Рождённый отчаянием и сдобренный светом

      Как мало времени требовалось для ужасающих перемен, для тотального уничтожения места под названием дом, для полного истребления людей, несущих свет и тепло в этот самый дом…       Не было больше опрятных хижин, хозяева которых всегда приветливо принимали путников. Не было дружного гула рабочих, суетливо снующих по деревне. Не было радостных криков детей и их звонкого смеха, каждый раз вызывающего воспоминания о далёком, почти забытом прошлом. Ничего этого больше не было.       Чхве Хан был единственным живым существом среди этого опустелого пейзажа, окруженного могилами, вырытыми его собственными руками. Могилами, в которых лежали те, кого он считал своей семьей, своими друзьями, своими близкими. Он стоял посреди этого опустошения, окруженный разрушением и молчанием, которые словно поглотили все, что когда-то делало это место живым и дышащим. Чхве Хан чувствовал, как боль и вина сжимают ему сердце, как воспоминания о прошлом мучительно рвут душу.       Он не смог их защитить. Не смог защитить то единственное ценное, что он приобрёл, лишившись прежней жизни. Он слишком расслабился, наивно полагая, что жизнь больше не станет подкидывать ему страдании и заставлять проходить через ад.       Хотя мог ли Чхве Хан предугадать нападение десятков убийц на деревню, чьи жители были добрейшими людьми на свете и никогда не покидали её пределов? Определённо, нет. Но это не мешало чувству вину съедать его изнутри и мучить, топя в море самобвинения и сожаления. Эта боль была как тесный узел в его груди, который стягивался с каждым вздохом, напоминая о его бессилии и неспособности предотвратить трагедию.       В отличии от защиты, убийство оказалось довольно простым делом. Чхве Хану даже казалось, что ублюдки, напавшие на деревню, умирали слишком легко, отчего он чувствовал себя паршивей. Если бы он вернулся немного раньше, если бы двигался немного быстрее, то смог бы остановить убийц и всех спасти. Но Чхве Хан не смог, поэтому он стоял посреди десятков трупов, вынужденный разбираться с последствиями своих действий.       Немного успокоившись, Чхве Хан начал переосмысливать свои действия. Желание мести его охватило, и он пожалел, что предоставил этим жестоким убийцам слишком быструю смерть. Теперь он жаждал узнать их заказчика, вытягивая информацию из них методом медленных пыток и заставляя их молить о конце страданий.        Чхве Хан погружался во мрак своей мести, где жажда отомщения искала утоления в крови и страхе своих врагов. Его сердце, испачканное утратой и виной, теперь наполнялось темными желаниями и ненавистью. Он готов был пройти сквозь ад, лишь бы достичь своей цели и найти того, кто стоял за этим.       Для этого ему придётся покинуть деревню и доложить обо всём лорду территорий. Чхве Хан хотел, чтобы жителей деревни достойно похоронили. Разве они не заслуживали хотя бы простого могильного камня? Да и граф обязан узнать о трагедии, случившейся на его землях.        Чхве Хан ещё раз оглядел трупы, валяющиеся на земле. Некоторые из них умерли из-за перерезанного горла, другие — из-за прямого удара в сердце, а некоторые были лишены целости голов. Чхве Хан не знал, сколько он пробудет в этом графстве и что будет делать в будущем. Но граф, вероятно, после его отчёта направит своих людей на место, чтобы расследовать произошедший инцидент, и вид отрубленных голов вряд ли добавит доверия подозрительному парню без всяких документов… Поэтому он оставил в качестве доказательств более неповрежденные тела, растворив в своей ауре остальные.       «Только посмотри на себя. И не скажешь, что убил человека впервые.»       Этот мерзкий, противный, елейный голос, до боли похожий на его собственный, впервые за долгое время дал о себе знать. Этот мрачный компаньон начал являться в его голове через несколько лет после того, как Чхве Хан оказался в Лесу Тьмы. Он дал этому голосу имя — Тьма, ведь он именно так искажал его сознание, коверкал мысли и затягивал в бездну отчаяния. Чхве Хан всегда старался противостоять этому внутреннему демону, игнорируя его настойчивые насмешки и подстрекательства, но иногда он чувствовал, что Тьма начинала навязывать ему свою подлую суть, заставляя задуматься о самом глубоком. На краю своего разума, Чхве Хан проклинал этот голос, подозревая, что возможно, он действительно сошёл с ума. Однако, даже в самых темных моментах он находил в себе силы сопротивляться Тьме, стремясь сохранить хоть каплю света и надежды в своей душе.        