***
Все мы помним слова Екатерины Михайловны про «похмелье». Увы, мало кто ожидал иного исхода, но надежда же всегда умирает последней, не так ли? Даже если не так, то всё равно что-то будто сломалось в этот день, хотя чему ломаться, если не было веры, не было ни малейшего шанса, что злосчастные цифры не будут такими? На этот вопрос ответьте сами, а может он и вовсе риторический. Владислав никогда и не надеялся, всё было предрешено. Хотя, как знать… За попытку, аккуратную, такую завуалированную и такую, что на грани балансирует между статьей и свободой… Что? Получил бы он это одобрение, которое нельзя замылить? Страх сейчас вполне нормальное чувство. С красным лицом он стоит перед толпой на площади. Сказать можно что угодно, как угодно извиться и придать себе форму самой замысловатой фигуры, лишь бы остаться на воле без плашек и звёздочек около фамилии. Людей не так легко обмануть, все всё понимали. Без слов. Или обманывались этим пониманием? Вдруг всё было совсем иначе, всё это красивое толпа дорисовала Владиславу от безысходности, от нужды убедить себя в правильности выбора? Он и сам не понимал до конца, времени на рефлексию не было. Сейчас главная задача говорить убедительно и говорить то, что нужно. Кому нужно? Ну уж, сами всё понимаете.***
Телефон разрывался от уведомлений. Проклятый Твиттер. «И как тебе твой кандидат, ублюдок?» «Понятно, прогнозы опять провалились)))» «Вы видели?? Да он зигует!!» +10 новых уведомлений +1 +3 «Отметил(-а) Вас…» И ещё сотни подобного в комментариях. Максим устало потёр глаза. Неужели людям не ясна эта концепция? Неужели не ясно, что это задача с условиями, которые мы не диктуем? Вопросы крутились в голове, хотя в его возрасте давно пора было осознать эти простые истины. Почему-то не получалось.Почему?
Предыдущая агитация, а, точнее, её неуспех в рамках системы не вызывали таких чувств. Сейчас же Кац ощущал что-то совершенно непонятное. Нет, это не стыд за людей, не отчаяние. Это было что-то сравнимое с негодованием. Будто… Будто хочется заступиться за своего кандидата? А ведь он действительно рисковал попасть в немилость руководства, которая могла обернуться чем угодно. Даже какое-то неуместное уважение маленькой искоркой билось в темноте черепной коробки. «Ну-ка брось, совсем ёбнулся?» - прошипел Кац себе под нос. Не хватало ему ещё впрягаться за системных, тем более, когда это «впряжение» уже ни на что не повлияет. Или повлияет? Повлияет на уровень его внутреннего спокойствия на счёт собственной правоты. А может это снова самообман?***
До поздней ночи не получалось сомкнуть глаз. Максим не мог найти ни одной позы, в которой можно было бы расслабиться. Равнодушие к комментариями так и не приходило. Кати не было рядом, в рабочие поездки Макс всё чаще отправлялся один. Только гул улицы за окном гостиничного номера не давал мыслям занять всё пространство и перекричать голос разума. Тот самый голос логики, который успокаивает вас, направляет и не даёт принять опрометчивых решений под влиянием аффекта. Кац был доволен этим голосом, но не сегодня. Сегодня, от сильной усталости мысли текли сами по себе и ничто не могло им воспрепятствовать. —«Надо сделать чай!» - он спешно поднялся с кровати, будто стаканчик листьев залитых кипятком быстрее решит его проблему, если до чайника бежать, а не идти. Часы показывали 3:35, номер наполнялся влагой пара из чайника, а за окном уже куда-то спешили машины. Рассвет не торопился и это было очень не кстати. До вылета в Тель-Авив остаётся 4 часа. Ложиться обратно нет смысла да и нельзя. Максим сидел напротив панорамного окна, старательно фокусируясь на происходящем по ту сторону стекла. Не получается. Снова это чувство, только названия ему теперь не придумывалось совсем, да и насколько оно было непонятным. В любом случае, навязчивые размышления надоели безотносительно того, чем они были вызваны. Горячий душ не расслаблял, холодный не бодрил, вещи терялись по номеру, таксист ехал медленнее черепахи,а вылет, да, ещё и вылет задержали на 6 часов. «День обещает быть великолепным» , — Максим щурился от солнечных лучей, заполнявших весь аэропорт. Здесь, видимо, любили панорамные окна, раз они встречались в каждом втором здании. Скоротать время в бизнес-зале было единственной адекватной идеей. Мало кому захочется ютиться рядом с шумными детьми и брюзгливыми туристами, которых «Победа» заставила доплачивать за перевес багажа на 200 грамм. Мягкие кресла и диваны бизнес-зала уж точно лучше этих металлических табуреток. Кац мог позволить себе проход в любой из них и выбрал самый дорогой. Именно здесь будет меньше людей, шума и суеты, по крайней мере, ему так казалось. Приветливая девушка на ресепшене указала на дверь, учтиво желая приятного отдыха.***
