***
Несколько лет Рейвен привозила в замок детей, а иногда, по просьбе Магнето, подростков и взрослых. Она равнодушно наблюдала, как ребенок, видевший ее матерью, отцом или другим родным и близким человеком, кричал от страха, что их разлучают. Мистик меняла личину, и девочка или мальчик замолкали, не в силах понять своим маленьким умом, что мама – это совершенно другая тетя с синей кожей и рыжими волосами, оборотень и обманщица. Пользуясь замешательством ребенка, ученые немедленно уводили его в замок. Равнодушие было лишь внешне. И все же Рейвен продолжала служить Эрику, потому что другой жизни она не представляла и не хотела. Лучше с ним, одержимым созданием сверхсуществ и ускоряющим эволюционный процесс, чем с презирающими мутантов нормальными людьми. Мистик может жить среди них, приняв любой облик, но всегда будет знать, что таких, как она, обычные люди ненавидят, боятся, нападают и уничтожают. Магнето не раз говорил, что в недалеком будущем мутанты обретут уверенность в себе и тогда грянет война против людей. Рейвен ему верила. Это неизбежно.***
Все прошлые убеждения и принципы Мистик рассыпались прахом, когда она ощутила в себе новую и хрупкую, только оформлявшуюся жизнь, которую нужно защищать и оберегать. Рейвен не верила, что она так изменилась, тем не менее приняла другую себя, будущую мать. Растущий живот скрывать перед Магнето было легко. Она старалась пореже или вовсе не появляться ему на глаза, перепоручив поставлять юных опытных образцов другим мутантам, тоже подчинявшимся Эрику. Жаль, что при смене облика живот не исчезал. Так что надежнее будет вообще не контактировать с Магнето, пока она не родит.***
Случилось то, чего Рейвен опасалась – Эрик захотел видеть ее лично, и отвертеться от рандеву не представлялось возможным, ибо Магнето очень настаивал, грозясь засунуть саму Мистик в одну из лабораторных машин. Наивные надежды, что просторное платье скроет восьмимесячный живот, таковыми и остались. – Да-а, – протянул Эрик, изучая испытующим взглядом понурившуюся Рейвен. – Вот почему ты пряталась от меня, дорогая. Как же ты это допустила? Ты ловкая, осторожная, предусмотрительная… Хотя ты в первую очередь женщина. И от кого же твое дитя? – От человека, – прошептала Мистик. – Ребенок не будет мутантом… – Хм, жаль. Что намерена делать дальше? – У меня нет дома, поэтому я прошу тебя позволить мне побыть в замке до родов и немного после... – Выбирай любую комнату, и ее приведут в порядок, – милостиво и вместе с тем неприязненно, ведь скоро в его замке появится полукровка без нужного гена, разрешил Эрик. – Спасибо. Унижаться и практически вымаливать себе пристанище Рейвен претило, однако ради сына она была готова на все. В том, что у нее родится мальчик, Мистик почему-то не сомневалась. А еще она уповала, чтобы ребенок внешне ничем не отличался от людей. Их Магнето ненавидит, но к маленьким мутантам он относится гораздо хуже, называя это насильным скачком эволюции ради будущего блага следующих поколений. Как ей жить потом с новорожденным, Рейвен думала постоянно. Первое, что пришло в голову – уехать с сыном отсюда. Его отец не в курсе, что им стал, поэтому Мистик придется строить новую жизнь одной. Но она не переживала. Важно, чтобы правда не всплыла наружу.***
Ребенок родился в апреле, и эта весна показалась Рейвен самой чудесной из всех. За решетчатыми окнами замка пели птицы, отчего он становился не таким мрачным и пугающим. Почву протыкали первые травинки, тянувшиеся к ласковому солнцу. Природа пробуждала новую жизнь, как и Мистик. Сын был настоящим мутантом: с синей кожей и пушком, с хвостиком, острыми ушками и трехпалыми ручками. Рейвен любила его, невзирая ни на что, бережно прижимая к груди кулечек из одеялка. Вызванной из ближайшего городка старухе, принимавшей роды, Мистик заплатила много денег и отдала шкатулку с драгоценностями за ее молчание. И пообещала незавидную участь, если она кому-нибудь проболтается. Клятве молчать насчет синего хвостатого младенца Рейвен не поверила и планировала через несколько дней, как только окрепнет, убежать из замка. Магнето вряд ли захочет посмотреть на мальчика даже из чистого любопытства, но случайной встречи можно и не миновать. – Мой крошечный эльф, – улыбнулась Мистик, целуя сына в лоб. – Очень скоро мы отправимся в сказочное путешествие далеко-далеко, где нас никто не найдет. Нежные чувства были ей в новинку и очень нравились.***
Покинуть замок было несложно: Рейвен никто и никогда не охранял и уж тем более не указывал, куда ей ходить можно, а куда нельзя. При этом она не пошла в открытую на кухню, чтобы собрать еду и воду в дорогу, и пробралась туда ночью, стараясь не попасться на глаза охране, особенно на обратном пути, когда она прятала под плащом корзинку. Это на первое время, чтобы не брать продукты в городке. Там нужно сменить личину, беречь ребенка от чужих глаз, найти транспорт и умчаться из Германии, а то и из Европы. Конечно, Магнето будет искать бывшую неблагодарную соратницу. Но вычислить оборотня сложно. Главное, скрывать ребенка.***
