Горный воздух

      В черном небе горели звезды. Это было первое, что я увидел. Яркие и отчётливые, они складывались в созвездия, которые я знал, но не смог вспомнить названия, как бы не старался. Луны не было, она светила далеко за горизонтом ночного леса. Где я? На земле. Кажется, я лежу тут слишком долго. Воздух свежий, прохладный, но холодно не было. Наверное, сейчас лето. Дышать так приятно, лёгкие жадно наполнялись влажным воздухом, и хотели ещё, но были слишком малы. Разрушенный временем и сорняками асфальт казался мягким, моё тело проваливалось в него, а глаза закрывались опять. Захотелось уснуть, но было ощущение, что я уже спал, ведь именно во снах не задаются вопросами. Плевать почему я на земле, да и где была эта земля. Мне так хорошо. Я уснул опять.       А когда проснулся, то оказался там же. Небо потеряло черноту, проступал рассвет. Тогда я понял, что не смогу остаться здесь навечно, за ночь во мне появились силы. Я огляделся: с одной стороны лес, с другой, подле моей головы, возвышались металлические ворота с большим странным символом, насквозь проржавевшие. Поднявшись, я увидел, что ворота эти были не такие уж и высокие, чуть выше моей головы. Натянув рукав на ладонь, я толкнул их — они тут же отворились, никто их не запер. Но, кажется, запирать было некому. То, что было за воротами, выглядело как что-то давно забытое, какая-то заброшенная территория. Но лучше уж туда, чем в лес. На дворе была осень, это было понятно не сразу. Ранняя осень. Желтизна только-только охватывала густые кусты у тропинки, по которой мне предстояло прогуляться. И почему я это заметил? Всё казалось для меня в новинку, хотелось остановиться и изучить каждый листик, каждую травинку и каждый камушек на земле. Вид мой точно полоумный, со стороны я выглядел блаженным, а может и являлся таким. Голова шла кругом, взгляд не мог остановиться на чем-то одном, руки тянулись в стороны и не могли решить за что схватиться. Ладони сомкнулись на ветке, я уткнулся лицом и жёлтые листья и силой втянул носом влажный древесный запах. Я дышал этим кустом. Я сошел с ума. Где-то в районе затылка крутились странные мысли, непонятные сомнения. Малая часть меня, что ещё не была одурманена, понимала, что нормальные люди так себя не ведут, но она была так слаба, что подавлялась желанием вдохнуть ещё. Я загребал ветви под себя, двигаясь дальше по тропе, а разорванные листья размазывались соком по моим щекам. Махая руками, я зашиб ладонь о что-то твёрдое и холодное. В кусках, которые я изрядно помял, стоял старый фонарь. С ним мне обниматься не хотелось, он показался мне омерзительным. Бездушный кусок металла не заслуживал моего внимания. Но заслужило кое что другое. Я всем нутром ощутил рядом живую энергию, тепло, к которому так стремился. Не знаю как возле меня появился человек, да и плевать было, я набросился на него, как дикий зверь, и крепко обнял, будто не было никого роднее. И в тот же момент в моё ухо завопили, а о макушку прилетело множество ударов бойких ладоней. Это и было тем, что наконец отрезвило меня. Я отпустил человека и упал на землю, боль в голове была такой, словно мне наотмашь влепили молотком. Я вспомнил маты на своём великом и могучем, и то, что я русский, навалилось на меня странным осознанием. Туман оставил глаза и я увидел девушку, тонкую, как молодая берёза. В мягком свете восходящего солнца она выглядела как деревце, чьи ветви увешаны тканями старых, серых, заветренных простыней. Такой была её одежда, ей совершенно не шла эта растянутая серая футболка, почти до колен. Она смотрела на меня испугано и что-то твердила, но пока в моих ушах стоял гул, то я не мог разобрать. — Сгинь! Свят-свят-свят! — прорезался её звонкий голос сквозь закрывшую мой слух пелену, полностью развеяв её.       Красивый голос, мне понравился. Я засмотрелся. Волосы её тоже были блеклые, то-ли светло-русые, то-ли просто выцветший на солнце каштан. Особенно это выделялось на фоне ярких красок природы. Она была серым пятном. Но каким. — Жуткое создание. — с нескрываемой брезгливостью прервала она мои мысли, начиная опасливо пятиться к ближайшим побитым постройкам. — Почему жуткое? — возмутился я тут же, ведь это, почему-то, показалось мне обидным.       Тут же и своему голосу я удивился. Бас поднялся из самой моей груди, а гортань, с непривычки, отдала неприятной вибрацией. Будто я раньше никогда и не разговаривал. — Ну вот призракам я этого ещё не объясняла. — недовольно ответила девчонка сквозь необъяснимый для меня страх. — Иди куда шел, утро на дворе! Ночью приходи! — Ты что, красавица, головой ушиблась?       Какой интересный вопрос. Моя речь не соответствовала моим мыслям, собственные слова контролировать не получалось. Хотя, не факт, что они требовали контроля. Видимо, я просто такой человек. А она и правда красавица. Своеобразная.       