Один выстрел на двоих

Это место уже давно перестало давить на Макарову. Ей стали привычны пустые, заставленные разными, дорогими безделушками коридоры, из какого-то тёмного материала, застеленные красными, кажется любовь к красному в этой семье более сильная чем любовь друг к другу, коврами освещённые мягким жёлтым цветом исходящих из небольших люстр или светильников, света не очень хватало, из-за того насколько стены были тёмными, но всё же лучше чем офис Разумовского с белыми, до боли в глазах, стенами и таким же освещением. Стук каблуков эхом проносится по коридору, хоть и приглушённый за счёт ковра под ногами. С ней уже нет сопровождения в лице громил, как раньше, теперь она заслужила доверие, хоть и хрупкое, готовое пошатнуться в любой момент, и даже так, завтра, все будут на её стороне. И снова она у этой двери, часто она стала посещать кабинет Дагбаева, слишком вычурная, даже для этого места, сделанная будто из золота, и лишь местами выглядывающее красное дерево, теряющееся на фоне золотого блеска, выдаёт, что она не так хороша как кажется. Как и все в этом клане. Лера набирает в лёгкие побольше воздуха, и выдыхает. Из-за лёгкого волнения и мандража, пистолет, во внутренней стороне пиджака, кажется слишком тяжёлым, а металл будто холодит даже сквозь плотную ткань, страшно, что если она возьмёт его в руки, всей обоймы не хватит, чтобы пристрелить его. Руки уже не трясутся, как раньше. Ей жаль, что она не может выключить эмоции по щелчку пальцев, так было бы намного легче. Заходя в кабинет натягивает на себя дежурную улыбку и кланяется от плеч на семьдесят пять градусов, чистая формальность, которую всё же стоит соблюдать. — Здравствуйте, господин Дагбаев, — Лера выпрямляется, смотря на человека, сидящего за столом, — Для чего вы меня вызывали? Дагбаев отрывается от документов, делая вид, что не замечал присутствие Макаровой до этого момента, снимает очки, прежде чем поднять взгляд на неё. Ей всё ещё некомфортно от глубины, этих красных глаз, и капля страха проникает, под её кожу, пронизывая до костей. — Приветствую, вас, Валерия, — будто смакуя на языке её имя проговаривает, — вы у нас не так давно, но ваши результаты работы поражают, отчётность, — он берёт в руки, какую-то папку и открывает её, переворачивая листы — сопровождение Юмы, устранение конкурентов и даже координирование наёмников. В горле пересыхает, Макарова знает, к чему всё клонит, и знает, что скоро в человеке, что сидит перед ней, окажется пуля. — Мне приятно слышать, что вы впечатлены. — Я сказал, что поражён, а не впечатлён, но вы правы. — Пауза, эти пять секунд, тянулись и ощущались как все тридцать. — И мне стало интересно, от куда же вы такая способная к нам пришли, при том, что у вас указано всего два года опыта. Лера молчит, показывая недоумение, но готовясь доставать своё оружие. — И выяснил, что вы работаете на Разумовского. Больше десяти лет, насколько же ваша жизнь была плоха, что-бы работать в такой сфере с пятнадцати лет? — Достаточно. — И вы убьёте меня. Макарова не отвечает, лишь кивает, доставая заряженный пистолет из пиджака, когда направляет его на Дагбаева, он уже встал с места, доставая свой. Она опрокидывает ближашую тумбу, на которой стоит ваза, явно дороже её оклада на двух "работах", закатываясь под неё, пока Дагбаев сделал выстрел, который немного задел правую руку Макаровой. Слегка шипит, слыша ещё два выстрела, когда она выглядывает за свою "баррикаду". В глаза попадется непонятная белая чашка, кажется в неё ставят благовония, если она её кинет, времени, на которое отвлечётся Дагбаев ей хватит, чтобы выстрелить, хотя бы в руку, а после и в голову. Валерия кидает в мужчину чашу, и тот как раз отвлекается на неё, как она и предполагала, Макарова выходит из импровизированного укрытия, стреляя в правую руку, Дагбаев хватается за неё выпуская пистолет из рук, и в этот момент она целится точно в голову. Пуля пробивает черепную коробку, оставляя за собой лишь небольшую тёмную дыру, из которой течёт струйка крови, а сзади её хлыщет, считай, фонтаном. Тело падает замертво, и Лера подходит к телу, присаживаясь перед ним на корточки. Дулом поворачивает голову, легко. Смотрит уже в глаза, которые больше никогда не увидят света, и закрывает их руками, пока под телом растекается густая, красная кровь, отдающая запахом металла. Она встаёт и отходит, не хочется всё же заморать обувь в крови, хотя будучи по колено в ней, туфли чистыми не останутся. Макарова открывает телефон, когда слышит, что дверь открыли. Сразу хватает пистолет направляя дуло в незванного гостя. Те же глаза, но уже с хитрым прищуром, и улыбкой на губах. —Вижу, что всё прошло по плану? — Алтан, смотрит на труп, собственного деда, меняя выражение лица на отвращение, это от вида трупа, или от вида на родственника? — Не без твоей помощи — она признаёт это, всё же без помощи младшего Дагбаева ничего из этого бы не вышло, ведь именно он помог избавиться от личной охраны Баатара, и остальных наёмников, что могли помешать планам. Младший Дагбаев хмыкает, смотря на Леру довольным котом. — Можешь не благодарить, наран. — Я и не собиралась, — Макарова закатывает глаза из-за обращения к ней .Алтан подходит к телу Баатара, осматривая его, будто ищя в нём ответы на вопросы, — И, что с этим делать? — вопрос риторический — Мои люди со всем разберутся. — Так уж твои люди? — Лера усмехается, когда Дагбаев поднимает на неё недовольный взгляд. — Люди Юмы... Макарова не хотела вдаваться в подробности семейной драмы Дагбаевых, и то почему внуки, так хотели убить своего дедушку тоже, но всё же ей пришлось это сделать в тот момент, когда она легла в одну постель с Алтаном. Честно, ей и сейчас не хочется, но когда Алтан подходит к ней и целует в шею, она понимает, что в эту драму ей придётся погрузиться с головой. Волков предупреждал её, это может плохо кончится. — Ты знаешь, что ты выглядишь сексуально, после убийства? — Не знала, что тебя такое возбуждает — Лере хочется смеяться. — Меня скорее будоражит факт, того, что ты убила одного из мои самых ненавистных людей — ещё поцелуй, сопровождаемый горячим дыханием, контрастирующих на фоне холодной шеи Макаровой, от чего мурашки бегут по коже. — Значит, если я убью Разумовского, то... — Не будет тебе замены на этом свете, наран. Лера выдавливает из себя улыбку приподнимая уголки губ, когда Алтан смотрит на неё, будто правда в любви признается. Ей кажется, что до глупого легко вышло, Баатар будто не противился своей смерти и знал, что его ждёт. Ведь не мог такой умный человек, державший считай целую империю, позволить какой-то девушке убить его, и судя по всему зная, что покушение будет в этот день, ведь документы, диалог с ним и в целом весь абсурд указывали именно на это. Баатар Дагбаев обо всём знал, возможно даже до прихода Леры, знал, что его убьют, его же внуки. Возможно она бы сказала Алтану о своих мыслях, но это глупо, он и сам наверняка догадывается, лишние слова тут ни к чему.