***
— Вечеринка — полный отстой, — голос позади какой-то смутно знакомый, и Денки оборачивается. Он порядком подвыпивший, так что не до конца соображает, но своего эмобоя узнал бы даже с закрытыми глазами, ну, или не совсем, может, он бы ещё потрогал, чтобы убедиться… да и просто так… хотелось бы потрогать, да. Так или иначе — что ж: это эмобой с музыкального магазина, и на этот раз на нём чёрная зипка с бурым принтом, стилизованным под брызги крови, а завязанные пентаграммой шнурки на конверсах немного отвлекли Денки от созерцания худых бёдер, обтянутых тёмной джинсой. — Зачем же ты тогда здесь? — вопрос вполне логичный, но на то, чтобы его сформулировать, уходит неприлично много времени. Блять, нет, неприлично — это ухмылка эмобоя. Короткая и дерзкая, она контрастирует с безразличными глазами, и Денки нравится. — Надеялся напороться на интересную драку и понаблюдать за идиотами в переходном возрасте. Денки смеётся. — Да ты сам выглядишь как подросток, — отзывается он, — впрочем, если так и есть, предупреди заранее, а то могут быть неприятности. — Неприятности у тебя с мозгами, — комментарий колкий, но почему-то совершенно беззлобный, и Денки не обижается. Впрочем, может, дело в том, что Джиро частенько дразнит его точно так же и теперь выработался иммунитет. — Поверить не могу, что у нас есть общие знакомые, если мы пересеклись здесь. — Ну, видишь, сама судьба толкает тебя в мои руки, — пальцы чуть потряхивает: выпитые пару стаканчиков пива давали о себе знать, к тому же рядом с эмобоем не нервничать представлялось невозможным. О, кстати. Чего это он всё такой же безликий эмобой, надо хоть имя выяснить. — Итак, раз уж так сложились обстоятельства, то почему бы тебе не представиться? Прежде, чем ты откажешь, напоминаю: ты сам подошёл ко мне, поэтому должен был ожидать чего-то такого. — Грязная манипуляция, — эмобой поднимает брови, — Шинсо. Ты тоже можешь назвать своё имя, но имей в виду, что я продолжу называть тебя пикачу. — О, как мило с твоей стороны было предупредить меня. В таком случае ты так и останешься эмобоем. Меня зовут Каминари, но, чтобы не заморачиваться, для тебя я просто любовь всей жизни. — Да уж, — Шинсо качает головой, и его растрепанные фиолетовые волосы, ставшие заметно ярче, из-за чего Денки делает вывод, что Шинсо их подкрасил, забавно дёргаются в такт, — с прошлого раза действительно ничего не поменялось. — Разве? Я думал, у нас прибавилось химии… Ну, ты понимаешь. — Не понимаю, и меня это устраивает, — Шинсо оглядывается по сторонам, будто убеждаясь в чём-то, хотя убеждаться не в чём, потому что вокруг них всё такая же пропахшая потом и пивом толпа, — я знаю одно тихое местечко здесь. Пойдём? — Ого, свидание, так быстро… — Неа, просто хочу убить тебя по-тихому. — Веди, эмобой.***
Тихое местечко оказывается не совсем там, где ожидает Денки: сначала Шинсо ведёт его на задний двор, но там всё ещё довольно оживлённо, хотя, если сравнивать с тем, что творится внутри, это действительно ещё тихое местечко, и всё же они сматываются через второй выход, в потом Шинсо заставляет его перелезать через забор соседнего дома. — Так ты не шутил про убийство, — настороженно, но всё ещё с улыбкой говорит Денки. — Нет, просто доверься мне, давай. — Тед Банди тоже мог сказать такое, ты в курсе? Тем не менее Денки забирается на невысокие доски, цепляясь за острые края сверху, и перепрыгивает, оказываясь на чужой территории. — Ну вот, теперь я преступник, — он отряхивает ладони, на которых уж чувствует новые ссадины. — Расслабься, этот дом давно бросили, вообще-то там через калитку легко пройти, но мне было интересно, насколько далеко ты готов зайти. — Как видишь, достаточно далеко. — Ага. Твоё желание потрахаться со мной поражает. — Ты опошляешь это, — пытаясь догнать Шинсо, протестует Денки; не то чтобы это не было правдой, Шинсо действия горячий, но всё-таки Денки не такой. Ему важно узнать