На моих условиях

Он всегда был шумным. Шаркал ногами и топал по полу тяжелыми гадами с железными мысками, долбил дверцами шкафов и полок, дребезжа содержимым, недовольно стучал посудой по столешнице, когда его заставляли убрать за собой. Чугунная сковорода швырялась на плиту с грохотом, а вслед за выдвигающимся ящиком звучал металлический лязг перебираемых вилок и ложек. Князь ненавидел те несколько месяцев, что он в молодости прожил на Миллионной, и все двадцать лет совместных гастролей стоически терпел бесконечное громыхание мебели. Вот и сейчас Горшок был шумным. — Князь! Андрей! Его голос ревел громче всей окружающей обстановки. Пришлось продираться сквозь столпотворение счастливых людей, что расслаблялись после завершения последнего дня фестиваля и теперь пили и обнимали друг друга, хлопая по плечам и делясь впечатлениями. Их восторга Князь не разделял, он в принципе весь фестиваль провел не в самом прекрасном расположении духа — буквально неделю назад закончился его первый сольный тур, безбожно сорванный неожиданными гастролями Короля и шута. Как бы Горшок ни корчился, что, мол, концертов на время ТОДДа не будет, как только Андрей утвердил свой тур, так резко мюзикл отложился и КиШ веселой компанией покатил со своими старыми хитами по тем же городам. Это был удар ниже пояса. Когда Князев увидел первую афишу в Волгограде, когда прочел «билеты на Княzz принимаются на концерте КИШ», тогда он осознал, что из себя представляет незнакомец, который уже пару лет как прикидывается Горшком. Что человека, которого Андрей безответно любил и боготворил, больше нет. Андрей задыхался, его тошнило, даже выступил кислый привкус на языке, и если бы не общее оцепенение, он бы там и проблевался. И вот снова. Нет, Князь знал, что Горшок не пропустит Окна Открой. Но это не значит, что он обязан с бывшим другом общаться. Потому что скорее всего это общение закончится мордобоем и унизительными слезами Князева, что он не сдержит, стоит только оказаться с Горшком в одной плоскости. Вот в толпе показалась знакомая макушка с засмоктанными волосами, с косичками и до боли знакомый тяжелый взгляд карих глаз. Андрей в два глотка проглотил содержимое своего стакана, швырнул его в мусорку неподалеку и просеменил вдоль палаток, свернув за угол. Потому что тощее тело бежало за ним. — Андрюх! Слух резануло низкой хрипотцой. Нет, Андрей не будет с ним разговаривать, не будет сейчас делать вид, что ничего не произошло. Он ускорил шаг, все еще слыша за спиной сбивчивые «е-мое» и «извините, пропустите». — Князь, бля! Да постой! Андрей не будет хлопать его по плечу, натягивая фальшивую улыбку на лицо. «Как тур отыграли?» «Ахуенно, Миш. А вы?» «Зачем ты это сделал, Миш?» «Ты меня ненавидишь, Миш?» «Я люблю тебя, Миш.» Князь вернулся в Питер раньше положенного, оставив своих веселиться. Он шатался по городу, оплакивая потерю близкого друга и горел от злости, что вынужден с ним пересекаться. Устало поднимаясь по ступенькам на третий этаж, гоняя в голове свои беспокойные мысли, он вздрогнул от неожиданного движения в лестничном пролете. — Андрюх. Неловко опираясь на облупленную стену, Горшок поднялся на ноги. Князев замешкался на секунду, а потом засуетился, торопливо выуживая из кармана ключи от квартиры. — Ну че ты бегаешь, давай поговорим! Чуть дрожащей рукой Князев воткнул ключ в скважину и нервно провернул. Его бицепса коснулись прохладные пальцы, а голос, что обычно громыхал и заполнял собой все пространство, кротко прошептал: — Да пожалуйста, Андрюх. От просящих интонаций в бархатном голосе сердце Князя дрогнуло и кипящее негодование отпустило. Этой секундной заминки хватило, чтобы Горшок