Враг

      К своим врагам у Дорана разное отношение. Пренебрежение, презрение, скука. Раздражение, злость или, что хуже для них, гнев. Порой это злая ирония. Порой — упоение справедливым исходом. Стремление отомстить. Стремление устранить. Стремление... Да много разных стремлений.       К своим врагам Доран безжалостен. Захочет убрать с пути — убирает. Захочет лишить жизни — лишит. Заставить его повременить с решением трудно. Заставить передумать трудно вдвойне.       Своих врагов Доран не упускает. Нет, не пугает угрозами, не подставляется поспешными действиями. Вопреки любым слухам о безрассудстве, он умеет ждать. Просто бьет при первой же возможности, и бьет насмерть. Это всем хорошо известно. Это известно ему самому.       Тем забавнее, наверное, наблюдать, как один из них идет прямо в руки. Подбирается намеренно шумно, дабы не спутали ни с кем другим, и замирает поблизости высокой темной фигурой. Вопрос:       — Снова бессонница, господин Басу? — от него звучит не указанием на слабость, а легкой, участливой иронией. То ли в акценте дело, то ли в общей английской вежливости.       — Снова поздние прогулки? — усмехается Доран в ответ. — Осторожнее, лорд. После заката легко нажить себе проблем.       Полунамек вынуждает Де Клера улыбнуться. До главной проблемы расстояние меньше выстрела, только он, разумеется, не произносит очевидное вслух. Садится рядом в полном безмолвии, приминает чуть влажную от росы траву. Приемлемая секунду назад близость превращается в опасную — издержки скрытого противостояния, что тут скажешь — и все же не заставляет насторожиться. Оба знают, что носят с собой оружие. Оба знают, что никто его не достанет.       О том, какой ценой далось им это знание, история должна бы умолчать, но не умалчивает. Едва встретившись, они почти ранят друг друга, застигнутые врасплох, и выясняют две вещи. Во-первых, место, где Басу восстанавливал обычно силы до отъезда в Клифаграми, занято. Во-вторых, занимает его редкостный любитель уединения. По совместительству генерал-губернатор Бенгалии вот уже пятый год.       — Полагаю, мы можем опустить случившееся, — предлагает тогда Де Клер. Держится, в отличие от предшественника по должности, с достоинством и не бросается обещаниями наказать за "вероломное нападение" всех подряд. Доран кивает:       — Соглашусь, — хотя, как и каждый в Дюжине, точит на него зуб. Спокойствие лорда в тот момент просто удобно.       С тех пор проходит много времени и много встреч. Видит Кали, это даже удивительно: пересекаться здесь вновь и вновь. Как ни странно, гималайское расследование мешает мало. Мало мешает напряженность отношений Индии с Британией — замирает на подкорке немым напоминанием, да и все. Мало мешает и то, что приходить вообще-то нет причин.       Почему? Потому что умиротворяющий раньше пейзаж теперь не помогает. Шелест листьев, гладь воды и тишина, звенящая, безмятежная, больше не усмиряют мыслей. Ночное небо не способно ни излечить бессонницу, ни поправить избыток энергии, ни выровнять барахлящую, по словам лекарей, манипуру.       Не способно — поэтому взгляд задерживается на другом. Слишком явно, пожалуй, и слишком долго. Когда порыв ветра колышет чужие волосы, вместо точного смертельного выпада хочется поправить выбившуюся прядь. Опасная секунду назад близость становится крайне недопустимой.       — Что-то не так? — интересуется Кристиан довольно быстро. Впрочем, не останавливает. Пальцы скользят ниже, по щеке, по резко очерченному подбородку. Его голубые глаза — клинки звезд, обращенные остриями вниз. Две родинки над скулой — кусок созвездия. Лучше любого неба.       — Да, — срывается, наконец, через пару бесконечных мгновений. — Примерно все.       Тот почему-то приподнимает уголки губ. Молчит, словно раздумывает, и накрывает вдруг почти отнятую уже ладонь своей.       К врагам у Дорана разное отношение. Он никогда их не упускает и всегда готов убить. Но если враг умен, силен, а, главное, не боится, невольно рождается интерес — иногда чересчур стойкий. Тем забавнее, наверное, самому идти к нему в руки. Касаться, то ли отпугивая, то ли проверяя, как далеко разрешат зайти. Большего они друг другу пока не позволяют. Что тут скажешь? Издержки запретных чувств.