◊
Мартовская ночь приятно прохладная. В лесу свежо после прошедшего дождя. Стайлз и Скотт, припарковавшие джип у начала тропы, шагают нога в ногу по направлению к природному парку. В далеком прошлом мотоциклисты облюбовали это место и превратили в мотодром, на который приезжали все, имеющие хоть что-то двухколесное, а поскольку Стайлз со Скоттом в детстве имели велосипеды, они гоняли сюда тоже, правда, недолго. После нескольких несчастных случаев, произошедших здесь с несовершеннолетними, правоохранительные органы запретили использовать парк в качестве мотодрома и повесили на дерево соответствующую табличку, гласящую: «ВЪЕЗД В ПАРК ЗАПРЕЩЕН»; Стайлз видит эту табличку, когда, проходя мимо заброшенной станции рейнджеров, поднимает взгляд. После запрета парк снова превратился в обычную зону отдыха. Но поскольку из-за мотоциклистов вместо травянистого поля осталась лишь накатанная траса, напоминающая безжизненную вулканическую поверхность, место перестало пользоваться большим спросом у любителей природы или шашлычников. Сейчас парк остается в почете разве что у подростков, ищущих тихое место, чтобы напиться. Собственно, за этим Стайлз и притащил сюда Скотта. Напиться. Дело в том, что у них обоих дома сегодня родители, а распивать спиртные напитки на детской площадке всегда рискованно, поэтому они решили, что лучше уж они сделают это в лесу. Вариант с тем, чтобы потерпеть до завтра или следующего удобного дня, когда бы Ноа был в ночную смену, Стайлз даже не рассматривал, он нуждается в алкоголе именно сегодня. Стайлз наступает в лужу и чуть не подскальзывается. Скотт ловит Стайлза за локоть: — Осторожнее. — Ага, точно, чувак, — Стайлз крепче сжимает бутылку «Джек Дэниэлса». — Кстати, о том, что я понял, что я гей… — Снова? — устало спрашивает Скотт. — Я думал, ты уже все высказал, пока мы ехали. — Куда уж там, — усмехается Стайлз. По его смешку Скотт понимает, что его друг сейчас снова будет много говорить. Так оно и происходит. — Я хотел сказать, что это, типа, так странно. Я осознал это так внезапно, когда просто дрочил утром в душе… — Без подробностей, — молит Скотт. — Прости… Просто, меня не возбуждает Лидия, серьезно? Как я мог годами не понимать этого? Почему я только в тот момент понял, что она меня никогда не возбуждала? И почему я никогда особо не задумывался над тем, что всегда представлял мужчин? Это как-то глупо… Я думал, что мне интересны парни в порно, ибо я просто вживаюсь в их роль и так чувствую себя альфа-самцом или типа того… но нифига! Мне нравятся члены, воу! — Стайлз дергает головой. — Я просто в шоке. До сих пор не понимаю, как мог реально еще сомневаться в своей ориентации… Все, оказывается, так до забавного элементарно. Стайлз останавливается, когда они доходят до более-менее приглядного ухаба, и разворачивается к Скотту. Подняв бутылку виски на уровень лица, Стайлз говорит: — Надо обмыть. Сегодня родился гей-Стайлз-Стилински. Скотт улыбчиво хмыкает: — Ты рад? — Я очень рад, — Стайлз подпрыгивает на носочки. — Теперь я лучше знаю, кто я такой. Это, ну, я чувствую легкость. — Теперь-то хоть не будешь Дэнни доставать? — ласково дразнит Скотт. Замечая каменистый ухаб, похожий на пенек или табуретку, он на него присаживается. — Буду! Но чтобы он нашел мне парня. Не хочу сидеть в девственниках до пенсии. Стайлз принимается откручивать крышечку. В лесу темно. Луна слабо освещает поляну. Из-за лунного света кожа Стайлза кажется белее обычного, а от ночной изморози