i think my spaceship knows which way to go

Нил прерывисто выдыхает, едва фокусируя зрение и стараясь хоть за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть от резкого головокружения. Неконтролируемая улыбка ползет по лицу, пока Нил смотрит на тест в своих руках, видя то, о чем они так долго мечтали. Столько попыток и разочарований, отрицательных тестов и надежд, и вот у них получилось. Нил никогда не думал, что доживет до того момента, когда у него будет стабильность и безопасность, ему не придется выживать, бежать и прятаться. Сейчас же у него есть все, что когда-то казалось несбыточной мечтой - возможность заниматься любимым делом, дом, семья, муж, наконец-то мертвый отец. Предложение о том, чтобы завести ребенка, было озвучено уже давно, но они никогда не принимали точного решения, что собираются это сделать. Тогда было не до этого, они долго привыкали друг к другу, проникаясь и пропитывая свои отношения полным доверием все больше и больше. К тому же работа, профессиональные игроки не могли позволить себе посреди сезона уйти в декрет, оставив команду на произвол. Сейчас же, когда Эндрю с окончанием сезона и получением очередного олимпийского золота ушел на пенсию, они завели этот разговор. Было сложно, сложно решиться, понять, действительно ли им это надо и смогут ли они это сделать. Смогут ли они, люди с таким прошлым и травмами, вырастить человека, не навредив ему. Нил думал, что смогут. Он - не его отец. Эндрю уже много лет ходит на терапию, он действительно стал мягче, даже повязки и оружие ему больше не нужны, Эндрю принял свои шрамы, больше не скрывая под черной тканью. Хотя ножи он все еще любит, только круглосуточная надобность в них отпала. Нил собирался завершить свою карьеру в 34, это был его последний сезон, который уже подходил к концу. Играть без Эндрю было непривычно, учитывая то, что они 15 лет были на одном поле. Так что теперь это казалось более реальным, они оба этого хотели и, спустя несколько лет, точно были готовы. Только вот некоторые вещи не всегда зависят от нас. Попытки были тщетными, в первые два раза Нил был немного огорчен, но ни он, ни Эндрю никуда не спешили, всегда есть шанс попробовать еще раз, попробовать чуть позже. Тест Эндрю тоже был отрицательным. Они решили вновь сдать все анализы, и оба их организма были более чем способны выносить ребенка, от чего становилось еще непонятнее. И вот, пустив все на самотек, Нил уже неделю чувствовал себя болезненно, с самого утра была слабость, в течение дня подташнивало и часто кружилась голова. Эндрю сказал, что это старость, Нил сказал, что Эндрю, вообще-то, еще старее. Это закончилось борьбой на ковре посреди гостиной, где побеждает тот, кто сможет прижать другого к полу и удерживать в течение трех секунд. Победителю разрешено расцеловать проигравшего. Это работает в обе стороны. Только спустя пару дней в голове Нила промелькнула мысль, на следующее утро он уже сделал тест, который сейчас держал в руках, видя то, что он положительный. Нил выходит из ванной, тихо закрывая за собой дверь, потому что Эндрю еще спит и много ворчит, когда Нил будит его на рассвете. Не важно, что уже одиннадцать часов утра. Но, зайдя в комнату, он обнаруживает, что Эндрю проснулся, словно что-то почувствовал. Карие глаза, выглядывающие из под одеяла, сверлят его пристальным взглядом. Нил стоит на пороге, держа руки за спиной. Эндрю шевелится, приподнимаясь на локте, все еще с подозрением смотря на Нила. — Что? — просто спрашивает Эндрю, не уточняя. Он хмурится, когда на лице Нила появляется улыбка, и тот подходит к кровати, протягивая тест. Эндрю впивается в него взглядом, не шевелясь, просто смотрит. Он медленно поднимает глаза на Нила, на тест, опять на Нила, чуть качая головой. — Нил, это… Нил не в состоянии сделать больше, чем просто кивнуть, от улыбки сводит щеки, он не может - да и не хочет - ее сдерживать. Эндрю что-то говорит себе под нос, садясь и забирая тест, чтобы рассмотреть. Отложив в сторону, он тянет Нила на себя, призывая сесть к себе на колени, и обнимает его, сжимая теплыми и сильными руками, чувствуя грудью рельеф знакомых шрамов. Нил обнимает Эндрю за плечи, зарываясь носом ему в волосы, прикрывая глаза. Они сидят так некоторое время, пока Эндрю не отстраняется, чтобы взять Нила за подбородок, притягивая для поцелуя, отдавая всю нежность и делясь радостью, которая согревает изнутри. Это доброе утро, это спасибо, это наконец-то, я так счастлив, у нас получилось, я тебя люблю. Им не нужно говорить, чтобы понять друг друга. Руки Эндрю сжимают его талию, поглаживая, пока Нил чуть покачивается, склоняя