Dance me to the end of love

      Больше старомодной музыки Люцифер любил просыпаться по утрам в мягкой кровати и нежиться в большом пуховом одеяле, сворачиваясь в комочек, и изредка вынимать из-под края одну ногу, чтобы не было слишком душно. Постель, закрытая балдахином, спасала от внешнего мира и давала обманывающую защиту, чтобы побыть наедине со своими мыслями и, может быть, совсем чуть-чуть самоуничижением. Не то чтобы он был склонен постоянно думать о том, как грусть забирает его к себе, но он думал, да.       Прошло пару дней после последнего истребления, где они всей командой надрали задницы ангелам и отправили их в своё крылатое царство зализывать раны. Ха, эти лица пернатых ублюдков были действительно смешными. Возможно, Люцифер даже получил большое удовольствие, отыгрываясь за унижения в прошлом, когда падать с небес было неприятно. Нет, это было адски больно, будто тебя потрошат на живую, и ты можешь чувствовать каждую оторванную конечность. Каждый раз, когда он раскрывал свои крылья, то его тело непроизвольно сжималось внутри, напоминая о боли и не давая её забыть. Он чувствовал, что во времена своего одиночества и грёбаной депрессии стал мягче, стал уязвимее, забывая о силах и возможностях. Всё, что создавалось в прошлом забылось, заменяясь очаровательными резиновыми уточками, которые целыми отрядами заполняли любые свободные поверхности в его номере отеля.       Чарли. Он должен быть сильным ради Чарли. Его маленькая и хрупкая девочка, которая так сильно выросла и создала вокруг себя свою собственную маленькую семью с этим отелем и желанием спасти глупых грешников, которые и вовсе не заслуживают этих стараний. Она была горячим пламенем, которое не сжигало и не разрушало – только согревало острыми язычками и дарило надежду, даже если это не всегда кто-либо ценил. Его дочь достойна только лучшего отношения к себе, и Люцифер готов рвать на себе волосы, терпеть собственные душевные муки, лишь бы это улыбающиеся личико всегда оставалось счастливым.       Король ада никогда не забудет крепкие объятия дочери, когда он окончательно решил остаться с ними и помог заново восстановить отель, делая его ещё больше и комфортнее для всех будущих и нынешних жителей. Возможно, он был доволен ещё больше, когда заменял безвкусные декорации от одного противного радио-демона своими любимыми картинами и предметами мебели в золотисто-красных цветах. Небольшой бар для Хаска был полностью переделан, деревянная барная стойка обрела светло-коричневой оттенок и удобные высокие стулья обзавелись мягкими подушечками каждый. Его вкус был по-королевски хорош, и сияющие глаза Чарли были тому подтверждением.       Не поддаваться панике и грусти оказалось одной из главных задач, чтобы не вызывать волнение дочери и не отпугнуть её снова. Исчезнуть опять на несколько лет в свою мрачную комнату во дворце стало бы собственной казнью и презрением. Не зря же он, сам Люцифер Морнингстар, величественный и могущественный король ада, владеющий любыми познаниями мира и прекрасной любовью к великому. Тому, что грешники давно позабыли в своих пороках и грязных увлечениях, оставляя искусство откатываться назад. Казалось бы, подари людям свободу и стремление сотворить что угодно! Сколько упущенных возможностей и нераскрытого потенциала они потеряли, выбирая жадность, насилие и похоть, довольствуясь и плодясь на разных кругах ада. Не об этом они с Лилит мечтали.       Лилит.       – Пап, ты уже проснулся? – бодрый голос раздался за дверью, сопровождаясь лёгким постукиванием по дереву.       – Шар-шар! – Люцифер попытался вылезти из своего защитного кокона, спотыкаясь на полпути и падая с кровати.       – Всё хорошо?       – Да-да, милая! Всё отлично, – за дверью показалось взволнованное лицо Чарли, когда он всё-таки избавился от удушающего одеяла и завернулся в свой халат, впуская дочь в комнату. – Что-то случилось?       – Да, то есть нет, то есть, – девушка неловко улыбнулась, взмахивая руками и оглядываясь по сторонам. – Энджел чуть не спалил кухню, опять, поэтому за плиту встал Аластор. Думала, что ты опять забудешь про завтрак, и вот я тут.       Между ними всё ещё была слабая неловкость, и Люцифер всеми силами пытался устранить её, моментами перебарщивая и делая всё наоборот. Он просто хотел вернуть то детское доверие своей дочурки, как в старые добрые, чтобы в любой момент она могла прийти к нему и рассказать всё, что её тревожит или радует. Воспоминания, когда совсем маленькая девочка забегала ночью в родительскую спальню, чтобы залезть своими крохотными копытцами на кровать и прижаться к Люциферу с удушающими объятиями. Она так выросла и сейчас рядом с ней есть Вэгги, заменяющая его роль защитника и слушателя. Он не ревновал, но грудь всё равно сжималась странной болью.       