Клен

Два года назад мальчики, еще совсем дети, также, как и в 80-ом, попали в один отряд и поначалу их отношения не сказать, чтобы заладились. Скорее даже не заладились совсем. Пионерлагеря славились разнообразием кружков и секций, а самым популярным всегда было принято считать музыкальный. Там тусовались самые красивые девчонки, а за ними в свою очередь бегали самые популярные и крутые мальчишки, поэтому именно этот кружок так прославился в кругах подростков. Колю всегда считали частью «высшего общества». Его почти никогда не трогали, несмотря на его телосложение. По всем параметрам парень подходил под шаблон «изгоя», но он всегда ходил с толпой парней хулиганской внешности, потому что ценился своим талантом играть на гитаре. Также Николай искрометно шутил, что тоже служило гарантией его неприкосновенности. Ребята из старших отрядов частенько заставляли его играть тюремный шансон, и со своей задачей он успешно справлялся. Среди всей компании он был самой приятной внешности, подвешен на язык и обожал подкалывать «товарищей», иногда даже язвя, ведь знал, что его трогать не станут. Хотя чаще эти самые товарищи были не в духе, и в таких ситуациях оставалось просто не попадаться им на глаза и этой своей "привилегией" особо не злоупотреблять от греха подальше. Несмотря на свой острый характер, парень был спокойным, и, если ничего не поднимало ему настроение с самого утра, он старался ни с кем лишний раз не разговаривать, ходил с мрачным лицом и долго мог залипать в одну точку, сам не понимая откуда же берется это смятение в глубине души. Максим же был скорее полной противоположностью Ромадова. Гиперактивный парнишка со светло-русыми волосами и шикарными ярко-голубыми сияющими очами постоянно смеялся и громко разговаривал, чем сильно раздражал окружающих. Поэтому на него частенько огрызались ребята постарше, а пионеры из его отряда с ним общались разве что из жалости, лишь иногда всерьез вслушиваясь в его словесный ураган. В число таких детей входил и Коля. Не всем же быть настолько жестокими, правильно? Но в любом случае, компания старшего не позволяла ему долго общаться с «масленкой» - такое прозвище Максим получил из-за постоянно появлявшихся на его форме пятен машинного масла. Это влияние хулиганов на собеседника заставляло Шабанова постепенно терять доверие и к Коле, пока в один день оно совсем не угасло. Сначала пионер не спешил расстраиваться, снова и снова разбиваясь о скалы непринятия со стороны подростков. Периодически он пытался приглашать каких-нибудь не особо зазнавшихся девочек на медленные танцы, или подходить к компаниям ребят и вклиниваться в бурную беседу, вечно пытаясь удивить их очередным интересным фактом из области арифметики, но в конце концов всегда уходил с опущенным в пол взглядом под подозрительные взоры детей, так и не нашедши себе собеседника. При всем своем пылающем энтузиазме, со временем, паренек начал сдаваться. Ровно через две недели Максим затих, стал чаще засиживаться в лагерной мастерской, вечно перебирая там какие-нибудь чертежи и детальки простеньких механизмов. Но что-то кроме одного отряда все-таки объединяло Колю с Максом. Максим также как и его старший «приятель» прекрасно играл на гитаре, и составлял ему нехилую такую конкуренцию. Но в силу того, что Коля был более популярным, сверстники почти всегда предпочитали его Максиму, что конечно же не устраивало второго. Вот как-то раз в самую последнюю неделю смены у них объявили конкурс среди старших и младших отрядов, кто мол лучше на гитаре играет, награду получит - грамоту почетную и лимонада бутылку на весь отряд. Глаза загорелись у обоих, но по разным причинам. Макс хотел добиться всеобщего признания своей победой, а Коля… Коля хотел добиться только признания со стороны Максима, ведь ему действительно нравилось слушать пересказы физических законов и арифметических теорем, голос Шабанова его успокаивал. В любом случае, именно он впервые заставил Колю почувствовать радость от того, что он не один. А от бестолковых гопников трудно было добиться чего-то стоящего, с ними парень общался только лишь для самозащиты. Во время одной из репетиций пионеры подрались и сломали одну гитару – Шабанов полез на Ромадова с кулаками из-за того, что второй слишком часто его поправлял и лез с непрошенными советами. Бедные вожатые в ту ночь даже отселили