***
Отдельной графой в их отношениях стоял секс — он был и до отношений, и не собирался пропадать и после. Однако, чем дольше они встречались, тем больше Рацио переставал понимать… Или нет, даже не так. Он словно не улавливал одну характерную закономерность, преследовавшую их уже который месяц. Это странное чувство появилось далеко не сразу — но укололо сейчас пронзительной иглой, когда Авантюрин хищно оскалился, демонстрируя идеально ровный ряд зубов, а затем притянул профессора за воротник ближе, приникая к губам стремительным и жадным поцелуем. Целоваться в кабинете игрока — уже давно вошло в привычку. Трахать его на столе или — если очень повезет — на диване — тем более. Не сказать, что Рацио доволен подобным раскладом в полной мере: он замечал не раз и не два, как после их соитий Авантюрин потирал поясницу, хмуря аккуратные брови. Или же вовсе старался отлежаться на все том же диване. И нет, Веритас не черствый, но почему-то любая попытка хотя бы минимально позаботиться о партнере воспринималась в штыки. Даже когда профессор предложил подложить подушку тому под поясницу, игрок лишь игриво усмехнулся и притянул его ближе, вовлекая в очередной поцелуй. Но даже так… Эх. Возможно, он слишком много думал об этом? — О чем ты думаешь? Авантюрин сидел на его коленях — уже полностью обнаженный, разве что только сережка болталась в такт его покачиваниям. Он насаживался и поднимался на члене с определенной методичностью, уложив ладони прямо на плечи Рацио. Все, что оставалось профессору — поддерживать темп, придерживая руками за мягкие, округлые бедра. — Ни о чем, мой свет. Жаль, что ракурс не позволил разглядеть ему смущение, вспыхнувшее на чужих щеках. — Так мы продолжаем? — чуть поерзав на коленях, задал снова вопрос Авантюрин. — Да. И правда. Наверное, он слишком много думал. Как и всегда.***
Вторым местом в рейтинге любимых мест Авантюрина для проведения наиболее приятного досуга являлись… Уборные баров. … Все-таки чего-то в своем партнере Рацио не понимал. С точки зрения гигиены это было наименее удачным выбором: количество бактерий превышало допустимые нормы, а если учитывать, что игрок почти всегда вставал перед ним на колени, тем самым пачкая дорогущие брюки в… Лучше не задумываться о подобном, да? Тем более, что Веритас не мог не признать, что… во всем этом было что-то возбуждающее. Что-то, что шло в противовес морали, но тем паче было веселее и страшнее идти против нее же. Трудно было и контролировать самого себя, особенно когда Авантюрин… такой. Развратный. Стоящий прямо перед ним на коленях. С блестящими от смазки и слюны губами. Покорный и… желающий большего. — Глубже, — прохрипел он, старательно обводя головку ловким язычком, а затем заглатывая едва ли не наполовину. Просить дважды не было необходимости — Рацио и так понимал, чего от него ждут и просят. Взять быстро, взять грубо: трахать чужой рот, пока он с позором не кончит прямо в самую глубину подставленной глотки. Сжать волосы на затылке до острой боли, ухватиться крепче за эти шелковые блондинистые пряди — и толкнуться еще сильнее. И еще, еще, еще — пока слезы не пользуются из аметистовых глаз, пока слюна не закапает прямо на грязный пол очередного бара. — Да… — прошептал на выдохе Веритас, откидывая голову назад. И все-таки… Это явно не было его любимым местом для секса.***
Еще одной альтернативой выступал… — Мой свет, но мы почти дома… — А хочу я тебя сейчас! — капризно протянул Авантюрин, ловко садясь уже привычным движением на колени Рацио. — До дома еще так долго, ну Ве-е-е-еритас… И что ему только оставалось делать? — Подняться дело пяти минут, если лифт окажется на первом этаже, — он не сопротивлялся, но все же позволил себе упрек, аккуратным нежным жестом заправляя прядь волос игрока за ухо. Тот лишь мотнул головой в сторону, довольно (и, кажется, смущенно) улыбаясь. — Или десяти, если нам не повезет. — Вот именно! Я не намерен терять ни секунды, — с этими словами Авантюрин приник к ушной раковине Рацио, покрывая ее поцелуями. — Ну ми-и-и-илый… неужели ты против? И что только мог он ответить ему сейчас? Когда в полумраке машины, освещенной лишь фонарями с улицы, его любимый казался еще