Побочный эффект

      Идея спуститься в крепость Меропид пришла Нёвиллетту спонтанно: он уже давно не опускался под воду и не знал, как обстоят дела в тюрьме. А между тем ему не следовало избегать визитов в крепость — хотя бы для того, чтобы понимать, какие настроения ходят среди заключенных. Конечно, в компетентности Ризли он не сомневался и верил каждому отчету, отправленному ему герцогом, но все же было бы гораздо правильнее увидеть все своими глазами.       В конце концов Верховный Судья не мог позволить людям думать, что ему нет дела до тех, кто после его приговора оказался заключен под стражу.       Нёвиллет не дал себе много времени на раздумья и покинул дворец Мермония сразу же, как только разобрался с делами. К тому времени часы показывали уже половину шестого.       На улицах Фонтейна было оживленно: люди спешили по своим делам, большинство из них уже освободилось от работы и могло посвятить оставшееся время себе. Нёвиллет иногда в непонимании замирал, когда видел подобное: ему самому сложно было отвлечься от работы даже ненадолго. Потому и подобные сегодняшнему визиты в Меропид бывали редкими, несмотря на то что по итогу они все равно были по работе. Впрочем, Нёвиллет не мог обманывать сам себя — в подводную крепость он спускался далеко не всегда ради работы, хоть она и была основной причиной. Ему нравились встречи с Ризли, оказавшимся невероятно чутким и понимающим, несмотря на грозный вид. Герцог хорошо понимал состояние Нёвиллета и был учтив в общении с ним, это подкупало не привыкшего к долгим контактам с людьми юдекса.       Задумавшись, Нёвиллет не заметил, как остановился напротив небольшой кондитерской. Он иногда заказывал здесь пирожные для Фурины и сейчас решил купить несколько штук для Ризли. Кажется, люди иногда говорили, что приходить в гости с пустыми руками — дурной тон. И хотя Нёвиллет, строго говоря, шел не в гости, ему показалось хорошей идеей захватить чего-нибудь к чаю, раз уж Ризли так любил этот напиток.       Когда шесть щедро политых шоколадом эклеров упаковали в коробку и передали ему в руки, Нёвиллет продолжил свой путь, едва удерживаясь от того, чтобы ускориться. Он чувствовал иррациональное желание скорее отдать Ризли угощение и провести немного времени за беседой с герцогом — о работе, конечно же. Сегодня большего он позволить себе не мог, несмотря на заверения Седэна, что дворец Мермония не развалится, если Нёвиллет даст себе немного расслабиться.       Незаметно для себя Нёвиллет преодолел весь оставшийся путь, погрузившись в раздумья. Он не заметил ни сменяющихся пейзажей, ни приходящих мимо людей и мелюзин, хотя, вероятнее всего, все равно отвечал им вежливыми приветствиями — чисто автоматически. Пожалуй, в последнее время он слишком много вещей в своей жизни делал автоматически из-за сильной загруженности работой.       Может, ему и впрямь стоило иногда брать себе выходные, подумал судья, уже оказавшись глубоко под водой, в крепости. Воздух там был привычно влажным и оттого тяжелым, Нёвиллету пришлось остановиться в одном из коридоров ненадолго, чтобы дать себе привыкнуть к новым ощущениям. Ко всему прочему в некоторых местах коридоры-трубы находились, очевидно, рядом с греющимися механизмами, и тогда воздух становился еще и невыносимо горячим. Нёвиллет не выносил жары, и сразу почувствовал дискомфорт, оказавшись в одном из таких коридоров, поэтому поспешил пройти дальше, довольно быстро оказываясь у дверей кабинета Ризли.       Он дождался, пока в ответ на короткий стук из-за двери раздастся громкое "войдите!", и только потом вошел внутрь.       Ризли сидел за своим столом, держа в руке небольшой прозрачный чайничек, и широко улыбался.              — Мсье Нёвиллет! Рад Вас видеть, — сказал он, тут же замечая в руках юдекса коробочку с названием кондитерской. — Вы как раз вовремя, я собирался насладиться чаем. Хорошо, что не придется делать это в одиночестве.       