Миллион огузочных терзаний

      Каждому воздается по заслугам, будь то скотч, кегля, гусеница или иная высококачественная дрянь. Огузок был из тех, кто стоит на своём до конца и идет до упора. Множество его работ, написанных от балды не очень то и волновали его, до одного момента...       Как обычно возвращаясь домой из магазина, Огузок нёс подмышкой бутылочку колы, которую пыталась отобрать кощунственная цыганка, причём весьма безуспешно. Дойдя до дома, он обнаружил открытую дверь и подозрительную тишину внутри. Тихонько пытаясь прокрасться на кухню, мальчик невольно запнулся об ранее разбросанную обувь, протаранив носом коридорный коврик аж до самой кухни. Солоноватый вкус завалявшейся пыли пришелся ему по нраву,  напоминая сперму давно ушедшего отца, поэтому тот на пробу лизнул дорожку ещё разок, и ещё.       Он так увлекся этим занятием, что даже не заметил медленно выходящую фигуру из кухни. И только когда пушистые лапы ткнулись ему в нос, он поднял глаза. Фурри. Натуральный фурри, с хвостом и ушами смотрел на него сверху вниз. Невольно становясь на коленки, и отползая подальше, Огузок забыл о брошенной ранее бутылке, невольно спотыкаясь об неё ещё раз.       — Че за хуйня? – с легким испугом выдал он, запуская злосчастную бутылку в сторону неясной фигуры.       — Неужели не помнишь меня? – пушистая голова склонилась набок в логичном вопросе. Огузок решил отмалчиваться  придумывая планы отступления.       «Ванная. Ванная, точно.» – помелькнуло в его голове, и он сломя голову помчался к нужной дверке.       К сожалению, он не рассчитал свои силы, и захлопнув за собой двери и повернувшись, он вскрикнул от испуга. Фурри стоял уже на кафельном полу ванной, легко опираясь на раковину.       — Ну привет, сладкий, – протянула фигура, медленно приближаясь.       — Не надо, пожалуйста, не надо, – зачастил Огузок, прижимаясь лопатками к двери ванной.       — Что не надо? Мы всего лишь сыграем, совсем немного, – улыбнулся пушистый, и оторвал дрожащее тельце от досок.       — Знаешь, я люблю форнофилию, – начал он. — Поэтому давай сыграем, побудешь сегодня феном.       — Какой нахуй фен? – отпирался несчастный, но бесполезно.       — А вот такой, я положу тебя в ванну, а ты будешь изображать перекоротивший фен, договорились?       — Нет, какой нахуй фен, что за перекаративший. Я не каратист, сразу говорю...       Но того уже никто не слушал, скинув кроссовки с ног мальчонки, и включив теплую воду в ванне, фурри принялся ждать. Спустя некоторое время ванна наполнилась водичкой.       — Попу мыть, попу мыть, надо каждый день, – напевал фурри, подхватывая Огузка на руки. — А теперь запомни. Ты – фен. Тебя коротит. Хорошо?       — ЧТО ТАКОЕ КАРАТИТ. Я НЕ КАРАТИСТ, – орал Огузок, растопырившись звёздочкой над ванной.       — Ты фен, розовый фен, красивый фен от Дайсон, – как мантру повторял фурри, пропихивая мальчика всё ближе к воде.       Наконец опустив сопротивляющееся тело в воду, тот стал ждать. Не дергается. Почему-то фен не дёргается. Не коротит. Что-то здесь не так.       Фурри лишь сильнее сжал чужое тело в руках, погружая того под воду вместе с головой. Минута, вторая... И, о чудо, оно задергалось, забрыкалось, как настоящий фен, разве что не искрит. Не хватает искр, точно.       Фурри одной рукой дотянулся до соседнего ящика, нащупав там стиральный порошок.       — Щас как заискрит, – улыбался он, сжимая свой член, и одновременно насыпая порошок в воду.       Из-за чужого брыкания, насыпанный порошок начал быстро растворяться и мылиться. Пошли пузыри.       — Стиральная машинка... Огузок, почему ты стиральная машинка, а не фен.. ну почему, – растроенный фурри с досадой отпустил почти не сопротивляющееся тело.       — Я ещё вернусь, не беспокойся. Я найду способ сделать тебя феном, обещаю, – бросил вместо прощания фурри, удаляясь из квартиры.