этика, тактика, дебоширы

Илья затягивается сигаретой, выпуская табачный дым и облокачивается на перекладину моста, где за спиной суетливо перемигиваются огни ночного города в немой беседе. Курить не хочется, ровно как и совершать какие-либо телодвижения — слишком выбил из сил прошедший день. Доносится гул дорог и мужчина, зацепившийся взглядом за высотку вдали и погруженный в свои мысли, торопится быстрее докурить сигарету, чтобы присоединиться к потоку машин, и после уходящего тяжелого дня и перед грядущим тяжёлым днем насладиться заслуженным отдыхом дома. Тихо подошедший мужчина в форме сообщает о том, что тяжёлый день плавно перетечет в тяжелую ночь; если быть точнее, то о задержании до выяснения обстоятельств и о законных правах. Этически некрасиво, тактически грамотно. Классическая, даже банальная практика задержания центральных лиц оппозиционных движений накануне митинга; в стиле подсыпанных моделям стекол, подкинутых спортсменам таблеток и сломанных балеринам ног. Ладно, справедливости ради, последнее происходило не так часто, как могло, и, пожалуй, не могло не радовать. Но не радовало: Илья, находящийся после изнуряющего дня уже не в той кондиции, чтобы радоваться, сжимает челюсти, подавляя нарастающее желание чертыхнуться и покрыть все матом, и следует к спецмашине за сотрудником в форме, чувствуя как медленно утекают блаженные надежды о комфортном отдыхе, разбиваясь об твердую холодную стену обезьянника, на которую он облокачивается, попав в малоприятный изолятор в малоприятную компанию. Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Хочешь поднять страну — не забудь посидеть на дне. И, как бы ни было иронично, именно дно социально было едино и равно для всех: для пьяных дебоширов, обдолбанных маргиналов, представителей политических сил с несколькими вышками и... Дверь хлопнула, сотрудники вступили в диалог, волоча за собой взлохмаченное существо, походившее на человека. И вновь пьяных дебоширов: пол страны психологов, пол страны юристы, а из болота пьянства вылезти не можем. — Оформляй девочку, — девочка Софья была лет на -дцать старше своего именования и на пьяную дебоширку походила только разжигающими пожар в полутьме глазами, — документы при себе, разбитая бутылка прилюдно, представляется блюстительницей свободы. Выкрикивала... — Выразительно читала. — "девочка" резко обрывает, — Декламировала. — Выкрикивала провокационные стихи у памятника Пушкину... — Булата Окуджавы, неучи! — нетерпеливо перебивает, не выдерживая. — Слушай ты, — один из мужчин цепко хватает девушку за локоть, подводя к решетке, — вон один Че Гевара уже есть, иди, выясни, блять, как живётся таким незатыкаемым долбоебам. Горделиво распрямив спину, натянутую до состояния щита, от которого бы отлетали камни, усаживается рядом с лениво развалившимся Яшиным, устало прикрывши веки. — Нравится ли вам это? — она складывает руки на груди, облокачиваясь на ледяную твердь стены. — Мы с вами приравнены с нарушителям спокойствия, — и добавляет чуть громче, — будто было оно и до нас, это спокойствие. — Спокойствие – сила. Вы сейчас проявляете слабость. — Ваша сила уравнивается с молчаливым одобрением. — хмыкает с кривой усмешкой на губах. — А тотальное разрушение покоя уравнивается с разрушением экзистенциальных потребностей человека, без удовлетворения которых в обществе сеется раскол, — мужчина глубоко вздыхает, — от вас несет алкоголем. — А от вас, — задирает носик, прищуривая глаза, — табаком, дорогим одеколоном с ванильными нотами и, — делает театральную паузу, картинно придвигаясь вплотную, — сексом. — резюмирует. Илья давится наглостью девушки, бесцеремонно укладывающейся ему на колени, закинув на скамью ноги, и глупо хлопает глазами. — Сумашедшая. Софья суетливо ерзает головой у него на коленях, зевая и разворачиваясь к нему лицом, прежде чем абсолютно трезво выдать: — Иронично слышать это от оппозиционера в этой стране! Ее безмятежный взгляд упирается куда-то вглубь его глаз и Илья не в силах отвести свои, рассматривая чуть затуманенные, темные очи девушки, кажущиеся в полутьме изолятора сродни черным дырам космоса. — На каблуках больше не устраивайте демонстраций, кроме модных, — негромко усмехается Илья и, повинуясь внезапному порыву заправляет выбившуюся прядь из импровизированного хаотичного пучка, — не пробовал, но сомневаюсь, что бегать на них будет удобно.Кардиотренировки, конечно, чудо. — Вы говорить горазды, а время поступков. — Иронично слышать от вас, юное дарование поэтического мира! — парирует в духе собедеседницы. Сумерки нежно обвивают горизонт, когда за двумя фигурами захлопывается железная дверь участка, выпуская в беспокойный прохладный город, вынуждая Софью слегка поежится от холода и дернуть плечами. — Под градусом-то приятнее было, да? — по-доброму усмехается Илья, снимая с себя пиджак и накидывая его на продрогшие плечи девушки. — Как насчёт прогулки? — увлеченная красотой заката или старательно принимающая такой вид, она будто бы пропускает мимо ушей сказанное, поворачиваясь и с легкой улыбкой заглядывая мужчине в глаза. — А мне потом неделю носить вам апельсины да таблетки? — он смеётся, ловя искринки во взгляде девушки и совершенно не догадываясь об их истинной причине. Через пятнадцать минут и пару пройденных улиц его снова встретят доброжелательные силовики, заламывающие руки с недоброжелательными намерениями, а через пятнадцать суток Яшин наконец доберется до рабочего ноутбука, куда недавно от адвоката прилетела ссылка на видеоролик увлекательного содержания, посвященного, как гласило желтушное название, интервью с оппозициеонером без интервью. И он снова узнает в глазах девушки с экрана темные бездны с пляшущими в них чертиками вокруг уже не искринок — целого пожара. Так как там? Этически некрасиво, тактически... Илья не в силах не смеяться от абсурдности происходящего. ...тактически грамотно.