Навсегда

Сугуру нарядился в чёрную юкату с элементами золота. Это так разнится с той формой колледжа, которую раньше на нём каждый день видел Сатору, что это вызывает лишь смятение. Его образ и поведение потерпели абсолютное изменение, а Годжо словно так и остался в прошлом, продолжая носить теперь уже форму учителя. К горлу подкатывает ком, когда он подходит ближе. Темноволосый мужчина не сдвигается с места, его фиолетовые глаза продолжают заглядывать в душу, даже когда до самого важного человека в его жизни остаётся меньше метра. Это не первая их встреча за 10 лет, но это их первое противостояние на разных сторонах. Все время до этого Сугуру всплывал лишь в воспоминаниях, никак не пересекаясь с Сатору в жизни. На лице мужчину можно увидеть вселенскую усталость, маска весельчака треснула. – Твои волосы стали длиннее, - самое глупое, что смог придумать мужчина, но хотя бы родные глаза напротив стали словно мягче. В этот момент все время разлуки исчезло позади, годы, проведённые порознь, боль и отчаяние, поедавшие изнутри. Плевать на общество и устои, плевать на решение об уничтожении "худшего мастера проклятий". Гето скатился вниз по стене, на которую упирался, и Годжо упал за ним на колени. Сейчас он осознаёт, что всегда бы падал вслед за ним, всегда бы вставал подле него. Годжо бы отдал всё, чтобы вернуть то нежное и хрупкое, что было у них. Рукава монашеской одежды зашуршали, пальцы Гето прикрыли светлые глаза. – У тебя больше не болит голова без повязки? Сатору перехватил чужую руку, сразу же возвращая взгляд на острые черты лица. Не время было упоминать о том, что в последние годы ему тяжело даже с постоянно закрытыми замотанными глазами. Те отозвались острой болью, но мужчина даже не проморгался. Ему хотелось больше видеть Сугуру, запомнить каждую чёрту лица, изменившуюся с юношества. Годжо знает к чему все это ведёт, и не готов отпускать снова. – С тобой она мне не нужна, - прозвучало надломленно, сколько бы светловолосый не тянул с ответом, не пытался совладать с эмоциями. Руки остались переплетенными, но никто не решился разорвать контакт. Спустя столько лет, снова рядом. Встретиться при самых неприятных обстоятельствах. У Годжо есть обязательства, ученики. Он не имеет права раскисать сейчас. Гето напротив шумно дрогнул, юката уже прилипла к телу и пропиталась багряным цветом. А у него же тоже есть те, о ком он заботится. – Как там моя семья? - даже сейчас, даже в таком состоянии, не о себе - о других. – Сбежали все до одного, - голос хрипит от эмоций, и Сатору незаметно качается ближе к темноволосому. – Специально отправил ко мне этих парней, надеялся, что это спровоцирует Оккоцу? – Я просто доверился тебе, - Сатору мягко перебил, поджимая губы. Почему-то сейчас казалось, что не стоит говорить больше этого. - Доверился? Вот уж не ожидал, что в тебе осталась вера в меня. Сугуру хрипло засмеялся, так искренне поломанно, с отчаянием. Он закрыл глаза и откинул голову на каменную стену, переводя дыхание. Мысли становились все более смазанными. Эти слова ранили сильнее, чем все, что было до этого. Сатору испытывал к нему любые чувства, кроме ненависти. Не было ни дня, когда он мог прожить без мыслей о Сугуру. Каждую минуту он помнил его лицо и запах, его губы и обьятия, его смех и тёплые ладони. Он ощущал себя глупым псом, готовым побежать навстречу, если только тот сам явится. И это произошло, и он не побежал. Чужая рука нежно убрала растрепанную чёлку с лица и так и осталась на щеке. – Навсегда. Тёмные глаза распахнулись, встречаясь с чужими. Возможно, не так уж и плохо исчезнуть, видя эти глубокие глаза напротив. Они полны печали и одиночества, как и его собственные. Не только Гето страдал все эти годы, не только он размышлял о том, как могло бы быть. Возможно, все сложилось бы иначе, если бы любой из тех моментов молодости не случился. Возможно, Сугуру был не прав все это время, а может наоборот - Сатору. Но сейчас это все неважно. В носу щипет и горячая слеза стекает к чужой ладони. – Сугуру, любовь - самое страшное проклятие. Голова становится тяжёлой и пустой, и вес мужчины валится в объятия Годжо. Светловолосый ловит его, прижимая ближе, обхватывая чужой торс. Рука впечатывается во что-то вязкое и горячее. Годжо поднимает ладонь выше, видя только тёмно-красный вместо своей бледной кожи. Пальцы трясутся, а тело Гето начинает становится все менее пластичным и мягким. Мужчина пытается продлить эти минуты единения: обнимает сильнее, шепчет что-то невнятное, перебирает волосы. Словно не Сугуру здесь утопающий, а он сам. В тишине раздаются задушенный стон и последнее, что слышит Годжо: – Мог бы и осыпать меня проклятиями напоследок. Сатору- В этот момент перестаёт стучать не одно сердце.