***
Шорох листьев и стрекотание сверчков разбавляли тишину, наполняющую глухой лес, в котором уже давно не было ни единого домишки, в котором мог бы кто-то жить. Угораздило же забрести сюда ночью. Джодах шёл куда глаза глядят, перепрыгивая через обваленные стволы деревьев, и изредка проваливаясь в неглубокие ямки на неровной тропинке. Он не знал куда она ведёт, но в его сердце пылилась маленькая надежда на то, что к выходу из леса. Всё-таки пойти по неизвестной тропинке было бы лучше, чем перспектива остаться в лесу до рассвета, пока его не найдут грибники. Быть может, она выведет его на домик какого-нибудь лесника, что приютит его на время у себя, а с рассветом проводит до дома. Но, как уже было сказано, никаких домов в этом лесу не было, поэтому все надежды, кроме той, что тропинка ведёт к выходу из леса, разлетелись в пух и прах. Джодах бродит по лесу уже несколько часов, в то время как луна медленно поднимается над деревьями, уже озарив их кроны своим мягким светом. Благо, небо было ясным, что позволяло ориентироваться в свете луны и звёзд, сверкающих с ней за компанию на огромном тёмном полотне, застилающем бескрайние просторы. Изредка в кустах шуршали лесные зверьки, копошась и нагоняя на мальчика чувство беспокойства, подкреплённое жутким угуканьем сов и других ночных птиц и зверей. Всё больше и больше хотелось осесть на землю и, сжавшись в комочек, прятаться от всех «чудовищ» Тут, вдруг, пернатый зацепился тонкой накидкой за ветку колючего кустика ежевики, ненароком сделав в ней большую дыру на всю спину. Услышав треск ткани, Джодах спохватился и остановился, снимая накидку и разглядывая порванное место. — Н-да, такую уже не зашить… — Да и нечем сейчас, так что, прийдётся идти дальше без неё, пользы уже никакой от порванной ткани не будет. Но, зато, можно набрать ягод в непорванное место и собрать узелок, конечно же, перед этим подкрепившись теми же ягодами. Руки потянулись к кусту, но встретились с колючками, несильно колющими кожу. Надо быть аккуратнее. В скором времени, крылатый успел и поесть, испачкав рот и руки в фиолетовом соку ежевики, и собрать небольшой узелок с запасом ягод. Хотелось остаться сидеть у этого кустика в ягодном достатке, но надо было идти дальше. Прохладный ветерок защекотал нос и заставил мальчишку поёжиться, пробирая всё его тело до дрожи. Без накидки зябко, нужно поскорее найти выход. Руки, дрожа, потянулись к плечам, неосознанно пытаясь защитить себя от холода. Порывы ветра заставляли листву шелестеть, залетая в дупла и создавая жуткий вой, от которого в горле мальчишки вставал ком, перкрывающий дыхание, а ноги подкашивались и заплетались. Порой наступала тишина, давящая на уши, позже вновь прерываемая пугающими звуками из глуши леса. Малец считал минуты и секунды, проведённые здесь, потихоньку выходя из самой чащи леса, пробираясь в более проходимые места. Тропинка всё не кончалась, казалось, ведя его в страну Чудес, не иначе. По крайней мере, становилось холоднее и холоднее, а на землю скоро осел туман. Стало хуже видно, но всё не так плохо. Крылатый шёл дальше, пока из кустов не донеслось значительно громкое шуршание, причиной которого точно не мог быть какой-нибудь маленький лесной зверёк. Волк? Нельзя отрицать, но интересно узнать. Пернатый двинулся в кусты, и, раздвигая ветки деревьев, что так и лезли в глаза, идя огромными шагами через колючки, он вышел на небольшую светлую поляну, со светлячками, что кружились в элегантном вальсирующем танце вокруг неизвестного, сидящего на траве прямо в центре полянки. Светлые волосы незнакомца слегка колыхались, время от времени на них садились ночные бабочки. На плечах накидка из перьев и меха, скреплённая большим граненым янтарным камнем. Под ней длинное одеяние-халат коричневого цвета с золотистым кантом. Узоры на кольцах и длинных браслетах мерцали, а на голове покоилась сверкающая корона с изумрудами, над которой разливалось мягкое сияние. Но больше всех внимание Джодаха привлекли его крылья. Их было… Шесть. Мальчишка застыл, то ли от ужаса, то ли от счастья. В горле комом застыл крик, а рот приоткрылся в удивлении, после чего был закрыт руками, чтобы ненароком не закричать. Сердце бешеным ритмом отбивало быстрый танец, дыхание спёрло, перед глазами на мгновение