101 тюльпан

      Последний преподаватель этого замка уже давным-давно покинул учительскую, теперь находясь в крепких объятиях царства Морфея. Лишь двое молодых деканов факультета Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина всё ещё не закончили проверку домашних заданий своих учеников.       Гермиона, сидя позади на два стола от блондина, кидает яростные взгляды в его спину. А виной тому одна молодая вертихвостка из преподавательского состава Хогвартса. Да, её изнутри съедает дикая ревность к этому невыносимому, раздражающему, красивому, сексуальному хорьку. И хоть она не имеет на эти чувства абсолютно никакого права, сделать с собой ничего не может.       «Он женатый мужчина, забудь о нём, перестань, я сказала! И что, что эта пустоголовая курица вешается на него точно мартовская кошка? Ладно, не такая уж и пустоголовая, но ветреная точно! Это не твое дело! Перестань о нём думать! В конце концов, он женат на чёрт-бы-её-побрал Астории!» — уговаривает она себя, параллельно чёркая работу четверокурсника о методах защиты от полтергейста.       Драко же ужасно взбешён поведением Грейнджер. Подумать только, флиртовать с коллегой на глазах у всего педсостава! Даже Макгонагалл не постеснялась. Ну что за ведьма? Главное, на его знаки внимания она не обращала ровным счётом никакого внимания, а тут этот осёл подарил ей чахлый веник тюльпанов, так сразу улыбка до ушей. А они даже не её любимые!       «И что, что этот веник состоит из 101 цветка? Это не имеет никакого значения! Они один фиг завянут к утру, не даром же я кинул невербальное заклятие, пока эта клумба мозолила глаза в учительской. И всё равно! Всё равно! Какого хера меня она в упор не замечает, а к этому болвану липнет словно акромантул к своей кладке? Ладно, не к такому уж и болвану, но к придурку точно. Не понимаю я этих женщин. Вот что ей ещё нужно? Спину на заданиях прикрывал, на ужины водил, да я даже с сыном её познакомил! В дом свой пригласил, с Асторией развёлся. И что, что о последнем пункте она ещё не знает, но ведь она ни разу и не намекнула, что я ей интересен как мужчина!» — размышляет Малфой, яростно перечёркивая работу пятикурсника о свойствах безоара.       Когда в обоих работах несчастных учеников красных чернил становится больше, нежели чёрных, терпение блондина лопается. Резко отшвыривая пергамент со своего стола, Драко буквально взлетает на ноги. С грохотом роняя стул, он оборачивается в сторону стола своей напарницы — ныне коллеге по ссылке.       Не рассчитывая в полной тишине услышать резкий звук разлетающихся страниц и металлический грохот, Гермиона шустро выхватывает из-под мантии палочку и растерянно озирается по сторонам. Видя перед собой лишь шумно выдыхающего напарника с раскрасневшимися скулами, девушка хмурит брови, не понимая, почему он так зол.       — Малфой, ты совсем с катушек слетел? Какого чёрта ты так подрываешься?       — Да, Грейнджер, слетел, давно и бесповоротно. Лет шесть назад, — с каждым словом, произнесённым тяжёлым, рычащим тоном, он медленно надвигается на опешившую шатенку. — Как только ты появилась в моей жизни, так и слетел. В душу мне запала. Из головы не выходишь ни днём ни ночью. Особенно когда смотришь на меня ТАК пронзительно своими карими глазками. Я словно преданный пёс — готов лечь у твоих ног и поскуливать, лишь бы ты внимание на меня обратила. Но нет же блять, оно достается кому угодно, но не мне! То с одним она флиртует на глазах у всего аврората, то теперь со вторым. У тебя фетиш на коллег? А что, неплохой вариант, удобно устроилась. Весь год рядом будет, под боком, ходить никуда не нужно…       Под конец тирады, когда дыхание мужчины напрочь сбито, а расстояние между двумя людьми, долго хоронившими свои чувства в самые дальние уголки души, настолько мало, что не проскочил бы и снитч, Гермиона приходит в себя и наконец перестаёт изображать овечку на заклании.       Шатенка наматывает на руку галстук цвета темного янтаря и тянет на себя, пока голова блондина не подается вперёд. Как только его лицо приближается, она шипит ему прямо в ухо:       — Не смей, Малфой, слышишь? Не смей обвинять меня. Ты, мать твою, женатый человек, и, судя по картинке, которую я вынуждена наблюдать в течение грёбаных шести лет, счастливо женат! У тебя чудесная семья, замечательный сын, жена красавица, которая с тебя пылинки сдувает на всех министерских приёмах. А мне ты ясно дал понять, что со своими неуместными чувствами могу катиться на все четыре стороны. Каждый раз, каждый ёбаный раз, когда я делала шаг тебе навстречу, ты отступал на два назад. Поэтому я даже пытаться перестала. Я, по-твоему, кто? Девочка на одну ночь? Или, быть может, похожа на женщину, которую устроит роль твоей любовницы? А? Так какого хера ты сейчас винишь меня в том, что я тебе якобы не уделяю внимания? Какого, я тебя спраши… ммм, что ты…       Её пламенная речь была нагло прервана крышесносным поцелуем. Драко впечатывает девушку в стену всем своим телом, придерживая одной рукой голову, чтобы та не ударилась, а второй хватая её тонкую талию.       