Макса в отдельную комнату, чтобы он Колю ночью подушкой не задушил, совершенно забывая, что черти больше любят тихие омуты, но в нашем случае омут был действительно тихим. Короче говоря, Макс в открытую недолюбливал Колю, да и на гитаре, как ему казалось, Ромадов играл лучше. Ведь как тогда еще объяснить такое повышенное внимание девчонок и красивых вожатых именно к музыке Коли? Макс завидовал. Вся проблема заключалось в том, что Коле было абсолютно плевать на всех тех девушек, что вечно вокруг него вертелись. Он знал, что они в большинстве своем глупенькие и ведутся на внешность и бесплатные сигареты со сплетнями в придачу, даже не предполагая, что за красивой обложкой и «харизматичностью», ну допустим, может скрываться маньяк. Конечно же, Коля не был маньяком, просто часто задумывался о таких темах, и все больше и больше разочаровывался, когда в глазах очередной пионерочки видел не жизненный огонь, а пламя страсти и тупую пустоту. Он не умел также быстро загораться, поэтому и отношений он не заводил. Кто-нибудь, да перегорал, так и не успев воспылать. Единственный человек, которого хотелось впечатлять своими навыками, был Максим Шабанов. Он был звездой, сияние которой пытались угасить подростки, не понимающие его талантов и не оценивающие его навыков в полную силу. Только вот все ухаживания в виде наставлений и советов он воспринимал как вызов, что сильно бесило Колю. Ну почему же он даже не хочет рассматривать его в качестве товарища? Парень, в искрящихся глазах которого жила самая бурная и дикая сила, с которой только приходилось сталкивался за все 14 лет его скучной жизни. От него всегда пахло еле уловимым, но таким манящим ароматом яблок и машинным маслом, потому что Шабанов обожал физику и механику, и вечно таскал с собой мешочек с шестеренками разных диаметров, которые он перебирал на полянке у диких яблонь возле реки, и масленку, с помощью которой смазывал вообще все что скрипело, кроме противных девчонок-сплетниц. В нем бурлила жизненная энергия, дышал он полной грудью и взгляд его был завораживающим и заставлял заново полюбить свое существование. Никто не мог разглядеть всего этого в Максиме, кроме Коли. Его улыбка была мягкой и лучезарной, а смех... Ладно, вот смеялся он как чайка. И этот факт всегда смешил Ромадова больше, чем шутки, которые Максим так часто рассказывал девочкам. Да, подслушивать нехорошо… Но что поделать, если это желание было невозможно перебороть? Но это все были только мысли и недосказанные чувства, которые старший ни за что в жизни и никогда не расскажет пионеру. Или ему только хотелось в это верить... Казалось, что Шабанов всегда был чем-то занят. Либо он закручивал гайки на каком-нибудь новом "гениальном" изобретении в мастерской лагеря, либо рисовал новые схемы в своем запачканном блокнотике в клеточку, либо просто играл ненавязчивые мелодии на своей вечно полу-расстроенной гитаре. Чаще всего он ошивался возле Рейки, или той самой заброшенной церкви с дикими яблонями, о которой все дети от мала до велика знали из любимых баек вожатых со свечки. Часто его можно было заметить в окружении девочек из младших отрядов, они обожали разглядывать изобретения парня. Это было очень потешно, особенно когда Ромадов понимал, что сверстницы Макса предпочитали вместо него красивого Колю. И чего уж скрывать, конечно, победителем конкурса тогда стал Коля, благодаря предрасположенности вожатых и милому поклону в конце исполнения песни. Максим в расстроенных чувствах убежал далеко за трибуны и весь вечер в гордом одиночестве облизывался на лимонад, но из-за своего невероятно раздутого эго даже не подошел к компании пионеров чтобы просто хотя бы поздравить Николая с победой, при том, что тот был единственным из всех «хулиганов» кто его не трогал и не задирал. Колю хоть и брала гордость за успех, все же, он делал это абсолютно ради другой цели, которой по итогу так и не добился. Выпендривался он только для одного человека, которого никак не мог найти глазами в толпе радостных детей и взрослых. Вырвавшись из душного капкана, он, с гитарой за спиной и в перекошенной ярко-красной пилотке с ало-золотой звездочкой по центру, пошел блуждать по территории лагеря. Солнце садилось, создавая сказочную атмосферу, как будто все вокруг заполнял розоватый дым. С речки несло тиной и сыростью, но даже этот запах не мог