у Стайлза закоченели пальцы рук, из-за чего они отказываются его слушаться. Неподалеку Стайлз замечает металлическую бочку, вроде тех, у которых в драматических фильмах бездомные греются под мостами. В голове Стайлза тут же возникает план по разрешению проблемы. — Есть спички? Скотт поднимает голову и смотрит на Стайлза. — Зачем? — Чтобы было тепло и светло, балда, — закатывает глаза Стайлз и начинает уже искать по своим карманам. — Нэ, ладно, кажется, у меня была зажигалка… О, класс, нашел! Эй, можешь насобирать хворост? — А ты сам не можешь? — Скотт устало вздыхает. — Могу, но… Че ты такой безрадостный, чувак? — Стайлз носком пинает носок Скотта. — Опять думаешь про Эллисон?.. — Нет! — Скот прерывает Стайлза. — Сейчас меня гложет не это. — А что тогда? — Стайлз наклоняется и берет бутылку виски с земли. Скотт пожимает плечами: — Не знаю. Много разного. Например, альфа. Уже прошло шесть месяцев с момента, как все началось. Но я все равно не могу расслабиться и смириться со случившемся. Альфа чуть не убил Дитона, он мог бы заставить меня убить вас, он может в любой момент напасть на кого угодно, а мы все еще не знаем, кто он такой. Меня это убивает. — На, выпей, — Стайлз вручает Скотту бутылку. Скотт нехотя ее принимает и откручивает крышечку. Он почти делает глоток, но останавливается и отдает Стайлзу обратно. — Не хочу. Стайлз цыкает и забирает виски. — Тогда иди собери хворост! Я слышал, медитативный труд наводит порядок в голове. Из-за этого многим людям нравится мыть посуду или пылесосить. — Ага, — хмыкает Скотт и все-таки встает. — Просто так и скажи, что замерз. — Ну… — усмехается Стайлз, — и это тоже. Скотт уходит за хворостом. Когда он возвращается, набрав веток, Стайлз уже валяется на земле и немного пьян. Так Скотт понимает, что разводить огонь в бочке придется тоже ему.◊
Скотт сидит на ухабе, смотря на огонь. Языки пламени отбрасывают на лицо оборотня извилистые тени. Прошло не так уж много времени, но Стайлза уже подразвезло, он лежит на земле, совсем не замечая ее холода, и покачивает коленкой; язык Стайлза заплетается время от времени, когда Стайлз болтает. Скотт не особо слушает друга, собственные мысли все еще не покидают его голову, катаясь там, как комок колючей проволоки и цепляясь за встречающиеся на пути крошки, мысли поменьше. В результате сего у Скотта начинает болеть голова, чего он знает, быть не может, только если ушлый тип Крис Арджент не подмешал в виски, который Стайлз все же заставил его попробовать, волчью отраву, что, конечно, крайне мало вероятно, поскольку они со Стайлзом никому не говорили, что на самом деле пошли бухать в лес, а не рубиться в приставку в гости друг к другу. — Знаешь, что меня особенно расстраивает, — Скотт пользуется заминкой Стайлза, чтобы вставить слово. — Эллисон? — предполагает Стайлз. — Нет, — вздыхает Скотт. — Я о волчьей теме… Меня укусили, когда я не был к этому готов. И хотя Дерек что-то рассказал мне, а что-то мы с тобой поняли сами, таким, как Дерек, я все равно никогда не буду. Он отлично держит себя в руках и, кажется, знает всю эту кухню. А я нет. Я могу лишь пытаться жить с тем, что случилось, дальше. Но как раньше никогда не будет, и это постоянно выбивает меня из колеи. Наверное, я никогда не перестану скучать по своей жизни до укуса… И никогда не научусь быть в волчих штучках таким, как Дерек. Он в этом плавает, как рыба, а я лишь барахтаюсь, как какой-то щенок. — Я, фх, э-эм… А почему мы заговорили о рыбах