голову и прикусывая губу. — Я забеременел, — говорит он, и Эндрю ухмыляется, кивая. — Да, это так, — Нил улыбается, все еще смутно веря в это. Надо будет сходить в больницу, встать на учет, еще раз удостовериться в правдивости этого, но сейчас Нилу все равно, он обнимает своего мужа и принимает факт того, что они станут папами. Они все же едут в больницу, где подтверждается беременность. Нил неожиданно немного встревожен своим новым положением, как и Эндрю. Поэтому, спустя пару дней увидев, как Нил собирается в спортзал, когда до этого и так был на пробежке, Эндрю остановил его. — Тебе нельзя так сильно перенапрягаться, особенно на первых месяцах. — Но я не устал, — протестует Нил. — Если не заботишься о себе, то подумай о том, что ты теперь не один. От твоих я не устал матка может быть в тонусе, мне объяснить, чем это грозит? — Нил задумывается, не Аарон ли перед ним, но ничего не отвечает, только разочарованно стонет, уходя в душ. Конечно, Эндрю прав, но Нилу сложно резко переключиться из своего обычного ритма жизни в размерено-лежащий, он боится думать о том, что будет на последних месяцах. И с каждой неделей эти опасения все увеличиваются, у Нила даже еще не видно живот, а Эндрю уже носится с ним, как с хрустальным. Кардио делать нельзя, пропускать приемы пищи нельзя, носить тяжелое, ходить без носков, забывать выпить витамины, спать меньше семи часов и бегать больше двух - все это тоже нельзя. И это не полный список. Нил долго думал и искал, чем бы заменить силовые тренировки. Точно, йога. Парная. Не одному же ему привыкать к новой жизни. Эндрю не особо сопротивлялся, пару раз по закатывал глаза и обошлось простым мне заняться что ли больше нечем, Джостен? Но они все равно каждое утро растилают коврики на полу и делают упражнения, растягивая мышцы в небольшой тренировке перед завтраком. Как-то раз Нил увидел очень интересные позы, это казалось тяжеловато, но ему захотелось попробовать повторить. Эндрю выгнул бровь, смотря на него. — Неистовое желание умереть сопровождает тебя во всем, что ты делаешь? — Да почему, что здесь такого? — спрашивает Нил, показывая Эндрю фотографию, на котором один человек лежит животом на ступнях другого, пока тот держит его на вытянутых ногах, оторвав от земли. — Мне действительно нужно объяснять, почему я не собираюсь упираться тебе ногами в живот? — Нет, я буду тебя держать, мои ноги накачаннее, — предлагает Нил, в предвкушении улыбаясь. Эндрю не хочет его расстраивать, но даже смысла пытаться объяснять нет, поэтому он берет Нила за руки, по очереди целуя тыльные стороны ладоней, сжимая их. — Мы попробуем это сразу, как только ты родишь, — Нил настолько отвлекается на Эндрю, что, кажется, даже не замечает его слов. Он льнет к Эндрю, целомудренно и сладко целуя в губы. Эндрю рад, что они оставляют тему экстремальных поз для йоги. С приближением восьмой недели его тело не поменялось, не то чтобы Нил ожидал другого, еще слишком рано, но периодичная слабость и утренняя тошнота никуда не делись. Спустя еще две недели Нил уже чувствует, что что-то не так. Он не набрал, хотя ест не то, что за двоих, а за целую команду по экси. Врач сказал, что это нормально, плод сейчас стремительно развивается. Живот никак не изменился, но тошнит теперь еще и от некоторых резких запахов. Ранним утром он стоит на кухне, готовя кофе и намереваясь насыпать хлопья в молоко, но не находит их. Ни в шкафчиках, ни в полках. Гранолы тоже нет. Нил смотрит в тарелку с молоком, простое, пустое, холодное молоко. Он сжимает руку в кулак, закусывая губу. Глаза отчего-то намокают, Нил часто моргает, не замечая, как на кухню заходит Эндрю, окликая. — Нил? — Нил не оборачивается, и Эндрю подходит, заглядывая ему через плечо. — Что делаешь? — Ничего. Нил резким движением отправляет тарелку в раковину, выливая молоко, чуть разбрызгивая его по столешнице. Нил складывает руки на груди, злость щекочет, сжимает горло, он глубоко дышит, чтобы не сделать что-то, о чем может потом пожалеть. Например, разбить чашку с кофе о стену. Эндрю кладет руку ему на плечо, заставляя повернуться. Нил не поднимает голову, все еще пытаясь совладать с дыханием. — Кролик, что случилось? — Вторую руку Эндрю кладет ему на талию, она обжигает своим теплом. Нил качает головой, глаза вновь слезятся, он не понимает, почему. — Хлопья закончились. Эндрю кивает, рассматривая Нила. — Да, уже давно. Ты же говорил, чтобы я их больше не покупал. — Рука на плече поднимается вверх, кладя Нилу на шею. — И что? — Нил злобно смотрит на него, отстраняясь. Эндрю сразу убирает руки, давая Нилу отойти и съежиться. Неспособность