испортить момент. Небо окрасилось в мягкие фиолетово-красные градиенты с золотыми пятнами-облаками, а где-то в лесной глуши вели перекличку птицы. Атмосфера смывала волной расслабленности все тревожные мысли, заставляла закрыть глаза и вдыхать запах хвои и... яблоки??? Коля распахнул глаза, но не увидел того, кого хотел. С закрытыми глазами он явно не видел, куда шел и по итогу пришел к воротам лагеря, в решетчатой части которых зияла дыра размером с маленького ребенка. Этот портал на территорию по ту сторону изгороди был результатом акта вандализма мальчишек из какого-то отряда, судя по всему, не особо взрослых. Внутри все перевернулось, и движимый какой-то неведомой силой парень переполз за пределы лагеря. Перед ним открылся живописный вид на разноцветную (из-за флажков) теплоходную пристань и речку Рейку, в которой отражалось закатное небо. Природа дышала. Парень спустился по небольшому холму к реке, чтобы потревожит идеально зеркальную водную гладь. Просидев у реки еще какое-то время, Коля решил пройтись вдоль нее, попутно еще подробнее изучить местность и географию вокруг лагеря. Так он брел по камышовым зарослям около 10 минут, забывая даже в принципе цель своего побега с праздника. - "Интересно, а вот жук майский... почему именно майский? Он просто рождается в мае? А бывают ли... бывают ли, ну не знаю... апрельские жуки? Интересно..." - Как обычно Николай думал о чем-то, чем можно было забить голову вместо пустых по сути своей само-копаний и философских размышлений о жизни. Музыкальный инструмент на кожаном красном ремне болтался у него на плече, иногда постукивая и издавая еле слышные струнные колебания. - "Яблоками пахнет... яблоки!" - Знакомый аромат ударил в нос и Ромадов подняв голову остановился около небольшого пригорка. Перед ним стояли дикие яблони с только-только созревающими, еще несъедобными плодами. Полянка, на которой они стояли, была покрыта целым набором луговых цветов: здесь цвели лазурные васильки, целебные ромашки, местами целые кусты пушистых одуванчиков переливались золотом в солнечных лучах затмевая мелкие цветочки, которые разноцветной гирляндой росли по все периметру поляны. Пыль перламутровой крошкой летала в воздухе, словно звездная россыпь в темноте небесного свода. Все яблони вместе объединялись в небольшую рощицу, за вратами которой скрывался старый клен. Он стоял совсем близко к речной границе, ближе остальных деревьев, и был как будто скрыт от чужих глаз за раскидистыми ветвями яблонь. Дуб выбивался из целостности всего пейзажа, но без него он был бы... неинтересным. Это место Коля видел впервые. Он аккуратно прошел через цветочные заросли и направился к клену. Из-за дерева показался знакомый силуэт парня, который, судя по всему, заметил чужое присутствие, но не подавал никаких признаков. - "Неужели..." - Коля замер. - Ну, что хотел? - Послышался расстроенный голос Максима, а грозный взгляд метнулся в сторону Ромадова. - Похвастаться? Я тебя поздравляю! - Да я... - Коля почувствовал себя униженным и в доли секунд покраснел, но позже также быстро вернулся в нормальное состояние. Довыпендривался. Стыдно. - Я просто вдоль речки шел. И сюда пришел. А ты чего с праздника убежал? Максим никак на это не ответил и развернулся обратно к реке. Рядом с ним на полу-песчаном берегу лежала гитара с потрескавшимся лаком. Она выглядела менее опрятной, чем Колина, и у нее был пестрый ремешок с геометрическим узором, который смотрелся даже немного нелепо. Видно было, что он дорогой, но к гитаре Максима он совершенно не подходил и смотрелся слишком неуместно, и от этого на лице старшего появилась ухмылка. - Классный ремень. - Что? - ВСе еще обиженный Макс с недоумением переспросил парня. - На гитаре. Красивый. - А... Это. Мне его брат подарил, старший. Коля подошел к краю берега и сел с другой стороны клена, положив свою гитару к себе на колени. - Что со мной не так? - Макс в присутствии товарища по отряду не смог молчать и минуты. - Почему никто меня не понимает? - Смотря о ком идет речь. - Да о ком угодно... Проще посчитать тех, кто хотя бы раз меня выслушал. - Надеюсь я вхожу в число этих ребят. Хрустальным осколком Максим вонзил печальный взгляд в самое сердце Коли. - Я имею ввиду ко вторым. Мне понравился твой рассказ про Евклида... Помнишь ты мне рассказывал про этого математика? - Да, помню. - После