Я продолжил, вальяжным тоном, будто и не набросился на неё пару минут назад. — Где я тебе призрак, а? Видела чтоль как призраки выглядят? — Всяких я видела! — тут же возразила она мне, страх в её голосе ушел. — Даже таких наглых дохуя…       Она сложила руки на своей непримечательной груди, глянув на меня ярким взглядом злой учительницы начальных классов. И откуда мне знать какой у них взгляд?       — Ты чего так рано пришел? — спросила она. — Нервы мне мотать? Повадились, блять. До инфаркта меня так доведете!       Мне было сложно что-то в ответ придумать. В целом, что я такого сделал? Или мои внезапные объятия её так напугали? Хотя, я до сих пор не был уверен как выгляжу. Может, с моим лицом и вовсе не стоит никого трогать? — Приходи ночью. — повторили она мне, словно идиоту, выговаривая каждую букву. — Понятно тебе? У меня смена почти кончилась. — А куда мне сейчас-то? — спросил я растерянно. — А мне откуда знать? К своим. В лес. Или в воздухе растворись. Чего я должна объяснять? И скажи всем чтобы уёбывали!       День этой мадамы явно не задался. Или ночь. Изначально пытаясь сдерживать негатив, она заметно утрачивала волю и давала струям гнева просочиться сквозь слабый кулак её терпения. Но вскоре я понял, что и сам не отличаюсь сдержанностью. — Кому?! — громко вопросил я. — Перечисли! Лица опиши! Скажи где искать!       С децибелам я явно переборщил. Мой крик разошелся по местности и заставил сонных утренних пташек всколыхнуть ветки деревьев. — Я проснулся на земле и почти сразу встретил тебя! Тебя, а не «всех». И вместо того чтобы верещать лучше бы, не знаю… В моей голове всплыло множество странных терминов. Я замялся, но ненадолго. - …ментов вызвала, — продолжил я. — скорую… дурку!       Девчонка аж вздрогнула. — Так ты живой? — удивилась она, и всю злость как рукой сняло.       Я же удивился, что для неё это вполне нормальный вопрос. — Нет, мертвый! — я откровенно заёрничал. — Из могилки выбрался и заблудился! Вот и хожу, на людей набрасываюсь, надеюсь, может, дорогу подскажут.       На её лице снова появилась мина. Какая вредина. — Дурка сюда не доедет. — Почему это? — Дорогу сюда никто не знает. И как ты сюда добрался это, конечно… — она тяжело вздохнула, брезгливо оглядев меня снизу вверх. — …большая загадка.              Моё лицо тоже не разило добродушием. — Ты как это сделал? — спросила она. — Не знаю. — я пожал плечами, убрав грязные руки в карманы. — А что? Это какой-то секретный объект? — Ну, вообще-то, да!       Она не кричала, но её голос на момент сорвался, а тон говорил о том, что ещё чуть-чуть, и она топнет ножкой, как маленький ребенок, которого посмели разозлить. Да и словам её слабо верится. — Брешишь. — хмыкнул я. — Пиздишь как дышишь. Как вот это вот может быть секретным объектом?       Я демонстративно кивнул в сторону, где продолжался расколотый асфальт и начинались домики.       Девчонка посмотрела на меня немного, а потом будто внезапно растеряла все силы ругаться. Она тяжело вздохнула, отвернулась и приложила руку ко лбу. — Блять…        Я ждал продолжения, но она не меняла позы. Мне даже показалось, что у неё голова резко заболела, поэтому наш конфликт оборвался так внезапно. Вид у неё и правда был болезненным, если отбросить всё её странное очарование. Кожа бледная, волосы грязные, одежда тоже явно не первой свежести. И будто бы болеет чем-то.       Это не вызвало во мне отвращения, она, при всём этом, оставалась достаточно привлекательной, даже при её с порога дерьмовом характере. Собственные наблюдения вызвали во мне больше интереса к… ситуации, так скажем.       Девка не двигалась, а мне показалось неловким прерывать её. А что я мог спросить? Ничего. Но и уходить не собирался. Похуй. Остался стоять, пока та не отвисла. Вопреки моим ожиданиям, она не стала хаять меня в этот раз. Она выглядела разочарованной и обиженной почти до слёз. — Ну неужели тебе совсем некуда идти? — спросила она.       Кот из Шрека, ей богу. Мне даже захотелось уйти, поддаться ей, но ненадолго. — Некуда. — ответил я, надеясь вызвать в ней хоть немного сострадания к себе. — Совсем.       В ней эмоции закипели, это по глазам было видно. Её затрясло, повторюсь, словно ребенка, которому не купили игрушку. В ней забушевали противоречия, что меня не могло не радовать, ведь за истерикой следует принятие. Как правило.       Откуда я знал что происходит в её голове? Не знал, конечно, но эмоции девчонка эта выражала достаточно ярко. Я был уверен, что она не сможет меня прогнать. — Господи… — взвыла она едким шипением. — Чтож вы за люди такие…       Я не перебивал. — В самое неподходящее время!       Так она продолжала ругаться, негромко, но ненависть ощущалась в каждом слове. Благо, оно было направлено не напрямую ко мне, а к некому абстрактному понятию «люди», в группу которых я входил волей не волей. Видать, я не первый, кто успел достать её.       Она сдалась. Скорбное выражение озарило её лицо, и она поспешила отвернуться. Будто бы моё присутствие здесь приносило ей физическую боль, ей богу! — Ну так что? — спросил я уверено, напирая, хотя это была просто показуха. — Ты мудила… — тихо ответила она мне. — Тебя как звать хоть? — Меня зовут Вера. Странно. Своего имени я не знал.