Гермиона горит всего лишь от одного такого долгожданного поцелуя, во всём теле разгорается адское пламя. Пламя удовольствия и возбуждения, которое накрывает её с головы до ног. Мысли путаются, в голове густой туман из обрывков образов. Образов, что до этого момента ей снились лишь в очень горячих сновидениях. Все мысли из черепной коробки как ветром сдуло. Её уже не волнует ни Астория, ни какие-то там правила и принципы.       Его руки уже вовсю путешествуют по идеальному телу, они живут собственной жизнью отдельно от хозяина. Он мог бы поклясться, что даже под самым сильным круциатусом не вспомнит, когда успел стащить с неё мантию и наполовину расшнуровать завязки корсета. О-о-о, этот корсет… С тех пор, как он увидел Гермиону в нём первый раз, ему уже трижды снились сны, где он разрывает эту вещицу на ней в клочья. Это не одежда, а чистое искушение.       — Мерлин, какие же мы идиоты. Я думал, что я тебе не интересен и твоё поведение банальная вежливость. Сколько же времени мы потеряли… Как же глупо, — шепчет он ей куда-то в район ключиц.       — Какая к чертям собачьим вежливость, Драко? — девушка отталкивает блондина и заглядывает ему прямо в глаза. — Пару лет назад я по пьяни рассказала тебе о своих чувствах, ты тогда сказал, что тебе нужно разобраться с Асторией и умчался домой. На следующее утро ты делал вид, будто ничего не было, и я решила, что не нужна тебе, — она видит, как шестерёнки в его голове начинают вращаться.       Секунд тридцать его лицо выражает полнейшее, но искреннее недоумение, а через мгновение на нём появляется гримаса отвращения и ярости.       — Вот стерва, — зло рыкает Драко, а после ласково берет лицо девушки в свои ладони и, заглядывая в темные омуты её глаз, произносит:       — Я клянусь тебе, что не помню этого разговора. Это я думал, что нахрен тебе не сдался с багажом из придурковатых принципов и маленьким ребенком за плечами. Мы во всём разберемся, обещаю тебе, но позже…       Сопровождая каждое произнесённое слово влажным поцелуем в тонкую шею с пряным ароматом вишни, он слышит лишь тихие стоны и её умоляющий продолжать голос, но когда Драко справляется с треклятым корсетом и оголяет правую грудь девушки, с её языка слетает отчетливый вопрос:       — Драко, а как же Астория?       — Грейнджер, ты за кого меня принимаешь? Сегодня вечером нас официально развели, утром новость выйдет во всех газетах.       — Хорошо… — это единственное, что она может сейчас вымолвить из-за накатывающих ощущений и мандража предвкушения. Но мысль, что он развёлся с Асторией безумно греет её истерзанную душу. Об этом они поговорят позже. Гермиона отпускает себя и наконец позволяет получать телу столь желанное и долгожданное удовольствие.       Получив словесное одобрение, он, не останавливаясь на достигнутом, срывает то, что осталось от корсета со столь желанного тела и возобновляет нехитрые ласки сосков. То пощипывая, то оттягивая острые горошинки, он доводит Гермиону до крайней точки кипения.       — Малфой, пойдём отсюда, я не хочу заниматься сексом на столе, где проверяю домашние задания детей.       — Хорошо, тогда я возьму тебя прямо у стены, и каждый раз, когда будешь видеть здесь этого павлина Рейнольда, ты будешь вспоминать лишь меня и мой член внутри.       — Меньше слов, больше дела, Малфой. Я бы ещё поспорила, кто из вас бÓльший павлин.       — Ведьма, — рыкает Драко.       В одно мгновение её юбка оказывается задранной до талии, а кружевные трусики спущены до острых носков лакированных туфель-лодочек. Продолжая оставлять на шее шатенки влажные отметины, Драко чувствует её суетливые поглаживания и неудачные попытки снять с него рубашку.       Решив не мучаться с этой чёртовой тканью, которая не раз становилась предметом горячих фантазий Гермионы, она тихонько шепчет режущее заклинание, и шёлковая рубашка опадает к их ногам. Ликуя, она с трепетом дотрагивается до груди блондина, проводит острыми коготками от ключиц до косых мышц живота, чувствуя, как под пальцами приходят в движение годами натренированные мышцы. Когда её ладонь почти опустилась к паху, он резко разворачивает её лицом к стене и шепчет прямо в ухо:       — Нет, детка, сегодня балом правлю я. Ты командуешь на работе — я в постели. По другому быть не может. Но, если тебе станет больно или некомфортно, только скажи, и я сразу же остановлюсь. Ты можешь хоть прошептать, я всё равно тебя услышу. Поняла меня?       