контролировать эмоции в новинку для Нила, он всегда хорошо скрывался и прятал все глубоко в себе. Так же, как и Эндрю, поэтому он ничего не говорит об этом, давая Нилу злиться, расстраиваться и огрызаться, если он этого хочет. — Мне съездить за хлопьями? — тихо спрашивает Эндрю. Нил фыркает, быстрым шагом направляясь в их комнату, перед этим кинув. — Делай, что хочешь, — и хлопнув дверью. Вскоре хлопья уже стоят на кухонном столе, а Эндрю стучит в дверь комнаты, прислушиваясь. Нил лежит на кровати, свернувшись в клубок и уткнувшись в подушку. Эндрю знает, что тот не спит, снова выскальзывает из комнаты, на этот раз возвращаясь с тарелками. Эндрю ставит их на прикроватную тумбочку, а сам залезает на кровать, устраиваясь позади Нила. Спустя несколько долгих минут Нил перекатывается на спину, громко и разочарованно выдыхая, смотря в потолок. А Эндрю смотрит на него, его ровный нос и светлые ресницы. — Прости, — тихо говорит Нил в потолок. — Я просто… я не знаю, что со мной происходит… — Это называется беременность. — Я постоянно злюсь и расстраиваюсь из-за тупых причин или вообще без них. И у меня не получается этому противостоять. Нил закрывает лицо руками, потирая глаза и шмыгая носом. Эндрю придвигается чуть ближе, обнимая его поперек живота, утыкаясь носом в плечо. — Ты не обязан это контролировать, если сегодня тебе хочется злиться - злись, не подавляй в себе эмоции. Хочешь побыть один - скажи мне, и я не буду попадаться тебе на глаза. Хочешь наорать на меня и предъявить за хлопья, которые сам же съел - без проблем, — Эндрю целует его в плечо, и Нил посмеивается, одной рукой зарываясь в светлые волосы своего мужа. Он поворачивается, оказываясь лицом к лицу с Эндрю, заглядывая ему в глаза, сонно моргая. — Это все так… — Нил молчит, недоговаривая. — Непривычно, — подсказывает Эндрю. Нил кивает. — И странно. Эти чувства где-то внутри, я уже будто его ощущаю, хотя он, ну, вот такой, — Нил складывает указательный и большой пальцы, оставляя между ними небольшое расстояние около пяти сантиметров. Эндрю хмыкает, прижимая его ближе к себе, утыкаясь носом Нилу в футболку, пока тот обнимает его за плечи, держа в своих руках и томно вздыхая, когда Эндрю перекидывает ногу через Нила, цепляясь за него всеми конечностями. Нил хмыкает, целуя Эндрю в макушку и сжимая его бедро. Здесь так тихо и тепло, в спокойствии их квартиры, за закрытой дверью комнаты, где каждый из них в полной безопасности, окутанные любовью и комфортом. Эндрю чувствует, как сон начинает прокрадываться к нему, а большие ладони Нила гладят его ногу. Но тут Нил едва ли не подскакивает, и сон как рукой снимает. Эндрю в шоке смотрит на него, не понимая, что случилось и куда бежать. — Мои хлопья, — охает Нил, и Эндрю оборачивается, смотря на тарелку, которую сам поставил около кровати. — Они там уже все размокли. Нил встает, забирая тарелку и смотрит на Эндрю, ожидая, когда тот тоже поднимется, чтобы они оба могли уйти на кухню или в зал, наконец-то завтракая, смотря телевизор и обсуждая планы на сегодня. — Конец октября, на улице становилось холоднее, а вместе с этим Нил начал замечать, что у него виднеется животик. Если раньше живот был пристегнут к позвоночнику, то сейчас, под выпирающими ребрами, внизу появилась округлость, которая обычно появлялась, когда Нил переедал. Теперь же эта округлость была не признаком набитого желудка. Он стоял перед зеркалом, задрав свитер, рассматривая свой живот. Эндрю остановился в дверном проеме, наблюдая, как Нил свыкается с мыслью о подобных изменениях, и что скоро он изменится еще сильнее, потому что малыш растет с каждым днем все больше. Сейчас уже почти конец третьего месяца, треть пути пройдена. — Он растет, — говорит Нил, поняв, что в комнате не один. — Конечно. Нил опускает свитер, поворачиваясь. — Мы должны будем всем рассказать. Лисам, естественно. Они в любом случае обязаны рассказать своей семье о том, что скоро она станет еще больше на одного (а может и на два) человека. Той ночью он ложился в предвкушении и с покалыванием в животе, так как на следующее утро, когда у Лисов был запланирована встреча в Скайпе. Наверное поэтому Нил проснулся рано, и внизу живота уже не просто покалывало, а отчего-то болело. Довольно сильно, Он потер живот, тихо встал с кровати, чтобы не разбудить Эндрю, и пошел в ванную. А потом увидел кровь, и мир пошатнулся. Окровавленные руки затряслись, у Нила перехватило дыхание, он не мог двинуться с места. В дверь постучали, Нил все еще не мог сказать ни слова. — Нил? — позвал Эндрю. Он не ответил, в дверь снова постучали. Возможно, он все же что-то сказал, возможно, открыл