И если в первую секунду Нёвиллет думал отказаться от предложения, он все равно этого не сделал. Только слегка кивнул, дергая уголками губ в ответ на еще больше расширившуюся улыбку Ризли.       Тот подорвался с места, подтаскивая к столу удобное с виду кресло, и торжественно указал на него руками:              — Прошу, устраивайтесь поудобнее.              — Нет нужды так стараться, — скромно ответил Нёвиллет, тем не менее опускаясь на предложенное ему место. Кресло и впрямь оказалось удобным. — Я пришел сюда для того, чтобы обсудить...       — Работу, — прервал его Ризли, — я знаю. Но дайте себе немного расслабиться, Фонтейн не окажется разрушен, если Вы отдохнете.              — Седэна сказала мне почти то же самое, — вздохнул судья.              — Потому что это правда, — с видом родителя, отчитывающего своего ребенка, сказал Ризли. — Всем нужно отдыхать. Даже древним драконам.              Нёвиллет едва не дернулся, остановив себя только в последний момент. Он каждый раз забывал, что Ризли знал о его секрете.              — Пожалуй, Вы правы, — снова вздохнул Нёвиллет.              — Нет-нет, давай все-таки договоримся: со мной только на ты, — дружелюбно произнес Ризли, садясь на свое место. — Мы ведь давно уже в хороших отношениях, не так ли? Пора бы отойти от формальностей.              Не зная, что на это ответить, Нёвиллет просто кивнул. Он и сам хотел избавиться от лишней вежливости, когда был наедине с Ризли: они удивительно хорошо понимали друг друга и могли не следовать правилам в личном общении. К тому же ему очень нравилось слышать, как Ризли иногда неосознанно обращался к нему на "ты", словно они стали еще ближе. Теперь же так будет всегда, и это вызвало в груди Нёвиллета искру тепла.              — Тогда и ты обращайся ко мне так же, — предложил Нёвиллет, разглаживая полы своего одеяния.       Ризли засиял:              — Конечно! Рад, что мы определились с этим, — и, не давая Нёвиллету времени на то, чтобы сказать что-то, он продолжил: — Чай или вода? Помню, что ты предпочитаешь просто воду другим напиткам, поэтому заказал пару бутылок из Инадзумы. Говорят, она там напитана элементом электро. Но чай, который придется тебе по вкусу, у меня тоже есть.       Чуть округлив глаза, Нёвиллет замер. Он совсем не ожидал, что Ризли учтет его вкусы и даже закажет специально для этого воду из столь отдаленного региона. Ему самому такие заказы порой доставляли немало хлопот из-за трудностей транспортировки жидкостей, хотя он сталкивался с заказом воды для себя гораздо чаще. Ризли наверняка пришлось отдать немалую сумму за то, чтобы ему привезли несколько бутылок воды.              — Тебе не стоило...              Ризли снова бесцеремонно его перебил:              — Стоило, — и, несмотря на твердость тона, его голос звучал с удивительной теплотой. — Я рад сделать тебе приятное, поэтому, пожалуйста, не нужно говорить, что не стоило. Ты столько делаешь для всего Фонтейна, что никакая благодарность не будет достаточной.              — Я делаю это не из-за желания получить благодарность, — сказал Нёвиллет, тем не менее польщенный чужими словами.              — Разумеется. Но ты этого заслуживаешь, — теперь голос Ризли зазвучал совсем мягко, и Нёвиллет чуть было не прикрыл глаза от того, насколько приятно он ощущался для его чутких ушей.       В ответ он выдавил из себя тихое "спасибо" внезапно севшим от чего-то голосом и, когда открыл глаза, увидел, как на лице Ризли появляется довольное выражение. Словно ему действительно нравилось говорить подобные вещи Нёвиллету.              — И все-таки, чай или вода?              — Воду, пожалуйста.              Ризли кивнул и достал из ящика стола стеклянную бутыль с прозрачной чуть искрящей жидкостью, наливая ее в высокий стакан, поставленный специально для гостя. Себе же он налил чай, но пить его не спешил. Пока Нёвиллет брал в руки свой стакан и пробовал воду, наслаждаясь приятным вкусом, мужчина достал из того же ящика стола небольшой пузырек с розово-зеленым содержимым.              — Что это? — недоуменно спросил Нёвиллет.              — Зелье повышения концентрации, — беспечно ответил Ризли. — Воду мне доставляла знакомая нашего дорогого Путешественника, она поделилась со мной новостью о том, что он увлекся приготовлением зелий и даже заимел большой успех. А еще предложила мне попробовать одно из приготовленных им зелий, — он усмехнулся. — Я, конечно, согласился. Кто откажется от способа повысить свое внимание, когда нужно делать столько работы?              — Ты уверен, что это безопасно? — осторожно уточнил Нёвиллет, с опаской косясь на пузырек в руках собеседника.              — Абсолютно. Разве что она упомянула незначительные побочные эффекты. Но это не проблема, — и, не долго думая, Ризли вылил четверть флакона прямо в свой свежезаваренный чай.              Нёвиллет наблюдал за этим с потаенным ужасом, ожидая, что из чашки сейчас непременно вырвется что-то жуткое, сродни порождениям бездны, или жидкость в ней вскипит и забурлит, или разъест все на своем пути подобно сильному яду. Но ничего не произошло. Даже цвет напитка не поменялся, несмотря на то что само зелье было разноцветным и сверкающе переливалось.              — Можешь выдохнуть, — посмеялся Ризли, заметив, как замер, глядя на его чашку, Нёвиллет. — Ничего страшного не произошло. Тебе следует больше доверять Путешественнику.              Нёвиллет пробормотал что-то невнятное, не желая признавать, что действительно сильно беспокоился о том, все ли с чаем Ризли будет в порядке — и с самим Ризли после того, как он выпьет этот самый чай. Такое сильное беспокойство за кого-либо было ему чуждо: он уважал выбор окружающих и не лез в чужие дела, а Ризли уж тем более был взрослым и ответственным человеком, который не нуждался в таком беспокойстве со стороны.              И все-таки странную нервозность унять получилось не сразу.       Какое-то время они сидели в тишине, наслаждаясь обществом друг друга и нежными на вкус пирожными, потом Ризли стал интересоваться делами на поверхности — сам он редко покидал крепость из-за большой загруженности, поэтому с охотой слушал рассказы о том, что происходит внутри города.       А затем, пока Нёвиллет говорил о том, как поживают мелюзины на поверхности, Ризли замер. Со странным видом замер, словно почувствовал что-то неладное.       Нёвиллет, только заметив это, с тяжелыми мыслями покосился на стоящий чуть поодаль пузырек с зельем.       — Ризли? — осторожно начал он, привлекая к себе внимание.       Ризли ответил не сразу, но при этом ничто больше особо не выдавало его непонятного состояния.              — Кажется, побочные эффекты все-таки... довольно ощутимые, — чуть хриплым голосом отозвался Ризли, тяжело откидываясь на спинку своего стула. — Прошу прощения, но тебе, думаю, лучше уйти.              От Нёвиллета не укрылось то, как тяжело и сипло дышал мужчина и как он выдавливал слова чуть ли не через зубы, однако его тело почти не было напряжено. Значит, по крайней мере, ему не было больно. От одного только этого осознания Нёвиллет мысленно выдохнул.              — Что с тобой? — настороженно спросил Нёвиллет, медленно вставая со своего места.       Он хотел было обойти стол, чтобы приблизиться к Ризли, но тот жестом попросил его остановиться.       — Не... Не нужно. Все хорошо, просто тебе лучше сейчас уйти, — рассмеялся хрипло Ризли.       Будь на его месте кто-то другой, Нёвиллет непременно так бы и поступил, но перед ним был Ризли. Ризли, который только что говорил о нем с такой теплотой, который предложил ему отдохнуть. Как он мог поступить так с человеком, который очевидно о нем ненавязчиво заботился?       — Тебе нужна помощь, — с нажимом сказал он.       — О, поверь, ты мне в этом деле помочь, увы, не сможешь, — снова рассмеялся Ризли, теперь, кажется, действительно позабавленный чужими словами. — Со мной правда все в порядке, я разберусь.              Нёвиллет оглядел его скептически и, несмотря на протесты Ризли, все-таки обошел широкий стол из темного дерева, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от собеседника.       И так и замирая на месте.       Он не знал, что следовало говорить или делать в такой ситуации, потому что сталкивался с подобным впервые, и мог лишь беспомощно хватать воздух ртом подобно выброшенной на берег рыбе.       Ему казалось, что зелье, выпитое Ризли, имело сильные побочные эффекты, заставившие того чувствовать дискомфорт, но на деле...       На деле Ризли оказался возбужден.       Пожалуй, чрезвычайно возбужден — учитывая то, как натягивались его брюки в области паха.       — Я же говорил... — сокрушенно пробормотал Ризли. Он не был смущен ни на каплю, но явно был не в восторге от того, что светил своим возбуждением перед другим человеком. — Прежде чем ты спросишь: это от зелья. Я не возбуждаюсь от чая.       Нёвиллет поперхнулся смешком, сам того не ожидая.       — Если это из-за зелья, тебе нужна помощь, — уже не так уверенно повторил Нёвиллет, не зная, куда деваться от смущения. Ему было странно, непривычно находиться в такой ситуации, но совсем не противно. Возможно, на самую малость он даже испытывал любопытство.       — Нёвиллет, — со вздохом промычал Ризли, — я не знаю ни одного адекватного для тебя способа помочь мне избавиться от, — легкий взмах рукой над натянутыми брюками, — этого. Я сам прекрасно справлюсь.       Последнюю фразу ему говорить, пожалуй, не следовало. Нёвиллет живо покраснел, представив эту картину: как Ризли стягивает нетерпеливо с себя брюки и белье, как туго обхватывает свою плоть пальцами и двигает ладонью, размазывая по всей длине смазку.       Бездна.       Нёвиллет даже не знал, что способен представлять подобное. Тем более в отношении Ризли.       Однако уже поздно было отрицать, что он испытывал влечение вперемешку с теплыми, нежными чувствами.       Надеясь, что его вид не выдаст мелькнувших мгновениями назад непристойных мыслей, Нёвиллет осторожно произнес:       — Я сам могу решить, какой из способов для меня адекватный. — Он, конечно, знал, как это звучало со стороны — в конце концов Нёвиллет был юдексом, древним драконом, взрослым мужчиной, и понимал, какой вес могут иметь неосторожно брошенные слова. — И я хочу тебе помочь. Неважно, каким образом. Если ты, разумеется, позволишь.       Не стоило и говорить, что Ризли удивился.       — Боюсь, ты не очень понима...       Тогда его перебил Нёвиллет:       — Мы оба взрослые люди, — отозвался он. — Конечно, я не рассчитывал, что когда-либо окажусь в такой ситуации, но я бы не предлагал свою помощь, если бы не был полностью уверен в том, что действительно хочу помочь.       — Единственный вариант помочь мне...              — Секс, — кивнул Нёвиллет. — Я это понимаю. И я не против.              Взгляд Ризли потемнел то ли от возбуждения, то ли от чего еще, и Нёвиллет нашел это безумно привлекательным. Ему даже показалось, что и он подвергся действию странного побочного эффекта от зелья, хотя в его стакане была исключительно вода. Тем не менее, факт оставался фактом: ему нравилось наблюдать, как Ризли все меньше контролирует себя, отдаваясь полностью во власть одолевающего его возбуждения.       Пожалуй, случись все в других обстоятельствах, Нёвиллет бы все равно ни на секунду ни раздумывал, прежде чем предложить свою помощь. А может, спустя время, и сам предложил бы сблизиться. Не так спешно и сразу, но все же.       Не было другой причины, почему ему не было некомфортно находиться рядом с другим возбужденным мужчиной и предлагать ему свою помощь: он испытывал симпатию к Ризли. Может, даже многим больше, чем просто симпатию, хотя сейчас вдаваться в природу собственных чувств ему казалось несколько неуместно. Он может подумать об этом позже, когда останется наедине с собой.       