более утонченным и хрупким чем когда-либо еще? Посмел ли даже возразить, понимая, что жгучее желание уже разливается по венам — и противостоять ему не будет возможно. Машина — третье место в личном топе Авантюрина. Это не самый удобный вариант, особенно зная, что сам игрок предпочитает набирать быстрый темп, скача на чужом члене — но было что-то особенно очаровательное в том, чтобы брать его в столь стесненных… условиях. Выкладывать смазку из бардачка уже перестало иметь какой-то смысл — гораздо хуже, когда ее под рукой нет. И нет, можно бы было воспользоваться слюной, но даже здесь у самого профессора были какие-никакие но пределы. — Не против, — выдохнул Веритас, приникая губами к вожделенной шее. — Но завтрак завтра… с тебя… — Все, что пожелаешь, милый мой.***
И, наконец, четвертое место. И имя ему… — Ты знаешь, что если мы так продолжим, то сломаем стиральную машину? Авантюрин не любил просыпаться по утрам рано — общеизвестный факт, о котором была в курсе даже Топаз — в какой-то момент жизни им приходилось делить одну квартиру на двоих, и видеть сонного соседа стало для нее уже привычкой. Однако если пообещать ему трах сразу после пробуждения — тот мигом становился самым бодрым человеком на свете. Даже кофе не требовался, чтобы игрок окончательно ощутил себя в строю — достаточно было взять как можно грубее прямо на стиральной машине или кухонном столе. И — снова. Грубее. Вздохнув, Веритас чуть толкнул мужчину назад — так, чтобы член смог войти в еще растянутое после ночных игр нутро. — Тогда я куплю новую. Или вызову мастера, чтобы он починил эту… — довольно осклабился Авантюрин, заставляя Рацио наклониться к нему ближе — стоило только опустить ухоженные руки прямо на плечи. — Ну же, не томи! — Я не томлю, — вздохнул профессор снова, прикусывая ключицу игрока — тот несдержанно простонал, впиваясь пальцами в густую синюю копну. — Просто хочу растянуть удовольствие… — Н-нам… Надо на работу, — плаксиво протянул в ответ партнер, насаживаясь телом на член сильнее. — И если ты не поторопишься, то мы опоздаем… … … … — Да. Я знаю, свет мой. И все — по новой.***
Впрочем, если бы Рацио сам составлял список своих… любимых мест, то самым первым в нем была бы их общая спальня. Технически спальня принадлежала Авантюрину — как и все остальные помещения. Но свои вещи профессор перевез сразу после того, как они начали встречаться, так что теперь мог назвать данную квартиру их общей. Однако он не мог не признать, что огромная кровать, занимавшая половину площади… Была самым удобным местом. Мягкий матрас, принимающий форму тела, потрясающие подушки, в которых голова едва ли не утопала и теплое пуховое одеяло, в которое было так весело кутать Авантюрина… К тому же, плюс был еще и в том, что на такой площади можно было раскидать все его важные документы и статьи, которые иногда не помещались на столе. А так — казалось бы — разложи все вокруг себя да пользуйся в свое удовольствие. Жаль лишь, что игрок всегда недовольно ворчал по возвращении домой на подобные издевательства над своей кроватью: все эти бумажки нельзя было просто скинуть на пол, чтобы сразу же пристать к Рацио, а следовало аккуратно собрать и разложить по стопкам. И лишь после… Но все же — все же. Веритас признавал: заниматься сексом именно в их общей спальне нравилось ему больше всего остального. Ведь сразу после им не было необходимости куда-то спешить: его руки притягивали разморенное тело Авантюрина к себе ближе, обнимая за талию. Носом он утыкался куда-то прямо в затылок, вдыхая сладковатый, древесный аромат любимого… И просто засыпал, наслаждаясь этой крохотной минуткой нежности между ними. Но этой нежности почти всегда предшествовал грубый и страстный… — Нет. Рацио резко сел прямо на кровати, отрываясь от очередного долгого кусачего поцелуя: игрок лежал прямо под ним, недоуменно разглядывая привычный греческий профиль. — Нет?.. — и так же недоуменно прозвучал в тишине его голос. С какой-то… — Нет, Авантюрин. Я не хочу, — Веритас качнул головой, садясь на краю кровати. Все ведь начиналось как и обычно: он заехал на работу к любимому, перекинулся с Топаз парой слов… Даже Яшма поздоровалась с ним, проходя