дверь, но единственное, что Нил помнил - это испуганный взгляд Эндрю. Эндрю никогда не пугался, а если и пугался, то этого не показывал, потому что оно было не так важно и значительно. Но сейчас… вид чистого ужаса в его глазах напугал и Нила. Так сильно, что он едва не потерял сознание. Вместо этого он начал плакать навзрыд, опускаясь на пол ванной, пачкая белую плитку своими окровавленными руками. — Прости, прости, прости, — повторял Нил. Он чувствовал себя таким чертовски виноватым в этом. Это он не смог сберечь их ребенка. Не смог быть более осторожным и внимательным. Нил привык к боли, что, может, даже не заметил свое плохое состояние или пропустил дискомфортные чувства внутри. Эндрю держал его лицо в своих руках, приказывая дышать, вытирал мокрые щеки и спрашивал, что случилось. Нил качал головой и не мог вдохнуть, истерика накатывала все сильнее и сильнее. — Все хорошо, эй, Нил, — шепчет Эндрю, пока Нил заикается. — Тебе незачем извиняться, слышишь? — Я потерял его, — качает головой Нил, не в силах посмотреть на Эндрю. Эндрю сжимает его шею, настойчиво говоря. — Нет, не говори того, чего не знаешь. И ты ни в чем не виноват. Нил подвел их. Он не мог смотреть на Эндрю, который так нежно держал его и успокаивал, заставил подняться на трясущиеся ноги и умыл его. Всю дорогу до больницы Нил плакал, ему кажется, что он выплакал все жидкости из организма. Все это время Эндрю держал руку на его бедре, поглаживая. Нил успокоился только на гинекологическом кресле, когда его напоили водой и сказали, что все хорошо. Причиной этому были децидуальные полипы, которые не угрожают здоровью ребенка. И Нила тоже, но это его не волновало. Врач посоветовал лечь в больницу с наступлением новой недели, чтобы тщательнее обследовать Нила, и они согласились. Весь оставшийся день он чувствовал себя ужасно и опустошенно, потеря была так близка. Нил никогда в жизни так не пугался. Даже тогда, когда его похитили и пытали, он не испытывал такого страха, как сегодня. В тот день Нил не разговаривал, просто заснул. А посреди ночи почувствовал, как Эндрю укрыл его, нежные пальцы убрали волосы с лица, и он поцеловал Нила в плечо, прошептав спокойной ночи. У Нила вновь сжалось сердце, но он не подал виду. — Первым узнал Кевин. Случайно. Во второй месяц, на самом деле. Нил просто был не в настроении, а Кевин особенно настойчиво звал его в спортзал и возмущался, говоря, что Нил так потеряет всю форму и срастется с кроватью. После родов и декрета Нил планировал стать тренером какой-нибудь команды, университетской или школьной, да и насчет своей формы он не переживал, быстро восстановится. — Ладно, — согласился Кевин. — А завтра? Мы можем пойти на пробежку или заняться кардио? Силовым? Нил раздраженно вздохнул, Эндрю в его руках хмыкнул. — Нет, Кевин, не могу. — Почему? Когда сможешь? — не успокаивался тот. — Через полгода возможно. — Очень смешно, — Нил буквально слышит, как Кевин закатывает глаза, и не выдерживает. — Ну, Кевин, скажи спасибо, если мое тело к тому времени восстановится после родов, тогда мы обязательно пойдем тягать штанги. Эндрю смеется Нилу в грудь. Он зевает, перекатываясь на спину и морщась в лучах яркого солнца. Нил смотрит на умиротворенное выражение лица и голую грудь своего мужа, щипая того за проколотый сосок , на что Эндрю съеживается, укатываясь на край кровати, утягивая с собой одеяло и обнажая Нила. Кевин все это время молчит. — Какие роды? — Кевин опять замолкает. — Чьи… — Нил дает ему возможность самому додумать. — Ты… — Эндрю укутывается одеялом, убегая из комнаты, оставляя Нила разбираться с этим самостоятельно. — Когда? — Два месяца назад, — и Кевин становится еще громче. Самые спокойные реакции были у Кевина, Рене, которая просто ярко улыбнулась и обняла Нила, и у Ваймака, что просто тяжело вздохнул, гордо улыбнулся и поздравил их. Но вот остальные… Ники и Мэтт едва не разрыдались, на неожиданный выкрик Ники, который тот заглушил ладонями, пришел встревоженный Эрик, на немецком спрашивая, все ли хорошо. Ден обнимала Мэтта, который говорил, что его маленький Нилли скоро будет папочкой и утыкался Ден в плечо. Элисон же смотрела на Нила широко раскрытыми глазами, замерев на месте, когда увидела его. Нил неловко поерзал под ее взглядом, к тому времени он уже был на седьмом месяце, и живот очень заметно и недвусмысленно выпирал. Нил еще специально надел водолазку, чтобы точно не осталось никаких сомнений. — О. Боже. Мой. — Взгляд Элисон был прикован к его животу. Потом метнулся вверх, по лицу начала расплываться широкая улыбка. — Нил… господи. — Она подошла, притянув его в