Тихо поскуливая и наслаждаясь тембром его низкого голоса в купе с поглаживаниями по самому чувствительному месту между ног, она пропускает вопрос мимо ушей. За это ей прилетает обжигающий шлепок по правой ягодице.       — Я не слышу ответа.       — Да.       — Что да?       — Да, я поняла тебя. Если мне будет не комфортно, я скажу тебе, — Гермиона приходит в восторг от этих слов, ведь её подсознательное желание подчиняться более сильному партнёру только что было удовлетворенно.       — Хорошая девочка, — мурлыкая от увиденной картинки обнаженной и желанной девушки, Драко возвращает правую руку к её промежности, выписывая на клиторе незамысловатые узоры. Левой в то же время расстёгивает ремень и приспускает брюки.       — Мерлин, какая же ты мокрая, чертовски мокрая… Развернись, расставь ноги шире, руки положи на стену и прогнись в пояснице, — командным тоном говорит он.       Повинуясь его приказам, Гермиона делает так, как ей было велено. Она зажмуривается в ожидании удовольствия, но Малфой решил помучить её ожиданием и заодно свести с ума. Ласки на клиторе возобновляются и чередуются с хлёсткими ударами по заднице, чем доводят девушку до полного исступления и окончательной потери способности ясно мыслить.       — Драко, пожалуйста.       — Пожалуйста что? Свои желания нужно говорить вслух, котёнок.       — Трахни меня наконец, я больше не могу. Я хочу тебя. Внутри.       — Всё что угодно, милая, всё что угодно.       И он входит в неё одним плавным, но быстрым движением.       — Блять, — выдыхают они в унисон.       — Салазар, какая же ты узкая, как же в тебе хорошо, — бормочет куда-то ей в кудри.       — Только двигайся сначала медленно, ты слишком большой, — выдыхая сквозь зубы просит девушка, — мне нужно привыкнуть.       — Это ненадолго, котёнок, ты очень мокрая.       И он начинает двигаться, сначала медленно и размеренно, попутно выцеловывая шею, ключицы и спину Гермионы. А затем, когда пошлые звуки, исходящие от соприкосновения двух разгорячённых тел, становятся более хлюпающими, амплитуда его толчков увеличивается. Фрикции становятся короче, а толчки всё мощнее.       Драко вбивается в неё сзади так сильно, что девушка уверена: к утру на её бедрах проступят синяки, и она ни за что не будет их сводить. Даже если это окажется глупой фантазией её воспалённого от недостатка сна мозга, она готова пережить все яркие ощущения заново. Боже, ещё пару таких толчков и она не выдержит, разлетится на много маленьких кусочков из чистого блаженства. Видимо, Драко это почувствовал и начал замедляться.       — Девочка моя, потерпи ещё немного, я хочу кончить одновременно с тобой, — выдыхает ей на ухо. — Хотя нет, я хочу видеть твоё лицо, повернись ко мне.       Он аккуратно выскальзывает из неё и разворачивает лицом к себе, сразу впиваясь голодным поцелуем в сладкие губы. Подхватывает под ягодицы и всё-таки несёт её к одному из преподавательских столов.       Холодное дерево обжигает разгорячённую плоть девушки. Откидываясь на спину, она закидывает ноги на плечи блондину, который стискивает её бедра и моментально оказывается внутри. Сходу берёт быстрый темп, врываясь внутрь неглубокими частыми толчками. Лихорадочные поцелуи сменяются не менее лихорадочными стонами шатенки. Целоваться на такой скорости уже невозможно.       — Драко, я сейчас…       — Кончай, моя девочка, давай.       Через несколько мгновений и пары особо сильных толчков, Гермиону разрывает на миллионы осколков, по телу проходит короткая судорога, а затем блаженная истома разливается от макушки до кончиков пальцев. Драко изливается в неё с приглушённым стоном и тихим ругательством, которое слетает с опухших розоватых губ.       Не покидая горячее лоно и всё ещё чувствуя сокращающиеся мышцы после оргазма, он склоняется к девушке и ласково её целует. Сначала уголок губ, потом подбородок, щёки, веки, покрывает каждый участок кожи лица маленькими нежными поцелуями, бормочет, какая она замечательная.       Пролежав так минут пять и собрав мысли в кучу, парочка понимает, что уже совсем поздно и пора собираться. Найдя разбросанные по учительской комнате вещи, они медленно одеваются, хихикая как перевозбуждённые подростки.       Но каждый из них понимает — их ждет серьезный и сложный разговор. Пора перестать бегать друг от друга как неразумные дети и взять всё в свои руки. Но это всё будет позже, а сейчас они проследуют в выделенную Гермионе комнату и, возможно, повторят.       Уходя из кабинета, Гермиона думает о том, что работа четверокурсника о методах защиты была не так уж и плоха. Можно даже поставить удовлетворительно.       Драко посещают схожие мысли. Только вот, запечатывая двери преподавательской, он совершенно не случайно кидает точечное заклинания «вспыхни» в несчастный букет тюльпанов, про который Гермиона даже думать забыла.