До этого момента.       Когда Чхве Хан увидел безмолвные трупы невинных жителей деревни, покоившиеся на полыхающей траве, и ублюдков в одинаковой форме, непринужденно что-то обсуждающих, он не стал дожидаться ехидных коментариев голоса и с размахом меча просто бросился на убийц.       Он видел в них не людей, а лишь отродий, монстров, которые принесли смерть и страх в эту мирную деревню. Переживая переполох ярости и мести, первая отнятая им жизнь не легла на его душу как тяжелое бремя — он действовал в порыве страсти, стремясь отомстить за невинно убитых.        Покончив с убийцами, Чхве Хан переживал смешанные чувства. Он не знал, почувствует ли что-то глубокое, возвышенное, будь он более в своем уме в тот момент. Но он не жалел о своем решении разделить справедливость и навести кару на тех, кто сеял гибель и страх.        «Но с чего ты взял, что справедливость за тобой?»        «Разве ты не такой же монстр?»        Чхве Хан удивлённо моргнул, переосмысливая слова Тьмы.        — Верно…       Кто дал ему права определять, что является злом, а что нет? Не возомнил ли он себя божественным карателем? В этой утробе опустошенного поселения, где эхом раздался громкий, искаженный смех Чхве Хана, звучали звуки неизреченной печали и разрушения.       Наверное, за этим внешним смехом скрывались рыдания и слезы, которые капали, как дождь по разбитому стеклу, разламывая его сердце.        Возможно, этот сломанный смех, наполнивший пустые улочки и обломки домов, был лишь частью широкого спектра эмоций, которые мешались в душе Чхве Хана. Возможно, он не находил слов и сил выразить свою печаль и разочарование и поэтому дал им выход через этот странный и мрачный смех.        Чхве Хан не знал. Он уже давно не разбирался в своих эмоциях, лишившись их на несколько десятков лет.        Чхве Хан бросил последний взгляд на могилы и отправился в путь. Он не знал, сколько времени займёт его месть, но дал слово, что обязательно вернется и навестит людей, что заботились о нем — подозрительном мальчишке из леса без происхождения и рода.        Путь от деревни Харрис до центрального города графства Хенитьюз, Вестерна, на карете обычно занимал больше недели. Но Чхве Хан не обладал ни каретой, ни временем, чтобы следовать этому обычному пути. Он преодолел это расстояние за один день, находясь лишь на своих двух ногах, игнорируя потребности своего тела в еде, сне и отдыхе.        Выживая в Лесу Тьмы, Чхве Хан сталкивался с выматывающими испытаниями, когда дни сменяли недели, а он не мог позволить себе ни минуты отдыха. Каждый шаг в темных дебрях леса был исполнен опасности, каждый миг напоминал о его уязвимости перед неведомыми монстрами. Темные ночи Леса Тьмы отражались в его уставших глазах, но они также сформировали его дух и выдержку.        Истощённый Чхве Хан добрался до северных ворот утром. Огромные ворота начали открываться, и Чхве Хан опустил голову и попытался шагнуть в проём. Но как он и ожидал, стражники тут же перекрыли ему путь.        — У вас есть документы?        Разумеется, они должны были спросить про это. В испачканной кровью одежде, с запахом гари и смерти, с одним лишь мечом на поясе Чхве Хан, наверное, выглядел самым подозрительным человеком в этом городе. То, что они говорили с ним вежливо и не стали звать подкрепление уже было удивительно.        Чхве Хану оставалось только покачать головой на его вопрос.        — Прошу прощения, но я не могу вас пропустить.       Чхве Хан медленно поднял голову. Стражники перед ним были довольно слабыми, и он легко мог покончить с ними и проникнуть в город. Но это было бы глупо и иррационально. В конце концов, они просто добросовестно выполняли свою работу. Хотя Чхве Хан и стал убийцей, он не собирался убивать ни в чем не повинных людей.        «Да ладно, просто убей их. Разве ты не устал?»        Чхве Хан устал. Но он проигнорировал насмешливый голос Тьмы и побрел вдоль стены, подальше от ворот. Он решил дождаться темноты и просто перемахнуть через стену.