крепкие для столько хрупкой девушки объятия, осторожно положив руку на его живот. — Ты все это время молчал?! Мне надо присесть. После выпитого кофе Элисон потащила его по детским отделам, накупив малышу подарков от тети Эли, потому что из-за плотного графика она не сможет приехать, когда ребенок родится. Би узнала еще первее, когда Эндрю пришел к ней на чай. Там он и рассказал обо всем, о своих переживаниях, о том, что думает по этому поводу и что на самом деле все еще боится, что не справится. Они долго разговаривали, по правде их отношения больше не были отношениями доктора и пациента. В глубине сознания Эндрю думал, что это скорее похоже на отношения матери и сына, но он отметал эти глупые мысли. Все протекало хорошо, но с наступлением декабря Нил начал чувствовать себя не очень. У него был низкий гемоглобин, постоянно морозило, плохое настроение не отпускало, а странные ощущения в животе иногда вызывали дискомфорт. Эндрю пытался его растормошить, всегда находясь рядом, потому что, как бы плохо Нил себя не чувствовал, он хотел быть рядом с Эндрю. Они вместе гуляли вдоль улиц и часами бесцельно ездили на машине. Читали книги, все еще продолжали заниматься йогой, засыпать в обнимку под сериалы и потихоньку готовиться к появлению ребенка. Через полтора месяца у Нила была запись на прием, где они надеялись узнать пол. А еще Нил увлекся рисованием акрилом, ему нравилось возить кистью по бумаге, смешивая цвета и рисуя легкие картинки. Результат был не важен, ему нравился процесс. Это было хорошо, расслабляюще. До того момента, пока Нил не уловил запах краски. Он поднес баночку поближе к носу, вдыхая полной грудью. И он захотел съесть это. Запах так манил, красивый нежно-розовый цвет выглядел сладко на вкус, и этот запах. Нил вдохнул еще раз, словно наркоман, и отбросил кисточку в сторону, закрыв краски. Да, у беременных часто были специфические вкусы, гормоны и все дела. Нил ожидал у себя того же, может, он бы начал любить сладкое, потому что это все же ребенок Эндрю, или начал хотеть съесть что-то вроде макарон с сыром и сгущенкой и запить это апельсиновым соком, перемешанным с молоком. Но не этого. Нил чувствовал себя тупо. Но, что еще хуже, желание съесть несъедобное стало возникать все чаще. Запах бензина заставлял слюну скапливаться во рту, внешний вид пены для бритья вызывал аппетит, а когда Нил увидел фотографию песка, он представил его вкус на языке. Нила это начинало беспокоить, поэтому он решил поговорить об этом. Однажды, посреди ночи, когда они сидели на диване, смотря какой-то фильм, и Нил лежал, перекинув руку через торс Эндрю, Нил сказал то, что сказал. — Я хочу погрызть мел. Эндрю нахмурился, поворачивая к нему голову. — Мел? — Нил кивнул. — Которым пишут на доске? — Нил опять кивнул в темноту. Эндрю перевернулся, чтобы посмотреть на него. — Почему ты этого захотел? Нил разочарованно выдохнул. Словно он знал, почему хотел делать такие конченные вещи. — Откуда я знаю, у меня просто возникает сильное желание съесть что-то подобное. Когда я представляю, как откусываю мел, и он хрустит на зубах, и этот привкус клея и замазки… На следующий день Эндрю купил ему съедобный мел. А еще железо и кальций. Нил был так рад, сидя на кухне и счастливо хрустя мелом, улыбаясь Эндрю, который сидел напротив, пытаясь сделать вид, что вообще не удивлен. Но он решил незаметно уводить пищевой интерес Нила на более съедобные вещи. Они вместе пробовали новые рецепты, почти каждый день пекли что-то вкусное и Нил начал забывать о своих новых странностях. Теперь вместо брусчатки он предпочел бы ягодный пирог Эндрю. В большинстве случаев. Иногда все еще хотелось облизнуть только что уложенный асфальт. — На Рождество к ним приехали Аарон и Кейтлин. Квартира была украшена, в этом году они не стали вешать длинные огоньки на окна, чтобы коты снова не прыгали на них, срывая. А елку украсить не смогли, в прошлом году коты роняли ее несколько раз. После третьего раза они решили оставить все так. Рождество встречали с елкой, лежащей посередине гостиной. Это был уже конец пятого месяца, Нил чувствовал шевеление, но не особо. Однако он отчетливо видел живот, когда переодевался, и замечал, что вещи стали уже. Джинсы с высокой талией не застегивались, а облегающие футболки еще сильнее натягивались в области живота. Эндрю невероятно сильно любил видеть Нила в лучах утреннего солнца, пока тот стоял на кухне без верха, в своих пижамных штанах, завязанных под животиком на бедрах, и собранными в маленький хвостик волосами. Он ярко улыбался, замечая Эндрю, и утягивал его в нежный, долгий поцелуй, позволяя рукам Эндрю