слов товарища Шабанов немного расслабился и продолжил наслаждаться тихим теплым ветром и темнеющим небом. - Кстати, ты прости меня, за ту драку, за грубости, я... - Нет-нет, все хорошо. Мне не стоило делать тебе столько замечаний. Да и в целом, я не привык за словами следить, моя ошибка. Это ты меня прости. - Ты первый, кто передо мной извинился. - Правда? В ответ снова ничего не прозвучало. Коля решил пока ее не рушить, и также молча уставился куда-то вдаль. Каждый думал о своем, а гнетущая пустота одиночества внутри обоих подростков постепенно заполнялась. Вдруг один мальчик встрепенулся. - Сейчас, погоди... – Коля начал рыться в карманах своих темно-синих спортивных шорт, а Максим склонив голову в сторону смотрел на это зрелище с интересом. Всем известный факт гласит, что самая высшая степень восхищения - подражание, поэтому Николай тоже полюбил коллекционирование. Вещи, которые Максим терял или оставлял где-нибудь из-за своей рассеянности он собирал, но каждый раз никак не мог подойти к Шабанову и отдать их. Скорее всего, парню просто было сложно расстаться с этой мелочевкой, уж слишком много она для него значила не хватало смелости. Все эти вещицы приобретали какой-то свой особый смысл после лекций Макса. Детальки механизмов складывались в очень интересные композиции, лампочки светили ярче, весь мир, казалось, следует правилу "Золотого сечения", в общем все вокруг играло новыми самыми яркими красками. Коля даже полюбил проклятую арифметику. До поездки в лагерь он на дух не переносил этот предмет, а сейчас все примеры и уравнения автоматически превращались в голове музыканта в четко выверенные прекрасные алгоритмы, они становились нотами и ритмами. Музыкой. Но сейчас в пионере вдруг проснулась совесть и он решил вернуть все потерянные безделушки законному владельцу. – Вот, ты значок свой потерял еще три дня назад, я его утром в столовке нашел. И пару шестерней, это ж твои? Максим сразу как будто бы ожил. Он выпрямил спину, выпустил колени из объятий, положил одну руку рядом с собой на траву и в удивлении поднял брови - Да, мои. – Парень протянул руку товарищу, и кивнул в знак благодарности. - Я уж думал навсегда свой значок потерял, меня наша вожатка второй день подряд взглядом поедает. Коля впервые за долгое время снова увидел эту лучезарную улыбку на лице напротив. - Спасибо, я как раз деталек не мог досчитаться, голову ломал куда они делись... вот растяпа. Не знаю даже, зачем их собираю, но их интересно рассматривать. – Он начал крутить одну из них на уже почти полностью севшем солнце, рассматривая заточенные плоскости металлического изделия. - А хочешь я научу тебя играть ту песню? Ну, которую я сегодня играл. - Которая про клен? Ее вроде еще ВИА «Синяя птица» исполняли, я по телевизору слышал. - Ага, она самая. Короче, сначала ставишь ми минор… Макс поспешно сунул в карман найденные сокровища, и взял в руки свою потрепанную гитарку. - Так... - С уже гораздо более серьезным лицом он зажал несколько струн. - А дальше? - Да стой, ты как-то пальцы неправильно ставишь. Ты сколько на гитаре вообще играешь, бременский музыкант? - А тебе не нравится что-то? - С напускной высокомерностью спросил Шабанов. - Нет, просто это выглядит не правильно, не по-профессиональному. Давай я тебе покажу, как лучше, я в консерваторию на курсы ходил. - Он сел ближе к парню, принял более удобное положение и начал тянуть свои руки к чужому инструменту. - Нет, я сам. - Максим забавно хмурясь начал отворачиваться от навязчивого наставителя. - Ну Мааакс. - Протянул старший. Коля был чуть выше своего "ученика по неволе" и быстро поймал пытающегося сбежать товарища. Он начал двигать его руку по струнам в попытках то ли выпрямить его пальцы, то ли согнуть их под другим углом, а Шабанова вся ситуация почему-то начала смешить. - Да хватит, - Сквозь смех и нелепые попытки Коли правильно скрутить пальцы Максу, пионер пытался отпихнуть своего «мучителя». – Я сейчас струнами порежусь… Так они провели целый вечер до самых сумерек. Они разучивали песню, параллельно Макс рассказывал уже четвертую по счету историю о своих дворовых походах и домашних собаках, а Коля лишь слушал и казалось, мог слушать истории Шабанова целую вечность. - А ты не такой как твои друзья. Ты, другой какой-то. Они вместе шагали обратно к территории лагеря, на улице уже