протиснулся в квартиру. — Давай возвращайся в Киш, заебал. — Для этого ты пришел? — мгновенно вскипел Андрей, — совсем ахуел, Мишаня? — Да что ты завелся, блять, — пробубнил Миша, устало облокотившись о стену. Андрея прорвало. — Да после того, что ты мне устроил, я с тобой в одном поле срать не сяду! А тебе еще и наглости хватило прийти ко мне и требовать чего-то?! — Андрюх… — Типа показал мне мое место, показал, что я без тебя нахуй никому не нужен, и ждешь теперь, что я приползу обратно и буду плясать под твою дудку?! — Князь, ну прости ты меня, я же… — Слушай сюда, — угрожающе рыкнул Андрей, прослушав сбивчивые попытки в извинения и оттесняя Горшка к выходу, — мы поговорим о моем возвращении в группу не раньше, чем ты сыграешь своего Тодда с вибропробкой в жопе! Все, убирайся! Горшок неверяще вылупился на Князя, игнорируя толчки, а когда понял, что не ослышался, рассвирепел — сбросив с себя руки, он прорычал что-то нечленораздельное и выскочил из квартиры. Андрей взвыл белугой и трахнул дверью вслед Горшку, что она не захлопнулась а, отпружинив, снова распахнулась, демонстрируя пустующий лестничный пролет. Уже спокойнее прикрыв дверь, он зло протер костяшками пальцев намокшие глаза и поспешил скрыться в своей спальне, желая оказаться как можно дальше от некогда близкого человека, причинившего ему нестерпимую душевную боль. С тех пор от Горшка не было ни слуху, ни духу. Близился день премьеры ТОДДа. Князь уговаривал себя быть безразличным, не гуглить новости, не читать статьи, но выходило из рук вон плохо. В конечном итоге в день икс он надел самый неприметный пиджак на свою полосатую футболку и отправился в Московский театр киноактера. По заранее купленному билету. Как бы Андрей ни пытался торговаться с собой, ему было важно, хоть и инкогнито, но разделить знаменательный день с Мишей. И он разделил. На сцене творилось что-то невообразимое. Горшок, будто пьяный, трусился и крючился, сбиваясь или вовсе забывая слова. Ренегат спасал как мог, пел его партии, но Горшок только бесился от этого и тяжело выдыхал в микрофон, а во время «Финала» позорно заскулил, растекшись по стене декораций. Толпа визжала в восторге и орала — все в лучших традициях концертов Киша в девяностых. Повскакивали с мест и ломали кресла, протягивая руки к сцене и толкаясь, и только Андрей среди всей этой беснующейся толпы стоял соляным столбом и не мог поверить собственным глазам. Как же так, Миш… На поклон Горшок еле выплыл из-за кулис, жалкий и раскрасневшийся, он кланялся качаясь, и его ноги то и дело подкашивались, угрожая уронить хозяина лицом в пол. Уходил за кулисы он на негнущихся ногах, отпихиваясь от помощи труппы. Князь поспешил к сцене, прорываясь сквозь галдящую толпу. То там, то тут он слышал смешки и приколы, что Горшок даже на премьере собственного мюзикла вмазался и вышел на сцену в полном невменозе. Были и интеллигенты, рассчитывающие на искусство, они кривились и плевались, мол, разве можно так унижать зрителя и историю, которую ты рассказываешь? В целом Князь был с ними согласен. Он был в шоке, что Горшок опустился настолько, что даже к собственной мечте так относится, как же он тогда может поддерживать Андрюхины мечты? Прорываясь за кулисы, к счастью, драться не пришлось. Его быстро узнали и пропустили внутрь. Цепкий взгляд быстро приметил седую макушку, скрывшуюся за углом бесконечных коридоров театра. Не глядя по сторонам, Князев широкой поступью поспешил догнать беглеца, игнорируя чьи-то попытки с ним заговорить. Горшок нашелся в пустом закутке с техническими помещениями, неловко привалившимся к стене. Гнев вскипел в Князе, и он налетел на Горшка с наездами, пригвоздив