гулять по его телу. Сейчас было именно так, они неспешно завтракают и собираются в аэропорт, попеременно обмениваясь поцелуями, потому что Нил чувствует особенную потребность в касаниях Эндрю. Встретившись, Кейтлин сразу притянула Нила в объятия, говоря о том, как рада их видеть и как скучала. Аарон только пожал ему руку, что уже было удивительно, и подхватил чемодан, направляясь вслед за Эндрю к машине. Но по пути к дому он все не мог перестать кидать подозрительные взгляды на Нила, которому это быстро надоело. Он обернулся через плечо, смотря на Аарона. — Что? Аарон прищурился, ухмыльнувшись. — Все понять не могу, мне кажется, или кто-то перестал следить за своей идеальной безуглеводной диетой? — Кейтлин шикает на него, говоря замолчать. Нил закатывает глаза. — Твой племянник заставляет меня чувствовать голод круглосуточно, уж извини, что я набрал. В машине повисает тишина, Аарон хмурится, пытаясь понять, что только что услышал. В поле зрения появляется Кейтлин, в удивлении раскрывая глаза и рот. — Что ты сказал?! — вскрикивает она. Нил улыбается краешком губ, кивая. — О БОЖЕ, — буквально кричит она, смотря на Аарона. — Аарон! — перевод взгляд на Нила. — Нил! — и на Эндрю. — ЭНДРЮ! — Кейтлин кладет руки на лицо Нила, побуждая посмотреть на нее. — Ты беременный? — Да, — хмыкает Нил. Улыбка Кейтлин становится еще безумнее. — Боже, — вновь повторяет Кейтлин, ее глаза начинают слезиться. — Это потрясающе. Нил улыбается ей, переводя взгляд на притихшего Аарона. Тот испепеляет его взглядом, лицо пустое. Нил нехотя отмечает, что так он даже чем-то похож на Эндрю. Но все равно страшнее. Аарон хмурится еще сильнее, бегая по Нилу глазами, прежде чем на выдохе сказать. — Поздравляю. Рождество проходит хорошо, домашняя, теплая атмосфера окружала всех, ощущалось такое спокойствие и комфорт, лет десять назад Эндрю никогда бы не поверил, что когда-то будет испытывать такие чувства. Что уж, никогда не поверил бы, что сможет сохранить отношения с Аароном, добиться того, чтобы Аарон его не ненавидел. Сейчас же они стоят на балконе, Эндрю бы хотелось закурить, но он бросил и не собирается начинать, когда у него есть беременный Нил, а скоро еще будет и ребенок. — У вас будет ребенок? — спрашивает Аарон, стоя около него и глядя на открывшийся с такой высоты город. Эндрю приподнимает бровь, глядя на него. — Или ребенки, — с серьезным выражением лица отвечает Эндрю. Аарон закатывает глаза. — Придурок, ты понял, о чем я. Нил беременный. — Очевидно, — Эндрю все еще не очень понимает, что от него хочет близнец. — Для тебя это большой шаг. Для вас обоих, — Аарон не смотрит на него, опуская голову в пол. — Просто невероятно огромный. После всего, что вы с Джостеном прошли… — Аарон нервно перебирает пальцы, этот разговор явно дается ему тяжело. — Я не думал, что вы решитесь на такое, — он наконец поворачивается, смотря в глаза Эндрю. Его взгляд серьезный, но такой мягкий, Эндрю у него такого еще не видел. — Но вы всегда были намного сильнее, чем могло показаться. Аарон тяжело выдыхает, словно у него с плеч упала огромная груда камней. Эндрю неловко кладет руку ему на спину, приобнимая. Ему нечего сказать, нечего ответить, Аарон и так все знает. Они продолжают ощупывать границы друг друга, кажется, им на это понадобится вся жизнь. Но у них все хорошо. Они продолжают тянуться и цепляться друг за друга, только теперь уже ни один из них не отвернется от другого. Аарон утягивает Эндрю в легкие объятия, обвивая руками его талию, пока Эндрю крепко держит его плечи. Спустя пару секунд он резко отодвигает от себя Аарона. — Все, хватит сопли мне в кофту намазывать. Аарон опять закатывает глаза, и они возвращаются в квартиру, где в гостиной на диване лежит Нил, на чьем животе восседает Кинг, а Кейтлин что-то воодушевленно рассказывает, попутно включая скайп на компьютере, чтобы позвонить всей их семье и поздравить с праздником. Той ночью, - хотя утро уже было ближе - когда они все разошлись по комнатам, Нил лежал на кровати, смотря в окно и ожидая Эндрю, попеременно поглаживая животик. Когда Эндрю возвращается, проскальзывает под одеяло и обнимает Нила, утыкаясь носом ему в шею, то Нил начинает чувствовать странное шевеление. Он хмурится, кладя руку поверх руки Эндрю, чуть вдавливая ее себе в животик. Осознание заставляет широко распахнуть глаза. Эндрю напрягается, шепча. — Нил, — и Нил оборачивается, ярко улыбаясь. — Пинается. Он ощущает, как маленькая конечность упирается ему в брюхо, а Эндрю поглаживает этот бугорок, что резко прячется обратно. Эндрю посмеивается, а Нил ерзает, когда небольшой удар проходится по