Гадание

      Рома любил думать об удаче и верил во всякие мистические вещи. Помимо тех, которые происходили в его мире, конечно. Всех бы интересовало, что может произойти завтра, или, скажем, через месяц. Лишь самоуверенным, потерявшим смысл в жизни и безумцам, коими званиями увенчали смельчаков и людей, которым было нечего терять, незачем было знать о своём будущем.       Во многих вселенных верили в Богов. Лололошка, на самом деле, среди всех миллиардов проживающих существ большое исключение. Человек, по его сугубо личному мнению, творит всё своими руками. Единственное, что он может, так это попытаться угадать или приложить больше усилий, чем обычно.       Когда Джонни ушёл на ночную охоту в опасный лес, заверяя, что с ним всё будет хорошо, Рома поверил ему, потому что не может ему сегодня не улыбнуться фортуна.       Фильченков специально подгадал момент на полнолуние, когда останется в их доме один. Он закрыл первые двери снаружи, оставив вторые, внутренние, распахнутыми для своего непутёвого парня.        Приводя дом в порядок, доделав все свои дела за считанные часы, он уселся за новеньким столом и достал из инвентаря сделанное им недавно зеркало. Небольшое, красивое, с подставкой сзади, оно аккуратно разместилось на краю стола напротив него. Всё сложено наспех из-за колючего нетерпения, небрежно накрыто белой тонкой простынёй. Небольшая чашка с прозрачной водой и камнями изумруда на дне была поставлена чуть ближе, а ещё живая, уже мягкая ромашка ждала своей очереди. Маленькая пиала из чернита, отделанная золотом, наполнена тлеющими угольками. Потушив весь свет и зажигая две толстые восковые свечи, Фильченков поставил их прямо перед отражением на подсвечник и на секунду застыл в ожидании.       Он смотрел прямо в зеркало пару минут, за свою спину, а потом уверенно и легко взял цветок.       Свечи мирно горели, отражаясь ровным сиянием рядом на золотом ободке зеркала. Тёмная прохладная комната скрывала в себе полные сундуки, столы и переливающиеся яркими волнами книги. За незакрытыми флагами окнами бродит лишь одинокий ветер и шумит листва дуба. Все монстры и животные будто бы затаились и ждали вердикта. В углу, у самого потолка, одиноко висел потухший фонарь, а под ним, прямо на столе для создания, лежала коробка серных спичек.       Нежно и медленно отрывая лепестки ромашки, он с лаской проговаривал слова, аккуратно, еле слышно. Придёт ли его суженый? Взглянет ли вновь? Любит ли так сильно? Достанет ли ради него до самых небес?       Рома улыбается своим наивным мыслям, поправляет очки одной рукой и продолжает.       Огонь свечи мерно качается из стороны в сторону, молча одобряет каждый уверенный жест. Голубые глаза смотрят с уверенностью. Рома уже давно знает ответ, но каждый раз хочет убедиться вновь. Он пробует карты, спускает венки по реке, вешает глупые ароматные свечки перед сундуками с драгоценностями, спрашивал и спрашивает вновь: — Любит, или не любит?       Он правда знает ответ. Лололошка уверен, что ему не нужно повторять его из раза в раз. Но как было приятно услышать эти драгоценные эти простые слова заново.       Он жаждет прочувствовать тот самый ответ, произнесенный громким чётким голосом.       Ответ, остающийся неизменным.       Ответ, который преподносят ему несуществующие Боги в качестве того единственного желанного подарка.       Фильченков отрывает последний лепесток и удовлетворённо вздыхает. Все до единого спешно закинуты в пиалу с угольками и медленно сгорают, туда отправляется и поломанный тонкими пальцами стебель. Рома улыбается, довольно мычит, получив результат вновь. — Всё таки любит… Хотя, не то чтобы у него был выбор. — Лололошка самодовольно хмыкает и с лёгкой усталостью откидывается на спинку стула.       Огарок последней свечи догорел и потух, и в два задних окна дома глядит белая яркая луна, заливая мертвенным светом дубовый пол.