того к стене за плечо: — Как ты мог?! Это же твоя премьера, а ты обдолбался по самые уши! Как же я в тебе разоча… Князь замолк, продолжая открывать рот, как рыба на суше. Мокрое от слез лицо искривилось от злости, Миша с силой оттолкнул Князя и взревел: — Ты! Это все из-за тебя! Я уже год чистый, и теперь из-за тебя все будут думать, что я снова торчу! Я никогда, — он запнулся, всхлипнул и набрал в легкие побольше воздуха, зло стирая влагу с лица рукавами Тоддовой дырявой кофты, — никому не позволял так с собой обращаться! Я же… — Горшок снова скривился, завалившись к стенке и почти шепотом закончил, — ради тебя же… Тут до Андрея дошло. Он еще разок окинул Горшка взглядом — трусится всем телом на полусогнутых, стоит благодаря одной лишь стенке и тихонько, будто болезненно стонет. На месте ширинки неебовое натяжение кожаной ткани. В глухой тишине коридора Князев отчетливо расслышал тихое жужжание. Убедившись, что вокруг никого неожиданного не предвидится, он шагнул ближе и шепотом уточнил: — Миш… ты чего это… с пробкой, что ли? Горшок гневно вскинул пунцовое лицо, испепеляя хуеющего Князя взглядом, а потом, сдувшись, еле заметно кивнул. Князь ахнул, прикрыв рот ладонью и, пребывая в шоке, не мог прекратить пялиться то на бордовое лицо Миши, то на его пах. Горшок жалобно смотрел в ответ, дрожа подбородком и больше не пытаясь утереть редкие дорожки слез унижения. Взяв себя в руки, Князь захлопнул челюсть и в один большой шаг приблизился к трепещущему, такому уязвимому сейчас, Горшку и сгреб его в медвежьи объятия, поддерживая ослабшее тело: — Миш, блин… прости, что попросил такое. Я и помыслить не мог, что ты вычудишь подобное. Горшок несмело обвил руками торс, уткнувшись лицом в широкую, горячую грудь. Кожей он почувствовал, как бухает сердце Андрея — совсем как его собственное сейчас. Шумно втянув взмокшим носом родной запах, наполнив им легкие и свое сознание, он немного успокоился. Да, он сорвал премьеру своей зонг-оперы. Да, теперь все — друзья, семья, фанаты, журналюги будут думать, что он снова торчок. Зато Андрей с ним разговаривает. Не отталкивает, не убегает и не кричит. Сейчас это самое главное. — Пошли, Миш, — Андрей чуть отстранился, помогая охающему Мише крепче встать на ноги, — пошли, будем вынимать. Кое-как добравшись до ближайшего туалета, Андрей завел стонущего, без конца останавливающегося Мишу в пустую кабинку. Как только Князь щелкнул замком, из соседней кабинки кто-то вышел. Князь шустро прижал Горшка к стене и прикрыл ладонью его рот, сосредоточенно вглядываясь в выпученные, полные ужаса глаза. Зашумела вода в кране. Андрей убрал руку и приблизился еще, робко касаясь туго натянутой ширинки. — Миш… — еле слышно шепнул Андрей, — можно? Красный, как рак, Миша зажмурился, шумно задышал и подался бедрами навстречу нежной ласке. — Думаешь, за столько лет я ничего не замечал? — одними губами прошептал Горшок. Андрей сглотнул собственное смущение, комом застрявшее в горле. Отчаянно хотелось спросить — зачем? Почему же Горшок, зная о его чувствах, был таким жестоким? Но сейчас не самое лучшее время для таких разговоров. Позже. Тот, кто мыл руки, выключил воду и зашумела сушилка. Торопливо расстегнув ремень и ширинку, Князь спустил плотные брюки Горшка вместе с бельем на бедра и стукнул ботинком по ступням, вынуждая шире расставить ноги. Горшок громко сглотнул и подчинился, беззащитно раскрываясь перед властным Князем и чуть не впервые позволяя собой командовать. Сушилка заглохла, послышались шаги в сторону выхода. Кто-то еще зашел в туалет и закрылся в соседней кабинке. Князь прижал указательный палец к губам, призывая к тишине. Миша едва заметно