и щенках? — Стайлз хмельно улыбается. — Прости, чувак, я немного отвлекся, мой, это, мой мозг, знаешь… ну? — Онемел? — подсказывает Скотт. — Ага, точно! Наверное, я просто замерз. Надо выпить еще… — Стайлз неуклюже тянется к бутылке. Но Скотт перехватывает ее первым. — Думаю, тебе уже хватит. — Я пьян? — спрашивает Стайлз. — Ни капельки, — язвительно отвечает Скотт. Он легонько толкает Стайлза в плечо, от чего тот падает на спину. Развалившись обратно на земле, Стайлз продолжает болтать, а поскольку Скотт напомнил о оборотнях, на них и переключается его внимание. — Кстати, о Дереке… Все ведь его теперь ищут, охотники, копы. Особенно копы. У папы под мышкой дело Дерека всегда с собой… ха, забавно, он даже с моими детскими рисунками или табелем успеваемости так никогда любовно не обходился. Папа только о Хейле теперь думает, все пытается понять, почему он убил Лору, почему напал на нас в школе… — Стайлз смотрит на Скотта снизу-вверх, подняв брови, и спрашивает: — Думаешь, честно было соврать копам, что в школе за нами охотился Дерек? Он ведь вообще ничего не сделал. — А что еще оставалось? — рассуждает Скотт. — Нельзя же было сказать, что это был чокнутый оборотень. — Да… — соглашается Стайлз. — Странно бы звучало… Эй, как думаешь, кто он? Ну, альфа. Ты не думал о том, как он может выглядеть, как давно он в Бейкон Хиллс? Или что у него в голове?.. Просто это так странно, что кто-то из людей может превращаться в такого ужасного монстра… Думаешь, он как человек тоже урод? Или красавчик? — Стайлз смеется. Когда он перестает, то морщится и шепчет: — Иногда мне кажется, что это мог бы быть Харрис. У него есть предпосылки быть злодеем, у меня от него мурашки… — Не думаю, что это он. Я не чувствую в нем волка, — Скотт звучит слишком серьезно, словно бы уже обдумывал это предположение раньше. — А змею? Он мог бы быть оборотнем-змеей… — Стайлз балуется, пальцами изображая клыки и шипя «пш-ш». — Стайлз… — вздыхает Скотт. — Ладно, ладно, — Стайлз перестает показывать Харриса-змею. — Но ты зря мне не веришь. Говорю, Харрис точ… ВГРР-РХР-РР!!! Громкий вой, нарушивший покой в заповеднике, прерывает Стайлза. Скотт тут же вскакивает на ноги. Глаза Скотта загораются желтым, а его руки сжимаются в кулаки. Пугающий рык, сотрясающий землю, продолжается еще несколько секунд. Когда рык стихает, Скотт точно знает направление, откуда это пришло. Откуда, а также Скотт почувствовал мощь звуковой вибрации и понимает, кто это был. — Альфа, — потрясенно говорит Скотт. — Прости, Стайлз, мне надо его поймать. — ЧТО?! — Стайлз пытается схватить Скотта за лодыжку, но не успевает. Стайлз кричит вслед убегающему другу: — Чувак, это очень плохая идея! Ты не можешь идти на альфу один… Эй, Скотт, стой, не бросай меня здесь одного! Как я уеду? Скотт… Скотт полностью скрывается за соснами. Стайлз видит, что остался один, но продолжает говорить вслух: — Аа-а, засранец! Я не буду собирать твои кишки, когда альфа тебя порвет на кусочки. Сам скажешь своей мамке, почему органы твоего пищеварения стали новой лесной достопримечательностью… Блин, как так можно-то? — Стайлз опять вопит: — Если ты думаешь, что ты неубиваемый, Скотт, то это не так. Слышишь, придурок? Ты блохастый, а не бессмертный. Вернись обратно, дуралей. Боковым зрением в другой стороне Стайлз замечает тень. — Скотт? — зовет он с надеждой в голосе. Из-за деревьев кто-то выходит. В той части поля слишком темно, чтобы Стайлз сразу же смог бы идентифицировать, кто. Подсознание