его внутренностям. Ощущения странные, но Нил засыпает с широкой улыбкой на лице — На последних месяцах Нил чувствовал себя лучше, чем когда-либо раньше. Они узнали, что у них будет мальчик. К сожалению на том же УЗИ они узнали о том, что у малыша обвитие. Несмотря на то, что их заверили о том, что это частые случаи и не стоит переживать, как только ребенок родится пуповину сразу же развяжут с его шеи и все будет хорошо. Нил все равно невероятно сильно переживал за их мальчика. — Мы можем его развязать? — Нет, это невозможно. — Но почему? — недоумевал Нил. Эндрю вздохнул, поцеловал Нила в лоб, пригладив его волосы. — Милый, мы не можем ему в этом помочь. — Но все же будет нормально? Эндрю заглядывает Нилу в глаза, серьезно кивая. — Иначе быть не может. Когда о поле узнали Лисы, то Эндрю показалось, что он слышал их крики не смотря на то, что те находятся в тысячах километров. Комната уже была подготовлена к появлению малыша, Лисы надарили им кучу игрушек и вещей. Нил держал комбинезоны в руках, удивленно думая о том, насколько они малюсенькие. Недавно на УЗИ они слушали сердцебиение малыша, и все внутри Нила затрепетало. Он задержал дыхание, вслушиваясь в ровный ритм сердца их сына. Эндрю неотрывно смотрел на экран, где было изображение ребенка внутри Нила, который в тот же момент пнул его. К концу беременности малыш разошелся, круглосуточно избивая Нила. — Это выглядит… — Просто ужасно, — посмеивается Нил, наблюдая, как его изнутри оттягивают то в одну, то в другую сторону. Он айкает, когда маленькая нога ударяет в пупок, где появляется выпуклость. Эндрю поглаживает это место, и ножка исчезает. — По ощущениям еще хуже. Представь, что кто-то засунул тебе руку в живот и ощупывает. Изнутри. А еще иногда бьет по органам, — Нил недовольно хнычет, приподнимаясь. — Особенно в мочевой пузырь. Он слишком активный, а еще даже не родился. — Интересно, в кого он такой, — тянет Эндрю, когда Нил встает, цокая. Между делом, животик Нила стал куда больше, что не удивительно, ему рожать примерно через месяц. И жизнь с большим животом была затруднительнее, чем он думал. Он не мог завязывать шнурки, теперь это была работа Эндрю. Благо он больше не делал вид, что всесильный и не испытывал нервную систему Эндрю, как в первые месяцы. Например, как когда зашел в гостиную с, не особо тяжелыми, но все же гирями Эндрю в руках - каждая из которых весила по 15 килограмм - говоря, чтобы тот не оставлял их посреди спальни. Или как когда шел, остановился и принялся делать берпи. Просто так, без каких либо предпосылок. Нил все еще иногда забывал о существовании самосохранения. Большая часть одежды либо натягивалось на животике, либо просто заканчивалось где-то на середине, а ни одни штаны больше не застегивались. Вставать с положения лежа было затруднительно, приходилось раскачиваться, как неваляшке, прежде чем поймать ритм и рывком подняться. Бегать он вообще больше не мог. А еще Аарон сказал, что во время бега ребенок бултыхается внутри и бьется головой о живот, из-за чего у него может быть сотрясение. Услышав это, Нил очень удивился, прежде чем сказал Аарону пошел ты нахуй, улыбнувшись. На животе начали виднеться растяжки, и Нил с грустью смотрел на это, вспоминая, как когда-то там был пресс. Эндрю клал руку поверх его пупка, поглаживая, кончиками пальцев очерчивая шрамы. — Ты прекрасен, — шептал Эндрю, осыпая Нила поцелуями. Влажный в шею, нежный в щеку, трепетный в губы. Эндрю спускался все ниже и ниже, облизывая его соски и сжимая бедра. Нил извивался, пока Эндрю целовал его живот, что делал довольно часто. Он мог просто в рандомный момент наклониться, чмокнув Нила через одежду в животик, и пойти дальше, как ни в чем не бывало. Эндрю снова приблизился к его уху, прикусив мочку. — То, что ты делаешь, просто невероятно, — Нил хнычет, сжимая руками простынь. — Спасибо за это, — Нил судорожно кивает, ловя губы Эндрю своими. Конечно, Эндрю тоже заметил растяжки, но это не мешает ему расцеловывать Нила с ног до головы, не пропуская ни сантиметра. Какие-то мелкие изменения во внешности Нила ничто. Да и сам Нил не заморачивается, он и так покрыт шрамами, а эти маленькие белые молнии будут приносить хорошие воспоминания. И вообще, Нил буквально выращивает в своем теле человека. Эндрю часто представлял, что было бы, если бы забеременел он. И эти мысли почему-то настораживали. А вот и еще одни нововведения. Секс. Обычного секса у них действительно не было уже около полугода, но минеты, римминг, фингеринг и подобное никто не отменял. Но когда Эндрю, держа в руках член Нила, смущенно смотрел на него, не зная, с какой