человека, ага? А Шинсо — сплошная загадка на загадке. — Или проецируешь свои желания на меня. — Мечтать не вредно, — Шинсо тормозит. Не так уж далеко они прошли: к какой-то не совсем вселяющей надежду лестнице, ведущей на крышу, и Шинсо уверенно цепляется за неё, забираясь так быстро и беспечно, что Денки боится, но всё-таки лезет вслед, проклиная своё безрассудство. Головой-то он понимает, что они видятся второй раз в жизни, что Шинсо — странный тихушник, слушающий сомнительную музыку, и — да: стереотипы — это плохо, но что поделать, если скулшутеры часто попадают именно под такой типаж. Может, они оба уже и не учатся в школе, но жажда убивать в любом возрасте и месте может проявиться. Ну или у Денки паранойя. В любом случае он уже на крыше — и тут весьма красиво: ночное небо застилают созвездия, названия которых Денки, конечно, не знает, но ему и так хорошо, да и Шинсо уже разлёгся, закинув руки за голову, так что почему бы не последовать его примеру. — Откуда ты знаешь, что этот дом заброшен? — почему-то шёпотом спрашивает Денки, укладываясь рядом. — Выглядит ведь совсем как новый. — Ты ведь знаешь, в чьём доме проходит вечеринка, да? — Ага-а, этот напыщенный ублюдок… как его… Монома, вроде. Шинсо забавно фыркает. — Довольно точное описание. Да, по соседству дом Нейто, и так уж вышло, что мы лучшие друзья, к моему огромному сожалению, — пока не совсем ясно, к чему ведёт Шинсо, но Денки с трепетом ловит каждое слово, заранее зная, что разговорчивостью он явно не отличался, значит, нельзя спугнуть такой момент. — Мы подружились, потому что я жил здесь с родителями. Как видишь, дом буквально напротив, сложно было не подружиться. — Так это твой дом… — Был, — поправляет Шинсо, вытягивая вперёд ладонь и разглядывая небо сквозь растопыренные пальцы. Рукав зипки чуть сползает; в темноте плохо видно, но Денки замечает косые шрамы. — Мы выставили его на продажу много лет назад, но никто до сих пор не купил. Вот и всё. Так что никакого преступления. — Зачем же вы переехали? — Мама не могла оставаться дома, да и психотерапевтка посоветовала сменить обстановку. Это был сложный период. — Так за образом мрачного эмо действительно скрывается трагическая история, — выдыхает Денки и поворачивает голову в сторону Шинсо, разглядывая его прямой профиль, — спасибо, что поделился. Я только не понимаю… В первую встречу ты ясно дал понять, что я тебя не интересую, так почему мы сейчас лежим на крыше под звёздным небом и обсуждаем твоё детство? В смысле, ну, я-то не против, но… — Тогда я подумал, что ты, хм… Напыщенный ублюдок, но чуть более дружелюбный. Не в обиду Нейто, но я бы не стал встречаться с ним или с кем-то, кто на него похож, — Шинсо тоже поворачивает голову, опуская ладонь, и их носы почти соприкасаются, из-за чего Денки краснеет. — Что же заставило тебя изменить своё мнение? — Я заметил тебя на вечеринке и решил понаблюдать, раз уж драк не предвиделось, — он понижает голос и, кажется, пытается чуть сильнее прижаться к боку Денки, который охотно позволяет это, — и ты не был напыщенным ублюдком. Где-то час назад одной девчонке с розовыми волосами стало плохо, и ты её вывел во двор, а я как раз стоял у окна. Ты искренне беспокоился. — А-а, Мина, — доходит до Денки, — да, она иногда не знает границ, хах. И конечно я буду беспокоиться! Даже если бы мы не были друзьями, всё равно… — Да. Это я в тебе и увидел. Так что теперь ты не напыщенный ублюдок, а глупенький добряк. — Эй! — Без обид, пикачу, — тянет ухмылку Шинсо, — а теперь, может, поцелуемся уже? Потом ты расскажешь о себе, и я подумаю над тем, давать ли свой номер или нет. — Вот чёрт, конечно, иди сюда, какие обиды, чувак. Денки торопливо приподнимается на локтях, склоняясь перед Шинсо, потому что каждая секунда на счету: мало ли, вдруг, ну, Шинсо передумает, а Денки так и не успеет попробовать, какие же на вкус его искусанные покрасневшие губы, покрытые тут и там