кивнул. Все тело его пылало жаром, лицо и шея зашлись бордовыми пятнами, он даже дышал через раз, просяще сложив свои густые брови домиком. Между их телами гордо подрагивал возбужденный член, капая густыми каплями предэякулянта. За стенкой послышалось журчание. Андрей зарылся носом в копну седых волос у уха, а его прохладная ладонь нежно заскользила по вспотевшей шее вниз, к упругой груди, пальцы смяли кожу и прихватили чувствительный сосок. Миша чуть дернулся и замычал, на что Князь снова накрыл свободной ладонью его рот, сильнее вжался в дрожащее тело и, лизнув мочку уха, тихонько прошептал: — Миш… о чем ты думал вообще? Ладонь спустилась ниже, пальцы забрались в дырки на Тоддовской кофте и погладили разгоряченную кожу. Миша шумно задышал, раздувая ноздри, а когда бедра Князя притерлись к его паху, он отпустил себя и жалобно заскулил, закатив глаза. И робко подался бедрами навстречу. Князь убрал руку со рта Миши и прошептал: — Только тише, Миш. В кабинке рядом прозвучал смыв унитаза и человек вышел, направившись к раковине. Горшок зажевал губы и весь зажмурился, чтобы не издать ни звука, а Андрей, наконец, нырнул рукой ему между ног, погладил расщелину и нащупал резиновую рукоятку, и чуть нажал на нее, погружая игрушку глубже. Миша распахнул глаза и рот в беззвучном стоне, коленки затряслись, капелька пота потекла по виску. Князь еле слышно выдохнул и слизнул ее. — Миш, у меня щас яйца лопнут, какой же ты… как ты решился, Миш?! Тело Миши вздрогнуло, он осоловело проморгался и сбивчиво зашептал: — Я так боялся, Дюх, что она в-вывалится, блин, булки сжимал п-пиздец, а от этого было только х-хуже. Я там чуть не сдох, еще и премьеру сорвал, к-какой же я идиот… — Тише, тише… Миш, — запричитал Андрей, — все уже закончилось, сейчас будет хорошо. Князь ухватился пальцами за рукоятку пробки и чуть потянул вниз. Миша всхлипнул, Князь строго шикнул, а тот, кто мыл руки, выключил воду. На мгновение воцарилась тишина, Горшок слышал только бешеный стук собственного сердца где-то в глотке и тихое жужжание у себя внутри. Зашумела сушилка для рук, Князь тотчас с силой потянул пробку наружу, она вышла наполовину, причиняя боль вперемешку с острым, горячим спазмом удовольствия. Миша обронил гулкий стон и уронил лицо на плечо Андрея, сосредоточенно дыша. Пробка жгла растянутые мышцы сфинктера, а жужжание усилилось, разносясь, как показалось Мише, по всему туалету. Князь уткнулся носом ему в шею, шумно занюхал терпкий пот и погрузил пробку обратно в податливое тело. Горшок впился Князю в плечи, как в единственную опору, цеплялся как утопающий за соломинку и дрожал, но позволял происходить этому безумию. Непослушными губами он прошептал: — Дрюх, услышат, — в голосе послышалась паника, — нас услышат… — Тебе же нравится это, Миш, — горячее дыхание опалило Мишино ухо, — нравится, что они слышат тебя. Тебе всегда нравилось быть заметным. Постони для меня еще. Немножко, Миш. Давай. Кто-то досушил руки, сушилка заглохла и по туалету разнесся Михин стон. Он заткнулся на выдохе, дрожа в объятиях Князя, а с той стороны двери послышалось недовольное «совсем ахуели уже». Дождавшись, когда человек выйдет и за ним хлопнет дверь, Князь вновь потянул пробку наружу. — Что же ты меня мучаешь, — простонал Миша. Его тугой анус сопротивлялся, но все же не выдержал напора, и под Андреев шепот: — Отпусти, Мишань, давай, — Горшок расслабился, и мышцы снова растянуло, уже без боли, но с невообразимо сладкой волной мурашек под кожей. Князь задвигал рукой энергичнее, вынимая пробку не полностью, скорее играя с растяжением податливых стенок и вжимая скулящего Горшка в стену, и по туалету гулом разнеслись