Крыши Питера

      Арсений заебался. Конкретно так, безнадежно заебался по несколько часов в день мониторить сайт приёмной комиссии. Как назло, в списке сейчас он числился последним из 50 человек, что проходили по баллам на бюджет. Нехорошее предчувствие часто подкатывало склизкими волнами тревожности, то проходясь холодом по рукам, то липким слоем оседая где-то под ребрами. Какова вероятность, что в настолько популярный университет больше никто не подаст документы? И зачем он вообще это все затеял...       Ну, понятно, зачем. Мечта поступить в Питер на архитектурный факультет маячила перед Арсением класса эдак с восьмого, как только в школе появилось черчение. Преподаватель, Сергей Евгеньевич, смотрел на работы и не мог нарадоваться – настолько у Арсения все складно, аккуратно и правильно получалось. Именно Сергей Евгеньевич когда-то подловил его после уроков для беседы, которая и стала самой значимой – около часа преподаватель рассказывал Арсению, что его талант ни в коем случае не должен пропасть и что, однозначно, стоит пробовать себя в архитектуре. В начале к такой внезапной презентации архитектурного факультета Арсений был настроен весьма скептически, но видя, с каким воодушевлением Сергей Евгеньевич расписывает перспективы поступления, к концу беседы уже поменял свое мнение – хоть и не настолько, чтобы тут же бежать готовиться к экзаменам, но огонек интереса уже однозначно появился внутри. Тем более, что возможность в будущем открыть свое дело очень пригодилась бы. Желание помогать маме постоянно движило им, ведь с деньгами дома все не очень ладно.       Отец Арсения ушел из семьи, когда тому не исполнилось ещё и трех лет – ситуация вполне стандартная в российских реалиях: понял, что не нагулялся, к отцовству не готов, собрал вещи и ушел. Тогда они втроём жили на съёмной квартире, но так как мама была в декретном отпуске, а отец поначалу не очень-то хотел помогать финансово, пришлось переехать к бабушке. Однако и здесь втроём они жили недолго. Примерно через два года (Арсений никогда не затрагивал больные для мамы темы, а потому не знал подробностей вроде дат) бабушка умерла от обширного инфаркта. Сейчас, с высоты своего восемнадцатилетнего возраста, Арсений думал об этом и не понимал, как мама смогла пройти через такие трудности с ним маленьким на руках. Сначала оставил муж, затем умерла мама... Не каждый человек в таких условиях сможет взять себя в руки.       А ещё она никогда не показывала, что ей было тяжело. Видимо, эмоции пересилило желание уберечь ребенка от переживаний, потому Марина Дмитриевна при нем проявляла только оптимизм. Возможно, именно благодаря этому, несмотря на все трудности, Арсений рос весьма спокойным и послушныи ребёнком.       Когда бабушка умерла, Арсения пришлось оставлять с сердобольной соседкой – Ниной Григорьевной. На неё, конечно, жаловаться не приходилось – та любила проводить время с подружками на лавочке во дворе, что иногда позволяло Арсению днями напролет гулять с друзьями. Вечерами она проявляла попытки заняться его образованием. То прописи едва ли не дореволюционные подсунет, то возьмётся сказки читать. Назвать свое детство тяжелым Арсений не мог, но трудным – вполне. Особенно потому, что маму хотелось бы видеть чаще и хотя бы иногда – отца. Тот хоть и достаточно исправно платил алименты, но встречаться никогда не желал. Да и его денег зачастую хватало только на оплату коммунальных услуг, либо на закрытие базовых потребностей – продукты и одежду подрастающему мальчику. Из-за этого матери приходилось огромное количество времени проводить на работе. Основной ее деятельностью было преподавание химии и биологии в районной воронежской школе, а в остальное время она брала небольшие подработки. Дома Арсений её видел лишь с утра и по выходным – утром она отводила его к соседке, а в выходные было больше свободного времени из-за отсутствия уроков в школе.       