Девушка Чарли, которая оказалась бывшим экзорцистом, столкнулась с предательством своих сородичей. Люцифер испытал знакомое чувство, заново встречаясь с тем, от чего так упорно убегал и не желал напороться вновь. Он по-настоящему уважал чужую сильную натуру и бойкий дух, заключённые в ангеле, чей характер смог преодолеть потерянное прошлое и обрести счастливое настоящее. Вэгги была и есть самый настоящий воин, который всегда будет оберегать близких себе людей, кидаясь в толпу врагов, не думая о своей защите. Твёрдая на характер девушка, что заменила собственную жестокость и жажду к насилию на любовь в чужом взгляде, доверившая волю и чувства в чужие ладони, сложившая всё до последнего. Любовь, заслуживающая намного больше, чем сами небеса.       – Подожди, Аластор? – при упоминании знакомого имени комок злости прошёлся по всему телу, заставляя лицо нахмуриться и сложить руки на груди. – Милая, разве это хорошая идея допускать чёртового каннибала до готовки?       – Нет, нет! Мы уже много раз говорили об этом с Аластором, и он полностью поменял свои поварские способности для совместных завтраков. Что-то вроде: «Да, хорошо, моя дорогая, я попробую что-то с этим сделать, хоть вы и теряете настоящий вкус жизни, ха-ха», – девушка сложила руки перед собой, как если бы у неё была трость и склонила голову на бок, изображая ту самую, по мнению Люцифера, дерьмовую ухмылку радио-демона. – Тем более, он отлично готовит!       – Отлично и готовит? – эти два слова никак не укладывались в голове ангела, запуская тяжёлые мыслительные процессы в его голове. – Мы сейчас об Аласторе говорим?       – Пап, ну пожалуйста, всего один разочек, – Чарли переступила порог комнаты, беря ладони Люцифера в свои, крепко их сжимая. Его маленькая девочка была такой доброй, чтобы позаботиться даже о тупой оленьей морде. – Дай ему шанс хотя бы ради меня.       – Только потому, что это ты меня просишь, дорогая, – губы сами растянулись в ласковой улыбке, а тело наконец-то прижало к себе обрадовавшуюся дочь в утренние объятия. – Я спущусь через минуту.       – Люблю тебя, – девушка успела оставить прощальной поцелуй на красной щеке Люцифера перед тем, как окончательно уйти и оставить его снова одного.       – И я тебя.       Комок, нахлынувших чувств, вцепился в ангельское сердце острыми клыками, заставляя всё также стоять на месте перед закрытой дверью, как перед судом божьим. Почему разъедающая тоска заполняла собой каждый уголок комнаты, разливаясь чёрной жижей по полу, пачкая ступни и пробираясь внутрь, будто бы у падшего ангела осталось ещё хоть что-то, что можно было бы разъесть кислотой? Ах, эта женщина. Эта чарующая богиня ада с тонкой талией, подобно плачущей иве среди мрачного болота, покрытого сплошь пластами листьев и широко раскрывшимися кувшинками с по истине ангельским белым цветом, и тонкими губами, которые любили оставлять едва ощутимые прикосновения с утра на линии нижней челюсти. Потерянная любовь, сравнимая с концом света для всего живого, вечный пожар, уничтожающий всё на своём пути и продолжающий пылать всю его потерянную жизнь. Вечный огонь зияющей пустоты и сломанных костей, которые забавной кучкой лежат посреди пепла и сверкают слабыми бликами от языков пламени. Люцифер стоял посреди этого хаоса, одинокий и отчаявшийся, без своей королевской шляпы и трости, наблюдая за тлением мира и восходящим собственным адом внутри себя.       Ах, эта женщина.       У Люцифера было практически всё, о чём он мог только мечтать. Его ещё совсем юная будущая принцесса ада с большими наивными глазами и жена, которая перед сном всегда сидела перед своим бюро, перебрасывая прямые длинные волосы на правое плечо, позволяя мужским рукам расчёсывать их с особым трепетом, будто он жалкий раб, заслуживший такую честь. Она всегда едва заметно улыбалась, наблюдая за ним через зеркало, и напевала мотив любовных старых песен, позаимствовав их у рода людского. Вечера, проведённые за гляделками друг на друга, словно они были детьми и прятались от взрослых, позволяя себе немного больше, казались раем. Прикосновение бледных ладоней с тонкими запястьями, напоминающие веточки магнолии, были самым что ни на есть благословлением, оставляя после себя тепло, разливавшееся по всему телу извергающимся вулканом. Пальцы, что касались лба, спускались к красным щекам, которые наливались влюблённой позолотой смущения. Губы Люцифера всегда оставались напоследок, чтобы после запечатлить на них поцелуй, который казался сотворением всего живого, расплетаясь узлами и растекаясь по миру в виде распустившихся цветов и волн, омывающих песчаные берега заброшенных пляжей.       Люцифер понимал людей и их любовные страдания в стихах, картинах, пьесах и музыке. Каждый сгусток искусства говорил об этом загадочном чувстве как об одной из главных истин огромного столпа, словно камень преткновения для каждой души, что странствует в поисках чего-то. Сам Бог обязан любить своих детей и относиться к ним с трепетом, оберегая разум и тело. Смог ли король ада уберечь хоть что-то помимо съедающего его одиночества в отеле разбитых сердец? *       – Всем доброе утро! – по итогу Люцифер не стал заморачиваться с внешним видом, оставляя зачёсанные назад волосы с рубашкой и свободными белыми брюками. Незачем постоянно напоминать о своём титуле, если он хотел сблизиться с другими постояльцами отеля.       – Доброе утро, сладенький король, – голос Энджела раздался из холодильника, куда он засунул свою голову в поисках прохладной воды. Его помятая одежда говорила о том, что он только недавно вернулся со съёмочной студии, сразу присоединяясь к общему завтраку.       Если бы не его острый язык, Люцифер и не подумал бы, что он порно звезда с контрактом, который, кажется, в последнее время душит его сильнее, судя по чужим мешкам на веках и уставшим глазам, которые поблёскивали грустью. Индустрия порно действительно была настолько ужасной? Не то чтобы Люцифер увлекался таким видом развлечений, но, видно, не зря по итогу оно стало одним из грехов. Об этом стоит подумать как-нибудь на досуге.       – Доброе утро, сэр, – Вэгги восседала рядом с Чарли, приветствуя его кивком головы и слабой улыбкой.       Ещё одно дело на досуге, чтобы сблизиться с девушкой своей дочери и наладить контакт. Можно было бы устроить ужин на троих или всем вместе сходить прогуляться по аду? Возможно, Чарли была бы очень рада, и они провели бы хорошо время друг с другом.       – Эй, ты всегда можешь меня называть папой или батей, типа того, – Люцифер одарил девушек встречной улыбкой, подходя к тумбочкам, чтобы достать любимую жёлтую кружку с уткой и зарядиться дозой кофе. – Сэр уже давно изжило себя, и нам пора переходить на следующий уровень! Как Чарли твоя семья, так и я всегда рад быть рядом.       – Конечно, сэ.. То есть, пап? – последнее слово было произнесено с небольшой заминкой и неловкостью в голосе, но начало уже было положено.       – Так держать!       Хаскера поблизости ещё не наблюдалось, зато противная оленья морда не сводила с него дьявольского взгляда, встречая яркой улыбкой и едва слышимыми помехами.       – Доброе утро, ваше высочество! Надеюсь, что вам снилось что-то хорошее.       – Знаешь, да, – Люцифер отлил себе кофе из кофейника, довольствуясь тем, что он всё ещё был горячим и приятно согревал ладони. – Снилась твоя мордашка, которая валялась у моих ног. Даже жаль было просыпаться, я бы хотел досмотреть этот чудный сон до конца, если ты конечно понимаешь о чём я.       – Ну конечно понимаю! – Аластор сидел напротив, наклонив голову чуть в сторону и подняв свою уродливую кружку на уровень губ. – Вы настолько озабочены мной, что я начал приходить к вам во снах. Это чертовски мило, если вы понимаете о чём я.       Этот противный кусок говна!       – Неужели наш маленький король переключился на кого-то погорячее? – Энджел не воздержался от комментария, усаживаясь за стол, поддёргивая бровями вверх-вниз.       – Что? Я? Ты! – Люцифер возмущённо зашипел, тыкая пальцем в рогатого демона, пытаясь контролировать золотистый румянец, который прошёлся щекоткой по шее. – Большой кусок-       – Тааак, думаю, нам стоит уже сесть и позавтракать, если никто не против? – голос взволнованной Чарли остудил пыл внутри короля, заставляя его присесть рядом с дочерью, громко ставя кружку на стол.       – Если продолжение включает в себя эротическое напряжением между этими двумя, то я против, – паук довольно улыбнулся, отпивая из бутылки и одаривая всех удивлённом взглядом. – Что?       – Энджел, мы всё ещё говорим об Аласторе и моём отце, просто, пожалуйста, – принцесса ада помотала головой из стороны в сторону, видно, стараясь выкинуть из головы придуманный сюжет.       – Хотя бы один завтрак без ваших ссор, – Вэгги лишь закатила глаза, переплетая пальцы с пальцами Чарли, отправляя ей тёплый взгляд. – Просто не слушай этих дураков.       – Надеюсь, я пропустил ту часть, когда эти оба обмениваются комментариями, – Хаск вошёл в столовую ленивой походкой, держа в одной руке бутылку пива. – Я ещё недостаточно пьян для этого дерьма.       – Я всего лишь пытаюсь быть вежливым, дорогая, – Аластор пожал плечами, отпивая маленькими глотками свой кофе, продолжая улыбаться и быть мудаком.       Раз, два, три. Дыхательная гимнастика от Чарли возымела свой эффект, заставляя Люцифера проглотить едкий комментарий и отпить со своей кружки, расширяя восторженные глаза, приоткрыв рот.       – Этот кофе чертовски хорош и, наверное, самый лучший, который я когда-либо пробовал. Кто его сделал? – напиток приятно согревал горло, оставляя едва горькое послевкусие и заряд энергии внутри.       – О! Его готовил Аластор! Он действительно хорош в этом, – Чарли захлопала в ладоши, одаривая всех счастливой улыбкой.       – Спасибо, моя дорогая, – голос с радиопомехами раздался напротив Люцифера, когда он осознал всю ситуацию, ощущая чужой взгляд на своём лице ехидным злорадством.       