Ты знаешь, брат

Разольём с тобой горечь по стаканам...

      Хантер проснулся довольно рано от далёких звуков стрельбы. Он резко поднялся на койке, рефлекторно и напряжённо вслушиваясь. Лишь когда сержант заметил, что койка Кроссхейра пуста, и снайперской винтовки нет на обычном месте, он расслабленно выдохнул. Конечно, снайпер с самого рассвета тренируется, когда весь Мародёр ещё спит.       Хантер опустил ноги на пол и встал с койки. На соседней верхней всхрапнул Врекер и шумно перевернулся на другой бок, заставив клона кинуть на него взгляд. К слову, сержант не видел и Бэтчер, которая обычно спит, растянувшись в проходе корабля. По своему обыкновению проверив турельную установку, которая служила комнатой для Омеги, и убедившись, что девочка там, Хантер наконец вышел на свежий воздух.       Когда сержант медленно спустился по трапу на посадочную площадку, его овеял прохладный утренний ветерок, всколыхнув длинные волосы. Лёгкий солёный воздух прорезал ещё один выстрел, достаточно далёкий, чтобы потревожить острый слух Хантера, но не мирно спящий Пабу. Клон неторопливой походкой направился к дикому пляжу, где часто видел Кроссхейра в компании дроида Ази, Омеги или Бэтчер.              Как и предполагал Хантер, Кроссхейр был на своём обычном месте и стрелял по фруктам. Бэтчер находилась рядом с ним и, завидев сержанта, приветвенно махнула хвостом и негромко гавкнула, когда Хантер приблизился к снайперу и собаке.       Кроссхейр, безусловно, заметил присутствие брата, но даже не повернулся к нему, упорно смотря в прицел винтовки на импровизированную мишень.       – Всё тренируешься? – Негромко спросил Хантер, остановившись позади Кроссхейра и сложив руки на груди.       – Как и всегда, – коротко ответил снайпер и плотнее прижал палец к курку, готовый выстрелить. В последний миг его правая рука предательски задрожала, и выпущенный снаряд пролетел мимо фрукта. Кроссхейр раздосадованно приставил винтовку к валуну и посмотрел на свою руку, обхватив правое запястье. Он сжал и разжал дрожащий кулак, пытаясь избавиться от очередной судороги, слегка прошипев сквозь стиснутые зубы.       Хантер понимающе вздохнул и, приблизившись к брату, положил руку ему на плечо.       – Тренировки натощак – не лучшее решение, – сказал он, мельком скосив взгляд на так и не простреленный фрукт. - Пойдём, - сержант подбадривающе хлопнул снайпера по плечу и, не дожидаясь его ответа, направился к лестнице, ведущей с пляжа в город. Кроссхейр мгновение поколебался, но потом вздохнул, закатив глаза, и последовал за старшим братом, захватив свою винтовку. Бэтчер, как всегда радостная, вилась вокруг его ног, не оставая от него ни на шаг.       Вскоре они поднялись на терассу, где обычно собирались за большим обеденным столом. В такой ранний час на ней было необычайно тихо, и только золотые лучи рассветного солнца заливали обширную деревянную столешницу, на которой уже стояла тарелка с фруктами и кувшин с местным медовым напитком от Шепа и Лианы. Воздух мягко колебался от тёплого морского бриза.       Братья расположились за столом напротив друг друга, Бэтчер растянулась на полу у ног Кроссхейра, нежась под утренними лучами солнца. Хантер налил в стаканы напиток из кувшина и протянул один стакан Кроссхейру. Снайпер принял его, взяв левой рукой, и без особого интереса взглянул на содержимое. Правую руку он упорно прятал под столом на коленях.       – Думаешь, данные, что мы добыли на том аванпосте, помогут Эхо и Рексу найти Тантисс? – Начал разговор Хантер, пригубив свой стакан.       Кроссхейр нахмурился и слегка поморщился, продолжая со скучающим видом покручивать стакан в руке.       – Этого недостаточно, имперские данные о Тантиссе чрезвычайно засекречены, – негромко ответил снайпер и наконец отпил свой напиток. Он поставил стакан на стол, и его лицо стало мрачнее, чем было. – Хотел бы я знать о нём больше, но я провёл там несколько месяцев и даже не знаю, на какой планете он находится, – вздохнул он с сожалением, опустив взгляд.       – Ты рассказал достаточно, чтобы помочь нам, Кроссхейр, – мягко сказал Хантер, взглянув на брата. – В конце концов, благодаря тебе мы узнали, чем там занимаются. И... – Сержант сделал небольшую паузу, в его голосе послышалась глубокая признательность. – Спасибо, что помог Омеге сбежать.       Кроссхейр перевёл взгляд со своих рук на лицо Хантера, усмехнувшись одним уголком губ.       – Моя заслуга в этом небольшая, – ответил снайпер и скрестил руки на груди, откинувшись на спинку стула. – Омега сама проявила инициативу.       – Всё равно я благодарен тебе. За всё, – ответил Хантер, подняв свой стакан, как будто пьёт за здоровье собеседника, и сделал ещё один глоток.       Хантер мог видеть, как сверкнули глаза Кроссхейра от его благодарности, но вскоре снайпер вновь сжал правый кулак, слегка поморщившись. Сержант уловил это, но решил не заострять на болезни брата внимание. Всё же, это была для него слишком больная тема.       Несколько секунд оба клона молчали, но вдруг заговорил Кроссхейр.       – Кстати о том, что произошло на Бартон-4... – Его голос звучал необычайно печально. – Я... Сожалею, что обвинил тебя в том, что Омегу похитили, – он виновато посмотрел в глаза брата. – Я знаю, как сильно ты ей дорожишь...       Хантер резко выдохнул, сжав в пальцах стакан, покоившийся на столе. Слова Кроссхейра полоснули его по сердцу. Не потому, что ему были обидны обвинения брата, а потому что это была правда. Он не ответил Кроссхейру, глубоко задумавшись...       Его воспоминания унесли его на много месяцев назад, в ту ночь на Орд-Монтелле, когда их отыскал Хемлок и забрал у него Омегу. Он ещё помнил, как бежал по крышам доков и ангаров за взлетающим кораблём, не в силах сделать хоть что-то. Шаттл Хемлока поднимался всё выше, и Хантер, остановившись у самого края взлётной площадки, с отчаянием провожал его взглядом, а его сердце тогда разбилось вдребезги. "Нет... Только не Омега", – пронеслось в голове сержанта.       И следующие месяцы прошли в беспрерывных поисках. Искать Омегу в бескрайней галактике было сравни поискам иголки в стоге сена. Хантер как полоумный хватался за любую зацепку, но всё равно не приближался к ней ни на шаг. И всякий раз по новой. Каждая новая ниточка, которая потенциально могла привести его к Омеге, обрывалась или вела в никуда. Это убивало его изнутри всё больше, выворачивало душу наизнанку, мешало дышать и сводило с ума. От ярости, безысходности и отчаяния порой хотелось кричать. Но Хантер не мог позволить себе тревоге и эмоциям взять над собой верх, потому что Омеге это не помогло бы. И как затравленные псы они с Врекером носились по галактике в тщетных попытках найти её.       Хантер даже не знал, жива ли его девочка, но продолжал упорно верить, что жива, ждёт его и нуждается в его помощи. Иначе, во что ему было верить? Что бы с ним стало, потеряй он ещё одного человека, которого любит больше жизни? Любит до безумия, до слепоты. Ведь только вера в то, что Омега ещё дышит, заставляла его сердце биться и идти вперёд несмотря на всю боль.       До встречи с Омегой обычно серьёзный и строгий Хантер никогда бы не подумал, что любовь может быть настолько всепоглощающей и одурманивающей, и что горе от её потери может убить человека, если не физически, то морально – точно. Но именно это с ним произошло, когда он не смог уберечь своё дитя от коварного Хемлока. А ведь Кроссхейр его предупреждал спрятаться и не показываться на глаза Империи. Из-за этого чувство вины сжигало Хантера дотла день за днём, что он думал об Омеге, одинокой и запертой в маленькой промозглой камере.       Но поразительно то, что девочка оказалась гораздо смелее и умнее, чем он мог себе представить. Она смогла самостоятельно сбежать с неприступной базы вместе с Кроссхейром и найти остальных братьев. Хантер снова почувствовал себя живым лишь тогда, когда крепко обнимал вернувшуюся Омегу на безымянной луне Рилота и слышал её тихие всхлипывания в изгибе своей шеи, едва сдерживая собственные слёзы. И он не помнил, когда в последний раз улыбался до того дня. Когда его драгоценный ребёнок вернулся живым и невредимым, его разорванное в клочья сердце наконец успокоилось... До поры, до времени, по крайней мере.       – Я бы отдал за неё жизнь, – тихо, но твёрдо произнёс Хантер, вновь подняв взгляд на Кроссхейра. Теперь его глаза блестели отголоском давней боли и осознанием собственных ошибок. - Как и за всех вас. И тебе не за что извиняться, Кроссхейр. В конце концов, ты был прав.       На мгновение вновь воцарилась тишина. Однако, хоть разговор явно не клеился, им обоим было, что сказать друг другу. Кроссхейр горестно усмехнулся.       – Я был прав... Может, если бы я не отправил то сообщение, вы бы и не покинули тогда Пабу и Омега не оказалась бы на Тантиссе... И Тех бы не погиб.       