подсказывает Стайлзу, что фигура слишком большая и высокая для Скотта, и что это не Скотт… А л ь ф а… Сердце Стайлза пропускает удар. Большая фигура раздваивается. И Стайлз, понимает, что это всего лишь люди. Он начинает снова дышать. Прищуриваясь, он разглядывает двоих парней, ступивших на более освещенную часть поля. Первый — это большой черный парень, которого Стайлз спутал с альфой. Второй — его белый приятель, причем, вдвое ниже первого и такой неказистый, что Стайлз сперва принимает его за ребенка. Стайлз ошибочно расслабляется, думая, что все нормально. Взрослый с ребенком просто, видимо, тут гуляют и вышли спросить о рычании в лесу… Но парни приближаются, они почти доходят до него, и Стайлз видит, что «ребенку» не меньше двадцати пяти лет, если не все тридцать, а у большого черного парня за ухом косяк. Ощутив преступную ауру парней, Стайлз понимает — назревает конфликт. Стайлз начинает продумывать сценарии и планы, но на пьяную голову его мысли плохо вяжутся, а его тело кажется ему тяжелым и не подъемным, из-за чего он продолжает находиться в незащищенном виде на земле. Парни останавливаются в двух шагах от него. — Тааак, — мерзко усмехается Большой. — Вы только гляньте на эту маленькую грязную сучку, — он чеканит слова, из-за чего из его рта вылетает слюна. — Хм, — одобрительно хмыкает Мелкий, беззвучно посмеиваясь. Стайлз напрягается. Ему не нравится, как блестят глаза этих парней, будто бы они нашли что-то для себя интересное, и как они сразу же начали с агрессии, словно бы они уже решили, как все будет происходить дальше. Это сбивает. Не помогает и то, что Стайлз не знает, что им ответить на провокацию и унижение. Он не был готов сегодня с кем-то драться. К тому же, это отличается от того, чтобы посылать школьных задир. Большой Парень крупнее него раз в сто. В агрессивном ответе на агрессию просто не будет толка. Все слишком неожиданно и резко. — Эм, ам… — изо рта Стайлза вылетают какие-то нечленораздельные звуки. Глаза Стайлза округляются, из-за чего его взгляд становится точь-в-точь, как у испуганной, взятой на прицел лани. Одно неверное движение — выстрел. — Ладно, чуваки, — Стайлз встает, расставив в стороны руки. Он берет с земли бутылку виски, цепляясь за единственную идею, как за спасательную соломинку. — Может, я отдам вам это и просто пойду? Договорились? Он протягивает им бутылку. Парни не соглашаются на меньшее. По спине Стайлза пробегают мурашки, когда он понимает, что мирно с этими чуваками договориться у него не получится. Двое переглядываются, словно бы обмениваясь телепатически своими темными мыслями; и Стайлз, не слышащий этой мысли, но чувствующий, что их идея ему точно не понравится, начинает паниковать, не зная, бежать ему или стать в оборонную позу… что вообще в таких случаях делают? Они обратно переключаются на него. Мелкий говорит ему: — Не думаю, что это то, чего он хочет. Интонация, с которой это было сказано, заставляет Стайлза замереть. Чего?.. — Даа! — громко говорит Большой Парень, и Стайлз подпрыгивает от испуга. — Нахрен спиртягу, когда есть такая прелестная сучка… Дай угадаю, ты еще, небось, девственник? — Сто пудов, — комментирует Мелкий. — Он выглядит, как целка, которая член никогда вблизи-то не видела. Гх-ха-гы… — Точняк не видела, — соглашается Большой Парень. — Но ротик-то рабочий, ты глянь… Большой Парень тянет к Стайлзу свои руки. Стайлз рефлекторно ударяет бутылкой виски, которую держит, по одной из рук. Удар