Тот самый стажер

Кабинет директора Пак Сонхва — это закрытое место для всех, кроме одного наглого парня, который не так давно работает в отделе. Он сидит за большим  дубовым столом, нагло закинув на него же ноги в белых кроссовках, и довольно улыбается, ехидно поглядывая на то, как Сонхва застыл в немом восхищении на входе в собственный кабинет.  Пак всегда в рабочее время надевает маску неприязни, но когда они вдвоем - Хва готов падать к нему в ноги и умолять, не важно о чем.  Скрип стула. Хон отодвигается от стола, наблюдая заинтересованно, как мужчина прикрывает за своей спиной дверь и идет к своему месту, где сидит парень в спортивках. Он будто бы специально игнорирует рабочий дресс код.  — Как дела?— спрашивает Хонджун, спуская ноги со стола и раздвигая их широко. Довольный вид и расслабленная поза будто бы намекают и приглашают.  — Заткнись, меня бесит твое лицо,— огрызается мужчина, присаживаясь между чужих ног. Приходится залезть под стол, чтобы сесть удобнее и ничего ему не мешало.  Хонджун проводит пальцами по пухлым губам, растирает прозрачную гигиеническую помаду по щеке и хмыкает многозначно.  — Начнешь? Господин Директор.  Пак не признается даже себе, что любит сидеть и заглатывать член по самые гланды, что он любит, когда его сильно тянут за волосы и заставляют давиться спермой. Хонджун же это знает. Он знает и делает все, чтобы его «хороший мальчик» был доволен.   Сонхва жадно берет член сразу полностью, утыкаясь носом в короткие лобковые волосы, и довольно мычит, разгоняя вибрацией безумно приятное ощущение. Хон запускает пальцы в темные, залеченные идеально уложенные локоны Сонхва, оттягивает чужую голову, выбивая жалостливый скулеж. Стон блаженства пробивается, когда в его глотку с силой толкают член. Ему нравится чувствовать эту боль, нравится, когда доминируют и ломают. С губ Хонджуна слетает тихое рычание, пока он смотрит с восторгом, как Пак упивается таким грубым жестом. Усмешка слетевшая после остается уже незамеченной.  Дверь в кабинет внезапно открывается и в проходе стоит удивленная женщина, держа стопку с документами в руках. Хонджун вытаскивает руки из под стола, складывает их в замок, ощущая как Сонхва предательски ускоряет работу ртом. Кажется, он точно не испугался, что кто-то зашел. Облизывает головку, смешивает смазку со слюной и глотает, трется о член щекой и снова берет его в рот.  Хонджун же держит лицо как может. Покрасневшие от возбуждения щеки горят, он смотрит на женщину, которая явно не  понимает, где директор Пак. А директор Пак готов кончить под столом только от члена, который он жадно сосет. Хонджун прокашливается, пытаясь заглушить хлюпанье и чавкание снизу.  — Он вышел. Вы ему не говорите, что я сидел за его столом,— врет бессовестно и в контраст чувствует, как возбуждение с новой силой бьет по голове от того факта, что их могут сейчас застукать, от того, что Сонхва так старательно облизывает и заглатывает его член.  Женщина выходит с очевидным непониманием на лице, а Хонджун кончает. Сонхва от этого жалобно громко стонет, потому что ему излились на лицо.  Он кошкой грациозно, будто бы не член сосал, а переговоры вел, выбирается из под стола, опирается об чужие бедра ладонями и целует в губы, смешивая слюну со спермой.  Игриво постанывает, будто бы дразнит, усаживаясь на крепкие бедра и прижимаясь ближе.  Дверь открывает та же женщина(что ей блять надо?), она охает и получает только громкое злобное:  — ВЫЙДИ,— от Сонхва. Кажется, больше никто точно сюда не зайдёт.  Пака раскладывают на столе. Он ложится на живот, когда с него нетерпеливо стягивают ремень и брюки. Холод лакированного дерева обжигает кожу в местах, где идеально выглаженную рубашку задирают повыше.  — Дай мне сюда ремень,— скулит Хва, виляя бедрами из стороны в сторону, пока Хонджун притирается головкой члена к колечку мышц. Кожаный материл обвивает шею Хонджуна, словно повод за который тут же тянут. Он сжимает его горло, не дает вздохнуть, но лёгкое удушение точно не помешает сексу.  В Сонхва входят сразу же и без резинки.  Громкий стон бьется об стены и от них же отлетает глухим эхо. Горячее нутро Пака  будто засасывает член глубже, а ремень на шее не дает здраво, да и вообще никак,  мыслить. Он впивается в мягкость ягодиц, рычит, смотрит с неприкрытым наслаждением, как у Сонхва дрожат ноги и как тот в блаженстве откидывает голову назад.  — Ты же блядская сучка, которая очень любит мой член? Да, директор Пак?— шепчет на ухо Ким, словно демон искуситель, прикусывая мочку, облизывая ее и посасывая, после спускаясь с поцелуями ниже, переходя на шею.  — Да, блять, да. Кончи в меня, пожалуйста, господи. —скулит Сонхва, царапая короткими ногтями поверхность стола, изгибаясь.  Сонхва срывает голос, когда наконец-то получает желанную разрядку, пачкая семенем и стол, и пол, а Хонджун лишь звонко бьет его по ягодицам ладонью, раздвигает их, темным взглядом изучая, как в раскрасневшийся вход быстро вбивается его член.  — Я чувствую каждую твою венку…Глубже, еби меня сильне! Хочу ещё, блять, дай мне ещё! И Хонджун дает, рассматривая, как тело под ним дрожит, самостоятельно насаживается на член и скулит.  Шея Пака вся в кровавых укусах, засосах, но эти метки лишь как показатель того, что эта задница уже давно приняла форму только одного члена.  Хон выходит из Сонхва, когда кончает, вынимая член медленно, с влажным хлюпаньем. Он разглядывает, как из растраханной дырочки стекает сперма. И он явно доволен проделанной работой. О том, на что он потратил свой обед, Ким точно не жалеет.