"Если считать Габриэля, конечно."

Тот диалог ещё долго прокручивался у него в голове. Звучал, будто он снова и снова ставит кассету в старый видеомагнитофон, не способный передать все точно так, как было, однако суть происходящего всегда улавливалась заинтересованными зрителями. Только у этой истории было всего-лишь двое таких, или пятеро. Если считать Габриэля, конечно. ... «Не было никакой явной причины, почему этот мужчина завалился ко мне домой в такой поздний час. Ещё один сбитый им бездомный французский турист? Или пьяный визит, с парой уже наполовину выпитых бутылок вина? Или, быть может, искреннее желание навестить своего давнего друга? От Флорентино можно было ожидать любых сюрпризов, как показывает практика. Накинутый халат выглядел так же небрежно, как и наспех уложенные назад розовые волосы. Ничто не могло скрыть мое недавнее пробуждение, вот незадача. Но с Аккарди было не страшно показать себя в таком свете. О чем уж тут говорить, если мне выпала честь видеть его эмо-фазу в подростковом возрасте? Кажется, хотя бы поэтому я мог позволить себе такие вольности. Комнаты, едва освещенные скорым рассветом, тускло приветствовали зашедшего к нам человека. Где-то за окном стучали тяжёлые капли осеннего дождя, буквально усыпляя своими умиротворяющими звуками. Единственное, чего мне хотелось, это поскорее вернуться обратно в свою постель. А ощущение, будто прямо сейчас я снова буду поставлен в ситуацию, где мне нужно вытягивать Аккарди из какого-нибудь дерьма, заставляла меня строго сложить руки на груди и, не без этого, драматично закатить глаза. — "Боже мой, ты же притащишь грязь в дом! Ни шагу дальше от порога, слышишь меня?" — Разъяренный шепот явно преследовал цель не разбудить спящую Амалию, пока я злостно шикал на нежданного гостя. А может, жданного. — "Что ж, твое появление здесь было весьма неожиданным, так что, извини -" Меня внезапно прервали. — "Я хочу поделиться с тобой кое-чем." Встревоженный вид этого мужчины не мог не заинтриговать меня. Похоже, мое лицо не скрывало возникшее удивление с ноткой волнения. Да, пожалуй, именно так. Вместо полноценного ответа послышалось мычание, означающее ожидание продолжения от Аккарди. Лишь немного изогнутая бровь - и мы уже понимали друг друга без слов. — "В последнее время я не могу отделаться от чувства.. грусти, какой-то тоски. Она преследует меня, будто бы не даёт мне дышать." — "Что за безнадёжный романтик... Ты сейчас похож на клишированного поэта, Аккарди." — Разочарованный выдох, будто бы я ожидал чего-то действительно страшного от человека, который постучал в мой дом с мольбами "Мне нужно побыть с кем-то". В пять часов утра. И, похоже, часть моих догадок оказались правдивыми - у нас и правда состоялось небольшое распитие вина, как это обычно бывает. Какая дурацкая привычка.. встречаться только для того, чтобы покурить траву, параллельно смотря странный фильм, или, как сейчас, осушить одну-другую бутылку алкоголя. А ведь раньше всё было по-другому. — "Ну, после того, как Витторино позвонил мне-" — "Что? Витторино звонил тебе? М, он никогда не набирал меня." — Я жестикулировал, пока жидкость в моем бокале грозилась расплескаться и оставить красные пятна на девственно чистом диване. — "Он разговаривает со мной только тогда, когда мы все собираемся вместе. Да, и вправду странно для него." — "Мы так сильно поменялись. Я не узнаю нас иногда." — Своим отведенным взглядом, я пытался показать искреннюю невозмутимость. — "Ты прав, люди меняются, это неизбежно. Мы можем потерять друг друга, даже если никто из нас не умирал." — "Прекрати, слишком мрачно, пфф.. Мне казалось, ты пришел ко мне на иголках, а сейчас говоришь, словно депрессивный алкоголик." — "Позволяю себе быть на иголках только с тобой." Я притворно цокнул, подперев подбородок свободной рукой. А через пару мгновений шутливо прыснул и ткнул Аккарди локтем. — "А я с тобой, знаешь, чувствую себя глупо. В хорошем смысле. Как-то по-детски, наверное." — "Возвращаясь к моей грусти, эм... Это не из-за тебя, ты не подумай. Черт, не могу объяснить, что конкретно чувствую." От его слов захотелось стиснуть зубы. О, эта черта в нем всегда была очень заметной - когда Флорентино нервничал, ему не удавалось подобрать нужные слова, от чего он начинал переживать ещё больше и так по накатанной. В такие моменты нужно возвращать эту беднягу в реальный мир, отрезвить чем-то. — "Слушай, не хочу спрашивать у тебя разрешение на этот вопрос, но ты скучаешь по нашему прошлому? Ну, я имею ввиду, когда мы были вдвоем. Только я и ты." Я чувствовал нарастающее