мимо… Сразу после этого они поехали домой, Рацио приготовил ужин, пока сам Авантюрин отмокал в ванной… И уже после трапезы… — Ты устал? — с долей горечи протянул игрок, садясь на колени за его спиной. — Хорошо, мы можем продолжить тогда завтра, если сегодня ты не в настроении… Но нет. Проблема была не в настроении. На удивление Авантюрина хотелось едва ли не всегда. Рацио не причислял себя к асексуалам, но его собственное либидо никогда ранее не демонстрировало свою активность… так яро. Неужели это тоже одно из проявлений любви? — Нет. Я… — но слова подобрать не удавалось. Впервые на его памяти. — Ты… — теперь уже не просто горечь — а самая настоящая боль резанула прямо по ушам. — Не хочешь меня? … И уже после трапезы они привычно расположились на кровати. И Авантюрин, закинув свои тонкие, изящные руки прямо за его шею, несдержанно прошептал лишь о том, чтобы Веритас взял его грубо сегодня. Снова. — Хочу, но… — Тогда в чем проблема?! — и лишь теперь игрок взорвался, вскакивая с кровати. Ему потребовались доли секунды, чтобы оказаться прямо перед Рацио — смотря на него с явной болью и непониманием. — Ты хочешь меня, я хочу тебя. На мой вопрос о том, устал ли ты на работе, отвечаешь «нет»… В чем дело?! … Знал бы только он сам… — Я посплю на диване сегодня, — не успел даже Рацио что-то произнести, как Авантюрин развернулся прямо на его глазах, уходя из комнаты. Хлопнула дверь, очерчивая меж ними линию. … Профессор тяжело вздохнул, пряча лицо в руках. Зато долгожданный ответ, наконец, был найден.***
Поговорить утром им не удалось. К тому моменту, когда Рацио проснулся, в квартире больше никого не было: пустая тарелка на столе и чашка с остатками кофе намекали на то, что Авантюрин уже успел позавтракать (при этом, видимо, так и не заснув — иначе мужчина не мог объяснить, почему его партнер смог заставить себя встать в такую рань) и уже уехал на работу. Что же… Возможно, оно и к лучшему. Так будет возможность окончательно разложить все свои мысли по полочкам. Потому что теперь четкое понимание, что именно заставило его отстранить от себя любимого, наконец-то осело в голове… неприятным осадком. Ему не хотелось быть с ним грубым. Не хотелось причинять боль — хотя это, кажется, было одним из фетишей самого Авантюрина. Хотелось лишь гладить его и долго-предолго целовать, награждая каждый сантиметр тела вниманием и лаской. Но их прелюдии никогда не длились долго: стоило только Веритасу побыть хоть чуть-чуть избыточно нежным в отношении игрока, как тот тут же начинал торопить его — словно бы они куда-то спешили. В какой-то степени сам профессор понимал, откуда это могло идти: Авантюрин не любил распространяться о своем прошлом, но сложить кое-какие детали пазла было все же не столь сложно. Авгин с планеты, потонувшей в катастрофах, последний из своего народа… В какой-то момент и вовсе заклейменный рабом… И потому — потому — ему не хотелось причинять боли. Рацио снова вздохнул, наконец принимая решение. Теперь он знал, что ему необходимо делать.***
Авантюрин — если честно — не хотел сегодня ехать домой. Иррациональная обида обжигала его нутро со вчерашней ночи — он упрямо не понимал, что сделал не так. Все ведь было хорошо, но Веритас вдруг так резко закрылся в себе — и что делать теперь ему самому? Игрок не знал. Но возвращаться домой, понимая, что эта недосказанность — или вернее было сказать, конфликт — еще не исчерпаны между ними… Только отягощало. Не помогло бы даже общение с Топаз, которая могла его вытянуть из ямы загонов и тоски. Как раз утром она улетела на Ярило, договариваться об очередной сделке, поэтому единственным доступным вариантом оставалась Яшма, но… Не-не-не. Уж лучше оставить все в себе. Но все же… Что именно произошло? Он переборщил? Он приставал слишком много? Или же не учел, что Рацио устал после конференции и хотел отдохнуть? Так нет же, тот ведь и сам сказал, что причина была не в этом… Или может… — Ну не мог же я ему разонравиться… Кольнуло куда-то под ребра глупое предположение. Но они занимались сексом еще до отношений, так что изменилось? Что он упустил?.. Невольно в памяти всколыхнулись воспоминания о прошлом: о родной планете, о его судьбе и