Баллада о любви

Никто не сказал бы, что мечница Арианрод любила музыку. И что не любила – тоже. В общем, музыка не входила в круг ее интересов, хотя были песни, которые нравились. В особенности та, что доносилась из распахнутого окна чьего-то дома... Когда вода всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На берег тихо выбралась любовь И растворилась в воздухе до срока, А срока было сорок сороков... Сам по себе певец ее не занимал, хотя хрипловатый, сильный, очень мужской голос звучал приятно. Но песня... Арианрод казалось, что песня сложена о них. О ней и Гидеоне Рейвеноре. Пожалуй, сейчас Арианрод уже не могла вспомнить, когда и как они познакомились. Обоих как-то нашел Грегор Эйзенхорн, зазвал в свою команду, и казалось, что они работали бок о бок всю жизнь. А на "неуставные отношения" своих аколитов инквизитор всегда смотрел сквозь пальцы, лишь бы не мешали работе. И чудаки - еще такие есть - Вдыхают полной грудью эту смесь. И ни наград не ждут, ни наказанья, И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же неровного дыханья... Голос тревожил память, рвал душу. Сперва ни о какой любви речи не шло. Жизнь Арианрод определялась очень немногими вещами, и одной из них был долг. Для всего остального места - и времени - оставалось совсем мало, а для любви и вовсе не хватало. Да и негоже воину привязываться к кому-либо. Его жизнь – служение, его возлюбленная – смерть. Вот и все. А то, что оба они молоды, хороши собой и их тянет друг к другу – ну что ж, если тело требует своего, то почему бы и нет? Первая их ночь вышла почти случайной: оба были немного пьяны, Гидеон настойчив и нежен, и Арианрод без сопротивления сдалась на милость победителя. Он оказался хорошим любовником: был терпелив, ласков и умел доставить удовольствие женщине. И ей казалось, что это всего лишь легкая связь без всяких обязательств и к обоюдной радости. Только чувству, словно кораблю, Долго оставаться на плаву, Прежде чем узнать, что "Я люблю",- То же, что дышу или живу! Прошло немало времени, прежде чем Арианрод поняла: случилось то, чего она до сих пор так старательно избегала. Они все-таки привязались друг к другу. Ничего подобного, убеждала она себя, мы просто партнеры, можно сказать, братья по оружию, мы работаем на одного "хозяина" – Эйзенхорна. А остальное к делу не относится и значения не имеет. И понимала, что пытается обмануть себя. Ей было хорошо рядом с Рейвенором, и плохо – без него. Это ли называется любовью, Арианрод не знала… ...Тот трижды проклятый день она вспомнит в смертный час. Видеть растерзанным, окровавленным, почти мертвым человека, которого лишь накануне ночью ласкала и целовала, в чьих объятиях билась, как пойманная рыба... Тогда Арианрод плакала впервые в жизни. Ее слез никто не видел: до такого она все же не унизилась. Но и это оказалось не самым страшным в их жизни. Хуже всего было потом, когда Рейвенор с беспощадной окончательностью осознал, что по сути от него остался лишь мозг. Все остальное – "кресло". - Мне не нужна твоя жалость, - зло бросил он ей тогда. Умом Арианрод понимала: он старается оттолкнуть ее от себя, не желая, чтобы молодая и красивая женщина из соображений гордости и чести навсегда связала свою судьбу с калекой. Но сердцу было больно и обидно. Одному Императору ведомо, сколько труда, терпения и любви ей понадобилось, чтобы убедить его: их отношения давно переросли единение тел. Что нет меж ними никакой жалости, а есть лишь то слияние душ, которое приходит с годами, но не всегда и не ко всем... Я поля влюбленным постелю, Пусть поют во сне и наяву! Я дышу - и значит, я люблю! Я люблю - и значит, я живу! – - неслось из окна. Зачем столько пышных слов, усмехнулась про себя Арианрод, ведь все гораздо проще. Есть человек, который мне нужен. И которому нужна я. Все остальное – мелочи, красивые, но ненужные. Как драгоценные камни на рукояти сабли: смотрится эффектно, а держать неудобно. Знакомое присутствие возникло в сознании. Словно теплое прикосновение ладони, любимой, знакомой до последней черточки. Она улыбнулась и свернула в переулок. Мечница Арианрод возвращалась к тому, кто ее ждал.