ранками. Но он успевает — и Шинсо не передумывает даже спустя секунду, две, пятнадцать… минуту… Губы действительно припухшие, мягкие и тёплые, так что Денки остаётся только наслаждаться тем, как приятно целовать Шинсо, но затем вдруг чувствует чужую руку, зарывающуюся в волосы на затылке, а после — язык Шинсо скользит сначала по десне Денки, будто проверяя что-то, и оказывается прямо внутри — во рту, лаская язык Денки, который от этого уже начинает таять, а ведь он так молод… Стон рвётся сам собой. — Ого, — выдыхает Шинсо, отстраняясь, но Денки, не желая терять личный момент прозрения, с хныком тянется обратно, и они целуются ещё какое-то время, чтобы снова отлепиться друг от друга. — Ты такой чувствительный, Каминари. Мне нравится. — Ой, — моргает Денки, — а куда делся пикачу? — Ну поязви мне ещё тут, — бурчит Шинсо и вдруг меняет их местами, нависая над Денки и держа его запястья сверху, — твоя очередь рассказывать о себе. — А это обязательно делать… вот так? — Тебе что, не нравится? — Да не то чтобы… просто ситуация как будто теперь располагает к другому. — О, и кто там говорил что-то про то, что я опошляю? И всё-таки Шинсо отпускает его запястья, о чем Денки даже сожалеет, потому что теперь не чувствует теплоты чужого тела, но он сам это начал, так что не ему возмущаться; они немного возятся, пытаясь устроиться получше, и в конце концов как-то уж так получается, что голова Шинсо буквально создана для того, чтобы лежать на груди Денки. Он вплетает пальцы в фиолетовые пряди, получая забавное мурлыканье. Конечно, на кошачье едва ли похоже, но так почему-то даже лучше. Странно выходит: они знакомы не больше часа, видятся второй раз в жизни, а уже так правильно вкатываются в объятия друг друга, будто всю жизнь спали в одной кровати. И это ещё не верх абсурда. Шинсо ведь… поделился чем-то настолько личным, что перехватывает дыхание, и вряд ли он каждому встречному рассказывал такое о себе. — Ну и что бы ты хотел узнать обо мне? — спрашивает Денки, зарываясь носом в пахнущие дешёвой краской волосы. Явно слишком жёсткие, ну ничего, Денки откроет ему мир восстанавливающих бальзамов, после которых даже самые убитые волосы на ощупь становятся мягкими-мягкими. — Всё. Абсолютно. Но за раз это будет сложно, так что просто начни с того, что считаешь важным, даже если это какая-нибудь глупость. О, нет, стой, начни с имени, а потом уже остальное. Денки смеётся. — Денки Каминари, очень приятно познакомиться. — Погоди… Денки как… электричество? — Да, и пишется так же. — Так ты правда пикачу. — Ладно, но Шинсо вообще звучит как сердце, и знаешь почему?.. — Только не это, — бормочет Шинсо, понимая, что сейчас будет. — Потому что ты украл моё сердце. — Ну конечно, — он вздыхает, но почему-то Денки, хоть и не видит лица, а всё равно уверен, что Шинсо улыбается, — м-м, моё имя не такое… красивое. Хитоши — как человек и использовать. Родители явно хотели, чтобы из меня вышел бизнесмен. — Ах, какая жалость, что в итоге получился всего-то самый лучший человек на планете Земля, — драматично вздыхает Денки. Он чувствует себя… свободным. Это похоже на лето, то есть, сейчас как раз лето, но дело в ощущениях: будь на улице морозный февраль, Денки бы всё равно хранил тепло, которое дарил Шинсо, и в этом, наверное, нет ничего удивительного, потому что он влюбился — так легко и быстро. — Давай уже, рассказывай о себе. — О, — блин, избежать темы явно не удастся. — Вообще-то… ничего примечательного. Как ты и сказал, я, хах, глупенький, так что обычно люди мной не особо интересуются, да и у меня уже есть хорошие друзья, поэтому без разницы. — Сейчас должно быть «но»? — Вроде того, — Денки смущённо прячет лицо в чужих волосах, — чаще всего не везёт с отношениями. Мой первый парень бросил меня, потому что я был просто «экспериментом» и казался подходящим вариантом, чтобы проверить, привлекают ли его парни. Что ж, не привлекали. А мои последние серьёзные отношения закончились год назад и длились в два раза меньше. Оказалось, никаких отношений и не было, представляешь? Так она мне сказала. — Идиоты, — фыркает Шинсо, прижимаясь ещё крепче. Его руки как-то настороженно и медленно поглаживают бок Денки под футболкой, и это успокаивает сильнее, чем любые транквилизаторы. — Проебали свой золотой билет. — Думаешь, я похож золотой билет? — Не просто похож. Ты и есть, пикачу.***