о том, что удача сопутствовала ему лишь когда ставки были высоки. Может быть… может быть на любовь она не распространялась? Не зря ведь говорят: «Не везет в картах — повезет в любви». Видимо в обратную сторону это тоже работало. Стукнувшись лбом об руль, Авантюрин снова поднял взгляд наверх — прямо к огням высотки, в которой проживал. И вот зачем ему возвращаться домой?.. Но ведь если оставить все так, то будет еще хуже, да? Возможно, вчера он зря вспылил и стоило разобраться в причине, а не сбегать на диван… Или попробовать поговорить снова… Тем более ему все равно не удалось нормально заснуть после этого. Лифт ехал непозволительно медленно — как будто оттягивая встречу с неизбежным. Наблюдая за тем, как мигает желтый счетчик, Авантюрин еще раз прокрутил в голове их ночной диалог, выстраивая хронологическую линию. От судьбы ведь все равно не убежишь, так? Со вздохом, мужчина провернул ключ два раза в замке, отпирая входную дверь. Коридор встретил его… мрачной тишиной. И черной, густой пустотой. — … Рацио? — его голос вдруг прозвучал как-то… жалобно. — Ты дома?.. На секунду в голове промелькнула мысль, что своим уходом он обидел слишком сильно — и тот решил съехать обратно в свою квартиру, не оставив даже каких-то вещей… Тем более, что телефон сегодня Авантюрин из принципа игнорировал — и, возможно, это и поставило еще одну точку… Да ладно… — Я дома, мой свет, — послышалось из-за двери, ведущей в спальню. — Немного занят пока. — А… Хорошо. Авантюрин не смог придумать достойный ответ сразу — но ведь если Рацио назвал его «своим светом», то, стоило полагать, он не обижен? Что же… это упрощало задачу. Наверное. Проскользнув в душевую (после работы ему почти всегда хотелось поскорее смыть с себя аромат сигарет, витавших по всему зданию, и кофе, которым КММ едва ли не пропиталось), он на скорую руку принял душ. Натянув банный халат, висящий на крючке, мужчина еще раз заглянул в зеркало. Оценивая по шкале от 1 до 10… он бы поставил себе 4. Но могло быть и хуже. Значительно. — М, Рацио… — Авантюрин вдохнул поглубже, приоткрывая дверь. — Я бы хотел… — Постой, мой свет, — но профессор заставил его остановиться на месте — прямо в проходе. Свет в комнате был выключен, так что разглядеть что-то не представлялось возможным. Даже жалюзи были опущены. — Могу ли я объясниться? — А… да, конечно. Игрок зябко повел плечами, вдруг ощущая себя крайне неуютно. Он хотел уже было и сам принести извинения за свое поведение, но Веритас так яро желал говорить первым… Выбора уже просто не оставалось. — Я поступил некорректно, оттолкнув тебя вчера так грубо и… не дав объяснения своему поведению. Однако еще вчера ночью я не понимал и сам, что именно заставило меня так поступить… Но теперь я нашел ответ и, Авен, я бы хотел принести извинения. Ты — мое сокровище, моя драгоценность — и я бы не хотел, чтобы ты даже пытался думать иначе. … Ох… Нет, не так. Ох. Это действительно… звучало как искреннее извинение. Как минимум, сам Авантюрин никогда до этого момента не слышал чего-то подобного от своего любимого. — Хорошо… И ты меня прости, что так резко ушел… — он вдохнул поглубже, стараясь заглянуть в глаза Рацио. Но в силу темноты, укутавшей их обоих, это не представлялось возможным. — Так ты сказал, что нашел ответ. И в чем же была причина? — Авен, ты мне доверяешь? — А?.. Этот вопрос как будто выбил почву из-под его ног. Он… да, он доверял Рацио. Что на Пеннаконии, что сейчас — сомнений не было абсолютно. — Доверяю, — произнес он тихо спустя короткую паузу. — Но… к чему это? Кажется, профессор улыбнулся — или ему так лишь показалось. Авантюрин не мог утверждать наверняка. — Позволь я кое-что сделаю, чтобы загладить свою вину за вчерашнее. Но взамен ты должен довериться мне еще раз. Хорошо? … — Хорошо, Веритас. Делай то, что хочешь. Игрок не сразу понял, что на его глаза легла шелковая повязка. Первая же попытка аккуратно потрогать ее привела к тому, что Рацио перехватил его ладонь и чувственно поцеловал в области костяшек, тем самым послав целый табун мурашек прямо по всему телу. — Обещаю, тебе понравится, мой свет, — произнес он в ответ, аккуратно развязывая пояс от халата. Тяжелая ткань