Оставаться с тобой - плохая идея

Что-то отвратительное, едкое, злое выгрызало его изнутри. Будто промоченное желчью естество само просило выбраться наружу грязной, противной, черно-смолистой непокладистой душой. Горькое и зловонное, прилипчивое к пальцам, будто бензин. Хотелось это вырвать из себя. С мясом, с кровью, со всей выжигающей горечью. Он бил руками в стену, кричал, разбивал предметы, кидался головой на дверь. Чтобы было больнее, чтобы все это вышло из него. Безумная, слепая надежда на то, что как только его раны откроются, из них, вперемешку с кровью, потечет гной его отвратительной натуры. Утечет кровь, утечет гной, утечет жизнь. Останется лишь ничто. О папа, папочка, папуля. Мне страшно рядом с тобой. Не подходи ко мне. Папа, не надо. Папочка, я боюсь тебя. Твои наказания никогда ведь не были гуманными… Я ненавижу тебя, папуля. Потому что ты - мерзкий ублюдок, сломавший меня. Разрушивший до основания, выбивший из-под ног почву, ударившая под дых, а затем бросивший. Я тебя никогда не прощу. Ты преследуешь меня в кошмарах. Мо Вэйюй резко подскакивает на своей кровати. Простыни с простым узором, нейтрально-желтые стены. Такой оттенок должен быть успокаивающим, а не вызывать острые вспышки яркого раздражения. Он прижимает пальцы к вискам, жестко массируя, надавливая на кожу сильно-сильно, так, чтобы чувствовать биение крови в тонких артериях. Так, чтобы чувствовать. Глубокий вдох на четыре секунды. Задержать дыхание на шесть. Выдыхать семь. И еще раз. Цикл. Наконец, мужчина чувствует, как тугой ком в горле проходит, а дыхание постепенно выравнивается. Чувствует постепенно свое тело. Руки, ноги, пальцы. Больше не кажется себе бесплотным и оторванным от своего тела. Мо Вэйюй свешивает ноги с постели, чувствуя, как они леденеют на холодном воздухе проветренной комнаты и ступает босиком на пол. У него ощущение, что он чувствует под ногами мелкие песчинки грязи, которую на тапках приносят с уличного двора врачи, чувствует собственные волоски, выпавшие с расчески или просто упавшие с головы. Это хорошо. Это правильно. Так ощущается реальность. Он встает на две ноги, чувствуя под ногами пол. Обычный самый. Не ускользающий и просто… Статичный? Холодный и грязный. Вэйюй босиком бредет к окну. Его не открыть, чтобы проветрить палату. Ручки хранятся у медсестер. «Бессмысленная идея»- думает он, разглядывая улицу через фигурные решетки. Одна параллельная зданию асфальтовая дорожка, окруженная деревьями. И ничего больше. Мо Вэйюй уже даже не хочет разбить это чертово окно, как было в первый месяц его пребывания в этих стенах. Просто лениво продумывает потенциальные способы, как можно было бы убить кого-то. Нет, не то, чтоб он планировал это действие. Просто… В псих больнице действительно поразительно много возможностей для потенциального самоубийцы. Например, вот, зеркало в ванне. Разбить его одним ударом и осколком вскрыть себе вены. Или пластиковый холдер с именем пациента и его лечащим врачом на стене. Тоже подойдет. Можно повеситься на собственном ремне от халата, привязав его к металлической спинке кровати. Или вот, тумбочка… Чем не вариант. Один удар виском об нее под нужным углом… Мо Вэйюй вздыхает и слушает ночное дыхание больницы. Почти беззвучное, отражающееся в стенах палаты лишь храпом соседа из ближайшей палаты, да шелестом кроксов санитаров по кафелю в коридоре. Мо Вэйюй смотрит на электронное табло часов, стоящих на тумбочке. 3:10. Он проспал всего час. Даже меньше. Пятьдесят минут, если придираться. Снотворные снова не подействовали. Еще одни бесполезные таблетки, еще один бесполезный курс лечения, еще одна бесполезная ночь. Мо Жань думает, что, наверное, стоит сказать об этом Цзян Си завтра на терапии. Только это уже не обязательно. Врач сам увидит синяки под глазами, сонливость и безжизненные черты лица. Чувствует он себя обычно после таких ночей херово настолько, будто его каток для асфальта по спине переебал. И в последнее время Мо Вэйюй понимает, что он не только так чувствует, но и его так видят. Особенно Е Ванси, в чьи темные глаза он заглядывает, как в зеркало. Он снова возвращает свои мысли к доктору. Вообще-то, его врач странный, на скромный взгляд Мо Вэйюя. В нем нет той эмпатии, присущей врачам, нет самоотверженного желания спасти и