Этот противный кусок говна. *       После полной реконструкции отеля Люцифер занимал больше роль наблюдателя, появляясь в случае необходимости и общих посиделок, остальную часть времени прячась в своём номере за созданием новых моделей утиных друзей. Уточка, извергающая огонь, уже была, и теперь он раздумывал над той, которая могла бы бегать по кругу и щёлкать клювом туда-сюда. Но, как он и думал, Чарли активно взялась за его хандру тоже, приучая к совместным сеансам на доверие, конкурсам на сближение и арт-терапии на первом этаже.       Арт-терапия казалась интересной, хотя бы потому что у него была возможность проводить больше времени со своей дочерью и его отдельной страстью к искусству: тем более одна рогатая скотина не любила такие «бессмысленные глупости», отсиживаясь в своей радиовышке или же прогуливаясь в городе, сея вокруг хаос. Всё, что можно было созерцать, изучать и слушать, лилось в его жилах горячей ангельской кровью, подталкивая вперёд, не давая оступаться назад. Явление того, что с помощью кистей и карандашей можно было запечатлить всё, что захочет рука, казалось волшебством! Словно ты маленький волшебник, что в праве создавать мир другими красками с разными формами, отпечатывая это на мольберте. Они могли ложиться грузными комками, а могли тонкими линиями, пачкая белый холст и делая его живым с дышащим сердцем. Сердце живописи убаюкивало своего создателя мелодией творчества.       Просторная комната с панорамными окнами, с видом на Пентаграмм-сити, который открывался маленькими построениями и точками в виде демонов, что выбирались под вечер. Отель, стоящий на возвышении, словно озарял своей атмосферой, отличающей его от всего адского. Куча мольбертов по всему периметру, у каждого из которых стояло по стулу, чтобы в случае уставшей спины можно было спокойно откинуться назад. Кисти, краски самых разных оттенков, карандаши и даже уголь лежали на маленьких столиках, приставленных рядом с рабочим местом. Чарли была права, когда сказала, что это неплохо поможет им расслабиться после загруженных дней, сидя вот так вместе и рисуя что-то своё.       Долгие отговорки и нелепые отмазки в какой-то момент были строго проигнорированы, и вот, Люцифер сидел перед чистым холстом с кистью в одной руке и палитрой в другой. Позади него слышались тихие комментарии Энджела к Хаску, который успевал водить кистью и отпивать из бутылки одновременно. Что ж, талант не пропьёшь. Вэгги с Чарли расположились ближе к окнам, перебрасываясь влюблёнными улыбками и толчками в плечо. Они выглядели слишком умиротворёнными в этот момент, напоминая розовощёких неразлучников, удобно устроившихся на одной веточке, прижавшись друг к другу в собственной атмосфере гармонии. Они заметили чужое подглядывание, смущённо отодвигаясь друг от друга, успев поймать ласковую улыбку в ответ.       Задание на сегодняшней терапии было нарисовать свои внутренние чувства, и это, пожалуй, вводило Люцифера в небольшой ступор, когда он осознал, что сидит перед пустым мольбертом уже полчаса, постоянно оглядываясь на других. Что владыка ада мог бы нарисовать? Его чувства на данном этапе жизни были слишком сумбурными, чтобы пытаться догнать хотя бы одну, выискивая у неё ответ о том, что он чувствовал сейчас. Кисть приблизилась к белоснежному холсту, неловко дёргаясь назад и снова вперёд в попытке начать рисовать хоть что-то. Только потом до Люцифера дошло, что она была абсолютно чистой, и краски на палитре толпились кучками с заострёнными концами, всё ещё не тронутые.       Можно было бы нарисовать большую утку в цвет палящего солнца и глазками-бусинками, которая удобно устроилась на берегу среди прозрачного озера, где стаей плавали бы её сородичи. Но, к сожалению, уточки были не тем, что творилось внутри у короля ада, проплывая сквозь него в свою счастливую и весёлую жизнь. Люцифер прикрыл глаза, пытаясь что-то представить, пока перед глазами не пронеслись огромные оранжереи, принадлежащие герцогу рода Нортумберлендов. В цветущих построениях работал английский садовник Томас Хоя, который сорок лет прислуживал этому герцогу и на радость того занимался селекцией растений. Тогда для старой Англии открылось удивительное событие, ознаменовавшее себя хойей керри или же символом любви за счёт формы листьев в виде сердец на длинной узкой ножке. Согласно китайским приданиям, такое растение преподносилось в качестве символичного признания, неся в дом любовь и покой.       Люцифер видел их и был очарован с первой же встречи. Это то малое, что люди смогли создать поистине чарующим, вкладывая трепетный смысл в рождение новой жизни. Он помнит маленькие цветения в виде пышных зонтиков, которые распускались тёмно-бурыми бусинами внутри. Томас был знатоком своего дела и прожил достойную жизнь ботаника.       