Однажды поздним летом

      На восточной границе Песчаного королевства, где горячие пески сменялись серым лесистым предгорьем, в скромной каменной хижине жила Тряпочка. Ничего удивительного в её имени нет: мать драконихи не отличалась богатым воображением, а потому не стала морочиться с выбором имени для дочери, назвав первым попавшимся на глаза предметом, самым невзрачным после, скажем, булавки и ведра для мусора. Тряпочка никогда не беспокоилась об этом. Кому какое дело, как ее зовут?       Обитала она в хижине посреди каменистого предгорья, сплошь покрытого буро-зелёным, пружинистым мхом да редкими кустами можжевельника на скудной почве. По утрам с гор спускался туман, нежно придавливая синим одеялом землю, рисуя водяные разводы на окнах хижины и орошая скромный садик с кустами могучего шиповника и кое-какими лекарственными травками на заготовку. Тряпочка неспроста выбрала жизнь наособицу на границе с родной пустыней. Вся ее работа и непростой характер располагали к уединению, а кому надо — тот знает, где искать дракониху.       Работы у Тряпочки невпроворот. Каждую неделю она облетала вверенные ей селения песчаных драконов по эту сторону гор, чтобы собрать порцию сплетен и новостей из столицы, послушать жалобы драконов на здоровье, проведать немощных стариков, ветеранов войны и пополнить запасы провизии. Знахарка почти не готовила дома, предпочитая столоваться у соседей в награду за труд, тем более платить ей могли только едой да полезными в хозяйстве вещами. Временами к ней прилетал плотник, чтобы починить быстро ветшающую от непогоды крышу и переложить пол; каменщик несколько раз чинил забор из диких булыжников; дровами же её исправно снабжали из ближайшей деревни. Денег не брали, ведь никогда не знаешь, когда твой дракончик может внезапно заболеть, и помощи скоро не сыщешь.       Случалось, за Тряпочкой посылали уже после окончания её рабочего времени, днём или ночью, на какой-нибудь тяжёлый случай вроде трудного яйца, заразной болезни или смерти. Да, обычно драконы сами хоронили своих мертвецов, но бывали неприятности, при которых вмешательство опытной драконихи с незаурядными талантами было необходимо. Самоубийства, таинственные смерти, детские смерти, мор, — всё это требовало участия Тряпочки. Драконы суеверны, а знахарка могла проводить в последний путь со всеми почестями. Во время войны за Песчаный престол и мора дракониха из лазаретов и могил не вылезала вовсе. Облетала всю пустыню, перемещаясь вместе с армиями, управляла полевыми госпиталями, не боялась ругаться с генералами и враждующими принцессами по поводу инструментов или перевязки. Болезни её не брали, живой она приносила больше пользы, потому солдаты враждующих сторон разумно позволяли ей сопровождать их в походах. И хвала лунам, что Тряпочка не одна такая в королевстве, иначе давно бы издохла от непосильного труда.       Хочется думать, что она — одна из самых почитаемых драконов в племени. Где-то так оно и есть. Её свободно пропускали даже во дворец. Но куда больше дракониху боялись. Мрачная старуха, живущая в глухих предгорьях в полном одиночестве (как им казалось), овеянная ореолом мистической славы, отталкивала возможных друзей и партнёров. Про нее уже давно ходили легенды среди солдат и мирян. Кто-то смело заявлял, будто она дракомантка и способна взглядом остановить сердце дракону, рискнувшему её обидеть. Но при том никто не видел ее колдующей. Всё своими лапами, никаких чудесных спасений, отращивания конечностей калекам, волшебных даров. Более чуткие драконы, особенно женщины, с которыми Тряпочка охотнее болтала, чувствовали, что она не настолько проста, насколько хочет казаться. Они знали: на Тряпочку можно положиться и доверить ей жизнь.       