чавкающие звуки вытекающей из Миши смазки, что он в себя старательно заталкивал перед тем, как закупориться этой самой пробкой. Она стекала на пальцы Князя и по Мишиным бедрам, горячая и вязкая. Хлюп-хлюп-хлюп. Чем быстрее Князь двигал рукой, тем громче скулил Горшок, и тем шире разъезжались его ноги, а ватное тело заваливалось всем весом, отдаваясь власти умелых рук и крепкого плеча. — Я сейчас… сейчас, — пролепетал Миша и Андрей сам как слепой котенок ткнулся, нашел дрожащие губы и присосался влажным поцелуем, приглушая Мишин оргазменный стон. Свободной рукой он накрыл ладонью туго налитую головку между их телами и в то же мгновение она, напрягшись, извергла несколько тугих струй спермы в подставленный кулак. Миша обмяк, снова роняя голову на Андреево плечо. Пробка чавкнула в последний раз, Миша вздрогнул и зажался, но не смог удержать оставшуюся смазку в себе — булькая, она вытекла через растраханное отверстие, потекла по бедрам и даже накапала тягучими белесыми каплями Михе в трусы. Князь, несмотря на собственное нестерпимое возбуждение, был максимально собран. Он обнаружил кнопочку на пробке, отключил вибрацию и, прям так, влажную, во вспенившейся смазке, сунул ее себе в карман пиджака. Из дальней кабинки послышался звук смыва. Миша поднял на Андрея полные ужаса слезящиеся глаза. Князь заговорщицки улыбнулся, подмигнул и поцеловал пунцовую щеку. Полюбовавшись спермой на ладони, он облокотился локтем на стену и скользнул пальцами в смазке Мише между ног — его прохладные, скользкие подушечки нежно погладили конвульсивно сжимающиеся складки сфинктера. — Поехали, Миш. Поговорим, как обещал.

***

Терпкий аромат свежесваренного кофе разнесся по всей квартире, смягчая прохладную свежесть раннего утра. Князь разлепил воспаленные после бессонной ночи веки и сладко потянулся. Удивительно — это его первое утро в жизни, когда он в такую рань проснулся сам, еще и в приятном расположении духа. Развороченная постель пахла потом и сексом. И пустовала. Андрей прислушался — ни лязга посуды, ни грохотания кухонных дверец, ни противного шарканья тапочек по полу не слышно. Андрей, скрипя суставами, соскреб себя с постели и на цыпочках пробрался к кухне. Миша, почесывая щетину на щеке, широко зевал и помешивал кофе в чашке, не касаясь ложкой керамических стенок. — Так значит, год уже чистый, Миш? — прочистив горло сказал Андрей, растянувшись в радостной улыбке. Миша вскинулся от неожиданности, и сразу расслабленно улыбнулся в ответ: — Кофе? Усевшись за стол они оба с удовольствием отхлебнули напиток, наслаждаясь уютной тишиной. — Да, Андрей. Тяжело, конечно, но держусь. — Совсем седой, Мишань… всего год прошел. Миша горько улыбнулся и отпил из своей кружки. И покрылся легким румянцем, когда ладонь Андрея невесомо погладила небритую щеку и прихватила свисающие локоны, пропуская волосы сквозь пальцы. — Кхм… Слушай, — подобрался Миша, пряча глаза, — занимайся сольником, я ни слова не скажу больше. Буду ТОДДа ставить. Только вернись. Пожалуйста. Вернешься? Князь усмехнулся и убрал руку. — Я любил тебя двадцать лет, Миш. — Я знаю. Больше Андрей ничего не сказал. Миша робко поднял взгляд и дополнил, глядя в родные глаза: — А я — тебя. И люблю по сей день, Андрюх. Взгляд Андрея потеплел, брови чуть приподнялись и он скользнул ладонью к острой коленке Миши, сжимая ее как бы в доказательство своих слов: — После того, что было ночью, я должен на тебе жениться, а ты все про Киш, да про Киш. Конечно, вернусь, что за вопросы. Миша кротко накрыл ладонь Андрея своей, чуть сжал и, нахмурившись, прошептал: — Прости, что сорвал тебе тур. Андрей грустно улыбнулся и сжал ладонь Миши в ответ.