улыбается Аня и машет куда-то в сторону, смеясь. – Вон, смотри, как Дима пляшет. – Дима весь концерт сидит за барабанами, в то время, как я держу в руках, на минуточку, аккордеон и пытаюсь выплясывать так же, как и Дима сейчас. Вечеринин действительно танцует сейчас не хуже Юры и Паши во время выступлений, что странно. Ведь афтепати началось несколько минут назад, и в Диме сейчас ещё не так много алкоголя. Сказывается адреналин, который парни выбрасывают во время концерта, пока Дима оглядывает этот хаос и хочет присоединиться к ломанию сцены. Собственно, теперь ему это предоставлено со всей открытой душой. Аня смеётся и берёт из рук Паши коктейль. Пьёт. Хмурится. – Боже, ты пьёшь этот кошмар? Паш... А как же пиво? – удивляется она, но продолжает пить. – Я попросил у бармена то, что быстро вставляет. Он мне сделал это пойло. Против этого «пойла» Паша ничего не имеет, просто хочет забыться и начать кайфовать, как Вечеринин. Взгляд снова скользит по бару в лёгкой надежде найти злосчастную парочку. Однако их не видно, и Паша решает, что они уединились. Что ж, прекрасно. Просто замечательно. Когда Паша снова смотрит на Аню, та ойкает. – Прости, мой хороший, я принесу тебе пива! – говорит она, и Паша видит, как его коктейль практически в мгновение ока исчез из бокала. Аня, взмахивая рыжими волосами, убегает, и Паша ухмыляется. Сидеть без алкоголя сродни пытки. При том, что мысли съедают заживо и разбивают душу в щепки. Ждать Аню приходится долго. Паша нервно поглядывает на время на экране телефона. И так неосознанно жаждет увидеть хотя бы что-то от Юры. Ведь в зале его сейчас нет. Паша со вздохом поднимается с дивана минут через десять и идёт к бару. Знакомый бармен, на бейджике которого написано «Константин», кивает ему и подходит, обслужив, кажется, друга Кикира. Чёрт знает, кого сегодня принесло. – Кость, давай пива в этот раз, – просит он, опираясь локтями о стойку. – Что, не понравился коктейль? – ухмыляется Костя, достав пиво из холодильника. – Боюсь, я этого даже не понял. Моя дорогая подруга выпила его. Я даже моргнуть не успел, – Паша наблюдает, как его пиво льётся в стакан. – Кстати, ушла сюда. За пивом. Не видел её? – После того, как ты забрал коктейль, ко мне подходило как минимум трое девушек. Одна краше другой, – Костя протягивает стакан пива Паше, и тот с жадностью пьёт. – Которая из них твоя дорогая подруга? – Рыжая, – коротко и ясно говорит Паша после глотка пива. – Ах, рыжей не было. Так что я даже не знаю, куда она делась, – Костя прерывает разговор и уходит обслуживать другого гостя. Паша со вздохом смотрит по сторонам и с удивлением замечает свою пропажу. Что удивительно, в компании другой Ани. Да, той самой, что клеится к Юре двадцать четыре на семь. Из рук Смирновой куда-то делся бокал, но это меньшее, что волнует сейчас Пашу. Он пьёт своё пиво и видит, как девушки перешёптываются и смеются, так ярко и бурно, что он слышит их смех сквозь музыку. Паша более не смущает своим взглядом девушек и уходит на уже излюбленный диван. К счастью, он снова не занят. Вообще вся тусовка в центре бара, где танцпол, алкоголь и веселье. Паше не весело. Паша хочет уйти. Музыка бьёт по ушам, и, о Боже, как же он устал от неё ещё во время концерта. Пока все веселятся, Паша пьёт пиво и время от времени выходит из бара, с нетерпением припадая губами к сигарете. Он хочет воплотить свой план – сбежать из курилки прямиком в дом милый дом, где он один, зато в тишине и спокойствии. Но всякий раз Личадеева кто-то перехватывает, чаще