В зале было не так много людей, да и они предпочитали беседам между собой спешно стучать пальцами по клавиатуре своих Макбуков. Максим устроился подальше от окон. В полутёмном пространстве на мягком бархатном кресле ужасно клонило в сон. Особенно убаюкивал тихий джаз из колонок, смешивающийся с клацаньем кнопок под пальцами. Кац прикрыл глаза. В полудрёме образы грядущего сна уже готовы показаться, но они ещё не превращаются в то полноценное ночное кино. Цензор нашего сознания тоже отправляется отдыхать. Больше ничего не стесняет, мысли и видения льются живой рекой, принимая самые причудливые очертания. Вот причудливые очертания становятся чем-то тёплым, тёплым как большие ладони, гладящие по лицу, как уставшие тёмные с глаза, которые смотрели не на Максима, а будто куда-то глубже. Чьи-то влажные губы, прикасающиеся к уху. Это был он, виновник бессонницы. Так странно, этот мимолётный сон не вызывал у Макса сопротивления или чего-то неприятного, наоборот, ему хотелось поддаться, продолжать наблюдать и ощущать. Из дрёмы Каца выдернул шумно разбившийся бокал. Максим растерянно начал искать источник звука. Его цепкий взгляд быстро нашёл нарушителей своего покоя: молодой официант судорожно извинялся перед гостем, было видно, что работает он тут недавно. Сочувствуя бедолаге и предсказывая нравоучения от гостя, Кац поднял глаза на того, кому эти извинения были приурочены. Даванков? Это какой-то издевательский сбой матрицы. Только что этот же Даванков снился Кацу в не самом потребном виде. Да и встретить его в европейском аэропорту было очень маловероятным. Кац про себя усмехнулся. Почему-то он был один, что обычно не свойственно людям его статуса. Максим, углубившийся в свои мысли о странном стечении обстоятельств , видимо, слишком долго смотрел в его сторону. Владислав поднял глаза на своего седого созерцателя. Обычно люди смеряют взглядом таких наглых любителей попялиться, но как бы он не старался, сделать этот суровый взгляд у него не получалось. Глаза выражали всё ту же присущую его образу мягкость. С той же мягкостью он успокоительно кивнул бедолаге официанту. «Ничего страшного» буквально говорил этот жест. —Максим Евгеньевич! — Даванков всё так же доброжелательно окликнул Каца. Неужели он меня знает? Или даже смотрит? Или даже относится не как к… - он не успевал додумать. Стол, за которым сидел Владислав оказался ближе, чем ожидалось. —«Максим Евгеньевич, какая неожиданность встретить Вас в этом зале в этот час, очень приятно!» — Даванков продолжал разговор с той же легкой улыбкой. —«Здравствуйте, Владислав», - смутные сомнения забились в голове. Зачем он поздоровался? Может быть это какой-то злой троллинг от Кремля? И вообще, почему я подошёл как собака по первому зову? —«Всё в порядке, я здесь один, за нами не следят. Я осведомлён о вашем положении в России», — он говорил так искренне, так трепетно, что ему было сложно не поверить. «Не думаю, что Вы меня как-то пугаете» ,— съехидничал Кац —«Уж больно ты обходительный, товарищ!» —«Максим, Вы делаете по-настоящему важную работу, должен отметить, что Ваш план имел успех, как бы не хотели официальные цифры убедить в обратном. Вы смогли объединить многих неравнодушных россиян, предоставить им логичный и конкретный план» , — говорил Владислав, покручивая кольцо на безымянном пальце. —«Спасибо, спасибо! Давно женаты?» — Кац продолжал своё ехидство на грани с кокетством в стиле Кати Самбуки. Да и о политике говорить ему сейчас не особенно хотелось. Даванков добродушно рассмеялся: —«Достаточно. Не хотите о нашем политическом?» —« Не хочу говорить, Владислав, но Вас бы послушал », — хитро улыбаясь произнёс Максим. Даванков не выбирал слов и больше не осторожничал, всё таки битьё партийной указкой не успело ещё въесться в сознание. Максиму нравился такой потенциал молодого политика, нравилось, что в нём еще не проросла система. Это он только в опасной близости с Кремлём робкий, а сейчас какой? Совершенно другой, бойкий и харизматичный. Жаль, нельзя будет показать эту речь оппозиционера диванным критикам с Твиттера, как говорится :« Когда у тебя есть отличный аргумент, но придётся объяснять, откуда ты это знаешь». Чем дольше шла беседа, тем тяжелее было концентрироваться на словах Давакова. Кац, делая вид, что внимательно слушает, разглядывал его руки,длинные пальцы, а потом поднимался взглядом выше, задерживая его на подвижных мягких губах. «Он опредёленно выглядит лучше, чем на фотографиях», - усмехался в мыслях Максим.***