получается неточным и слабым. В основном — мимо цели. Горлышко бутылки выскальзывает у Стайлза из вспотевших пальцев. Дальше все молниеносно набирает обороты. Потеряв бутылку, Стайлз бежит. Он успевает сделать два шага, прежде чем руки останавливают его и грубо тянут назад. Он чувствует себя в ловушке и вертится в грубых объятиях, как сумасшедший, думая лишь о том, чтобы суметь выскользнуть — отпустите его, во второй раз он точно убежит. Он уедет. Забудет. Не будет никому говорить. Просто отпустите его. Он этого не хочет. Это не может произойти с ним. С каким-нибудь другим чуваком из тру-крайм подкаста — может быть, но не с ним… Он не может допустить, чтобы предостережения его отца «не шляйся один ночью по лесу, тебя могут убить или изнасиловать!» оказались пророческими. Он не хочет быть одним из тех несчастных детей, которых изнасиловали в юности, испортив им этим всю оставшуюся жизнь. С таким он смириться не сможет. — Нет, пх-п… — Стайлз пинается, но его борьба только все больше их веселит. — Мне это неинтересно. Отпусти меня… Мне надо к отцу… Мой отец ждет меня в машине. Ты, слышишь? Мой отец, блин, там. Идея солгать про отца в машине возникает из ниоткуда. На мгновение Стайлз даже верит, что это его спасет. Запугивать плохих парней отцом стало настолько привычным делом для Стайлза, что у него отложилось на подкорке, что упоминания отца достаточно, чтобы подозрительные личности от него отстали. Но… — Я так не думаю, — говорит Большой Парень. Он отпускает Стайлза, переставая заламывать ему руки, но тут же перемещает их так, что Стайлз оказывается в удушающем захвате. Большой Парень душит Стайлза, прижимая его спиной к себе; из-за разницы в росте Стайлз вынужден встать на носочки. — Ну, давай, позови папочку, — издевательски просит Большой. Стайлз пытается тянуть парня за пальцы или содрать с себя его руку, но у него ничего не получается, в этом огромном куске мяса слишком много силы и веса. Стайлз абсолютно беспомощен в состязании против этой глыбы. Не один на один. Следующее, что Стайлз осознает, это то, что с него пытаются стянуть джинсы; Мелкий расстегивает пуговицу и ширинку на его джинсах и тянет их вниз, это дается ему слишком легко, потому что Стайлз устал, боится и не может продолжать пытаться бороться. Он не знает, как может в таком положении отбиваться. Стайлз хрипит «не надо» и «хватит». Он мысленно молит Скотта вернуться и призывает отца возникнуть из ниоткуда. Но ни Скотт, ни отец не появляются, когда джинсы сползают с его узких бедер. Мелкий стаскивает джинсы по щиколотки Стайлза, но спустить их дальше не может, мешаются широкие кроссовки. Холодный воздух кусает Стайлза за кожу, а прикосновения обжигают. Стайлз дергается и плачет, когда чувствует, как чужие мерзкие руки трогают его там, где никто его еще таким образом не трогал… Не так, думает он, должен произойти его первый раз. Стайлз не замечает, когда начинает плакать, задыхаться и о чем-то молить. Он не слышит, что он лепечет, или что говорят его насильники. Он словно бы падает куда-то в другое измерение, странно отдаляется от своего тела. Да, он знает, что он все еще здесь, но словно бы он уже ушел отсюда прочь, не домой, а просто в темноту… Вокруг темно. Стайлзу одиноко, страшно и холодно. И он не в силах это остановить. Парни смеются. Они гогочут, веселые и предвкушающие. Хватка на шее Стайлза ослабевает, и его начинают толкать туда-сюда. Он шатается из рук в руки, чувствуя себя потрепанным футбольным мячом или