всего это Дима или Кикир, которые появляются из ниоткуда, хватают его как нашкодившего котёнка, который хочет – оченьблятьхочет – сбежать, за шкирку и тащат обратно в бар, на танцпол, где заставляют танцевать. Пытка. Чудовищная пытка. Через пять минут после бурного дёргания телом Паша вновь падает на диван и пьёт хрен откуда взявшийся в руках алкоголь. И так несколько раз. Как ни странно, Юра в это время всегда где-то рядом – или в курилке, или на танцполе. И он тоже заставляет Пашу веселиться. Не друзья, а изверги. Сбежать, к несчастью, не получается. Так Паша и проводит весь вечер, наблюдая за тем, как пьянеют его товарищи. Делая новый глоток уже хер пойми чего, Паша приподнимает бровь, когда замечает, что рядом с ним садится Юра. Разомлевший, выпивший и счастливый. Либо слишком весёлый, тут как посмотреть. – Ты чего-то грустный сегодня, Пашенька. И этот туда же. Паша вздыхает и убирает стакан с непонятным пойлом на столик перед диваном. Его взгляд скользит по такому желанному Юре. Алкоголь добавляет желаний и фантазий. Щёки покрываются румянцем. Паша нервно облизывает губы. – Не обращай внимания, просто сил нет никаких. – Ну как же мне не обращать внимания на тебя? – говорит Юра, приподнимая уголок губ. От смущения глаза Паши бегают из стороны в сторону, пока взгляд Юры направлен по ощущениям в самую душу. Сердце пропускает удар, когда Музыченко сокращает расстояние между ними и кладёт ладонь на руку Паши. Личадеев не хочет списывать поступки Юры на алкоголь и поэтому лишь молча наслаждается. Да и, если быть до конца откровенным, он не может произнести и слова. Юра придвигается ещё ближе – хотя казалось бы, куда – и проводит кончиком носа по щеке Паши. К счастью, друзья-товарищи уже давно пьяны, они до сих пор танцуют на танцполе под какие-то весьма странные треки и не замечают притаившихся Юру и Пашу на самом дальнем диване в полумраке. Паша старается не дышать, чтобы не потревожить такой интимный момент. – Пашенька... – шепчет Юра на ухо Паше. От тёплого воздуха по телу Личадеева пробегают мурашки. – Ты такой красивый. У Паши срывает башню, он жаждет касаний Юры всё больше и больше. И к чёрту, если они на утро об этом пожалеют. Паша поворачивает голову и замечает, как пальцы Юры начинают с нежностью перебирать его волосы. В глазах Юры мелькают искорки, и Паша безумно надеется, что это искорки не только желания, но и невыносимо прекрасной любви. – Хватит так смотреть, Паш, – произносит Юра настолько нежным голосом, что Паша начинает задыхаться и тонуть в глазах Юры. – Я знаю, что ты сейчас хочешь. В данный момент Паша хочет многое, но в особенности забрать этого мужчину навсегда в свою жизнь, чтобы засыпать и просыпаться с ним, целовать его, перебирать волосы и говорить, как сильно любит. О чём из этого думает Юра – гадать долго не приходится. Он опускает ладонь на шею Паши и проводит пальцами, а следом накрывает своими губами его губы. Это... в разы лучше, чем поцелуи на концертах. Такие смазанные, приходящие с приливом адреналина, раскалённые и ни в коем разе не полные нежности заполняют голову Личадеева и в тёмные холодные ночи заставляют купаться в жаре воспоминаний. Поцелуй, что происходит сейчас, буквально кричит об осторожности Юры и желании не причинить лишней боли Паше. Знает, что прошлыми поцелуями ранил чувствительную душу Паши. Павел с охотой отвечает, ведь ждал этого херову тучу времени. – Юра, – со стоном шепчет Паша в губы Музыченко и просит бога, чтобы этот момент не заканчивался. Паша готов