Единственное, чего ему бы не хотелось, чтобы Ризли счел, будто Нёвиллет помогает так каждому нуждающемуся. Или что для него это ничего не значит.              Если бы не зелье с его странным эффектом, все было бы, конечно, совсем иначе, но в конечном итоге Нёвиллет все равно бы понял природу своего теплого отношения к Ризли. Так что ничего не мешало ему сейчас забыть ненадолго о лишних формальностях и приличиях.       — Ты предлагаешь мне трахнуть себя, — недоверчиво уточнил Ризли, прерывая поток чужих мыслей.       От такой формулировки Нёвиллет зарделся, не привыкший к похабным словам.       — Я бы выбрал иную формулировку, — сглотнул Нёвиллет, от внезапно накатившего волнения теребя манжеты своей рубашки, — но да. Именно это я и предлагаю.       Что-то внутри него всколыхнулось при мысли о том, что Ризли откажется от его предложения.       ...а ведь у него уже мог быть любимый человек.       Или ему просто не нравился Нёвиллет.       Нёвиллет замер, пораженный этой внезапной, но совершенно логичной мыслью.       — Прости, — поспешно выдавил из себя он, ощутив, как горло словно стиснули чужие костлявые пальцы в попытке отнять весь воздух. — Я должен был подумать о том, что для тебя это может быть слишком. Ризли приподнял брови в удивлении.       — И что за мысль посетила тебя, раз ты так резко стал извиняться? — хрипло спросил он, стараясь не двигаться в кресле: Нёвиллет видел, что от каждого неосторожного движения выпуклость в его штанах становилась больше.       Нёвиллет не ответил, не зная, как лучше сказать о своей внезапной догадке.       — В любом случае, это не имеет значения, — продолжил Ризли. — Если ты все еще не отказался от своей идеи, то я согласен. Архонты, мне следовало согласиться с самого начала, как только подобное мне предложил сам верховный судья, — последние слова он пробормотал едва слышно, но Нёвиллет все равно услышал и покраснел сильнее. — Но сам понимаешь, это ужасно неловко, когда кто-то видит тебя в столь уязвленном состоянии. К тому же из всех людей в этот момент рядом со мной оказался ты: самый непорочный и чистый из всех, кого я вообще знаю.       Нёвиллет приоткрыл рот в желании ответить, но не успел. Ризли одним резким движением поднялся с кресла, становясь перед судьей, и чуть склонил голову, оказываясь на расстоянии всего десятка сантиметров от чужих губ.       — Можно?       Ответить "нет" он бы не смог сейчас, даже если бы его заставили.       — Пожалуйста, — прошептал Нёвиллет просяще, словно сейчас и правда именно он находился под действием афродизиака. Чужая близость действовала на него пьяняще.       Ему было сложно осознать, в каком состоянии сейчас находился Ризли, ведь сам он никогда не подвергался действию любовных зелий, но однозначно это не было легко — движения мужчины напротив были резкими, порывистыми, хотя и не лишенными нежности. И если самому Нёвиллету не терпелось примкнуть к чужому теплу, страшно было представить, что в этот момент испытывал попавший под воздействие побочных эффектов Ризли, уже и так возбужденный до предела.       Опалив его губы горячим дыханием, Ризли приблизился еще, не оставляя между ними и сантиметра пустого пространства и на пробу лизнул чужие губы.       Нёвиллет дернулся, смущенный и дезориентированный, но отстраниться ему не дали, мягко, но настойчиво приникнув к его губам. Ризли, упираясь пахом ему в бедро, целовал горячо и влажно, вылизывая его рот и губы в порыве нетерпения, вел носом по нежной щеке Нёвиллета, вдыхая аромат чужого тела и наслаждаясь им. Он вел себя так, словно спустя много лет наконец сбросил с себя оковы, сдерживающие его желания.       У Нёвиллета на мгновение возникла мысль, что не у него одного возникли чувства, но она была прервана очередным поцелуем, еще более мокрым и пьянящим.       