Одним прохладным вечером, поставив на огонь древний закопчённый чайник с отбитым носом, Тряпочка сидела спиной к очагу и чистила каштаны. Она осторожно подцепляла сточившимися от времени когтями колкий шар, через оболочку которого подмигивало бурым глазом ядро, и с хрустким щелчком освобождала семя, точно полированное искусным мастером. Оно отправлялось в корзину, а шелуха — в ведро.       Хозяйство пожилая знахарка держала весьма скромное. От входа через вторую дверь сразу попадаешь на чистую кухню с очагом, железной поленницей, массивным еловым столом с неистребимыми царапинами от когтей и пятнами неизвестного происхождения. В углу под окном хозяйке тускло подмигивал светом от огня сундук с позолоченной фурнитурой. Этот сундук пережил столько переездов, что и не сосчитать. Один раз его даже использовали как оружие, но бодрости духа он не потерял. Еще один долгожитель в хижине. Всю провизию Тряпочка хранила в подвале — кольцо от крышки люка виднелось позади стола. Кроме кухни была еще тесная комната-спальня-рабочий кабинет с кроватью в виде матраса, набитого перьями и каким-то приятно шуршащим мусором. Сверху Тряпочка накидала расписных подушек, которые ей дарили подруги на свадьбу и новоселье. Ещё в комнатке было прибито большое зеркало с черной рамой так, чтобы видеть происходящее на кухне и в сенях. Работать Тряпочка предпочитала именно за обеденным столом. Спокойствие являлось к ней лишь тогда, когда она могла одномоментно видеть входную дверь и окно наружу — вдруг кому-нибудь взбредет в голову ограбить одинокую старушку посреди глухого предгорья. Сосновая дубина стояла тут же у входа. Однако ни разу еще Тряпочку не пытались ограбить. То ли дураков в тех местах не водилось, то ли все её до смерти боялись.       За нехитрым занятием Тряпочка прислушивалась к миру. Первое, чему обучили её старшие подруги по ремеслу, — это умение слушать. Если с драконами все более-менее понятно, то для того, чтобы услышать жизнь вокруг и сосредоточиться на конкретном, нужна сноровка. Тряпочка продолжала лапами делать одно, пока мысли её уносились к иному: за дверь хижины, в сумерки позднего лета мимо огорода с крепким деревянным забором, мимо нужника, выкрашенного синей краской, в мир. Тряпочка гуляла в редколесьях, заглядывала в расщелины с ревущими потоками, ныряла в ледяные речки, играла с еловой хвоей, касалась сознания мелкой дичи и других драконов, если встречала таковых. Тряпочка бдела за непреложными законами жизни, нащупывала нити времени и событийности, чтобы сплести из них гобелены реальности и вывесить в своей голове, а потом примерять новые к старым, отличая таким образом действительное от иллюзорного. Тряпочка обязана всегда отличать настоящее от выдумки, прочно стоять лапами на земле, потому что в этом заключались её обязательства как ведуньи.       Однако именно сегодня что-то случилось. В один неуловимый момент Тряпочка почувствовала, как гневается земля у неё под лапами. Так рассержена бывает дракониха, у которой украли яйцо. В холодном смолянистом воздухе чудилось нечто невообразимое, невозможное. Персона нон грата на празднике жизни. Страшнее же всего то, что случилось это совсем недалеко от хижины. Тряпочка выронила из ослабевших лап горсть очищенных каштанов. Они вылились стучащим водопадом на пол и сразу собрались в причудливый узор, опознать который мог только опытный взгляд. Но ведунье было не до того. Полностью сосредоточившись на поиске, она неслась сквозь лесную чащу. Взрывались заросли мокрого папоротника, древние сосны и ели шарахались от нее в стороны, земля облаком вставала позади и с громким треском и шорохом падала вниз. Тряпочка пыталась выяснить причину безобразия на своей территории.       