Из -доно в -аники, а там и до -чан не далеко

У Штатов скрипели зубы. Японская Империя появлялся на людях примерно никогда, но если это происходило — за ним увязывался хвостиком его «кохай», тоесть КНР. А Китая Америка на дух не переносил. Рядом с Мэдокой тот становился подлизой и говорил такие сладкие вещи, что иногда воротило. Он уже какой год подлизывался к Империи, совсем не скрывая намерений. Наверное только они были у обоих одинаковы: заполучить сердце-крепость. Японская Империя был красив и недоступен, поддерживал общение только с сыном, Рейхом, Кореей и Китаем. Все прекрасно знали что даже стать частью его круга общения было чем-то нереальным. Мэдока манил, приковывал взгляд, был желаем. В этот раз США не собирался упускать свой шанс, даже если КНР крутится рядом. Такой решительности Бенджамин в себе ещё никогда не чувствовал. Она была настолько сильной, что с каждым шагом коленки начинали трястись всё сильнее и сильнее. А пристальный взгляд Китая заставлял трястись ещё и руки. — Мэдока-а-а-сама, — ну вот, начинается, он ляпнул не то что требовалось, теперь Империя смотрит на него как на пришельца, — здраствуйте. — Здраствуй, Бэйкоку-доно. — Китай за его спиной довольно ухмыльнулся, к нему-то Япония обращался по имени и «кохай». Но Штаты на это почти не обратил внимание, ведь длинный белоснежный хвост ну очень уж красиво стёк с плеч Империи при уважительном поклоне. — Я хотел бы узнать ваше мнение о небольшой прогулке со мной. Желательно, без Китая. — Да, конечно, Юншэн-кохай, оставьте нас, пожалуйста. Я сам вас найду. — Хорошего времяпровождения, Мэдока-сэмпай, — пришло время и Штатам довольно ухмылятся за спиной Империи, — Прошу, будьте осторожны рядом с ним. — Юншэн-кохай. — стоило только голосочку приобрести нотку твёрдости и стать на тон громче, как Китая и след простыл. Бенджамин смотрел на японца с нескрытым восхищением. Вот он, в метре, ты только не облажайся. Империя был будто создан богами и Америке давался только один шанс что бы не розгневить их. Он будто не шагал, а плыл, бесшумно и мягко. Заставлял сердце застыгать в груди лишь взглядом своих карих глаз. Хотелось целовать их, его, всё вместе, в конце концов. Теперь Китай не так уж и бесил, ведь мысли у обоих про Японскую Империю были почти что одинаковы. У США путались мысли, но, всё-же, он хорошо держался и не упал лицом в грязь. Только вот на свою голову напросился в гости к Мэдоке. Он не знал почти ничего о японских традициях и паника начала захлёстывать. Япония, в свою очередь, решил постараться приспособиться к западной культуре, раз уж он не дома, что дошло до Бенджамина не сразу. Тот варил себе мозги, пытаясь вспомнить чем отличается японский этикет, что, конечно же, было легко прочитать по его лицу. — Бэйкоку-доно, — Штаты поднял на него нервный взгляд. Империя тяжко вздохнул. — Если вы считаете что я глупец и не вижу ваших стараний, то всё ровно наоборот. Кохай и вы очень похожи, но ничто из ваших желаний я принимать не собираюсь. Скоро я закончу свои дела и пойду в монастырь, поэтому попрошу забыть о любой тяге ко мне, да и обо мне в целом. — Вы… подождите, Мэдока-сан, вы же не серьёзно? — Серьёзнее некуда. — Вот тут у США начал крошится мир, к такому его жизнь не приготовила. — И сколько вы ещё будете заканчивать свои дела? — Процес идёт довольно медленно, но я считаю что от трёх до пяти месяцев. — Мало. Этого было слишком мало, а переубедить Империю невозможно. Почти. — Могу ли я быть с вами в течении этих месяцев? — Нет, я не хочу что бы вы были рядом, ведь тогда привяжетесь сильнее. — А Китай? Его вы же не будете отганять? Чем я хуже? — Кохай знает что ему можно, а что нельзя, я уверен в нём. — Но он ведь такой же! Он хочет того же что и я! — Бенджамин вскинулся и в два шага оказался рядом с Империей. Он злился, в основном на себя, эмоции давали ему силы побороть страх перед чужим неодобрением. Только вот Мэдока был спокоен, он не пытался вырваться или отодвинутся, только успокаивал своим видом, топя в тягучем мёде своих глаз. — Бэйкоку-доно, Кохай не надеется на призрачный шанс. — Но всё ровно любит! Он любит вас! Я люблю вас! Мы оба! — Я знаю. Не теряйтесь в фантазиях, прошу. — Это значит вы отказываетесь от наших чувств, Мэдока-сан? — На этой мысли Бенджамин ну уж совсем загрустил. Японец был так близко, но при этом так далеко. — Не совсем это, но да. Я не против провести с вами двумя время, но только если это не будет переходить во что-то серьёзное. Как друзья. — Хорошо, Мэдока-сан, но всё же, вы позволите маленькие… вольности? — Ну… если уж совсем чуть-чуть. На этих словах мозг Америки дал по газам, ручки сжали поясницу, прижав Империю к столу. Он смял божественно мягкие губы, целовал страстно, как в последний раз. Японец, вроде как, не был против.