wasn't

оживленная речь. много гостей и конкретно приглашённых, и не совсем званных, и совсем незванных. даже если сильно пытаться вряд-ли получится уловить суть всех ведущихся здесь в текущий момент разговоров, если только не увязываться за одним определённым. Весь вечер Даня старался встроиться в чужую беседу, что получалось у него весьма неудачно и довольно неловко, Прусикин, позвавший его сюда, давно ушёл, оправдавшись плохим состоянием и Даня уже немного жалел, что не покинул это мероприятие вместе с ним, правда любая подобная мысль растворялась моментально, стоило только появиться на горизонте одному из гостей, чьи разговоры всегда были самыми интересными и это не зависило от собеседника. Ваня Нойз тоже в общем-то не останавливался долго на одном разговоре, но в отличии от Дани у него гораздо лучше это получалось, почти плавая по волнам событий, он переходил от одного бессмысленного диалога к другому, даже как-то слишком легко ему это удавалось, безмерно улыбчив и ужасно весел и явно уже не совсем трезв, оттого и так спокоен. Даня хотел бы тоже сейчас напиться, но уж себя то он знает лучше чем кто-либо другой и поэтому пить здесь пока не рискует, мало ли к утру опять не вспомнит ничего, Ваня то совсем другое дело, он пить умел всегда в меру, опыт. Поперечный не то чтобы ходил за Алексеевым по пятам, но как только тот попадался на глаза, Даня старался не выпускать его более из поля зрения. Иногда это даже доходило до странности, а уж когда оттуда прилетал ответный взгляд и светлая улыбка, Даня был уж совсем смущён. И так повторялось не единожды за вечер, пока Ваня наконец не подошёл уже к самому Даниле с предложением выпить ещё немного, лишь бы в привычной для себя манере разбавить обстановку, выходившую слегка напряжённой изначально — расслабься, Дань — всё также непринуждённо проговаривал Нойз, легонько хлопая друга по плечу — та всё путём, можешь не переживать — стараясь подобрать максимально подобающий тон отвечал Даня — да ну я ж вижу, что что-то не лады, пошли выйдем на веранду, проветримся Погода снаружи держалась хорошая уже несколько дней, а за приятным диалогом она только дополняла общую атмосферу. Известное свойство алкоголя, развязывать язык, плавно действовало, постепенно добавляя в разговор не самые ожиданные острости, доводящие порой до смеха, порой до красноватых от смущения щёк. Разговор, хоть и был поодаль от всех остальных, всё-таки заразился зыбкой потерей какого-либо смысла, хотя и имел потенциал стать самой глубокой и полной разного рода абсурда философской беседой если не мира, то хотя бы района. — чего ж ты сам ко мне не подошёл? — стеснялся Ещё позже во вроде бы закрытом на ключик номере стеснение совсем замнётся под гнётом эмоций, значительно усиленных алкоголем и постоянным подначиванием со стороны Вани. Он и правда чёртов провокатор, идеально стремится к выполнению всего им задуманного, а Даня потокает его предложениям, воплощая все прозвучавшие в их диалоге даже шуточные интриги в не менее страстную реальность. Ваня такой лёгкий и податливый здесь и сейчас, и будто быть с ним каким-либо ещё кроме как вселенски ласковым это всё равно, что пойти против законов природы. Неожиданная получилась идиллия, оба знают точно больше чем всё, что знать нужно и можно, а в сумме дают что-то совсем недосягаемое. Кончиком языка по площади тела без каких-либо на то причин и в жажде последствий. Дане хочется показать как он может, Ване хочется посмотреть как Даня может. Рука бесстыдно на поясе. Губами осторожные касания, получив ответ – увереннее раза в три. А взгляды всё ещё неловкие, в отличие от кистей рук. Ещё раз губами там и там и вот там. Все сейчас были в правильное время в правильном месте. И в этом месте уже во всю играет красками и чувствами лето, океанским прибоем вдохов и выдохов неземных тактов и несвоеобразным полушёпотом удивительно тихих чаек, иногда резко переменявшим его певучим птичьим кличем, мягким песком и солнечными лучами алыми, дотрагивающимися покровов сквозь полоски зелёных пальмовых листьев, а снаружи в эти же минуты весна всем рассказывает о себе лёгким дождиком тёплым, но явно не дотягивающим по своему уровню прилагаемой нежности. Никогда эти капельки не смогут так ласково перебирать тёмные волосы и никогда даже отдалённо не станут похожи на эти два переглядывающихся чутких взора Два совершенно трезвых сердца и чуть-чуть пьяные мозги, скоро утихнут вместе с весенним дождём. Пару капель по лужицам чтоб отдышаться и осознать и ещё один кружочек на воде чтобы заново влюбиться в жизнь и простить погоде все её резкие перепады. Если глядеть ещё дальше за горизонт, то к утру, с немного липкой от приторности головной болью, это обиталище покинут облака, спустя долгие прощания и после ночного дождя пообещают себе больше не пить.