расплавиться от касаний Юры. Мысли разбиваются вдребезги лишь от одного осознания. Дышать трудно, но только один взгляд Юры, нежный, трогательный и невыносимо желанный, – и будто открывается второе дыхание. Пальцы мелко дрожат и сжимают ладонь Юры так сильно в надежде не отпустить, не потерять. Юра не сбегает. Юра рядом. И от этого буквально ведёт. – Я люблю тебя, Юр, – говорит Паша и постыдно прячет взгляд в изгибе шеи мужчины. – Так, блять, сильно, что в груди свербит. Юра, не давая Паше утонуть в самобичевании, накрывает своей ладонью пряди волос и пропускает сквозь пальцы. Медленно вдыхая и выдыхая, Паша чувствует, как бьётся жилка на шее Юры, и губами алыми касается её. – Я тоже люблю тебя, Пашенька, – слышится волнительное. Под ладонями почти трещит рубашка Юры. Павел не верит ушам, грезит лишь тем, чтобы это было реальностью, не глупым искушением алкоголя. Он уже не может без Юры, задыхается всякий раз, когда он не с ним. На сердце перманентно выжжено клеймо, от которого уже не отречься. Юра продолжает гладить Пашу по волосам, словно говоря тем самым, что это всё реальность. Он поднимает голову и снова целует Юру, глубоко и совершенно не скрывая всех своих чувств. – Увези меня отсюда, – просит Паша, смотря в родные до боли глаза и не желая отпускать Юру из своих рук. Юра улыбается, а Паша запоздало спрашивает, чуть отстраняясь: – А как же Анечка? – А твоя Анечка? – Юра склоняет голову набок. Паша в один момент словно трезвеет, и его ударяет обухом. Конечно, дело не в Ане. Точнее, не в той. Блять. Слишком много Ань на один квадратный метр. Он смотрит затравленно, будто боясь. Паша не хочет, чтобы Юра изменял Ане с ним. Не хочет снова давиться слезами. Не желает быть между кем-то. В особенности между Юрой и кем-то. Его мысли снова прерывает Юра. Он кладёт руку на ладонь Паши и говорит: – Мы с Аней просто друзья. Нас никогда не связывали романтические отношения. – Нас с Аней тоже, – глупо моргает Паша и видит, как Юра с улыбкой снова приближается к нему и целует. Всё встаёт на свои места. И дышится легче. Паша всё придумал. Юра не встречается с Аней. И Паша доверчиво сжимает его в своих объятиях. Главное, чтобы всё было взаправду. – Так мне заказывать такси? – спрашивает Юра. От него пахнет алкоголем, сигаретами, желанием нескончаемым и нежностью одуряющей. Паша тлеет и раскаляется под взглядом прожигающим. Кивает и смотрит, как одна рука Юры сжимает его ладонь, а вторая – достаёт телефон. Лишь такси заказано, Юра тащит Пашу на улицу. В баре душно не только от их близости пиздецкой, но и от перманентно дёргающейся толпы на танцполе. Всё кружит голову, и, когда они стоят на улице и ждут такси, в висках разгорается шум. Их одиночество никто не тревожит, сейчас самое интересное внутри. Парни даже забыли о сигаретах. Паша наконец может слышать Юру в полной мере и смотреть на него, такого прекрасного и светящегося изнутри, при иллюминации вывески барной. Юра протягивает сигарету Паше и сам же поджигает. – Я и сам бы смог, но спасибо, – улыбается Паша, наблюдая, как Юра поджигает свою сигарету. – Мне нравится смотреть, как ты улыбаешься. Паша выпускает дым и вдыхает свежий воздух. Ему до одури приятны слова Юры, и он не сводит с него взгляда. – Ты мёрзнешь, – замечает Юра, когда холодный поток ветра заставляет кожу Паши покрыться мурашками. Паша этого не замечает. И, к его счастью, не успевает опровергнуть этот факт, как Юра снимает с себя кожаную куртку, которую они забрали из гримёрки, уходя из бара, и накидывает на