Теперь кисть двигалась, словно на автомате, скользя тонким мазком вверх-вниз, повторяя форму лебединой шеи в виде малахитового стебелька. Пышный лист в форме сердца занимал большую часть холста, растекаясь жидкой драгоценностью, не заступая за края. Люцифер понял, что на какой-то момент прекратил дышать, чувствуя себя одержимым и вдыхая запах расцветающего чувства, о котором постоянно пишут поэты и играют свои мелодии музыканты. Рука не успевала отдыхать, являясь рабом для волшебной палочки, наносящей мазки один за другим. Сама музыка, как если бы растения могли петь о своей жизни, струилась по всему телу, кружа в вихре эмоций и утерянного чувства любви. Наконец-то своеобразная форма приняла должный вид, пачкая мольберт ласковым поцелуем.       – О боже, это так очаровательно, пап! – знакомое тепло рук коснулось плеч Люцифера, когда Чарли расположилась сзади, окидывая чужую картину сияющим взглядом. Когда его дочь выглядела такой счастливой, он старался запоминать каждый миг этого события, складывая аккуратным воспоминанием в сердце. – Ты сегодня отлично постарался, не правда ли?       – Ха, наверное, ты права, дорогая, – его ладонь коснулась чужой в мягком касании и всей той нежности, которую он только мог отдать ей, ничего не требуя взамен. – Думаю добавить ещё пару штрихов, и будет полностью готово. Твоя идея с арт-терапией была отличной, и я чувствую себя прекрасно!       – Я рада это слышать и особенно рада, что уговорила тебя попробовать, – девушка на короткий миг прижалась всем телом к спине Люцифера, прикрывая глаза в довольной улыбке. – Тебе нужно чаще участвовать в наших мероприятиях. Думаю, что это могло бы пойти нам на пользу или вроде того?       – Конечно, милая, я поддержу любую твою идею, ты же знаешь.       Спина согревалась теплом, подаренным Чарли, и на секунду королю так сильно захотелось расправить свои огромные крылья и подхватить дочь на руки, чтобы взлететь в волшебном танце, и никто не смог бы их прервать.       – Эй! Не только король коротышек может хорошо рисовать, – голос Энджела оборвал атмосферу между ними, напоминания о существовании других в комнате. – Я тоже почти закончил свою работу.       – О! Правда? – Чарли восторженно подпрыгнула на месте, переходя к следующему мольберту в детском нетерпении.       У Люцифера зачесалось любопытство, заставляя его подняться с места, чтобы взглянуть на чужие чувства через краски. Вэгги тоже не осталась в стороне, занимая место рядом с ним, перебросившись коротким взглядом. Чужой холст представлял из себя огромную паутину в чёрном цвете, занимающую всё свободное место на мольберте. Это было довольно символично?       – Но это ещё не всё, – Энджел гордо выпятил грудь вперёд, обмакивая кисть в розовую краску, смешивая цвет с ещё оставшимся чёрным. В следующую секунду целясь в написанные нити и пачкая их жирными каплями грязно-розового цвета, которые начали стекать вниз, капая на полы. – Теперь можете восхищаться.       – Что ж.. Это довольно необычно, Энджел, – Чарли одарила его слабой улыбкой, неловко переглядываясь со своей девушкой. – Это то, что ты чувствуешь сейчас?       – Конечно, детка! Моя грязная и чертовски сексуальная натура требует выхода, – одна пара рук обвела своё тело соблазнительным движениям, пока другая продолжала закидывать паутину комками розовой грязи.       – Он просто изобразил себя на привязи у грёбанного сутенёра, – ворчливый голос Хаска резко раздался рядом, пока он откладывал кисть в сторону, делая глоток из своей бутылки. – Травма с договором, сечёте?       – Ой, заткнись, не думаю, что у тебя лучше, шулер на цепи, – паук растянул губы в игривой ухмылке, приближаясь к демону плавной походкой, чтобы ласково приобнять верхней рукой за плечи. – Вы только гляньте на эту прелесть.       И возможно у Энджела была странное понимание милого, когда холст Хаскера представлял из себя большую игральную карту, перевязанную тяжёлой цепью болотно-зелёного оттенка. Она пересекала карту поперёк, крепко держа в тисках, словно вот-вот разорвёт её пополам. У него вроде бы был заключён договор с Аластором?       – Это довольно жутко, – Вэгги сложила руки на груди, внимательно изучая картину с нахмуренными бровями.       – Вы просто ни черта не понимаете в искусстве, сосунки, – Хаск лишь пожал плечами, не пытаясь скинуть чужие паучьи лапы. – Я сделал свою работу отлично.       – Конечно! Заданием было отобразить свои чувства и это в любом случае здорово, – Чарли активно закивала головой, растягивая губы в широкой улыбке. – И эта картина действительно милая, Хаск.       – А принцесса шарит, – кот-демон одарил её довольным кивком головы, переключая взгляд на приставшего к нему Энджела.       Забавно, как бывший игрок в покер со скверным характером и порно звезда с неумолкающим ртом смогли найти общий язык. Люцифер сначала не понимал их отношений, стараясь не вникать так глубоко. Но по взгляду крылатого демона, обращённого к тактильному пауку, он осознал. Так же Люцифер любил смотреть на Лилит, когда они просыпались с утра пораньше и какое-то время позволяли себе разглядывать друг друга, будто заново изучая.       