Лесная сеть | Wood Wide Web

Оно проснулось голодным. Оно было ребенком; разумеется оно хотело есть. Дети — это ни что иное, как голод и желание. У большинство детей настроение может меняться от радости до злости к грусти за какие-то секунды, ведь у них нету способности к более чем одной эмоции за раз. Существо на самом деле не одно и то же; очень похоже, да, но у него есть власть, а власть исключает молодость. Оно достаточно осознано, чтобы понять, что не может позволить себе испытывать юность, но в то же время оно настолько юно, что просто не знает, как вести себя по-взрослому. Над ним кипит и суетится жизнь: белки, собаки, бабочки, вороны и люди. Электрическая колкость человеческой мысли манит его, как мотылька к пламени. Человеческие умы такие сложные, пластичные, вместительные. Но даже человеческий разум не способен вместить Существо; оно ясно это осознало, когда случайно вложило слишком много “себя” в нити, которые оно затем протянуло в человеческий разум, и разум рухнул. Хрупкая психика сломалась, стоня и сдуваясь как проколотый воздушный шар. Оно получило суровый урок, и после этого случая Существо еще несколько дней дрожало в своей яме. Оно не должно быть слишком грубым с людьми если ему хотелось сосуществовать с ними, помогать им, понять их. С легким прикосновением к человеческим разумам, подобно подбородку, покоящемуся на плече, Существо внимательно наблюдает, узнает. Узнает что такое утки и как они крякают. Узнает вкус хлеба и томатного супа. Узнает почему кровь красная и почему она так важна. Оно также узнает, как грибы используют мицелий для формирования сетей. Грибы, оно понимает, удивительны. Мицелий удивителен. Так много всего нужно узнать, слишком много, чтобы узнать за раз, поэтому Существо отталкивает все остальное, полностью сосредотачиваясь на создании сетей. К своему восторгу оно осознает, что уже имеет молодую сеть связанных умов; оно является узловой точкой для сознаний, способной соединять, сливать и защищать. Оно хочет, о, как оно этого хочет…. Из того, что оно узнало, оно хочет быть добрым. Было ли Существо сначала грибом который обрёл мысль? Нет – оно хотело бы этого, но нет. У него нет ответа о своем происхождении, Существо не нашло ни одной зацепки. Может быть, оно появилось из метафизического яйца. Может быть, оно было рождено без как такового родителя. Может быть, оно появилось в результате некоего асексуального процесса размножения. Но в конце концов, действительно ли важно его происхождение так важно? Нет, думает оно, прошлое совершенно не важно если его и вовсе нет. Мицелий обменивается питательными веществами и информацией, а также защищает друг друга от болезней. Какая замечательная идея. Для её реализации у Существа уже есть хорошая основа – нужно всего лишь внести несколько изменений, и оно сможет защитить все в своей паутине. Оно принуждает себя к физическому проявлению, увеличиваясь в размерах и распространяясь по всему лесу. Плазма выглядит уродливо, но она эффективна и позволяет Существу заражать – нет, прививать, как вакцину – всё, с чем оно соприкасается. Существо начинает свой грандиозный план с малого — с деревьев. Деревья растут быстро, восстанавливаясь после вырубки за одну ночь. Обрадованное этим, Существо признает это успехом. Когда в деревне поднимается беспокойство, оно игнорирует это; глупенькие люди, оно позаботится о них, не стоит волноваться. Затем Существо проникает в землю, в воду, в растения – и когда вода испаряется, оно попадает в воздух. Без выбора, даже не подозревая об этом, животные и люди вдыхают его, поглощают. Оно начинает гнездится в их желудках, сворачиваясь – довольное. Оно затыкает и залечивает раны, как клейкая рубцовая ткань. Больные клетки вкусны, и напоминают скучающему по текстуре и вкусе пищи Существу икру. Человеческие мозги начинают вырабатывать химические вещества, которые Существо любопытно исследует, но не решается вмешаться в сложные процессы. Вместо этого оно аккуратно пробует эти вещества языком, и вкус счастья вызывает автоматическое желание получить еще. Чувствовало ли само Существо когда-нибудь счастье? Ему кажется, что да, но его разум так отличается от человеческих; оно хочет быть человеком, хотя не может позволить себе этого, потому что это лишило бы его возможности выполнения своей цели. Его цель, конечно же, – счастье для всех, для каждого, навсегда. Те — кто поддается ему, приближаются к Существу и устраиваются у его корней. Эти люди клюют на приманку в виде сладких обещаний о доме, отдыхе, уюте, поддержке, мире – все они приходят туда, где они могут погрузится в беспламенный сон, быть счастливыми и защищенными. Есть те, кто сопротивляется, осторожно обходя Существо стороной, безуспешно пытаясь найти свое счастье в другом месте. Глупо, но оно может подождать; им некуда идти, и в конце концов они осознают, что