В школу, к слову, Арсений пошел в 7 лет. Помощь с домашним заданием все также оказывала Нина Григорьевна, но маму он начал видеть намного чаще. Теперь они вместе собирались в школу по утрам и вместе оттуда уходили. Терпеливый, спокойный Арсений нравился всем без исключения учителям. Что ещё нужно преподавателю для счастья, кроме как способный и непроблемный ученик? Одноклассники тоже относились к нему терпимо. Отличников, коим Арсений и являлся, в обычно не любят, но, возможно, потому, что с большинством будущих одноклассников он играл на площадке у дома, к нему особых претензий ни у кого не было. По старой дружбе, так сказать. Много позже произошёл поворотный разговор с Сергеем Евгеньевичем, после которого Арсений стал интересоваться архитектурой и даже занялся небольшой практикой – по каким-то стародревним видеоурокам пытался чертить то план собственной комнаты, то, по памяти, школьного кабинета. Для подготовки к вступительным экзаменам в 10 классе он начал ходить на специальные курсы и, нужно сказать, закончил их весьма успешно.       И вот сейчас, размышляя о том, как он вообще до этого докатился, Арсений Попов сидит перед ноутбуком, раз в несколько минут обновляя страницу. Мама уже много раз пыталась его отвлечь от этого бесполезного занятия, но он, выполнив очередную её просьбу с помощью по дому, с упорством, обычно присущим козерогам, нежели рыбам, возвращался к монитору. До конца приема документов оставалось несколько часов – уже в 16:00 приемная комиссия закроет свои двери для желающих поступить, и списки зачисленных станут окончательными.       Идея поступать именно в Санкт-Петербург пришла ему после поездки туда на выпускной в 9 классе. На эту поездку он копил, подрабатывая где придется по выходным и на летних каникулах. Тогда Арсений был невероятно впечатлён многочисленными каналами, невероятной красоты зданиями и...людьми. Именно там Арсений влюбился в первый раз: в гостинице, где они с классом остановились, официанткой подрабатывала Алиса – невероятной красоты, по мнению Попова, девушка. Они начали общаться и, как тогда казалось, оба хотели развития отношений. Однако Арсению все же пришлось уехать в родной Воронеж, и если поначалу выходило поддерживать контакт по переписке, то затем Алиса просто перестала отвечать на сообщения. Вспоминать об этом тяжёлом периоде Арсению лишний раз не хотелось, но желание поступать именно в Питер эта ситуация не отбила.       По совету мамы он все же на всякий случай подал копии документов в местный технический ВУЗ на ту же специальность. Излишние переживания негативно повлияли на результаты экзаменов, поэтому подобная подстраховка была просто необходима.       – Лучше перебдеть, чем недобдеть, – весомо заявляла мама, убеждая его на подачу документов.       Однако Арсений был настолько уверен в своих возможностях, что уже всем, кому только было можно, растрезвонил о своем скором отъезде из этой деревни. О том, что будет, если поступить не получится, он отчего-то не думал.       Когда Арсений в очередной раз обновлял страницу, до конца приёма документов оставалось 3 минуты. От нахлынувших вновь переживаний парень начал крутиться на стуле, пытаясь хоть как-то сбавить напряжение. Ничего не изменилось – он все так же пятидесятый в списке. В голове начали проноситься радостные мысли о прекрасном будущем. От этих мыслей захватывало дух, появилось какое-то окрыляющее чувство, от нетерпения Арсений едва не подпрыгивал на стуле. 15:59 16:00       Вот и все. Он поступил. Поступил туда, куда так стремился. В то место, к экзаменам в котором он готовился больше года, потратив кучу сил и времени. На всякий случай Арсений ещё раз обновляет страницу и удивленно хлопает глазами. Один раз, второй, третий. Кажется, организм за одну секунду разучился моргать сам.       – Так, стоп...       Он не замечает, как произносит это вслух и начинает проверять – университет тот же, специальность та же, списки этого года...       – Какой, нахуй, Позов Дмитрий Темурович? – от неожиданности Попов даже не понимает, что произошло. Нехорошее предчувствие, ходившее за ним вот уже месяц, сейчас как будто бы начало становиться его частью. Ещё не до конца осознавая произошедшего, Арсений снова и снова перепроверяет, правильный ли документ открыл.       Правильный.       А имя в конце – нет.       Щекочущий комок начинает медленно, вверх по гортани, через нос, подбираться к глазам. В очередной и последний раз перезойдя на сайт, он убеждается, что глаза ему не врут. Это убеждение неприятной холодной волной скатывается по телу к пальцам рук, покрывая их испариной. Среди всех, кто проходил, были поданы оригиналы документов. Значит, всё.       – Так, ну... Нормально, нормально... Пока нормально, – произносит Арсений вслух, как бы пытаясь зацепиться за реальность и не дать накатывающей панике утопить его.       – Арсений, прекращай пялиться в экран, – голос мамы слишком резко выдёргивает из мыслей, отчего он непроизвольно вздрагивает.       – Ма...       – Я знаю все слова, что ты мне сейчас скажешь. Сидишь целый день здесь... Арсюш, ну что ты, – голос мамы резко меняется, когда она, видимо, замечает вид его лица, потерявшего все краски.       Мама подходит к кровати, садится на нее и хлопает по покрывалу рядом с собой – присаживайся, мол. Арсений встаёт и на негнущихся ногах делает пару шагов, после чего садится. Он не смотрит на маму, его взгляд направлен куда-то дальше, чем пол.       – Мам, мне нужно кое-что сказать.       А что сказать-то? Что он подвёл себя, подвёл ее и подвёл вообще всех? Очень радостное заявление, ничего не скажешь. А главное, обнадеживающее.       – Нет, подожди, позволь мне сначала.       Мама мнётся, будто в нерешительности, пару секунд, но потом, кажется, берет себя в руки.       – Арсений, слушай. Я вижу... Даже нет, не так, я _чувствую_ твои переживания по поводу поступления. И я понимаю их, понимаю тебя сейчас. Просто, знаешь, пожалуйста, осознай, что моя любовь не зависит от того, где и как ты учишься. Мне хотелось это сказать давно, но почему-то сначала казалось, что рано, а потом, что ты уже взрослый и не примешь такие откровения. Даже если ты не поступишь в Санкт-Петербург, не поступишь на архитектурный факультет вообще, понимаешь, моя любовь не зависит от этого, – мама замолкает, видимо, не зная, что ещё сказать. Скорее всего, эта речь была спонтанной, непродуманной.       Арсений слушал, притихнув. Таких слов от мамы он никогда не ждал. Нет, безусловно, его поддерживали, помогали, но почему-то слова о том, что его любят, никогда не звучали в их семье. Сейчас даже волнения насчёт непоступления отошли на второй план. А что, если мама говорит так, потому что на самом деле уверена, что он поступил, и все это так, для галочки? Как она вообще выбрала настолько неподходящий и при этом до безобразия подходящий момент, чтобы сказать это?       – Мам, я не поступил.       Эти слова вырываются сами собой, так легко, что позавидовать можно было бы его уверенности. Но звук собственного голоса, произносящего их, пугает настолько, что Арсений сжимается – внутренне да и, судя по напряжению в груди и плечах, внешне.       – Ну и ничего страшного, – мама протянула его к себе за плечи. Арсению хотелось плакать, буквально рыдать в голос, но мамино тепло действовало максимально успокаивающе. Перед глазами носились образы вступительных экзаменов, всех написанных композиций, живописей... Он не заметил, как образы стали мутными – взор все таки заполнили слезы, которые Арсений сразу попытался сморгнуть. Но за ними полились следующие, и вот он уже сидит, уткнув лицо в ладони и просто плачет.       «И чё теперь, в Воронеже учиться, что ли... Блять, документы!»       Арсений вскочил, вытаращив глаза на маму. Оригиналы его документов преспокойно лежали дома, а в Воронежский государственный технический университет были сданы копии. Насколько он помнил, прием документов там заканчивался завтра. Ну, хоть где-то ему повезло.       – Нужно отвезти оригиналы в ВГТУ, – выпалил Арсений.       – Разве ещё есть возможность подать документы? – мама удивлённо вскинула брови.       – Сегодня сам прием закончился, теперь они будут ждать, когда все оригиналы донесут. Если донесут, конечно.       – А ты туда прошёл?       – Д-должен был, – запнулся Арсений. Сайт ВГТУ он не открывал ни разу. Буквально.       Сев обратно за ноутбук, Арсений нервно нашел нужную ссылку. Архипова... Журавлёв... Николаева... Попов.       –Сороковой.       – Ну всё, и нечего переживать тогда. Сегодня бежать уже некуда, всё закрыто. Даже не думай расстраиваться по этому поводу, слышишь меня ? – мамин голос стал чуть строже. – Я уверена, что ты справишься с обучением в любом месте. Не такой уж у нас и плохой институт. Отучишься здесь, а потом какую-нибудь магистратуру уедешь заканчивать куда захочешь. Может и в Питер больше не захочется, а куда-то ещё поступишь.       Арсений молча кивает. Его не покидает смутное чувство где-то на грани сознания. Почему мама так спокойна? Может, она наоборот рада, что сын остаётся дома? Хотя Арсению всегда казалось, что мама поддерживает его планы...       Думать больше не хотелось. Арсения всё ещё потряхивало после пережитого стресса, но в то же время становится стыдно за столь открытое проявление эмоций. В конце концов, он уже достаточно взрослый, чтобы плакаться не маме в жилетку, а рыдать себе в подушку.