стороны подобраться из-за мешающегося животика, Нил громко рассмеялся. Возбуждение как рукой сняло, Нил все хихикал и хихикал, извиняясь. Эндрю не волновало это, Нила тоже (вначале их сексуальной жизни Нил вообще думал, что асексуал. А потом Эндрю нащупал его простату, и Нил убедился, что нет, не асексуал). Секс сейчас волновал в последнюю очередь, куда приятнее было лежать в обнимку, обмениваясь ласковыми поцелуями и касаниями. Но когда наступил девятый месяц, и Нилу предстояло лечь на сохранение, он неожиданно начал переживать. Это было вполне нормально, роды вещь страшная, а впереди ждет родительство, все изменится. Но все хорошо, он знал, что все будет хорошо. Эндрю отвез его в больницу, проводил, неся сумку с вещами, и перед уходом вовлек в поцелуй. — Пиши и звони мне, ладно? — Конечно, — кивает Нил. — Но лучше ты мне пиши. Я забуду. Эндрю качает головой, надеясь, что Нил хотя бы додумается ставить свой телефон на зарядку. Он уходит, еще раз чмокая Нила в губы, чьи холодные голубые глаза грустно мерцают, смотря ему вслед. — Прошло чуть больше двух недель, двух долгих, скучных недель, проверенных в стенах больничной палаты, и они вновь встретились. Потому что Эндрю позвонили в два часа ночи со словами о том, что у Нила начались схватки. Через минут пятнадцать Эндрю уже сидел напротив Нила, держа его за руки и вместе делая дыхательные упражнения. Но Нил не мог сидеть, живот сжимали спазмы, все внутри скручивалось. Не мог лежать, он переворачивался на бок, кладя руку на живот и тихо кряхтя, морщась от боли. Стоять было вообще невыносимо, если бы не Эндрю, то Нил сразу же повалился бы на подкосившихся ногах. Ему принесли большой шар, на котором можно прыгать, чтобы якобы облегчить боль от схваток, но Нил лишь пнул его в стену, что-то бурча, а после складываясь пополам от очередной схватки. Все это время Эндрю был рядом, держа его и разговаривая, пытаясь отвлечь или хоть как-то перевести внимание, ведь облегчить боль или чем-либо помочь не мог. Он целует Нила в его вспотевший лоб, шепча. — Ты такой молодец, — Эндрю гладит его живот, держа вторую руку на шее. — Такой сильный и смелый. Я очень горжусь тобой. Нил тяжело дышит, он бы отреагировал на слова Эндрю, смущенно улыбнулся и уткнулся бы ему в шею. Но сейчас Нил может только кивать, мечтая, чтобы это поскорее закончилось. Вскоре схватки и вправду утихли и Нил заснул. Эндрю сидел рядом с его кроватью, расчесывая пальцами медные локоны, смотря на умиротворенное выражение лица своего мужа. Врач сказала, что Нил должен родить в течение пяти часов, но роды вещь непредсказуемая. Схватки могут продлиться больше суток. Когда Нил проснулся с протяжным стоном, морщась и прося позвать врача, Эндрю сорвался с места. Нила быстро осмотрели и засуетились, забирая его в родильный зал. Эндрю ждал в коридоре, прислуживаясь в каждому мучительному выкрику, слушая приказы врача дышать и тужиться. Спустя мучительные десятки минут, Эндрю наконец-то слышит детский крик, отскакивающий от стен. Он облегченно выдыхает. Вот и все. Все позади. И одновременно впереди. Дышать становится легче, и Эндрю так невероятно счастлив. Малыша вытирают и кладут Нилу на грудь. Он пока не очень понимает, где находится, но обнимает маленькое тельце, поглаживая сына по спинке. Его вновь забирают, чтобы осмотреть, одеть и только после того, как Нила отправят в палату, отдать обратно. Эндрю заходит в палату, где лежит Нил, уставший и бледный, невидящим взглядом смотря перед собой. Он поворачивает голову, и Эндрю чуть улыбается, когда видит, что в руках Нила их ребенок. Он подходит, тихо говоря. — Хорошая работа, — Нил весело фыркает, вытягивая руку и цепляясь за подол кофты Эндрю. — Мне полагается поцелуй? — Тебе прилагаются тысячи поцелуев и даже больше, но Эндрю этого не говорит, просто наклоняется, мягко целуя Нила. Малыш на его груди чуть шевелится, привлекая к себе внимание, и Эндрю отстраняется, заглядывая в его маленькое личико. — Хочешь подержать? Эндрю задумывается на секунду, но кивает, садясь на койку, потому что немного боится держать его, особенно стоя. Нил садится, передавая ребенка в руки Эндрю. Он такой маленький и легкий, Эндрю прижимает его к себе в теплых объятиях, рассматривая спокойное выражение лица, редкие светлые волосы, закрытые глазки и носик, что чуть подергивается во сне. Нил кладет голову Эндрю на плечо, глубоко вдыхая, тоже устало прикрывая глаза. Эндрю целует его в волосы, улыбаясь, пока грудь распирает от счастья. Их еще ждет много всего, бессонные ночи, первое переворачивание на животик, первые зубки, шаги, слова, падения и травмы и многое другое.