мусором. — Давай, Джас, сначала ты, — говорит Большой Парень. — Я был первым в прошлый раз. Мелкий ликующе хватается за свой ремень. — Можешь подержать его? Хочу выебать его в рот. — Слышала, сучка? — говорит Большой Парень Стайлзу. — На колени. У тебя есть работа. Большой Парень без труда заставляет Стайлза упасть на колени, надавливая ему на плечи. Стайлз совсем не замечает боли от падения коленными чашечками на закапанный в землю под ними камень. Все внимание Стайлза сосредоточенно на Мелком, который расправляется со своим ремнем и вытаскивает член. Если до этого у Стайлза оставалась какая-то надежда, что все еще может прекратиться, то сейчас вера в то, что у него получится избежать этого ужасного унижения, мертва. Трезво осознавая, что именно произойдет дальше, Стайлз начинает неконтролируемо дрожать. Он садится на свои пятки и пытается отвернуться, не готовый лицезреть ни член незнакомца, ни как парень себе дрочит, но большие руки грубо хватают Стайлза за лицо и поворачивают его голову, вынуждая смотреть. Стайлз опускает взгляд, размывающийся от собирающихся в глазах все быстрее слез. — Не надо, прошу… — Открой ему рот. Смотри, чтобы не цапнул. — Не кусайся, сучка, — говорит Большой Парень. — А то мы выбьем тебе все зубы. — Мп-нп… — слова застревают у Стайлза в горле. Когда прелый член оказывается у Стайлза во рту, Стайлз задыхается. Он закрывает глаза, не в силах смотреть. Но от этого решения становится только хуже, ведь, закрыв глаза, вкусовые рецепторы Стайлза словно бы пробуждаются. От вкуса солоноватой немытой кожи Стайлза начинает сильно мутить, и он пытается отстраниться, но его удерживают на месте, обездвижев, лишив всякого выбора и контроля; словно бы он меньше, чем человек, словно бы он просто та тупая резиновая кукла с открытым ртом. Это секс. Это грубый, ужасный секс, который буквально повторяет сюжет некоторых хардкорных порно видео, которые он смотрел, когда искал что-то особо возбуждающее и новенькое… Когда он смотрел такие видео, ему даже нравилось представлять себя на том месте, на котором он сейчас… Это так низко. Стайлзу плохо. Он чувствует прелость чужого тела. Лобковые волосы щекочут ему лицо. Член парня теплый и оставляет в его рту соленый привкус. «Не надо. Стоп. Хватит…», — мысленно просит он. Но их не волнует. Это не прекратится, потому что для него это слишком. Это прекратится, лишь когда они захотят это закончить. — Джас, утри нашей девочке слезы. Стайлз чувствует, как член Мелкого скользит по его лицу, оставляя ему на коже влажные следы — его слюни и чужой предэякулят. Желудок Стайлза спазмируется, и Стайлза рвет. В основном желчью и выпитым виски. Следующее, что Стайлз знает, это то, что он лежит на земле. Его пинают под ребра, и он сжимается в клубок, чувствуя резкую боль. Его тело словно бы горит. Его внутренний мир рвется на части и разрушается… В лесу напугано каркает ворон. Стайлз тоже напуган. Жаль, что у него нет крыльев, чтобы улететь. Утопая в агонии, больше в душевной, нежели в физической, Стайлз все больше расщепляется, частью себя пытаясь убежать от сюда как можно дальше. Мыслями он уже далеко где-то в другом месте. Стайлз не сопротивляется, когда что-то падает на него сверху. Оно разворачивает его, подталкивая лечь на живот… Стайлз не здесь. Все это неважно… Ему плевать. Он перестает понимать, где он и что происходит. Лишь когда он чувствует запах пота и сигаретную вонь от куртки Большого Парня, сквозь выстроенный им барьер все же