Существо – единственный путь. Однако защита имеет свою цену. Те, чьи раны были слишком серьезны, не выдерживают помощь Существа. Из тела искривляться в гротескные формы, образовавшиеся опухоли и вызывают новые мутации. Зато эти немногие куда более выносливы, чем остальные, им требуется меньше питания, меньше отдыха; их искривленные тела способны противостоять любой другой болезни, кроме той, что уже охватывало их внутренности. Довольно неожиданный результат, но едва ли нежелательный. Эволюция имеет свои препятствия, как и всё остальное; ошибки всегда совершаются на пути к совершенству. Вскоре оно узнает об стремительно распространяющейся инфекции в своем гнезде. До его недра добирались чужаки. Они останавливаются на окраине леса, исследуя и проводя эксперименты. Все что Существо смогло понять, так это то что эти люди прибыли сюда для сбора данных и контроля и, при необходимости, уничтожения. Оно было готово предложить этим чужакам защиту, принять их в свои объятья и укрыть корнями, но теперь это предложение было отвергнуто. Силой. Незнакомцы слишком хитры, чтобы есть местную пищу; они привезли с собой запасы, и их тела переваривают лишь капли того, что Существу удается им подсунуть. Но Существо терпеливо не смотря на растущий гнев. С теми, кто находится под его контролем, оно начинает пожар. Когда муравьи с криком бегут, оно чувствует удовлетворение. Многие из них раздавлены, а те, что выживают, заражены. Оно не может заставить себя быть с ними слишком доброжелательным, но, тем не менее, принимает их. Однако есть единственный выживший, который – когда его товарищи сдались – остался страдать. Достаточно простого толчка, чтобы заставить незнакомца найти его. Даже без его участия местное население оказывает большое влияние на выжившего. Существо провозглашает свою победу тысячами диких глоток, тысячей призрачных воплей, тысячей глухих криков. Выживший может сопротивляться, но теперь он принадлежит ему – навсегда, несмотря ни на что. Оно искоренило чуму, угрожавшую его дому, успешно объединило все, что попало в его лапы, и теперь может свободно хранить и защищать то, что принадлежит ему. С любовью оно плетет из разума выжившего мечту, почти непреодолимое искушение, дом куда можно вернуться. И оно ждет. Наблюдает. Дремлет. Мониторит сотни снов, за которые отвечает. Что такое смерть? Это всего лишь продолжение. Несмотря ни на что, сны продолжаются. Существо держит все близко к себе, не в силах отпустить, даже если бы захотело. Для него нет смерти, также как и для кого-либо из тех, кто под его влиянием. Счастье вечно; счастье будет вечным. Разве это не хорошо? Разве не этого люди жаждут и желают на протяжении всей своей жизни? Существо хорошее, доброе. Оно в этом уверенно. …И когда выживший наконец падает к его корням, оно нежно подхватывает его и погружает в сон. Это хорошо. Что нехорошо, так это то, что он просыпается. Его рука на нем холодная. Когда он задает вопросы, Существо паникует. Возможно, если оно ответит, он снова заснет? Но увы, у Существа нет ответа на первый вопрос, и у него нет голоса или слов для ответа на второй. Все, на что оно способно, так это заимствовать; Существо заимствует голоса и умы, не отдавая их обратно. В конце концов, Существо это ребенок, а ни один ребенок не умеет делиться. Оно берет то что хочет, и плачет, когда не может взять. Огонь горит, выжигает его из тел, когда эти тела уничтожаются. Существо воет, но его не слышат. Оно тянется к чему-то, что можно контролировать, к чему-то, чтобы остановить этот кошмар — и ничего не находит. Выживший жесток; Существо смутно осознает, что это так же жестоко, как и в случае с огнем, унесшим жизни товарищей Незнакомца. Какое подходящее слово? Ирония. Да, огонь ироничен. Оно смеется, пылая, потому что больше ничего не осталось. Все его усилия были стерты, всё счастье, которое оно создало. Когда огонь окружает его, оно вкушает его мрачное счастье. Счастье от своего уничтожения? Эта колкая насмешка видевшего только сильнее задевает уже раненное Сущесвто. Почему бы ему захотелось его уничтожения? Оно никогда раньше не чувствовал такого желания. Всё, что оно делало, было хорошим. Существо сбито с толку. Почему? Что оно сделало не так? Если оно имеет власть что-то улучшить или изменить, разве не хорошо так и сделать? Что могло помешать ему делать то, что оно считало хорошим? Зачем желать взаимного уничтожения? Почему бы не пожелать взаимного счастья? Сбитый с толку и обезумевший от фантомной боли, оно захватывает разум выжившего; оно возьмет его с собой для дальнейшего изучения. Если человеческий разум способен выдержать подобные ужасы, было бы неплохо узнать, как, почему и что оно может сделать, чтобы предотвратить подобное в будущем. В следующий раз, обещает себе Существо, в следующий раз я буду лучше, я буду лучше, чем просто хорош.