С подбородка уже стекали капельки их перемешавшейся слюны, но Нёвиллет и не подумал их смахнуть, полностью увлеченный горячими губами Ризли и тем, с каким усердием он вылизывает его рот.       Несмотря на нетерпение и усилившееся возбуждение, Ризли не позволял себе зайти дальше поцелуев, и Нёвиллет, неудовлетворенно выдохнув, дернул его руки ниже, заставляя обхватить себя за бедра, обтянутые узкими брюками. Широкие сильные ладони Ризли ощущались на бедрах так удивительно правильно, что Нёвиллет почувствовал обиду от мысли, что мог испытать это невероятное чувство гораздо раньше, будь он чуточку смелее.       Впрочем, не стоило жалеть о чем-то, когда он уже и так оказался в объятиях Ризли, сжимающего-лижущего-кусающего его везде, куда он мог дотянуться.       Нёвиллет был настолько увлечен, что не заметил, как оказался сидеть на столе, широко расставив ноги, чтобы Ризли мог стоять между ними, продолжая остервенело целовать его и без стеснения давить на упругие мышцы ягодиц и бедер. Сам Нёвиллет осторожно, едва касаясь, опустил руку на вздыбленный член Ризли, все еще скрытый под тканью брюк, и на пробу несколько раз провел кончиками пальцев по напряженной плоти, вырвав у Ризли полузадушенный рык.       — Я хочу тебя сожрать, — низко прорычал он, прихватывая зубами кожу у основания шеи Нёвиллета. — Такой нежный, сладкий — и весь мой...       Хватка зубов на тонкой коже стала ощутимее, заставив Нёвиллета громко простонать от накатившего резко удовольствия вперемешку с легкой болью.       Вместе с удовольствием пришло осознание, что его шея больше не скрыта воротником теперь уже распахнутой рубашки и лентами жабо.       — Не тяни, — попросил Нёвиллет, чуть не переходя на тихий скулеж, когда следующий поцелуй Ризли пришелся на местечко за острым ухом, а рука нашла свое место на выпуклости тугих штанов.       Ризли, оторвавшись от поцелуев, шало ухмыльнулся блестящими от слюны губами и, одной рукой приподняв Нёвиллета над столом, второй одним слитным движением сдернул с него брюки вместе с бельем. Это произошло так быстро, что Нёвиллет не успел ничего осознать, а когда осознал — громко и протяжно застонал от одной только мысли о том, насколько сильный человек был перед ним: Нёвиллет был взрослым высоким мужчиной, которого Ризли без особых усилий поднял, едва ли отвлекаясь от того, чтобы оставлять на бледной коже краснеющие следы.       — Какой же ты красивый, — как в бреду пробормотал Ризли, медленно опуская взгляд с лица Нёвиллета ниже. И натыкаясь глазами на два нежно-голубоватых члена, истекающих смазкой. — Вау...       Нёвиллет не сразу осознал, что так удивило мужчину.       — Какие еще у тебя припасены сюрпризы? — мурлыкающим тоном поинтересовался Ризли, ладонью сжимая сразу два члена.       Он двинул рукой совсем немного, но Нёвиллета от одного только этого движения подбросило от удовольствия, заставив скулить.       — Чувствительный... И такой нежный здесь, — шепот опалил острое ухо, от чего бледная кожа покрылась мурашками. — Что будет, если я возьму их в рот?       Нёвиллет округлил глаза:       — Нет! — он уперся руками в грудь Ризли. — Не сейчас. Пожалуйста, не тяни... Хочу по-другому.       Тот понимающе улыбнулся, мазнув губами по чужой щеке, и стянул с себя плащ, расстилая его на столе и укладывая Нёвиллета на него, чтобы было не холодно и не так жестко.       — Мне жаль только, что это произойдет не в мягкой постели, — хмыкнул Ризли, расстегивая брюки. — Тебе бы пошло извиваться в простынях и ворохе подушек. И я мог бы брать тебя раз за разом, не боясь, что ты быстро устанешь.       Нёвиллет прикусил губу, скосив взгляд туда, где мужчина расправлялся с брюками.       — Драконы выносливее, чем ты думаешь, — заключил он, едва не зашипев от нетерпения, когда член Ризли, тяжелый и налитый, был избавлен от скрывающей его ткани.       