плечи Паши. Личадеев в шоке, но благодарит себя, что не взял из дома ничего тёплого, понадеявшись на знойное лето. – А ты сам как? – спрашивает Паша, млея как школьница. – Я привык, не беспокойся, – пожимает плечами Юра. Музыченко ухмыляется своим мыслям и, вдохнув дым, накрывает своими губами губы Паши. Паша чувствует горечь приятную и дым обволакивающий на своём языке и медленно моргает, не успевая за шальными мыслями Юры. К слову, он совсем не против. С улыбкой Юра отстраняется и, кажется, хочет что-то сказать, но входная дверь открывается, и из бара вываливается весьма пьяный Кикир. – О, пацаны, – говорит он. – Курите? Юра с Пашей удивлённо смотрят сначала на свои сигареты, а потом на явно ничего не понимающего Кикира. – Нет, дышим, – бросает Юра, ухмыляясь. – Воздухом? – Клеем. Кикир смеётся. На лицах Паши и Юры ни тени улыбки. Они смотрят на сгибающегося пополам от смеха Сашу, пока Юра не заходит в приложение на телефоне и не говорит: – Такси через минуту. Сигарету он гасит о рядом стоящую урну и ловит мимолётную улыбку Паши. – Такси? – смех Кикира резко заканчивается, и он недоумённо моргает. – Вы уезжаете? Вдвоём? – Нет, с нами ещё таксист, – отвечает Юра, снова не улыбаясь. Кикир смеётся, но спустя пару секунд всё-таки говорит: – Куда вы, парни? Ну веселье же ещё только начинается. – Уже три часа ночи, Кикир, – Паша, порядком уставший от сегодняшней тусовки, хочет, чтобы друг перестал пить и пошёл отсыпаться. День был тяжёлый. – Ебать, – только и произносит Кикир, когда из-за поворота показываются фары автомобиля. – Передай Сане, что он до конца тусовки за главного. И не разнесите ничего, – просит Юра, когда видит, что к ним подъезжает такси. – Так я ж Саня. Я, что ли, за главного? – удивляется Кикир. – Бабурин, Кикир, блять. Паша чуть улыбается, когда Юра говорит, что их ждёт такси, а Кикир не отпускает его и продолжает задавать глупые вопросы. – Пацаны, я вас обожаю, просто обожаю, – кажется, напоследок говорит Саша, сдаваясь под напористым взглядом Юры, и крепко сжимает того в объятиях. Следом идёт к Паше и также обнимает его, широко улыбаясь и что-то шепча. – Бля, куртка классная, как у Юрца, – Кикир отходит от Паши, который начинает кашлять от неожиданности. Юра открывает дверь в бар и запускает туда Кикира, который продолжает что-то говорить. Кикир совсем забывает о том, что вышел на улицу, чтобы покурить. Паша выбрасывает сигарету и ждёт, когда Юра наконец освободится. – Зачем уезжаете-то, пацаны? – недоумевает Кикир. – Срочные дела, брат, – со вздохом закрывает дверь за Кикиром Юра и переводит взгляд на Пашу. – Едем? К счастью Паши, Юра не сливается, хоть, кажется, уже и трезв. Паша лишь кивает и идёт вслед за Юрой, который садится на заднее сиденье и надевает тёмные очки. Чтобы таксист в случае чего не узнал. Паше можно не прятаться, он не такой популярный. Да и плевать в какой-то степени, ведь сегодня такая прекрасная ночь. Во время поездки Юра иногда проводит ладонью по колену Паши. Они сидят настолько близко, что становится жарко только от этого. – Как жаль, что я не могу тебя поцеловать, – шепчет Юра на ухо Паше. Он улыбается и ловит дурной взгляд Юры в полумраке. Невыносимо долго тянется поездка по пустым улицам Петербурга. Ночь играет с их чувствами, и они распаляются всё больше. До одури хочется прижаться к Юре и исцеловать каждый участок его тела прекрасного. И когда наконец они подъезжают к дому Юры, Паша не удивляется. И, кстати, безумно этому рад, значит, на утро Юра не исчезнет как иллюзия