От упоминания падшего брата правая рука снайпера снова затряслась. И вновь перед глазами возник проклятый Тантисс. Конечно, Кроссхейру сказали о том, что произошло на Эриаде.       – Напрасно ты отправил им то сообщение, – вкрадчивым и бархатистым голосом говорил Хемлок. – А ведь если бы ты не сделал этого, я, может, и не нашел бы её. И один из ваших бы не умер. Ах, как тяжело, наверное, знать, что по твоей вине погиб твой друг и товарищ, – доктор явно упивался своей победой и его сочувствие звучало скорее как насмешка.       Друг и товарищ... Этому садисту было даже невдомёк, что Тех был для Кроссхейра больше, чем друг и товарищ. Он был его братом. Весть о его смерти была для Кроссхейра тяжёлым ударом.       Последний раз Кроссхейр видел Теха и слышал его голос... На Камино, если ему не изменяла память. Казалось, с того времени прошла целая вечность. Тех тогда сказал Кроссхейру в лицо, что думает о его переходе на сторону Империи. Он единственный из всех братьев понимал и не осуждал снайпера, хоть и не был согласен с его выбором.       Хантер опустил глаза на свои руки, сжимающие стакан на столе, в скорбном молчании.       – Он думал, что если ты связался с нами, значит, ты отвернулся от Империи. Он и Омега настаивали на том, чтобы разыскать тебя. Это и привело нас на Эриаду.       – Моя жизнь не стоила ни его, ни чьей-либо из ваших, Хантер. Так же, как не стоила и свободы Омеги, - с болью проговорил Кроссхейр. Он обхватил правое запястье и повращал больной кистью. – Я совершил достаточно преступлений против вас...       Хантер резко вскинул на него взгляд. Он выглядел ошарашенным. Он не мог поверить, что Кроссхейр всё ещё злится на себя за всё, что произошло между ними. Да, и сам Хантер до возвращения брата в команду носил в сердце глубокую обиду на него, но не из-за того, что он предал свой отряд. На самом деле сержант злился на Кроссхейра за то, что все его попытки убедить снайпера вернуться к ним остались тщетными. А предательством он только оправдывал злость на брата перед самим собой и остальными.       – Не говори так, – с ноткой стали в голосе ответил Хантер. – Какими бы тяжкими ни были твои преступления, ты всё равно оставался нашим братом. Как остаёшься и сейчас.       Да, Хантер тогда был невероятно зол на Кроссхейра. И после его возвращения он не мог снова проникнуться к нему доверием. По крайней мере, сразу. На Бартон-4 они кинули, как пепел, другу другу много слов, но именно это им было нужно, чтобы понять другу друга, как говорила Омега. Понять и, главное, простить.       Кроссхейр вернул Хантеру удивлённый взгляд. Что-то невольно защипало глаза, и он поспешил отвернуться. Нет, это он не признает ни перед Хантером, ни перед собой. Он просто поразился, насколько он мог быть глуп и слеп, доверившись Империи, которая клонов ни во что не ставила. Хантер был прав: для имперцев он был лишь цифрой, пушечным мясом. А для своего отряда он был Кроссхейром, другом и братом. Как он мог променять их на Империю?       Под напором эмоций и чувств Кроссхейр мог сказать только одно:       – Спасибо... Что дали мне ещё один шанс.       Хантер, казалось, почувствовал настроение снайпера и теперь его глаза были полны сочувствия. Ох уж эти обострённые чувства. Сержант встал со своего места, обошёл край стола и оказался рядом с Кроссхейром. Снайпер по привычке тоже поднялся на ноги и посмотрел на Хантера. Его брат тут же крепко обнял его, слегка хлопнув по спине.       – Мы рады, что ты вернулся, Кроссхейр, – искренне ответил Хантер, отстранившись от него и с теплотой улыбнувшись ему. – По крайней мере, теперь мы снова вместе, и мы придумаем, что делать дальше.       Внезапно включившийся комм заставил обоих братьев отвлечься. Из динамика раздался воодушевлённый голос Врекера.       – Хантер, Кроссхейр! У нас входящее сообщение от Рекса!       – Скоро будем, - ответил Хантер и снова хлопнул Кроссхейра по плечу. - Пойдём.       Кроссхейр последовал за ним в сторону посадочной площадки, а проснувшаяся Бэтчер помчалась впереди него, радостно лая. Снайпер слегка улыбнулся, почувствовав долгожданное облегчение. Всё же, этот разговор с Хантером нужен был им обоим. Как ни сложны были их отношения и сколько разногласий ни возникало между ними в прошлом, они по-прежнему оставались братьями, идущими по жизни плечом к плечу.