Толстый и в меру длинный, с крупной розоватой головкой, блестящей от смазки, он тяжело покачивался, а Нёвиллет не мог оторвать глаз от того, насколько красиво выглядело тело Ризли, как горячо выглядели увивающие его член венки, как тяжелые яйца оттягивали кожу.       За свою долгую жизнь Нёвиллет видел множество людей, но Ризли виделся ему самым совершенным из них, несмотря на испещренное шрамами тело. Сильный, высокий, крепкий, он был идеальным в глазах древнего дракона.       — Ты прекрасен, — восхищенно прошептал Нёвиллет, протягивая руки к Ризли, тут же обхватившему его в крепком объятии.       Их члены прижались друг к другу, и Нёвиллет не отказал себе в удовольствии потереться о горячее тело любовника, с наслаждением отмечая его тихий стон.       Ризли, кажется, уже был на пределе: эффект зелья все не спадал, и ему нестерпимо хотелось достигнуть оргазма, но за все это время он толком себя даже не коснулся, все внимание уделяя чуткому телу Нёвиллета.       — Могу я вставить? — хрипло спросил Ризли, на мгновение утыкаясь носом в основание уже усыпанной метками шеи дракона.       — Да... пожалуйста... — выдохнул Нёвиллет.       Он развел ноги, позволяя Ризли приблизиться, и обхватил ладонью толстый ствол, направляя его между своих ягодиц, когда Ризли глухо зарычал:       — Так будет больно, не спеши.       Он оторвался от Нёвиллета всего на минуту, потянувшись к ящику стола и доставая из него флакончик с цветочным, судя по наклеенной этикетке, маслом, щедро смазал им пальцы и приставил к сжатому колечку мышц, нежно растирая их и не делая пока попыток проникнуть внутрь.       Мягкие и ненавязчивые движения здорово расслабляли, и Нёвиллет очень быстро опустился на спину, расставив ноги еще и шире и тихонько постанывая. Вместе с тем движения Ризли стали более настойчивыми: он проталкивал пальцы один за другим, позволяя привыкать к растяжению медленно и безболезненно, в то время как его член стоял колом и капал смазкой на край стола. Члены Нёвиллета, тонкие и гладкие, он поглаживал второй рукой почти что невесомо, помня о их чрезвычайной чувствительности.              — Ризли... Давай же, — когда не было больше сил терпеть, завозился Нёвиллет.              Он уперся ступней Ризли в бедро в попытке оттолкнуть от себя, но Ризли, хитро ухмыльнувшись, обхватил его стопу одной рукой и переставил ее себе ниже живота, так что теперь Нёвиллет упирался ему прямо в основание члена.              — Только не пинайся, — со смешком сказал он, наблюдая за тем, как чужая нога медленно опускается ниже, и Нёвиллет ведет подушечками пальцев по набухшему стволу, заставляя его покачиваться заметнее, а после чуть давит на яйца, заставляя Ризли с шипением выдохнуть. — Боюсь, так я не дотерплю до самого главного.              Нёвиллет тут же остановился, выжидающе глядя на него из-под ресниц, и приглашающе расставил колени. Ризли, опустив взгляд ниже, шумно втянул носом воздух, когда глаза зацепились за вид набухшей от стимуляции покрасневшей дырки партнера и два аккуратных стоящих члена, влажных и блестящих от выделившейся из головок смазки. От такого зрелища он едва не облизнулся по-звериному, совсем теряя голову.              — Если что-то будет не так, скажи, хорошо? — мягко сказал он, приставляя головку к растянутому колечку. И, не дожидаясь кивка, плавно, одним слитным движением вошел, выбив у них обоих протяжный тягучий стон, слившийся в один звук. — Как же горячо и узко...              — Подожди немного, — попросил Нёвиллет, задерживая дыхание. Несмотря на долгую подготовку, он все еще чувствовал дискомфорт: член Ризли был крупным, и даже тщательная подготовка не могла избавить от боли при его проникновении полностью. Тем не менее это было не так больно, как Нёвиллет себе воображал, только у самого входа саднило от растяжения, и ощущения были непривычными.              