***

       Чхве Хан оттолкнулся от земли и с точностью приземлился на верх стены. Внизу виднелся тихий угол жилого района, освещённый лишь фонарём на стене.        От всего пережитого хотелось есть, но он был даже благодарен за это мучительное чувство голода, ведь оно помогало не думать о чем-нибудь другом.        Чхве Хан убедился, что поблизости никого не было, и спрыгнул вниз. Вдруг, в стену полетел маленький серый комок, и приглядевшись, он понял, что это был маленький котёнок.        Он летел в ту же точку, где собирался приземлиться Чхве Хан.        Чхве Хан крутанулся в воздухе и не раздавил малыша. Однако хорошее на этом закончилось — из-за неудачного приземления он подвернул лодыжку.        Чхве Хан глубоко вздохнул и медленно скатился вниз по стене, опираясь на неё, осознавая, что его выносливость и сила исчерпаны.        Его тело достигло своего предела. Чхве Хан был истощён как морально, так и физически.        Послышалось беспокойное мяуканье, и к серому котенку подбежал ещё один рыжий, который был даже меньше первого. Они выглядели как семья.        Внутри что-то заскрежетало, и Чхве Хан отвернулся от котят.       Весенний ночной холод убаюкивал. Под этим лёгким ветерком Чхве Хан позволил себе подумать, что было бы неплохо просто заснуть и больше не просыпаться… Зачем он вообще всё это делал? Может быть, ему стоило смириться со своей судьбой ещё там, в Лесу Тьмы?..        Чхве Хан покачал головой, решительно отбросив эти навязчивые мысли, которые пытались заполнить его разум. Ему нужно было выжить. Выжить хотя-бы ради мести за жителей деревни.        «Использовать месть как причину жить… Насколько же ты жалок.»        Тьма вновь пропела у него над ухом, Чхве Хан вновь проигнорировал ее. Он не нуждался в этом напоминании.        Чхве Хан должен был поискать информацию об убийцах и пойти к местному лорду. Мало вероятно, что ему позволят увидеться с лордом, но можно было попытаться выйти на него через его сыновей. Жители деревни описывали графа как ответственного и доброго человека, так может быть, его сыновья будут хоть немного похожими на отца?        Да, ему точно стоило их найти. Однако сначала он должен был переждать эту ночь. Чхве Хан мог бы уснуть здесь, под стеной в темном углу, но не было гарантии, что стража не решит провести ночной обход…        Внезапно до четкого слуха Чхве Хана донеслись звуки лёгких приближающихся шагов. По шатающейся походке он мог понять, что это скорее был какой-то пьяница, чем стража. Звуки бульканье и ударов напитка о стекло только доказывали его предположение.        Несколько мгновений спустя в поле зрения Чхве Хана появился человек. Он был одет богато, но неброско, а в руках нёс бутылку, очевидно, алкоголя и маленький мешок. Человек подошёл близко к дрожащим котятам, и окинув их пристальным взглядом, перевел его на Чхве Хана.        «Черт.»        Чхве Хан опустил голову, желая слиться с тенью стены. Он не хотел новых проблем.        Человек, видимо решив, что он просто какой-то нищий, отвернулся от него и опустился на корточки перед котятами. Но его сердце бешено стучало.        Незнакомец боялся Чхве Хана.        Что ж, это было естественно, учитывая его подозрительный вид и меч на поясе. Любой бы на его месте уже вызвал стражу, так что Чхве Хану следовало уйти, пока не произошло ничего непоправимого.        Но внезапно раздавшийся мягкий голос не позволил ему сдвинуться с места.        — Кажется, вы голодны.        «А? Он говорит со мной?»        Человек ответил на его неозвученный вопрос, достав из мешка куриную грудку и протянув его котятам.        Чхве Хану хотелось залиться неверящим хохотом.        «Оу, кажется, даже боги над тобой издеваются.»       За эти два дня Тьма до странности часто озвучивала только факты.        — Бедняжки… Идите и поешьте. Котята, как и Чхве Хан, застыли на месте и настороженно глядели на незнакомца. Тот раздражённо цокнул языком и начал разрывать куриную грудку на мелкие кусочки, чтобы котятам было проще ее съесть.        Голодный Чхве Хан начал сильнее чувствовать аромат апетитной грудинки.        — Бедные. Ешьте и поправляйтесь.        Чхве Хан не мог перестать сверлить странного незнакомца взглядом. В конце концов, не каждый день можно было увидеть пьяного взрослого человека, кормящего бездомных котят вечером. Или в фэнтези мире это не было чем-то из ряда вон выходящим?        — Тебе есть, куда пойти?        Чхве Хан, наконец, отвернулся, думая, что тот продолжал говорить с котятами.        — Или где переночевать?        Возможно ли было, что он всё же говорил с Чхве Ханом? Но почему? Зачем ему понадобилось говорить с тем, кто выглядит хуже нищих в трущобах?       Чхве Хан ничего ему не ответил, однако тот тоже не спешил посмотреть на него. Незнакомец пытался погладить котят, но те зашипели, стараясь увернуться от его руки.        — Ты голоден?       Чхве Хан не понимал, зачем незнакомец продолжал задавать эти вопросы. Происходяшее было слишком странным. Разве этот человек не испытывал страх всего лишь несколько минут назад?        — Так ничего и не скажешь?        Подозрительная настойчивость незнакомца поражала. Тем не менее, Чхве Хан мог с уверенностью сказать, что он не предоставлял угрозы. В случае чего, он мог бы с лёгкостью справиться с ним.        Поэтому Чхве Хан заставил себя открыть рот и произнести усталым голосом:        — Почему ты разговариваешь со мной?        Он действительно не понимал мотивов этого незнакомца, но бдительность не ослаблял. Как он мог слепо поверить человеку после всего случившегося?        — Эй.        Незнакомец встал и подошёл к нему.       Чхве Хан поднял взгляд и столкнулся с красновато-карими глазами, которые смотрели на него слишком ясно для пьяного человека. Кроваво-красные волосы отливали серебром в свете луны и мягко развевались на ветру. Щеки парня, на вид которому было не больше семнадцати, раскраснелись из-за выпитого алкоголя, но выражение его лица было спокойным и уверенным.        — Следуй за мной. Я тебя накормлю.