поплыло и закружилось. Это был он. Наместник Скайзерна, создатель их Родины, единый, великий и могущественный правитель: полубог Зефирион. Последние скайзерны, что видели его давно отдыхали на небесах, а после этого народ лишь легенды слагал о полубоге и его силе. В школьных учебниках приблизительно пытались описать его внешность, отчего молодые и даже взрослые скайзерны грезили о том, чтобы увидеть его вживую хоть раз. Что божество забыло в лесу? Джодах со страхом глядел на наместника, взглядом впиваясь в спину, рассматривая каждую деталь с особым интересом. И тут он обратил внимание на кровавые рубцы на крыльях, что будто во мгновение делали крылья похожими на длинные алые кисти рябин, что сплетаются ветками меж собой. Крылатый почти на сто процентов был уверен, что во всём виноваты коварные колючки, почти в момент впивающиеся в тело. Н-да, видимо не только ему от них досталось. Пока черноволосый раздумывал, до его слуха донеслось робкое птичье воркование, постепенно превращающееся в свист, а после в человеческий напев, чередующийся с клёкотом. Мальчишка ошарашенно поднял голову, вслушиваясь в каждое слово чудной песни, льющейся, казалось, эхом во все концы бескрайнего леса. Ветряной тянул и выкручивал звуки так, что можно было подумать, что он кропотливым трудом долгие годы вытачивал эту мелодию. Джодах слушал его с заворажением, не в силах прослушать хоть словечко. Хотелось слышать это вечно — песню, от которой веет весенними травами, ярким сияющим солнцем и необъяснимым теплом, исходящим от божества. Казалось, ещё вот-вот, и само солнце проснётся и восстанет из-за горизонта, чтобы послушать сказочное пение, а льды суровых тысячелетних зим арктических миров от немыслимого тепла начнут таять. — Дивная птица, можешь ли ты растопить и моё сердце? — пронеслось в мыслях, отчего мальчишка поддался вперёд, немного вылезая из кустов. На светлой поляне было значительно теплее, чем в страшном лесу, потому хотелось подойти поближе к существу в центре поляны. Тонкие пальцы полубога сплетали друг с другом длинные стебли красных роз, огнём и кровью горящих в его бледных руках, водя по ним шипами, и оставляя царапины. После того, как венок был готов, его аккуратно взяли несколько светлячков, надев на голову Зефириона поверх короны. Окровавленный венок играл пламенем в блондистых волосах, осыпая лепестки и путая пряди. В то время рубцы на крыльях моментально затягивались, вновь превращая перья в воплощение рассвета. Ныне от них исходил ещё более сильный жар — жар одиноких пустынь, что манят миражами одиноких путников, которые скитаются среди песков. Этот момент длился целую вечность и мог бы длиться ещё столько же, только вот неожиданно Зефирион встал и поплёлся прочь с поляны. Но стоя уже возле высоких деревьев, готовясь войти вновь в дремучий лес, тот не прекращал свою песнь, будто маня Джодаха за собой. Воркование и клёкот наместника вызывали доверие, и малец, поддавшись ощущениям внутри, пошёл за ним, стараясь не отставать ни на шаг, лишь бы не терять эти волшебные секунды. Изумрудные камни на короне правителя с внушением доверия блестели в нарастающей тьме, а крылья, светящиеся средь кромешного мрака, давали надежду. Среди холода и вечного льда, полубог был как вечный жар и величие. «Куда его ведут?» — Последний вопрос, вставший в голове до того, как она полностью заполнилась мыслями о существе, идущем впереди. Песнь, сводящая с ума, не кончалась, заводя мелодию в каждый уголок разума, удаляя лишние думки. Вой ветра в дуплах деревьев уже не казался таким пугающим, как раньше, ведь сейчас, рядом с сильнейшим, ничего не страшно. Перед ним преклоняется каждая травинка, а тот же ветер завывает, подпевая его чарующей песне. Вот бы эти мотивы остались вечными в этом большом лесу. Резко перья полубога сиянием зари ослепляют Джодаха, заставляя зажмуриться. Некоторое время он боялся смотреть, но когда приоткрыл один глаз, понял, что никакой птицы рядом с ним больше нет, а сам он находится на опушке леса, за всего-то несколько десятков метров от своего дома. Неужели Господин правитель хотел вывести его из леса? И почему исчез? Но теперь это не так важно. Важно лишь то, что он услышал чудесную песнь, которую уже не забудет, даже если больше никогда не услышит.***