Для того, чтобы привыкнуть, ему понадобилась пара минут, во время которых Ризли шептал ему на ухо что-то несвязное или целовал в шею и обнаженную грудь и одновременно с этим ласкал его члены. Эти незамысловатые действия отвлекали от дискомфорта, позволяя Нёвиллету утонуть в более приятных ощущениях, и он уже совсем скоро попросил Ризли двигаться снова: все еще медленно и осторожно, чтобы не навредить, но уже с большим напором.              Тягучие движения внутри пробуждали в груди Нёвиллета столько эмоций, что в какой-то момент он едва в них не утонул, беспомощно хватая ртом воздух и ощущая, как по щекам катятся слезы. Мокрые дорожки Ризли нежно сцеловывал, влажно проводя губами и языком по чуть покрасневшей коже.              — Н-нх...              Ризли ухмыльнулся, когда у Нёвиллета не получилось оформить свои мысли во что-то внятное, и единственным звуком, вышедшим изо рта, оказалось мычание, переходящее в звонкий и внезапно громкий стон. Уловив, что заставило его любовника застонать, Ризли толкнулся внутрь снова с той же силой и под тем же углом, тут же выбивая очередной крик и следующее за ним хныканье. И снова. И снова. До тех пор, пока Нёвиллет не обхватил его крепко ногами, не давая двигаться. Он весь взмок, его светлые волосы уже успели спутаться, а бледная кожа порозовела от притока крови, в то время как налившаяся плоть, казалось, светилась голубым сиянием так же, как запутавшиеся в волосах гибкие рожки.              Ризли, судя по его обожающему взгляду, находил это невероятно привлекательным.              Он, несмотря на обхватившие его ноги, двинулся снова, уже немного иначе, и Нёвиллет ослабил хватку, совсем выбившись из сил и позволяя Ризли скользить в нем, выбивая больше стонов, переходящих в хриплое мычание. Он был уже на пределе, его члены дергались при каждом движении, и он боялся к ним прикасаться, чтобы не кончить раньше времени. О том, как все это время держался Ризли, он не мог даже подумать, но, кажется, и Ризли был на пределе: его движения стали более остервенелыми, пусть и не потеряли нежности, взгляд совсем потемнел от накатывающего волнами возбуждения, а вены на руках, которыми он опирался на стол по обе стороны от Нёвиллета, вздулись от напряжения. Его дыхание было тяжелым и хрипловатым, прерывающимся на низкое рычание, от которого в животе Нёвиллета затягивался тугой узел возбуждения вперемешку с восхищением.              — Хочу, чтобы ты... кончил в меня, — едва дыша, прошептал Нёвиллет, чувствуя приближение собственного оргазма одновременно с тем, как член Ризли, распирающий его изнутри, стал пульсировать сильнее. — Пожалуйста.              В этом «пожалуйста» было столько мольбы и едва сдерживаемого удовольствия, что Ризли, не сдержавшись, протяжно застонал, кончая внутрь, пока стеночки Нёвиллета сокращались от наступившей всего на мгновение раньше разрядки.              Нёвиллет чувствовал, как чужая сперма, густая и вязкая, толчками высвобождалась из крупной головки, заполняя его нутро, и не мог прекратить думать о том, что его драконья сущность может позволить ему выносить дитя. Когда-нибудь, когда они с Ризли оба будут к этому готовы. Одна только эта мысль переполняла его, разморенного еще не схлынувшим оргазмом, счастьем и рокочущим в груди удовольствием.              — И правда выносливый, — восхищенно прохрипел Ризли после того, как отошел от собственной вспышки оргазма, заставившей его на мгновение потерять ориентацию в пространстве. — Выглядишь так, словно не ты только что стонал подо мной.              В том, что он лукавил, Нёвиллет не сомневался: он чувствовал, как все его тело стало скользким от пота, длинные волосы местами спутались, а между ног было влажно и липко от медленно вытекающей из него спермы. Но Ризли смотрел на него с такой любовью — и впрямь, это была любовь. И как он раньше не замечал этого взгляда? — и трепетом, что, наверное, вовсе не замечал этого.              Повинуясь порыву, он протянул свою ладонь в широкой ладони Ризли и сплел их пальцы, наслаждаясь моментом.