искушённая и недосягаемая. Сердце готово из груди вырваться, когда они уже стоят у двери квартиры Юры. Паша ждёт, а кончики пальцев уже подрагивают от предвкушения. Юра открывает дверь и пропускает в квартиру Пашу только для того, чтобы самому закрыть дверь и прижаться губами к губам Паши. Личадеев шокированно выдыхает и неосознанно тянется ближе, запуская ладони под рубашку Юры. Кожаная куртка падает с плеч Паши на пол, и они оба в темноте и тишине даже не слышат никакого шума, поглощённые истязанием губ. Паша скидывает с себя кроссовки, что в скором времени проделывает и Юра. Он тянет Личадеева в свою спальню и там буквально вжимает его в кровать, желая слиться с ним воедино. Скидывая всё с себя и Паши, Юра целует его так часто и горячо, что у Паши буквально всё мерцает перед глазами. Мелкими, но такими нежными поцелуями Юра спускается к ключицам Паши и шепчет: – Боже, я так хочу тебя. Паша в ответ стонет, витая где-то на грани реальности, когда Юра начинает растягивать его и шептать что-то хорошее и успокаивающее. Паша млеет от касаний Юры и жаждет большего. Его состояние сейчас можно оценивать как наркотическое. И Юра – главный наркотик, который сбивает с ног и дурманяще кружит голову. Паша не замечает, сколько проходит времени. Он слышит только слова Юры и ловит губами его поцелуи. Перед глазами такой красивый Юра, кажется, что это сон. Паша громко стонет, когда Юра входит в него. Музыченко срывает с его губ стон поцелуем, а следом целует в скулу. – Тише, Пашенька. Через несколько секунд Юра начинает ускоряться, и Паша сжимает его плечи с силой. Воздух между ними раскалён, и это как ядовитый дурман, что попадает в лёгкие и оседает там сладким привкусом желания и жажды пылкости. Юра каждый раз целует словно с новой порцией любви и нежности, и Паша настолько удивлён этому факту, что голова дуреет и хочется вплавиться в сознание Юры. Паша тайно грезил этим моментом, и вот он в этом омуте с головой, где так хорошо, так прекрасно, так до бесконечности правильно. От долгой жажды он кончает быстро с именем Юры на губах. И Музыченко следом догоняет его, падая рядом. Паша без слов утыкается в изгиб шеи Юры и засыпает, боясь, что это всё было иллюзией. Просыпается он лишь тогда, когда за окном солнце уже высоко и больно жалит по глазам. Паша натягивает повыше одеяло, чтобы спрятаться от светила, и вспоминает. Его бросает то в жар, то в холод от осознания, что было ночью. Медленно приспустив одеяло, Паша несколько теряется, потому что Юры рядом нет. Но вспоминает, что это его квартира, и выдыхает. Значит, точно никуда не сбежал. Мозг пронзает мысль, что Юра был пьян и сейчас считает это всё ошибкой. До удушения становится противно от себя, и Паша чуть ли не срывается, чтобы не сделать глупость, как дверь в спальню открывается. Юра, к слову, одетый, ложится рядом. Он придвигается ближе и смотрит на растерянного Пашу, пока тот готов вжаться в кровать и пропасть из виду. – Юр, – тихо зовёт его Паша. Тот кивает, вопрошая. – Скажи, что это всё было не по пьяни. Юра усмехается, отвечает: – Естественно, по пьяни. И целует глубоко и сладко. Паша со вздохом отстраняет его от себя и смотрит загнанно, боясь, что Юра не шутит и для него это была лишь игра. Несколько секунд они наблюдают друг за другом и пытаются считать эмоции. Юра сдаётся и выдыхает. – Я люблю тебя, это правда. Я бы не смог так подло с тобой поступить, будь это просто игры по пьяни. Паша расплывается в улыбке и жмётся к Юре. Абсолютно счастливый и такой влюблённый.