Его взгляд ещё раз перебросился на картину Хаска, замечая маленьких паучков, заменяющих масти на карте, в оттенках нежно-розового цвета, как цветут обычно сакуры в середине весны в мире людей. Чарли видела больше, чем другие, успев переброситься взглядом с растаявшим Энджелом на чужом плече.       – Ты успела закончить свою работу, милая? – Люцифер встретился глазами с дочерью, заинтересованно кивая головой в сторону её рабочего места.       – Да, да, да! Ты обязан её увидеть!       Король не успел ступить и шагу, как чужая ладошка схватила его руку и потащила к своему мольберту.       – Чарли, это..       Ангельские слёзы готовы были политься водопадом из глаз, рискуя затопить весь ад в великом потопе, который не был бы по плечу даже Ноеву. Люцифер прикрыл рот ладонью, не смея отвести взгляд и стоя застывшим столбом, переместившись душой в свою старую мастерскую, где всегда было мрачновато за счёт зашторенных окон. Там, где он был счастлив со своей семьёй и творил магию, создавая звёзды и придумывая северное сияние, разбрасываясь яркими вспышками золота по всей комнате, заставляя её озаряться ласковым светом, согревающим всё вокруг. Комната, где ещё совсем маленькая принцесса ада в красном платьице и широко раскрытыми глазами, которые сияли детским восторгом, следила за причудливыми фигурами животных и яркими звёздами, окружёнными язычками пламени, что осыпались блестящими искрами. Выставленные вперёд ладошки ловили их, крепко сжимая в кулачке и одаривая Люцифера звонким смехом, который звучал мелодией, уничтожая всю его злость и грусть одним только звуком счастливой дочери.       – Помню, как в тайне от мамы я пробиралась к тебе, чтобы успеть увидеть твою магию, – тихий голос раздался позади, ударяя в грудь приятной ностальгией. – Я никогда не забуду, как ты показывал мне её, делая меня самой счастливой принцессой во всём аду.       Холст, что был покрыт вспышками золотого и рыжего цветов, пестрил забавными узорами и мерцающими огнями по бокам. Словно само земное небо было напичкано звёздами, где было бы невозможно прочесть созвездия, что кучками переплетались между собой.       – Чарли, – Люцифер не мог подобрать слов, сглатывая удушающий комок внутри себя. Казалось, что он мог разорваться на сотню кусочков, не в силах контролировать чувства.       Девушка разрешила его дилемму практически сразу же, крепко обнимая со спины, поудобнее наклонившись, чтобы уложить голову на чужое плечо, переплетая пальцы спереди вместе. Эти объятия окружили их собственным миром, где миллиарды звёзд падали с небес, освещая тот небольшой путь, который король ада желал преодолеть, чтобы быть рядом со своей дочерью и защищать её от всего, что могло бы навредить.       – Вау, – восторженный голос Энджела прозвучал позади обнимавшихся. – Детка, ты поработала лучше всех нас, это слишком круто.       – Соглашусь с этим лузером, – Хаск утвердительно закивал, внимательно изучая холст оценивающим взглядом. – Отличная работа.       – Вам правда понравилось? – Чарли всё ещё обнимала отца, зарывшись лицом в его рубашку от смущения, пролившегося на её щёки. От Люцифера всегда пахло чем-то яблочным, словно она оказывалась в огромном саду уже расцветших яблонь, окружённая небольшими плодами, переливающимися на солнце едва заметными бликами.       – Конечно, милая, – Вэгги продолжала ласково улыбаться увиденной картине, переглядываясь с Люцифером озорным взглядом. Видеть, как её счастливая девушка наконец-то налаживает отношения с отцом, приятным чувством проходило сквозь неё, разнося эту атмосферу повсюду.       – Теперь твоя очередь завершить нашу коллекцию чувств на сегодня! – Люцифер подмигнул наблюдавшей за ними ангелу, успев уловить небольшой румянец на чужих щеках.       – Ах, ну, – девушка неловко отвела лицо в сторону, делая пару шагов к своему мольберту и отходя назад, давая возможность всем рассмотреть поближе.       Все подошли вперёд, чтобы увидеть образ улыбающейся принцессы ада, смотрящей на них с горящими дьявольскими глазками и широкой улыбкой, которая освещала половину лица, поднимая румяные щёчки кверху. Портрет Чарли, который буквально светился за счёт пышных блондинистых волос, слабо переливающихся золотистыми линиями по краям, обрамляя лицо девушки. Картина казалось слишком интимной, несмотря на то, что ничего пошлого видно не было. Будто они все подсмотрели за чем-то очень личным в виде больших глаз и заплетённых волос в косу, опускающуюся через левое плечо.       – Вэгги! Ты, ты, – Чарли громко задышала ртом, хлюпая носом, чтобы сдержаться от пускания соплей. – Вэээгги!       Принцесса буквально набросилась на свою возлюбленную, чуть не снося её с ног, чтобы в следующий момент закружить по всей комнате, издавая булькающие звуки радости в голосе. Ангел громко засмеялась, укладывая ладони на чужие плечи, прижавшись своим лбом ко лбу Чарли. На минуту воцарилась тишина, и Люцифер только успел смахнуть слезу со своей щеки, видя, как счастливые девушки переглядываются между собой, успев обменяться быстрым касанием губ. Казалось, что прямо сейчас они были только друг с другом, когда Вэгги расправила свои ангельские крылья, закрывая их от любопытных глаз и, возможно, расцеловывая свою девушку ещё пару десятков раз.       – Они действительно слишком слащавые, – Энджел растянул губы в довольной улыбке, складывая обе пары рук на туловище. – Меня сейчас стошнит.       – А я думал, ты успеешь пустить слезу, паучок, – Хаск усмехнулся себе под нос, слабо пихая парня в плечо.       – Не дождёшься, котёнок, – демон успел пихнуть его в ответ, переводя взгляд на растаявшего короля ада рядом с ними. – Тут для этого есть наш король.       Люцифер по-прежнему стоял на месте и пытался запомнить этот момент навечно. Ведь что такое вечность в целом аду? *       Одеяло неприятно давило на всё тело, заставляя его покрываться липким потом, когда Люцифер всё же открыл слипшиеся ото сна глаза, усаживаясь на кровати в поисках чего-то. Судя по тишине во всём отеле и пустому городу за окнами, который разбрасывал одинокие огни по улицам, ещё было достаточно поздно, и король проснулся раньше обычного.       День казался очень насыщенным, и избыток радостных эмоций всё ещё приятно согревал внутри, когда они все, довольные после арт-терапии, успели поужинать и разойтись по комнатам. Люцифер помнит ёрзающую Чарли, что ни на минуту не отходила от Вэгги, прижимаясь к ней довольным щеночком. Его девочка светилась больше обычного, желая отцу добрых снов и крепко целуя в щёку.       Что ж, теперь он однозначно будет приходить в кабинет искусств на каждый сеанс, чтобы попрактиковаться побольше. Пора браться за потенциал и раскрывать его шире.       – Ты была бы довольна, Лили…       Люцифер запнулся на последнем слове, раскрывая широко глаза и переводя взгляд на тумбочку с левой стороны постели, где в самой тени располагалась фотография в рамке, занимая почётное место по центру деревянной поверхности. Он успел сделать небольшой вдох и попробовать медленно выдохнуть, сжимая ладони в кулак, чувствуя, как мизинец на левой руке начинает неприятно зудеть в удушающем захвате золотого кольца. Прошло семь лет, а могущественный король не мог расстаться с ним, как маленький ребёнок не даёт выбросить родителям любимую потрёпанную игрушку. Но старая игрушка не уходит молча и не бросает своего хозяина одного, продолжая оставаться с ним и помогая чувствовать себя нужным, даже если это чувство вызывает набитый ватой неодушевлённый друг.       Люцифер ощущал себя выброшенной игрушкой, которая не была пригодна для использования, оставаясь лишь слабым воспоминанием. Кажется, под ночь все его кошмары вылезали из теней, окружая падшего ангела знакомыми образами и насмехающимися улыбками.       Он вспомнил картину Чарли и едва улыбнулся, прижимая правую ладонь к груди. Она всегда, сколько Люцифер себя помнил, старалась быть ближе к нему, убегая от Лилит, когда та на что-то отвлекалась или была занята, чтобы ворваться в папину мастерскую шумным вихрем, запрыгивая на чужие колени с разбегу. Принцесса хотела быть ребёнком, даже если в аду, и не думать о тяжёлой структуре правления грешниками, которых презирал Люцифер. Он прятался с дочерью в тёмной комнате по ночам, укутывая их большим королевским одеялом, рассказывая что-то из мира людей, показывая земных животных и природные явления, которые были созданы им самим в порыве нежнейших чувств к искусству. Образы пышных роз, растекающихся по стенам, падающих комет и пробегающих вокруг них золотистых лошадей очаровывали Чарли, заставляя громко хлопать в ладоши и трясти копытцами взад-вперёд.       В одну из таких ночей Люцифер и создал для неё друзей, оживив любимые игрушки в виде братьев-козлов своей дочери. Раззл и Даззл стали верными защитниками и покровителями принцессы ада, рождаясь из золотой вспышки короля и прижимаясь к Чарли с обоих сторон. *       На первом этаже отеля стояла тишина, нарушаемая лишь шарканьем тапочек Люцифера по ковру. Он посильнее укутался в свой огромный белый халат, оглядываясь по сторонам, как какой-то нарушитель порядка. Атмосфера его бессонницы располагала к тому, чтобы найти приятный выход из ситуации, поэтому король целенаправленно шёл к барной стойке Хаска. И, может, Чарли была бы недовольна его решением проблемы, но ей ведь не обязательно знать всё, ведь так? У неё хватает своих обязанностей в виде целого отеля и заботы о постояльцах, поэтому тревожить дочь своей депрессией Люцифер не намерен, успешно продолжая скрывать её.       Он запрыгнул на высокий стул с подушечкой сверху, растягивая губы в слабой улыбке от тепла, согревающем его королевскую задницу.       – Всевышний!       Вдруг его ноги коснулось что-то пушистое, заставляя подпрыгнуть от испуга, хватаясь удлинившимися когтями за барную стойку, оставляя длинные полосы на дереве.       – Раззл, ты напугал меня, – Люцифер облегчённо выдохнул, похлопывая рукой по соседнему стулу рядом с собой. – Тоже не можешь заснуть, приятель?       