В ночь побега светил узкий золотистый месяц. Жаль. Безлунность бы стала надежной помощницей Рейвен. Она, одетая в плащ с накинутым капюшоном, укутала спящего сына, повесила ручку корзины на сгиб локтя и взяла ребенка. По коридорам замка Мистик проскользнула тенью, сливаясь темным плащом со стенами. К счастью, сын сладко спал, иначе мог бы плачем нечаянно выдать беглецов. Мост был опущен, и Рейвен застыла, прежде чем ступить на него. Она настороженно обернулась: никого. Что это – засада или оплошность слуг Магнето, забывших поднять мост? Если засада, то, как только Мистик сделает шаг, ее зашвырнет обратно, и от удара может пострадать ребенок. Рискнуть или отложить побег до более подходящего времени? – Размышляешь, в какую птицу обратиться, чтобы унести отсюда своего отпрыска? – разрешил дилемму голос Магнето. Затем из темноты замка показался он сам. – Уже нет, – Рейвен поставила корзину и бережно прижала к себе сына. – Тогда ты метнешь в меня ножом или любой другой железкой. – Ты как всегда умна, дорогая. Но став матерью, немного поглупела. Старуха тебя выдала, а я велел за тобой пристально и тайно следить. Мистик молчала. За обман Эрик ее не то что не отпустит – жестко накажет. И снова Рейвен мучилась от выбора: принять расправу от Магнето или вступить в бой? Но что потом будет с ее эльфом? – Я тебя прощаю, – великодушно произнес Эрик. – Возвращайся. – А он? – Мистик глянула на все так же крепко спавшего сына. – И он. Ведь он один из нас. И я почти на сто процентов уверен, кто его отец. Оповестим Азазеля, а? «Только его здесь не хватало», – мрачно подумала Рейвен. – С большой вероятностью мальчик унаследовал телепортацию, – продолжал Эрик. – Давай проверим? Покачав головой, вне себя от страха Мистик шагнула к мосту. Опыты на ее ребенке? Никогда! – Я буду с ним осторожен. Мы с учеными возьмем чуточку крови и изучим ее. Никакого вреда, дорогая. Тебе ведь тоже интересно узнать, каким талантом владеет твое уникальное дитя? Магнето умел убеждать и знал, на каких струнах души нужно взять правильный аккорд. Наверно, это был его второй дар после управления металлом. – Обещай, что не навредишь ему, – прорычала Рейвен. – Иначе я убью тебя! – Клянусь, дорогая.***
Синий хвостатый мальчик проснулся, но не заплакал, увидев вокруг себя несколько больших людей, яркий свет и множество медицинских инструментов, пахнувших чем-то резким. От взятого образца крови ребенок тихонько пискнул и опять не заплакал. – Какой стойкий, – заметил довольный Магнето и спросил ученого: – Ну что там с анализом? – Ген телепортации есть, но он спящий. – Надо пробудить. – Ребенок же пока не понимает слов. Как его попросить продемонстрировать перенос? Полагаю, в подростковом возрасте ген сам проснется… – Мне надо сейчас, – с нажимом проговорил Эрик, и все металлические предметы в лаборатории воспарили, а скальпель как красноречивый аргумент полетел к ученому, метя в горло. – Напугай его. И посильнее. Жуткий рык Саблезуба и пламя большого факела, поднесенного к лицу, мальчик проигнорировал. Лопнувший же вне его поля зрения обычный надутый бумажный пакет повлек за собой второй хлопок и темное облачко. Ребенок исчез.***
Поняв, что Эрик солгал, ибо громко рыдавший сын вдруг появился в кроватке, Рейвен схватила ребенка и побежала к мосту. Там ее точно караулят, но другого выхода из этой черной обители зла и боли не было. Врезав охране, Мистик хотела превратиться в гепарда, но вдруг она выронит из зубов драгоценную ношу? Пришлось нестись к свободе человеком. Матерью, пытавшейся спасти своего эльфа. Мост поднимался, и Рейвен, оказавшись почти на самом его краю, прыгнула на берег рва. Сгруппировавшись, кувыркнулась по траве, стараясь не слишком прижимать ребенка, и, убедившись, что он цел, помчалась дальше. …За ней гнались то ли псы, то ли волки, то ли выведенные животные-мутанты. От их жуткого воя, ввинчивавшегося в мозг, хотелось зажать уши. Ноги скользили по выпавшей росе, но Рейвен бежала изо всех сил. К вою добавился рев реки, протекавшей между двух обрывов. Нужно всего лишь миновать крутой склон, а затем до городка рукой подать. Магнето не посмеет сунуться туда, где в Средневековье сжигали ведьм, которые, возможно, являлись мутантами. Генетическая память – мощная штука. Добравшись до обрыва, Рейвен в очередной раз поскользнулась и вдобавок споткнулась о травяную кочку. От падения руки непроизвольно разжались, и сверток с ее крошечным эльфом полетел вниз. – Сюда, ко мне, пожалуйста! – закричала Мистик, надеясь, что сын телепортируется на ее голос. – Вернись, моя радость! Пожалуйста!.. Она захлебывалась от рыданий, держа воображаемый кулечек в руках, и ждала, когда появится теплое одеялко с сыном. – Идем домой, дорогая, – словно сквозь вату в ушах Рейвен услышала голос Эрика. – Такова судьба. Ты не печалься, ладно? Родишь другого. – Нет! У меня больше не будет детей! – воскликнула Мистик, именно поэтому так сильно и трепетно любившая сына. – Это ты виноват! Она бросилась на Магнето с кулаками, и тот не отстранился, давая Рейвен выместить на нем злость и горечь утраты. – Я не толкал тебя, дорогая, – возразил он и обнял ослабевшую Мистик, вмиг лишившуюся физических и моральных сил. – Ты циник… – Ну что есть, то есть. Идем в замок, холодает. Устав плакать, Рейвен, судорожно вздыхая, покорно побрела с самым ужасным мутантом на свете. «Я хочу, чтобы ты страдал, Эрик, от того, что страдают твои дети».