просачивается пугающая мысль: очередь второго парня подошла. Затем Стайлз думает: член проникает в него. Поскольку это больно, Стайлз кричит. Но его голову грубо толкают в землю, и он перестает шуметь. Все то время, что Большой Парень грубо трахает Стайлза, не перестают звучать комментарии в духе «да, сучка» и «вот так, шлюха». Стайлз беззвучно плачет. Он скребет землю, из-за чего та собирается под его ногтями — он не знает, зачем делает это. То ли все еще пытается выбраться из-под чужого тела. То ли хочет себя закапать и умереть прямо под ним. Зачем они это делают с ним, он тоже не понимает. Он вообще ничего не знает. Ответ на вопрос «зачем» остается похороненным где-то глубоко. Возможно, когда Стайлз уйдет на дно, тогда он поймет. Но сейчас есть только боль и пустота, не имеющая никакого смысла. Некоторое время спустя могильная плита, придавившая Стайлза, покидает его, и Стайлз слышит как-то искаженно, словно сквозь толщу воды: — Теперь надо помочиться на шлюшку. Вот и все. Вот и конец. Стайлз смиренно закрывает глаза, замирая, словно бы умер. Но происходит не то, чего он ждал. Вместо урчания струи он слышит низкое рычание, пришедшее откуда-то из леса. Сначала он не придает этому значения, его мысли слишком расколоты и хаотичны, чтобы он понял, что что-то происходит. Но когда рычание становится громче, а затем слышится испуганный крик, Стайлз вздрагивает и все же обращает на обстановку внимание. Горящие алым глаза, шерсть и внушительные размеры тела подсказывают Стайлзу, что альфа, в поисках которого ушел Скотт, пришел сюда, к нему. Зверь меньше, чем был, когда гонялся за ними по школе. Но все так же свиреп, зол и кровожаден. — Помогите! Боже, кто-нибудь! На пом… Альфа рычит, когда накидывается на них. Стайлзу плохо видно из-за слез и ночного сумрака, но по звуку он понимает, что оборотень убил одного из двоих. Звук сломанного позвоночника имеет уникальный хруст, который сложно спутать с чем-то другим; слыша этот хруст, ты как бы знаешь, что услышал. Мгновенную смерть. Хрясь. Минус один. Остается второй. Мелкий убегает в лес, и альфа преследует его. Снова слышатся крики о помощи, которые все отдаляются, словно оборотень утаскивает жертву все глубже в чащу. Стайлз садится на коленки. Они болят. Все болит. Его тело дрожит. Медленно пытаясь встать, он видит, как собирающаяся под Большим Парнем лужа крови отливает черным. Крови так много, что нет сомнений — парень мертв. Сердце Стайлза бешено стучит. Его видение размывается, а легкие словно спазмировались и не могут принять достаточно кислорода. Но Стайлз знает, что, если он хочет выжить, ему надо убраться прочь раньше, чем сюда вернется альфа. Итак, Стайлз заставляет себя натянуть на себя боксеры и джинсы. Сразу же после того, как с этим будет покончено, он, шатаясь, уходит. В его голове только одна мысль: БЕГИ. Он бежит. Его легкие горят. Видя джип, Стайлз на автопилоте вытаскивает из кармана ключи. Он роняет их, но тут же поднимает. — АААА-АА…!!! Он слышит жуткий вопль и оборачивается в сторону, откуда примерно это пришло. В его глазах собирается больше слез. Предсмертный крик звучит ужасающе. С парня словно бы заживо сдирают кожу. Стайлзу ни в коем случае не жаль ублюдка. Просто Стайлз знает, что мог бы оказаться следующим, и что его отцу пришлось бы обнаружить его истерзанный труп в лесу; а от одной этой мысли ему уже больно почти так же, как тому парню в лесу. Снова проносится крик. Стайлз запрыгивает в машину и уезжает.tbc…