Когда у всех ерунда, и только у вас — духовная пища
Характеристика — Дайте танк (!)
Туфли-лодочки цвета мазута игриво топчутся возле нужной двери, а до дрожи робкие женские пальчики давят на кнопку звонка. По ту сторону стены слышатся отчетливые шаги по паркету. Девушка поправляет объёмную юбку на поясе. Дверь сию же секунду отворяется, и еще не перешедшая за порог квартиры-студии Вельвет громко вздыхает, завидев перед собой хозяина этой самой квартиры. — Во-окс! — тянет она в сладострастии, набрасываясь на мужчину с объятиями, отчего он, сделав шаг назад, стеснительно расправляет плечи, ведя руками по донельзя худощавой спине. Шпильки звонко стучат по полу, и девушка чувствует, как с нее нежно снимают красный украшенный пером берет. — Занят? Работа? Вокс неопределённо отмахивается, ведя дражайшую в свой импровизированный кабинет. — Помилуй! Для тебя я никогда не занят, — и, склонившись к Вельвет, с излишней аккуратностью, будто боясь задеть фарфоровой кожи, ласково целует ее в острый висок. Кукольные глаза только в непонятках распахнулись, обнажая до того полуприкрытые веками разноцветные радужки: одна водно-голубая, а вторая цвета свежескошенной травы. — И что же, — в нежной манере лепечет она, переступая через дверной проём «кабинета»: скорее зашарпанного годами помещения, увешенного темно-синими шторами, досками на стенах со сверх-важными записями «по работе» и просто немыслимо огромной кучей каких-то бумаг на подпертом книгами столе, — Хорошо ты тут обжился? Успехи в телевидении, судя по всему, — и хохочет, прикрывая рот рукой в светлой перчатке, — Пошли в гору? Телеведущий кивает в положительном жесте, усаживая гостью за мягкое кресло. — Еще как! — и блаженно откидывается на спинку офисного стула, — И, о боже, публика действительно меня любит! — Уже с нетерпением ждут каждый эфир? Вокс вертит в руках ручку, так и норовя что-нибудь да подписать: привычка выработалась быстро. — Именно! — и взглядом пробегается по самому верхнему из стопки отчету, поворачивая его лицом к Вельвет, — Видишь, как рейтинги взлетели? В ответ девушка восторженно хлопает суженому, сложив ногу на ногу. — Горжусь, — доносится где-то совсем близко к уху, до того, что приходится оглянуться: и Вельвет уже стоит за спиной, ведя ногтем между лопаток Вокса. До мурашек.*
— А потом, когда дверь сама собой закрывается, когда она с энтузиазмом располагается на столе, двигая макулатуру не то на край и без того расшатанного стола, не то и вовсе на пол. — жаждуще, в мыслях воспроизводя все события того дня, дабы точно не упустить ни одной детали шепчет Вокс, — Я уж и не упомню. — и чешет затылок, будто это поможет вспомнить ее едкие фразочки, кинутые ненароком в его адрес. Валентино выдыхает сладковатый дым, отчего телеведущий закашливается и совсем теряется с мысли. — Ты никогда не называл ее по имени, — но глаза просяще смотрят на Вокса, одним лишь взором прося о продолжении. — А оно, впрочем-то, и неважно, — телеведущий сначала мямлит что-то про себя, а затем склоняет голову набок, — Повествование не о том. Сутенёр еле слышно ругнулся. — Вот что помню, — елейно начинает Вокс, наконец вспомнив что-то помимо всплывавших в памяти костлявых ключиц и ребер, которые с легкостью можно было посчитать вслух, — Она одна в меня верила с самого начала: ни сценаристов, ни прочих тогда еще при мне не было, да и меня как медийной личности тоже не существовало. Но была она: абсолютно точно подаренная мне самой судьбой, понимаешь? — тут он замолкает, восторженно глядя на Валентино. Тот не оценил столь длинной паузы, потому Вокс продолжил, — А познакомились мы совершенно случайно — возле мостовой. С этой женщиной действительно неземной красоты: и волосы пышны и вечно завиты, и платья она носила какие-то всегда разные, — каждый раз, когда муж был на работе на ней красовалось все новое и новое. После слов о так называемом «муже» сутенер нервно сглотнул ком слюны, накопившейся в горле. — Муж? — переспросил он полнозвучным тенором, потупившись на Вокса как на непредсказуемого юродивого. Хищно сверкнул очами. — Да, у нее был муж, — безапелляционно отрезал телеведущий, — Ну, я на то и надеялся: как у такого внеземной красоты ангела не может быть кого-то? Валентино понимающе выдохнул, потянувшись за другой пачкой сигарет, ибо та, которую он сейчас держал в руках, оказалась пустой. — И кольцо было. Но все равно она звала меня суженым, сюсюкалась вечно с этим прозвищем, как дело доходило до чего-то личного, в те моменты, когда она самолично разрешала себе побаловаться. Но о нашей связи, бесспорно, никто не знал — разве что моя домработница. Да и приходила-то она ближе к вечеру или ночи.. Сутенер поудобнее улегся на кровати, мягко целуя тонкую шею Вокса, стоило ему повернуться на другой бок. — Когда занялся телевиденьем – будто отстранилась на шаг, завидев по-видимому, что вокруг меня одни только девушки крутятся. О чем-то вечно переживала, заполняя за меня документы, если лежал в отключке.. Валентино обвивает руками грудную клетку телеведущего. — А потом? — А потом и вовсе не приходила. Я в ней потерялся: хоть популярность в СМИ моя росла в геометрической прогрессии, не мог я нормально сконцентрироваться на чем-нибудь кроме нее, нее.. – небрежно завопил вдруг Вокс, — Мне как кислород было необходимо легкое постукивание каблука где-то рядом. Она – моя муза. Спустя часы пустых разговоров о этой таинственной незнакомке Валентино все же не выдерживает: — Так как ее по имени-то, caro?! Вокс на секунду задумывается. — Я звал ее просто «любимой».