Вон Овражки — крошечное селение в пять дворов под защитой исполинских скальных столбов. Она узнала старый колодец с мутной зеленоватой водой, жилище кузнеца, драконов на узенькой грязной дороге и более ничего. Но земля увлекала волю Тряпочки дальше, словно почуяв родственную душу, зазывала в чащу как к себе домой. В разорённый дом, в последнее пристанище. За Овражками жители устроили могильник — пятак земли, отвоёванный у сосен и неистребимого багульника, обложенный диким мшистым камнем. На месте могил возвышались такие же булыжники с нацарапанными эпитафиями или вовсе без них. Чем ближе дух Тряпочки подступал к могильнику, тем острее пронизывало осознание: здесь творилось колдовство. Воздух искрился над кладбищем, разворачивая перед драконихой картину прошлого, когда случилось нечто. Каменная ограда единственная препятствовала ей. Ведунья перемахнула через нее и успела увидеть край разоренной могилы…       В хижину постучались.       Тряпочка пошатнулась и хвостом смела корзину с каштанами в попытке сохранить равновесие. Перед глазами безумным калейдоскопом проплывали осколки кухни, леса и могильника с краем вскопанной земли за оградой. Она пыталась собраться воедино и титаническим усилием воли справилась с собой. Нельзя вот так грубо выдергивать дракоманта из транса — он рискует не вернуться. Так и появляются привидения. Ведунья лично знала парочку. Снова стук в хижину. Громче и настойчивее. Тряпочка прокралась ко входу, мельком посмотрев на каштановый узор на полу и покривившись мордой. Дурной знак, дурнее некуда. Она прислушалась. Ничего. Ни дыхания, ни копошения чужой туши, но там определенно кто-то стоял. Кто-то, кто забыл, что такое дышать. Сердце сдавило от неистребимого страха перед неправильностью. Всегда так. Сколько бы Тряпочка не имела дел с НИМИ, ощущение никуда не девалось. Кто-то ответит за это.       — Кто там? — рискнула спросить она. Вежливость прежде всего.       — Скорпион.       Бесцветный придушенный голос дракона, который не пользовался им давно, неимоверными усилиями пробился сквозь забитую сырой землёй глотку. Тряпочка мгновенно представила себе обладателя этого голоса таким, каким он был некогда, ибо реальность могла свести с ума неподготовленного дракона.       — Я похоронила тебя несколько месяцев назад.       — За тем я и пришел к тебе. Ты одна можешь помочь.       — Кто осмелился?! — Договаривать нужды нет, все всё понимают.       — Сполох. Песчаный. Ты знаешь его?       — Не уверена, но это не важно. Я его разыщу и заставлю умертвить тебя снова.       — Не только меня, — сердце Тряпочки пропустило удар, — еще Тростника.       — Честно признаюсь, если бы не правила, я бы сама Сполоху голову оторвала.       — Только найди его, Тряпочка, не обмани нас. Завтра в сумерках. Поторопись. Мы страдаем.       Последние слова Скорпиона подействовали на ведунью как ледяной выдох прямо в грудь. Она содрогнулась всем телом и насторожилась. Кажется, ушли. Вот так история! На ее территории занимаются некромантией, и Тряпочка ни сном ни духом, узнает об этом в последний момент, причём не от кого-нибудь, а от живого мертвеца. Делать нечего, думала она, будем искать паскудника. Она обвела взглядом кухню. Вода в чайнике успела выкипеть, каштаны демонстрировали зловещий узор в форме драконьего черепа. Точно, каштаны! Ведунья подхватила один покрупнее, маслянисто блестящий в отсветах очага коричневыми боками, и вышла наружу.       