Денки всё ждёт подвоха: ну, однажды прийти на место встречи и увидеть, как Шинсо целуется с кем-то другим, или, возможно, написать ему и обнаружить, что Денки оказался в чёрном списке во всех соцсетях, но? Они валяются на кровати Шинсо — впервые за два месяца Денки оказался в его комнате и теперь не мог оторвать взгляд от плакатов, которые украшали каждый миллиметр стен. А ещё на двери с внешней стороны был дорожный знак. Шинсо на вопрос пожал плечами и сказал, что это всё равно знак пешеходного перехода — ничего важного. Шинсо лениво перелистывает странички комикса, который принёс Денки в качестве жертвоприношения в честь бога всех эмо-задротов, но замирает, когда Денки забирается прохладными ладонями под домашний свитер. Несмотря на то, как это может выглядеть, Денки ничего такого не вкладывает в свой жест: ему просто захотелось ощутить под пальцами голую кожу — и так уж вышло, что он очень удобно лежал прямо на Шинсо, поэтому проще всего оказалось переместить руки под одежду. Легко нащупать бугристую поверхность — шрамы. Денки ничего не говорит, просто поглаживает все участки кожи, до каких может дотянуться; не только те, которые изрисованы шрамами, но и не только чистые. Сердце Шинсо срывается в бешеный темп: Денки легко улавливать это, потому что лежит на его груди, — но сам Шинсо не говорит ни слова против. А спустя пару минут откладывает один из старых выпусков Бэтмена, чтобы зарыться руками в волосы Денки. — Даже не станешь спрашивать? — шепчет он так, будто хочет скрыть этот диалог даже от глядящего на них с глянцевой обложки Брюса Уэйна. — Не хочу, чтобы тебе было некомфортно, — просто мурлычет Денки, — если ты захочешь, можешь рассказать, но я не стану давить. Я лишь надеюсь, что теперь тебе лучше и что ты нашёл другие способы, чтобы облегчить боль. — А если бы… Вдруг я всё ещё продолжаю? Этот вопрос заставляет судорожно выдохнуть и уткнуться носом в грудную клетку сильнее; под пальцами не было свежих порезов, но это не значит, что Шинсо прекратил. Так или иначе… — Я просто буду рядом, — обещает он, — буду поддерживать. Не стану осуждать. — Ты такой дурак, пикачу, — голос Шинсо словно оседает пылью в лёгких, — я завязал, но ты первый, кто… Кто относится к этому так. Спасибо. Денки угукает. Не то чтобы в его отношении к селфхарму было что-то особенное, по крайней мере, ему так казалось, но, кажется, у Шинсо другое мнение. — Мы переехали после того, как я попытался вскрыть вены, — начинает Шинсо. Денки становится сложнее дышать. — Мама вызвала скорую, там уже перенаправили в ПНД, где я пролежал три месяца. Это было… В общем, я не хотел снова туда попасть, поэтому в следующий раз попытался сделать так, чтобы наверняка, но мама как чувствовала. Вернулась с работы пораньше. Отцу пришлось брать отпуск, он всё время следил за тем, чтобы я не запирался ни в ванной, ни в спальне. В конце концов я согласился сходить к психотерапевтке. Прошло столько времени, мне правда гораздо лучше, и всё же эти шрамы… Тебе разве не противно? Денки нежно гладит бока, по которым тут же бегут мурашки. — Шрамы — часть тебя, а ты не можешь быть противен мне даже частью себя, Хитоши Шинсо. Смирись уже. Они засыпают в объятиях друг друга — и если Денки слышит тихие всхлипы, то не осуждает, потому что сам давно оставил влажное пятно на домашней одежде Шинсо своими слезами.***
— И, раз уж я рассказал о своих шрамах… Что это у тебя на правой ладони? — А, это. Я пробовал засунуть пальцы в розетку.