скользнула под действием умелых рук легко и быстро, тем самым обнажив тело Авантюрина целиком и полностью. Пусть кисти игрока не были связаны — и снять повязку он мог в любой момент — все это заставляло его с легкой долей страха ожидать того, что будет с ним дальше. Но Рацио хотелось верить — ведь он не может поступить с ним плохо после всего того, что с ним произошло, да?.. Ведь… да? — Веритас?.. — его голос снова прозвучал жалобно — ощущая, что в темноте кроме никого больше не было, Авантюрин обхватил себя руками за локти, борясь с иррационально подступившим к телу холодом. — Я здесь, Авен. Не волнуйся, я рядом. Профессор осторожно взял его за руку и повел в сторону кровати, помогая лечь на нее. Ощущая кожей отсутствие покрывала — спину холодила, кажется, одна только простыня, игрок прикусил нижнюю губу, борясь с тревогой. — Расслабься и перевернись на живот, — его виска коснулись нежным, трогательным поцелуем. — И не волнуйся. Я рядом, чтобы тебе было хорошо. … Наверное, и хорошо, что повязка не позволяла сейчас заглянуть в его глаза, да? — Оке-е-ей… — протянул игрок, послушно переворачиваясь на живот. Лишь теперь он уловил странный аромат, тянувшийся откуда-то сбоку. — Это розы?.. — Свечи с их ароматом. Тебе нравится? — … Очень. Это… и правда было приятно. Даже слишком. Уже было подумав, что его просто собирались уложить спать, Авантюрин чуть дернулся, ощутив прохладную жидкость прямо в области поясницы. — Это… — Масло для массажа. Пожалуйста, лежи спокойно, — донеслось сзади, а затем игрок ощутил нехарактерную тяжесть в области ног. — Ты решил сделать мне массаж?.. — недоуменно (как ему самому показалось) спросил Авантюрин, слегка поворачивая голову. Однако это бы все равно не помогло — повязка на глазах по-прежнему мешала видеть хоть что-то — оставалось лишь полагаться на остальные органы чувств. — Истинно так, мой свет. Твоя спина очень напряжена, полагаю, тебе бы не помешало нечто подобное после тяжелого дня. … Больше говорить не хотелось. Молчание кутало их в теплое, уютное одеяло, а движения любимых рук доставляли какое-то немыслимое удовольствие. Рацио действительно очень ответственно и бережно отнесся к чужому телу: его ладони двигались вдоль спины осторожно, но с определенной долей силы — так, чтобы размять каждую мышцу, но не передавить ее избыточно сильно. Он ласково обходился с ребрами — касался их с особой медлительностью и темпом. Это был один из наиболее чувствительных участков тела игрока и потому такой трепет был вполне объясним — даже так Авантюрин ощущал, как по телу разливается блаженная нега, заставляя испытывать его какие-то новые, доселе невиданные чувства. Будто бы он поднимался все выше и выше, прямо к небесам. — Тебе нравится, Авен? — послышалось прямо над ухом, пока все те же уверенные руки разминали его шею. После рабочего дня та явно затекла и сейчас слабость прокатывалась волнами с особой силой. — Очень… Веритас… — еле-еле выдохнул мужчина, вдыхая аромат роз, исходящий от свечей. — Но почему… — Я долго думал, что… я бы хотел проявлять больше нежности в отношении тебя, — послышалось спустя несколько долгих и томительных минут. — И доставлять удовольствие… не только через боль. Если тебе это нравится. … Авантюрин не нашелся, как ответить. Он никогда не задумывался о том, что любовь можно проявлять… иначе. Что можно не только кусаться, целуя, а касаться бережно, осторожно. Что можно обнимать аккуратно, не стремясь прижать к себе как можно сильнее. Что можно… Можно… — Нр… нравится… — прошептал игрок совсем тихо. Чужие ладони уже ласкали его поясницу. — Очень… Жаль лишь, что он не мог сейчас видеть лица любимого. Но Авантюрин знал — наверняка на нем сейчас застыла самая влюбленная улыбка. Он ощущал, что уже почти провалился в сон — в этот миг его спины коснулась мягкая ткань, а кровать рядом прогнулась под чужим весом. Все те же руки, от которых приятно пахло розами (видимо, масло было с тем же ароматом), стянули маску с лица. Слабого света свечей не хватало, чтобы разглядеть эмоций на лице — разве что увидеть мягкие очертания. — Спасибо, что доверился мне, свет мой. И Авантюрин лишь блаженно улыбнулся, ощущая поцелуй на кончике носа.