Безлунная ночь. До ноздрей драконихи долетали отголоски будущей зимы с терпким колючим запахом снега, хвои и дыма. Только дракон вроде нее способен учуять грядущую зиму в конце лета. Портил все дух мертвечины на крыльце. Скорпион оставил ворох земли, листьев и — о луны! — часть спинного гребня. Ну что за безобразие! Тряпочка сосредоточилась на каштане и ясно произнесла:       — Как только я тебя брошу, лети и разыщи Сполоха, коснись его и внуши ему мысль о том, что он должен найти Тряпочку немедленно. Заставь его вспомнить мой дом. Затем стань обычным каштаном.       Заговор простой, но действенный. Тряпочка отняла плод от губ и с размаху запустила им в чистое небо. Любой другой снаряд уже упал бы, но этот словно растворился в темноте. Дело сделано, осталось терпеливо ждать и готовиться к ритуалу. Но прежде подмести крыльцо. Какая гадость!       Ночь Тряпочка проворочалась. То подушка мешала, то шея затекла от неудобной позы; дважды она поднималась проверить запоры на двери и оконных ставнях. Нет, ведунья не боялась внезапного вторжения, ведь мертвые соблюдают правила и никогда не входят в дом живых, пока их не пригласят, о чем хозяйка знала точно. К тому же, на множество взмахов крыльев вокруг не было существа более опасного, чем сама Тряпочка. И все же перестраховаться не помешало.       Когда она легла в третий раз, кровь ударила в голову приливной волной, какие разбиваются о крутые берега Ледяного королевства, только теперь волна билась о скалы разгоряченного сознания-полузабытья. Всё ей чудилось, будто входная дверь открыта. В зеркале она видела черный провал наружу; чернильная ночь изливалась за порог, вынося кого-то на гребне. Он шарился в очаге, на полках, заглядывал в Тряпочкин сундук, липкими лапами пачкал зеркало и на краткий миг повис над ней, беззащитной старой драконихой без жала на хвосте, парализованной сном. Хочешь одолеть дракоманта — поймай его спящим.       В одно ужасное бесконечное мгновение Тряпочка вывалилась из тела и заметалась бесплотным призраком по дому в поисках чужака. И никого не нашла. Дверь заперта, ставни не тронуты, сундук хранит свои секреты. Только снаружи царила зловещая тишина, не разбавляемая сверчками или ночными птицами. Мертвые вторглись в её мир, на её землю, медленно подбирались к ней. Такова природа их — тянуться к тому, что они сами утратили. Только немой договор отделяет тот свет от живых. Неукоснительно соблюдается граница, за которую уводит путь в один конец. Если только какому-нибудь дураку не взбредет в голову позвать мертвых обратно, рассчитывая воспользоваться неуязвимостью нежити для темных целей... или просто ради острых ощущений и чувства превосходства над остальными, более благоразумными товарищами по ремеслу. Пусть будет уверен — он их получит. Когда Тряпочка прогонит Скорпиона и Тростника, Сполох огребёт по полной программе.       Скорпион. Она помнила его еще несмышленым дракончиком. В отрочестве он чуть не погиб от оспы, чтобы затем присоединиться к армии Огонь и бросить мать на произвол судьбы. И чего ему не сиделось? В такой глуши никто бы не стал искать. Тогда, в начале войны, многие драконы покинули деревни и примкнули к принцессам. Осталась Тряпочка с отчаявшимися драконихами и детьми ждать возвращения мужей и сыновей. Потом и ведунья отправилась в пустыню. А Скорпиона принесли боевые товарищи через месяц после мирного договора между племенами. Договор есть, но стычки продолжались. Скорпион погиб под стенами крепости Огонь вместе с остатками ее армии, не желавшими сложить оружие.       «За что, за что, за что!» — причитала мать над могилой. За что ей это? Тряпочка сидела с ней два дня после похорон, отложив все дела и посылая остальных драконов к Мракокраду с их проблемами.       Тростник кончил так же. Только воевал за принцессу Пламень и сложил свою голову на болотах. Чудо, что удалось отыскать тело и вернуть домой. Только оплакивать было некому. Престарелый отец-одиночка не дожил до конца войны. Ему было не суждено увидеть мёртвого сына. Может, оно и к лучшему. Тряпочка сама выкопала ему могилу и отпела. Но один идиот вернул их с того света, словно в насмешку над чужим горем.       