вытащить. Но он и не отчаявшийся. Не полый внутри, все еще сохраняющий остатки человечности. Закрытый. И, как ровная гладь зеркала, отражающий действительность. Мо Вэйюй думает, что познакомься они в других обстоятельствах - едва ли он стал общаться с Цзян Си. Слишком неприятное послевкусие от общения с ним. Неясное, блеклое, скользящее мимо, но все еще горчащее на языке. Впрочем, в больнице выбирать не приходится. В психиатрической - тем более. Он тихо залезает на подоконник, поджимая под себя ноги, как когда-то в детстве. Помнится, в первую ночь он получил нагоняй от медсестры. А за скандал с ней укол успокоительного. Мо Вэйюй поджимает пальцы на ногах, чувствуя, как они хрустят. Трет мозолистыми пальцами лодыжку. Он прислоняется лбом к холодному окну, думая, что позже, возможно, походит по коридору. Торопиться некуда. Он просто хочет скоротать эту ночь. Наверное, нормальные люди, когда не могут уснуть, читают. Или рисуют. Или что-то пишут. Возможно, коротают ночь за кино. Но Мо Вэйюю все это недоступно. На чтении он не сконцентрируется, для творчества нужны идеи, а отвлечься на кино он не сможет, потому что телевизор есть только в центральном холле, который на ночь закрывается. Он прикрывает веки, чувствуя острое жжение воспаленных глазных яблок. Тело болит и ломит. Голова от размышлений раскалывается. И он устал. Безумно устал. В первую очередь, от самого себя. Мо Вэйюй смотрит в окно в надежде, что это скоро кончится. Что все скоро кончится. Понимание, что за таблетки были на стиральной машинке в ванной, пришло не сразу. Также как и то, почему на кухне уже с утра какие-то люди, почему меня выводили из квартиры и с тихой настороженностью смотрели, куда я пойду. Нет, не так. Таблетки были на кухне. На кухонном столе у окна, да. И стеклянный стакан с водой. А где тогда были люди? Нет, все не так. В квартире было холодно и серо. Были приглушенные голоса. Была подруга матери, почему-то обнимавшая его. Было… Тихо? Он не видел мать с утра. Почему? Он точно слышал ее голос на кухне. Она кричала или плакала? Нет, стойте. Или он увидел ее? На кухне? Или в ванной. Кажется, она плакала. Кажется, у нее в руках был стакан и рядом стояла ее подруга. Или этого не было? Что произошло тем утром? Картинки, хаотичные картинки с образами сменяют друг друга у меня в голове. Мне казалось, я хорошо помнил, что произошло. Мне казалось, я четко видел всю цепочку маленьких трагических событи того утра, но… Я не понимаю ее. Не могу вспомнить. Уродливо, ужасно, раздражает так, будто я физически чувствую, как скрипят извилины, когда пытаюсь вспомнить то утро. Ложные воспоминания. Все это было ложью. Или правдой? Мо Вэйюй резко выдыхает, поднимается с кровати, чувствуя на секунду, как его ведет. Его взгляд перестает быть стеклянным, он снова может фокусироваться на объектах рядом с ним. Пустая кровать рядом, стена, дверь в санузел. Он заходит туда, тут же включая кран с холодной водой и выкручивая его на максимум. Не то, чтобы в этом была какая-то необходимость. Все равно со смесителем горячей воды в раковине какая-то беда, и ее нет. И не только в этой палате. Вэйюй сменил уже три, он с уверенностью может говорить о противных бытовых мелочах данного учреждения. Он подставляет ладони под ледяную струю, умывается, чувствуя, как вода затекает в волосы, уши, за воротник. В конце концов, не отрывая рук ото рта, он поднимает взгляд и смотрит на свое отражение в зеркале. Мокрые черные пряди налипли на лоб. Фиолетовые глаза темные-темные, по-животному дикие. Всегда ли он так выглядел? Всегда ли был похож на чудовище? Мо Вэйюй дышит глубоко и тяжело, глядя на свое отражение в зеркале. Чем дольше он смотрит, тем больше ему кажется, что комната вокруг него закручивается. Грани предметов смываются, растворяется, переходят друг в друга, теряясь в полумраке и в конце концов образуют пустоту. Черную, бездонную пропасть. Мо Вэйюй чувствует, как резко начинает болеть голова. Он крепко стискивает пальцы на раковине, до побеления костяшек, сжимает челюсти, резко упирается лбом в холодную зеркальную поверхность и жмурит глаза до звезд под веками. Пожалуйста, пусть это остановится. Пусть это прекратится. Мо Вэйюй чувствует, как по всему телу пробегает озноб, и ему кажется, будто в эту самую секунду он может чувствовать