стемнело, благо мальчики шли уже совсем близко к пристани, а там всегда светили фонари. Мягки теплый свет освещал широкую тропу и пошарпанную крупную вывеску "Буревестник", в луче фонарного столба иногда мелькали мелкие букашки, а речка слегка волновалась и шелестела серебряной пеной в свете почти полной луны. - Ты про Даню, Руслана и Илью? - С равнодушием Николай задал риторический вопрос собеседнику и пнул камушек с тропинки куда-то в траву. - Я с ними общаюсь, просто... На секунду Коля остановился. - " Потому что я трус..." Просто потому что. Они пролезли в дыру в заборе, и Коля помог Максиму отряхнуться. - Только скажи честно... Ты боишься что тебя засмеют? - Со стороны младшего прозвучал вполне логичный вопрос. - Я? Очень некстати именно в этот момент из-за угла вырулила роковая тройка во главе с Коряковым. Темноволосый парень в очках по сравнению с товарищами был немного ниже и меньше массой, но все равно шел впереди двух крупных по телосложению парней. Илья был самым примерным комсомольцем, всегда с выглаженным галстуком, расчесанными волосами, в чистой рубашке. Он раньше всех являлся на все линейки и собрания, был помощником вожатой и при всем этом жутким ябедой и подлизой. Они активно кого-то обсуждали, периодически кривляясь и противно посмеиваясь. Справа от Ильи шел Даня Кашин - "правая рука" главного задры. Начиная со второй недели смены рыжий резко переменился в поведении, вечно таскался за очкастым, поддакивал ему и защищал даже в ситуациях, когда брюнет был явно не прав. Слева от них двоих шел Руслан Тушенцов - лучший друг Данилы, и по совместительству теперь и лучший друг Ильи. Поведением он ничем не отличался от Кашина, и также как тот вечно шатался с этой сомнительной компашкой. Сначала Даня с Русланом показались Коле вполне неплохими ребятами, но на вторую неделю пребывания в лагере, он сильно в них разочаровался. Ему казалось всему виной Илья, и его на них влияние. В один день ребят как будто подменили и они начали беспрекословно выполнять все команды своего "главаря". - О, Колян, а ты че с этим шутом опять ошиваешься? - Илья мерзко улыбнулся и гордо поднял голову. - Я же говорил тебе с ним не общаться! Или ты хочешь чтобы мы перестали с тобой дружить? - Глаза подростка сверкнули искрой жестокости, а амбалы позади него слегка нахмурились. - Слыш, механик, вали отсюда, пока я тебе гайки не позакручивал! - Рыжий парень сжал кулак и прохрустел всеми костяшками своей правой кисти. - Коль, заканчивай эти сопли. Ты что, педик? Руслан же просто стоял за Ильей, и словно зомби пошатывался из стороны в сторону, иногда почесывая какое-то пятно на своей шее. Коля расстроенным взглядом пробежался по напряженному силуэту худощавого мальчишки, истории которого он с интересом к каждой детали выслушивал какие-то двадцать минут назад. Силы духа хватило лишь поджать губы и немного отпрянуть от Максима. - Нет, ребят вы че, я просто мимо шел. - Коля...? Лицо Шабанова снова помрачнело. Разочарование и печаль смешались с гневом и злостью в один цельный сгусток дегтя, который комом застревал в горле. Максим сжав кулак снова пронзил жалостливый взгляд Ромадова своим стальным взором исподлобья и попятился в сторону домиков. - Ты... Я думал ты нормальный... Как же я ошибся... - Слезы скатывались с бледно-розовых щек. - Сволочь! Пионер буквально прорычал это слово. Илья с наслаждение наблюдал за ссорой иногда ухмыляясь. - Макс, прости, мне нужно идти. - Еле слышно прошептал Коля, опустил взгляд в пол и быстрым шагом начал отдаляться от голубоглазого парня в сторону своих "друзей". - Больше не подходи ко мне! Трус! - Выкрикнув это Шабанов развернулся всем корпусом и убежал в противоположном направлении. - Погоди, ты что, перед ним извинился? Коля молчал смотря вслед убегающего юноши. - "Какое же я ничтожество... Даже заступиться не смог..." - Колю сжирала досада. - Смотри мне. - Илья пригрозил гитаристу кулаком и недовольно проводил убегающего Макса циничным взором. - Фу, до сих пор воняет этим маслом... Пошли уже. Он пихнул Колю в плечо. Что-то заставляло парня повиноваться... Парень даже сам не до конца понимал. "Сволочь!" - Гулким эхом это слово как противный грохот перфораторов трещало в голове, разбивая цветные стеклышки счастливых событий дня на триллионы маленьких осколков. . . .

"А ты помнишь как сложно все начиналось?"