Дракониха смогла уснуть только под утро. Глаза продрала чуть после полудня и кинулась искать нужные свитки со словами и чертить круги и руны. Не то чтобы они были так необходимы, однако для дракомантии подобного рода требовалась убедительность и уважение к традициям — мертвые, как это ни удивительно, были ребятами костными и понимали только язык ритуала и глупых поверий. Отсюда запрет входить в дом живых без приглашения, гулять под солнцем, пересекать реки и прочие бессмысленные законы.       Тряпочка дорисовала последний символ под столом и развернула главный свиток. Пожеванная временем бумага со следами жирных пальцев и красноватого круга от вина содержала луны весть когда составленное заклинание для изгнания нежити. Терпеливо переписывалось оно, прокладывая путь сквозь поколения. Ведунья иногда гадала, как часто его применяли? Сколько дракомантов сложило головы, играясь с законами смерти? Но раз ее мир до сих пор не превратился в могильник, значит, всё получится. Она справится, а потом выпорет дракона сосновой палкой промеж хребта, чтобы неповадно было.       За окном кто-то шумно приземлился, после чего посыпалось множество проклятий пополам с заклинаниями. Тряпочка спокойно отложила свиток и вышла на крыльцо. Молодой песчаный дракон с бледно-желтой чешуёй и узорными крыльями барахтался в кустах исполинского шиповника. Хозяйка как-то вылила на него из глиняного чайника заговоренную воду, тот разросся, захватил огород и, как подозревала Тряпочка, стал разумен. Шиповник ревниво охранял свои владения и хозяйку от любых гостей. Ни дракомантия, ни топор, ни пламя его не брали. Цепкие ветви крепко держали дракона за лапы, крылья и хвост, лезли в глаза и нос, царапали чешую.       Дракониха подошла к одному из стеблей и осторожным прикосновением заставила злобное растение разжать объятия. Гость вывалился из кустов на дорожку, растирая пострадавшую шкуру.       — Ничего сказать не хочешь? — начала Тряпочка без прелюдий.       — Спасибо, что ли? — грубо ответил Сполох и выпрямился, на голову возвысившись над драконихой, только это его не спасло. Тряпочка от души зарядила ему хвостом по морде. Дракон охнул и отскочил, наставляя свой хвост с жалом. И очень удивился, не почувствовав укола. Он уже готовился забрать обидчицу с собой в могилу, но в итоге безмолвно вытаращился на обрубленный кончик хвоста драконихи.       — С одинокими пожилыми дамами так не разговаривают, юноша. И скажи спасибо еще раз: я с тебя заклятие сняла. Небось, не мог спать без мыслей обо мне?       — Так это вы меня заколдовали?! — обрел дар речи Сполох. — Я ничего не заметил.       — А двух покойников, надеюсь, заметил? Ты что учудил, недоразумение, гадюку тебе под хвост! Ты задницей думал, когда мировой порядок нарушал? Отвечай, мракокрадово отродье, пока опять не ударила!       Тряпочка дала волю праведному гневу. Её хвост подрагивал, от чего Сполох дергался, предупреждая новый удар, глаза в злобном прищуре точно старались прижать дракона к земле. Сполох пару мгновений комично открывал и закрывал пасть, но всё же выдавил покаянное:       — Понимаете, госпожа Тряпочка, мне стало любопытно. Нам ведь всегда говорили, что дракоманты способны на все, кроме воскрешения мертвых. Я не поверил. Нашел могилы в соседней деревне, чтобы предки не увидели, разрыл их и просто позвал назад. Это ведь так работает... только не по морде! А они как вылезать начали, как посмотрели на меня, безглазые, и еще стонали так жутко, да как набросятся на меня! Я дал деру в Скорпионье Гнездо. Отсиживался несколько дней. А сегодня как ударило: найди Тряпочку, найди Тряпочку! Из головы не выходило. Не выдержал и к вам полетел, дорогу знал. Вы меня когда-то от драконьей оспы спасли.       — И зря, — прорычала ведунья. — Твои новые друзья завалились ко мне на огород вчера. Меня чуть удар не хватил, когда они стали требовать разыскать тебя и отдать им на расправу. Пришлось согласиться.       Сполох стал медленно отступать от Тряпочки к забору. Но сзади уже угрожающе шелестел шиповник. Дракониха фыркнула:       — Но им я тебя не отдам. Идиот, но такой участи не заслужил. Умереть они смогут, когда ты прочтешь нужные слова.       — Но я не знаю, какие!       — Позвать гостей на пир проще, чем их спровадить. Будем учиться, — осклабилась Тряпочка и потащила ослабевшего от страха песчаного в дом.       Забавно, как искажается истинный смысл запретов, как полный текст дробится на осколки, исчезая в бурных потоках времени. Что-то всплывает, что-то пропадает навсегда. С колдовством такая история. «Дракомантия не способна вернуть к жизни». Возникает закономерный вопрос: кого вернуть? Менее придирчивые драконы махнут лапой и назовут вас занудой, а те, кто на своей шкуре испытал все причуды формулировок и последствий неправильного толкования текстов, ответят так: «Дракомантия не способна вернуть к жизни дракона таким, каким он был до смерти, ведь для этого придется нарисовать его личность в мельчайших подробностях». Вы как бы пишете письмо далекому родственнику, который живет в глухой деревне в самом центре джунглей, где про почту никто не слышал. Занятно, правда? Дракомантия — сплошное занудство, словно держишь слово перед въедливым экзаменатором, мечтающим тебя завалить, потому что получает от твоих слез садистское удовольствие. Поэтому некромантией никто не занимается. Существо, которое ты вернёшь к жизни, будет мало походить на усопшего и сделает все, чтобы отомстить тебе за бесконечный кошмар, что оно будет испытывать, ведь мертвым не место среди живых. Нежить сама запрещает себя возвращать. Очень действенный регулятор.       До позднего вечера ведунья учила Сполоха сложному заклятию. Для него было в новинку, что иногда недостаточно просто произнести нужные слова. Оказывается, важно знать, как их произносить. Изгоняющее нежить предложение, обманчиво простое на первый взгляд, превратилось для дракоманта в пытку, когда он обнаружил, что написано оно на древнем наречии забытых предков. На полях свитка предыдущие владельцы оставили пространные комментарии к произношению. Сполоху еще очень повезло, считала Тряпочка. Она учила версию заклинания, которую какой-то затейник, гадюку ему под хвост, записал концентрическими кругами жутким кривым почерком законченного пропойцы. Психовала тогда еще молодая ведунья много, слезами залила не одну подушку, бессонными ночами зубрила после работы и занятий с жестокой наставницей. Расправившись с наречием в сопровождении подзатыльников, они перешли к символам на полу. По правилам надо обращаться к закорючкам во время чтения. В итоге солнце успело укатиться за горизонт, плеснув напоследок клюквенным сиропом на сосны. Тряпочка заперла дверь на все замки, захлопнула ставни на окнах и уселась около входа, сжав в лапе сосновую палку. Сполоху передалось её волнение. Он скороговоркой читал спасительное заклинание уже без свитка, запинался, чертыхался всем телом, косил глазом в текст и снова читал.       В дверь настойчиво постучали. Дракон подскочил на месте чуть не до потолка и больно приложился локтем об стол.       — Кто там? — спросила Тряпочка, заранее зная ответ.       — Скорпион, — затхлым, похожим на гранитный обвал голосом отозвался гость. — Ты привела дракоманта?       — Привела.       — Отдавай, и мы уйдем с миром.       Тряпочка заглянула в полные отчаяния глаза Сполоха и жестом велела продолжать чтение. Надо потянуть время, пока он не решится начать ритуал.       — Погоди, Скорпион. — Снаружи у окна завозились. «В дом хотят пролезть, покойнички», — мрачно подумала ведунья. Настолько осмелели. — Смерть мальца не вернет вас назад. Наоборот, вы застрянете здесь навсегда.       Это полная чушь. Когда умирает колдун, связь его с мертвецами рвется, и тех утаскивает обратно в мир иной.       — Отдай его, старуха! — Дверь рванули что есть мочи, но та выдержала. — Он заманил нас в пучину неописуемой боли, мы каждую секунду разрываемся на части и собираемся снова, а ты просишь подождать? Дракомант заслужил мучительную смерть!       Длинные обломанные когти пролезли меж створок ставней и попытались поддеть засов. Тряпочка мгновенно подскочила к окну, распахнула стеклянные створки и ударила по когтям палкой. Снаружи завыли, когти исчезли. И тут дверь прогнулась под тяжестью туши Скорпиона. Времени не осталось.       — Сполох, начинай!       Дракомант вдохнул побольше воздуха и на распев прочел заклинание, совершая ритмичные движения головой и лапами, касаясь поочередно знаков на полу. Дверь вот-вот должна была лопнуть градом щепок. В тот момент, когда Тряпочка уже собралась пустить в ход свои силы, давление прекратилось. Одно за другим два тела упали на землю снаружи без единого крика и вздоха. Осталась мучительная душная тишина.       Драконы долго не решались выйти из дома, опасаясь ловушки. А когда осторожно приоткрыли дверь, то увидели на крыльце неподвижное изуродованное разложением тело Скорпиона — огромного песчаного со множеством шрамов от бесконечных битв. Из-за угла хижины торчал хвост второго дракона. Вот и все.       — Нет, не все, дорогой мой герой и спаситель драконьего рода, — хмыкнула Тряпочка, стукнув палкой оземь. — Сейчас ты отнесешь тела несчастных обратно на могильник и похоронишь их снова, как они и заслуживают.       — Что?! Давайте их просто сожжем за оградой, госпожа.       — Я тебе сожгу, паскудник! Ты осквернил могилы славных драконов, которые отдали жизни за свое племя — неважно, на чьей стороне, — заставил их претерпеть невообразимые муки и снова убил. Отвечать будешь сполна. Бери жопу в горсть и принимайся за дело, а я пока чайник поставлю — давление подскочило.       — Но как я их перенесу на кладбище? Лететь далеко, а они оба здоровенные.       — Ты дракомант или хрен без яиц? Пользуйся, разрешаю, но чтоб всё сделал, как я сказала, проверю. Сполох вернулся в хижину, когда рассвет мягко тронул сонные вершины елей и сосен. Перемазанный землей, дурно пахнущий и угрюмый дракон смотрел в очаг и заливал в пасть остатки настоя из боярышника, которыми поделилась ведунья. Сполох неплохой дракон, размышляла ведунья, с ним можно договориться, толк от него есть. Осталось решить, как быть дальше. — Вот что будет дальше, — начала Тряпочка, выпрямляясь на подушках, принесенных из комнаты. — Ты полетишь в Мечту, найдешь на окраине деревянный дом под старой пальмой. На входе будет табличка «Аптекарский домик». Спроси местных, они подскажут. В доме живет моя замечательная подруга Мормодес из радужных. Все выложи ей как есть, не утаивай. Добавь, что это я за тебя прошу. Она знает, что с тобой делать. — Какой смысл? — удивился Сполох. — Я загладил свою вину, мертвых прогнал, тела зарыл, теперь не отмоюсь. Что еще надо? — Объясняю. Я, Мормодес и еще несколько ведуний приглядываем за другими колдунами, чтобы они не бедокурили, не расшатывали мировые законы, не рвались к власти да мало ли какими еще пакостями занимались. Мы отметим тебя, потом лети своей дорогой. И если тебе опять захочется устроить маленький переполох — девочки об этом тут же узнают и спасут твою буйную голову.       