каждую мышцу своего тела, ощущать каждый процесс работы органов. Блять. Блять. Блять. Блять. Мо Вэйюй бьется головой о зеркало и выдыхает, вздрагивая. Открывает глаза, глядя на то, что мир вокруг него снова приобрел свои привычные очертания и замер. А затем заторможенно чувствует, как что-то теплое стекает по его лбу. Смотрит на зеркало, покрытое трещинами, на свое отражение - испуганное, потерянное. Смотрит на то, как ярко-алая кровь стекает по его лицу, подчеркивая безумные фиолетовые глаза. Мо Вэйюй успокаивается также резко, как падает в свой отвратительный приступ. Он смотрит на свое отражение в разбитом зеркале еще раз. Сколько там лет несчастий его ждет? Семь? Брехня. Вся его жизнь - одно сплошное несчастье. Вэйюй регулирует температуру воды, подкручивая кран с горячей, умывается, параллельно отматывая крупные куски туалетной бумаги, чтобы хоть как-то остановить кровь. Не то, чтобы у него были силы и желание это делать. Но получать очередную порцию нотаций от доктора Цзян с его вечно унылой рожей, тоже не хочется. Он итак огребет свое за разбитое зеркало. Не хотелось бы еще выслушивать что-то по-поводу того, что он пугает медсестер. Мо Вэйюй смотрит на свое отражение еще раз и тяжело вздыхает. Блядство. Ночной персонал все же придется покошмарить. Мо Вэйюй прислоняет полотенце к ране на лбу и плетется к посту дежурной медсестры. -Доброй ночи, - широко улыбается он, натыкаясь на очень уставший взгляд Сяо Ли. -Опять? - спрашивает она, поджимая губы и устало выдыхая. -Иди в палату, я все принесу, - говорит Сяо Ли, и Мо Вэйюй послушно следует ее указаниям, краем сознания думая о том, что девушке бы отоспаться хорошенько, да выбить себе у начальства пару лишних выходных. И однозначно попросить не ставить ее на одни смены с Жун Цзю. Работать он все равно не работает, зато вечно пытается стать подстилкой кого-то из докторов, чтобы жить побогаче, да поприпеваюче. Флаг ему в жопу, конечно, или куда его еще с такими целями, но факт того, что даже от вечно-орущего Сюэ Мэна больше толку удручает, так как фактически Сяо Ли все их совместные смены вытягивает одна. -И с каких пор у тебя сформировалось обостренное чувство справедливости? - саркастично интересуется Сяо Ли, приподнимая черную графичную бровь, не отвлекаясь от обработки медицинской марли спиртом, после того, как Мо Вэйюй решил поделиться с ней своими мыслями. -Оно всегда было со мной. Просто открывается лишь избранным, - Вэйюй хмурится и шипит, когда рассеченного лба касается проспиртованная ткань. -О, благодарю за оказанное Вами доверие, император Мо Вэйюй, - Сяо Ли мягко трогает его за щеки, заставляя покрутить лицом, и кусает губы. -Ну что, пациент, жить будешь. Зашивать не надо. Но шрам останется. -Буду ходить как мальчик, который выжил? -Ага. Но если надумаешь снова тыкать в кого-то своей волшебной палочкой, то в следующий раз она окажется у тебя же в заднице. -Странные у тебя представления об анатомии, Сяо Ли. А вроде мед заканчивала. -Ложись давай на живот. Будем укол ставить, чтобы ты уснул. И не терроризировал никого хотя бы десять часов. У тебя же прием у доктора Цзяна в половине третьего? Сяо Ли легко закрепляет импровизированный пластырь на лбу Мо Вэйюя, и ждет, пока он перевернется на живот, чтобы поставить укол. А затем выдыхает устало. Щелкает по упругой ягодице, и ставит иглу, медленно вводя препарат, от чего Вэйюй хмурится. -Ага. Расскажешь ему про мое ночное рандеву? -А ты думаешь, что он сам не увидит? -Ну вдруг ты могла бы между нами девочками сохранить все в тайне и дать мне тональник, - Мо Вэйюй натягивает штаны, чувствуя легкое жжение в заду и на лбу, морщась. -Чтобы потом лечить твое воспаление? Нет, спасибо. Ты итак та еще заноза в заднице, Вэйюй. Что ж, этого следовало ожидать. Сяо Ли всегда была довольно прямолинейной. Мо Вэйюй глубже укутывается в одеяло, почти по самый нос, и удобнее подкладывает руку под подушку, прикрывая глаза. -О, кстати, - Сяо Ли останавливается в дверях, оборачиваясь через плечо, - сегодня Сюэ Чжэнъюн выписал направление на госпитализацию одному мужчине. Скорее всего завтра его подселят к тебе. Просто предупреждаю, чтобы не было скандалов и сюрпризов с твоей стороны. Мо Вэйюй выдыхает. -Мне все равно. А затем, спустя какое-то время, проваливается в сон.