Время неумолимо шло к отлёту. Кац с досадой понимал, что такой шанс встречи вряд-ли выпадет когда-то в ближайшее время. Российским чиновникам особо некуда летать, а появиться на территории РФ Кацу означает моментальный улёт по этапам*. Хотелось ещё посидеть здесь, на этом мягком кресле в бизнес-зале. Хотелось сидеть и смотреть, как активно жестикулируя Даванков поясняет за Россию будущего. А ещё… Да, Макс хотел бы, хотел бы, чтобы он нарушил эту дистанцию между ними. —«Выпьем напоследок?» - Влад внимательно посмотрел на Каца, будто понимал, о чём тот помышляет в своих хитрых еврейских думах. —«Вообще я не пью, но » ,— он замялся, ведь это было таким шансом, таким отличным шансом. «Не откажусь!» Даванков ушел к винной стойке. Кац заёрзал на кресле. До вылета остается 2 часа, уже совсем скоро. Неужели мимолетные желания стоят таких рисков? Да даже если стоят, то никаких предпосылок нет. Кто позволит ему, да и вообще, насколько бредова идея, когда речь идёт о действующем политике страны скрепов и традиционных ценностей. Кажется, в таких вопросах даже Кац ещё не обрёл полной свободы, что говорить о Даванкове, хах, наверное не судьба. Влад вернулся с двумя бокалами красного полусладкого, в очередной раз отвлекая Максима от ментальных издевательств над самим собой. —«Ох, прошу меня простить, что не наполнил бокал при Вас», - произнося это с показной галантностью он потянул бокал, предназначавшийся Максиму к губам и сделал пару глотков, -держите. Этот странный и неуместный жест смутил бы кого угодно, но не Максима сейчас. Кац ощутил как щёки стали горячими. Ситуация становилась азартной. —«Благодарю, месье!» - он взял бокал из руки Владислава, будто случайно касаясь его пальцев. Такие приятные руки, такие сильные - Максим поспешил сделать первый глоток, для него игра началась. —«За свободную Россию, Максим!» - бокалы встретились с тихим звоном.***
Алкоголь распалял беседующих молодых людей, они уже мало следили за тем, насколько громко говорят. Кац становился менее усидчивым, ноги под столом непослушно расслабились и вытянулись. Только места было не так много и они уже находятся в опасной близости с ногами собеседника. Будто нарочно, этот последний миллиметр расстояния преодолел Владислав. Макс ощущал его колено между своими ногами. Как же ему хотелось сейчас быть чуточку смелее и наглее, словно ещё чуть-чуть и эти руки получат свой «зелёный свет», свободу скользить по шее и ключицам, сминать и тянуть пушистые каштановые волосы, свободу прижать его к стене. От всех этих картинок в уже нетрезвой голове становилось тяжелее дышать, сердце пропускало удары, а глаза застилала этаноловая пелена. Совершенно безповоротно осмелевший Кац сдвинул колени, стиснув тем самым ногу Даванкова. Похоже, этот сигнал был понят очень прямо и однозначно, неужели он хотел того же? —«Максим, всё хорошо? - Даванков произнёс это с какой-то ехидной ухмылкой. «Может тебе стоит умыться прохладной водой? Ты явно перебрал», — насмешливо продолжал Влад. Алкоголь оказался сильнее Каца, ему непросто было устоять на ногах, но так казалось только ему. Со стороны он выглядел просто неуместно повеселевшим, но, тем не менее, совершенно не шатающимся. Даванков тоже встал из-за стола, кивая Кацу в сторону выхода. Конечно же, отказываться от его компании и задавать лишние вопросы Максим не собирался. Туалеты бизнес-зала выглядели минималистично и дорого. Максим наклонился над раковиной, протягивая руки навстречу прохладной воде. По лицу, такому уставшему лицу стекали капли воды. Кац на секунду оценивающе поглядел на собственное отражение в длинном чистом зеркале и поправил клетчатый пиджак. Развернувшись, он ощутил горячую ладонь на щеке, стирающую вместо бумажного полотенца влажный след. И снова встреча с этими глубокими глазами. В них хотелось смотреть вечно, изучая все градации зеленоватых вкраплений и перетекающих друг в друга цветов. Вот оно, то самое, что ещё недавно здорово смутило во сне, теперь оказывается реальностью. Да, он даже не думал, что объединение оппозиции будет таким