Или казнят на месте как особо опасного дракоманта.       — Я в опеке не нуждаюсь! — зарычал Сполох, отбрасывая хвостом кружку. — Не позволю себя метить, как чужую вещь! Захочу спалить Пиррию дотла — сделаю это. Захочу накормить всех голодных — накормлю. Я очень сильный и не боюсь сойти с ума, как вы опасаетесь. Я буду осторожным. Вот!       — Хорошая песенка, да слова заели, — тихо ответила ведунья, не глядя на дракона, и этим взбесила его еще сильнее. — Не упрямься, дорогой мой «спалю Пиррию дотла», я тебе добра желаю. Понимаешь, нас, дракомантов, так мало, глупо разбрасываться ценным ресурсом.       — Ах я еще и ценный ресурс?! — Сполох вскочил и нацелил жало на Тряпочку, по-прежнему глядящую на огонь. Ни единый мускул не дрогнул. Она полностью владела ситуацией. Только юнец еще не осознал этого. — Этот ценный ресурс может продырявить твою шкуру, госпожа, или заставить голову взорваться.       Почему они никак не научатся слушать?       — Ишь как распалился. А я предупреждала, не обессудь.       Угольно-черные глаза драконихи оторвались от созерцания огня и пригвоздили песчаного к стене. Тот перестал дышать, а трепещущее сердце словно сжали зазубренные когти ледяного дракона. Одно движение, и оно превратится в брызжущий кровью кусок мяса. С паникой в глазах Сполох пытался вымолвить хоть слово. Безуспешно. Тряпочка использовала «гадючий глаз» на недисциплинированных колдунах и опасных драконах, которых требовалось усмирить и обезвредить. Безобразнику еще повезло, что она в хорошем расположении духа. После того, что он натворил, она имела полное право лишить его жизни или отдать Скорпиону и Тростнику на растерзание, но лапа не поднималась.       На моей совести и так хватает детских смертей.       — Давай попробуем еще разок? — Тряпочка держала дракона железной хваткой, не сдвинувшись с места. — Мечта. «Аптекарский домик». Госпожа Мормодес. Задушевная беседа. Тебе она понравится, радужная, она намного добрее меня. Готовит вкуснейший пирог с ревенем… Я спасаю тебя от меня, неблагодарное чудовище. Пойми, я слежу за дракомантами, я охочусь на дракомантов, я истребляю дракомантов, которые угрожают всем. Поверь, ты не хочешь оказаться на их месте. Я могу стать твоим последним кошмаром, дорогой мой. Я сейчас тебя отпущу. Если попытаешься свернуть с дороги и скрыться — остановлю сердце. Кивни, если понял.       Дракон с огромным трудом дернул мордой вниз. Тряпочка отвела взор. Ледяные когти на сердце разжались ровно настолько, чтобы Сполох в панике выскочил из проклятого дома и взвился в розовое небо. Его фигурка удалилась в сторону Мечты. До самого поселения невидимая воля страшной колдуньи держала дракона за сердце, пока он не рухнул где-то после полудня прямо в объятия шумной лиловой драконихи. Та мигом сняла проклятие и втащила Сполоха в дом под старой пальмой.       А Тряпочка с облегчением легла на матрас и зарылась мордой в свою любимую, донельзя замызганную подушку. Спать она собиралась до ужина с чувством выполненного долга. Да, она бывала жестока; сейчас она до смерти запугала юного дракоманта, который только начал разбираться в своих силах. По-другому она и не могла, не мудрствуя лукаво — не умела. Возможно, сейчас ей попросту хотелось оправдать себя перед сном. Однако что-то не давало ей покоя. Её учили обращать внимание на мелочи. Выходка с нежитью, хотелось верить, была всего лишь случайностью, но в равной мере та могла таить неизвестные ей грядущие беды. Во времена великих потрясений неординарных событий становится особенно много. Тряпочка надеялась, что этот случай к ним не относился.