напряжение между нами после сказанного мной. Прямолинейность всегда была прописана в моей визитной карточке, но иногда это так мешало. Я и не заметил, как смягчился во время нашего разговора, даже на такую тему.» ... Воспоминания захлёстывали. Перед глазами мелькали их совместные ночные похождения за пиццей, встречи с друзьями, со Сьюзен, посиделки вчетвером.. и Габриэлем. Они проводили время, прямо как беззаботные подростки, будто бы никого из них завтра не ждет работа: Джулиеку не нужно заниматься своей дочерью, Аккарди больше не разбирается с важными бумажками, а Витторино не ведёт настолько асоциальный образ жизни. Тогда все было и вправду проще. Кроме, пожалуй, их двоих. Октавия называл это "фальшивым романом", предполагая, что именно такое описание подходит этим отношениям. А его партнер никогда не спорил с ним на этот счёт. Просто молчал, многозначительно смотрел ему в глаза, а иногда и вовсе отворачивался, на что Джулиек лишь глубоко вздыхал, причем даже не вслух. Возможно, в глубине души, тот надеялся, что Аккарди когда-нибудь развеет его "ложное" представление о них, но мужчина никогда не делал этого. Иногда не хватало простого: — "Не говори так." Тот все не отрывался от пленки в голове. Пересматривал, пересматривал, пересматривал... и так до момента, когда картинка внезапно начинала портиться, а голоса звучать слишком неразборчиво. Но он знал, каждое-каждое словечко, в самой точной последовательности. ... «Эта беседа изрядно трепала мне нервы. Что-то неприятное, что-то склизкое и мерзкое внутри меня не давало мне спокойно выдохнуть. Ощущение незакрытого гештальта больно укалывало меня. — "Ты обещаешь не злиться на меня, если я кое-что расскажу тебе?" — "М, я подумаю?" Неужели ему так тяжело сказать мне напрямую, а не растягивать ожидание? Он что, делает это специально? — "Я влюблен." Меня словно окатило волной холодной воды. На мгновение исчез и шум дождя, и наше неровное дыхание, и посапывание Амалии в другой комнате. Мысли в голове утихли, а потом появились вновь, настолько громкие, что никакой, даже самый большой глоток вина не мог их заглушить. Сложно сказать, какую эмоцию отразило мое лицо в этот момент, да и не сказать, что это имеет какое-либо значение. Мы все равно не смотрели друг на друга. Аккарди с особым усердием оглядывал мою гостиную, будто бы оказался здесь впервые, пока я пересчитывал ворсинки на своих тапочках, не смея поднять глаза выше почти пустого бокала. — "В..." — "Нет. Извини." Я сощурил глаза, пересиливая себя и пытаясь вглядеться в его лицо. Кто бы сомневался - красный, как рак, румянец до ушей. — "Кто тогда?" — "Тот француз.. священник." Моему возмущению не было предела. Весь былой настрой быстро сняло рукой. — "Это просто симпатия. Все пройдет, как и всегда с тобой происходит, Аккарди." Наверняка ему было легко распознать обиду в моих словах. Я просто не мог контролировать это. — "...Джулиек?" — "А что, у меня есть основания, дабы думать об обратном?" Между нами повисло молчание и, сказать честно, я даже обрадовался этому. Неожиданно для меня самого, голос моего лучшего друга стал до ужаса раздражать. Просто не хотелось услышать очередную глупость из его уст. — "Джулиек, мы уже взрослые люди. Мы обещали больше не влюбляться в друг друга." — он отчеканил, не давая мне возможности что-либо добавить к этим словам. — "Я хочу быть влюбленным в тебя." — "Что насчет того, чего хочу я?" — "Так чего же ты хочешь?" Аккарди ответил не сразу, то ли отходя от моего требовательного ответа, то ли формулируя свой. — "Я представлял, что оставил тебя позади своих любовных экспериментов. Но это не значит, что я ненавижу тебя, или-"» ... Октавия вынул кассету. Последующие реплики все ещё эхом отзывались где-то у него в голове, он знал каждую из них наизусть. — "Ты действительно был влюблен в меня?" — "О-о-о, я был одержим тобой!" Или: — "Я расстроил тебя?" — "Нет. Я просто питал свои надежды." Даже тогда говорил честно, прямолинейно, стараясь не таить собственные чувства. Но всё-таки, в то утро, он так и не рассказал ему, какую бурю эмоций пришлось пережить после признания правды. И пусть ими было дано обещание остаться друзьями, пусть они поклялись друг другу в вечном доверии и преданности, но Джулиек больше никогда не может смотреть на него, как прежде. В глазах оставалась все та же напыщенная игривость, местами нежность, вполне уместный флирт, но все это, как оказалось, изначально обрекалось на отсутствие какого-то будущего. И это просто факт, который нужно было принять. Мы можем потерять друг друга, даже если никто из нас не умирал.