В ответ на него уставились жёлтые глаза с красными радужками, где прямой змеиный зрачок внимательно следил за королём, когда козлик успешно взлетел на предложенное место. После гибели Даззла Раззл стал засыпать на первом этаже, а не в комнате Чарли как обычно. Перед отелем всё ещё возвышалась каменная фигура в дьявольском обличие погибшего друга, подсвеченная фонарями и всё также охраняя свою принцессу.       – Скучаешь по нему? – ангел запустил пальцы в мягкую розовую шёрстку, проводя ладонью вперёд и задевая основание широких рогов, замечая, как задние чёрные копыта довольно задёргались. Козёл только печально окинул его взглядом, получая свою дозу ласки и любви, свернувшись бубликом на мягкой подушке. – Ты большой молодец, приятель. Мы сможем справиться с этим, не правда ли?       Влажный язык коснулся пальцев, и Люцифер улыбнулся, щёлкая крылатого козлика по кончику носа. Он снова уставился на стеклянную витрину бара, обдумывая, что он сможет выпить такого, чтобы потом без шума дойти до своего номера и уснуть сном младенца. Чтобы хорошенько напиться ему пришлось бы немало выпить, и Хаск на следующее утро мог бы заметить пропажу бутылок дорогого алкоголя. В мозгу представилось кольцо чревоугодия, и король ада щёлкнул пальцами, оставаясь довольным своей сообразительности.       Теперь на барной стойке стоял маленький пузырёк с ядовито-жёлтой жидкостью, поблёскивающей на свету. Небольшой приятный подарочек от Вельзевула в виде её знаменитых настоек, которые спокойно могли сбивать с ног даже демонов.       Бармен из Люцифера был так себе, но приготовить что-то простое было вполне возможным. По щелчку пальцев перед ним восстала армия из шести пузатых бокалов, по ещё одному щелчку они наполнились виски на два пальца. Сам ангел не жаловал крепкий алкоголь, который неприятно обжигал горло, предпочитая что-то сладенькое, как алкогольные коктейли в изящных стаканах и с долькой лайма сверху. Но сегодня ему повезло, золотистая настойка с чужого кольца разбавила весь горький вкус, добавляясь по пару капель в каждый стакан.       – Что за честь мне представилась, раз я вижу самого короля ада, пьющего в одиночестве.       Люцифер чуть не выплюнул сделанный коктейль, сжимая ладони в кулаки от раздражения. По телу прошлась волна статики, когда перед ним появилась сначала тень, окидывая его зубастой улыбкой, а потом и сам радио-демон во плоти, усаживаясь с довольной оленьей мордой на соседний стул. Он казался таким величественным, гордо выпрямляя свою спину и закидывая ногу на ногу, как какая-нибудь богатая барышня, знающая себе цену. Но для такого ублюдка как Аластор грош цена. Он всегда думал, что способен быть на шаг впереди в отличие от других, постоянно забывая, что Люцифер далеко не идиот, даже если и ведёт себя так.       – От тебя воняет, я бы помылся на твоём месте, – ангел лишь сморщил своё лицо, отворачиваясь от незваного гостя и выпивая первую порцию алкоголя залпом. Наконец-то волна сладости прошлась по горлу, любовно целуя изнутри по всем участкам кожи.       – Простите, что? – радиопомехи сделались громче и, казалось, вот-вот захлопают электрические разряды, поджигая весь бар к чертям. Чужие глаза опасно сузились, а голова наклонилась в сторону практически под прямым углом.       – Что слышал, от тебя ангельской раной несёт за версту. Если и другие не могут её ощущать, то не думаешь же ты, что я не смогу её почувствовать, глупый радио-демон? – Люцифер растянул губы в ядовитой ухмылке, показывая её задетому Аластору, что в один миг замер изваянием перед ним.       Королю было не так радостно, когда он всё-таки вернулся к ним живой после битвы с Адамом, но все негативные эмоции унеслись прочь, как только знакомое чувство ангельской силы задело падшего ангела. Ну конечно этот идиот не смог бы справиться с первым человеком без ущерба себе. Учитывая, что Адам тоже не был промахом и всё-таки оставил свой след на теле могущественного радио-демона, задев его эго. Даже немного жаль, что Люцифер успел пропустить это представление, дожидаясь своего выхода на сцену.       – Видно, ваш мозг совсем прекратил работать как надо, если вы думаете, что я ранен, – прежний задорный настрой осветил Аластора, когда он едва заметно показал жёлтые зубы в злобном оскале. – В прочем, не мне судить, ведь вы, как и положено пропащему отцу, упустили неприятный просчёт дорогой Чарли, когда она попыталась договориться с раем. Что и можно было ожидать от падшего ангела.       – Ты, – Люцифер на секунду вспыхнул пламенем, чувствуя, как рога рубинового цвета вылезают из-за лба. Гнев прошёлся пожаром по его телу и, если бы не тот факт, что они сейчас в отеле, и все уже крепко спят, то он давно набил бы ему морду, не щадя. – Советую тебя заткнуться, если не хочешь, чтобы я продолжил то, что начал Адам, отымев тебя, как тупую шлюшку.       Чёрные зрачки Аластора в красных радужках опасно поблёскивали злостью, намереваясь вот-вот вырваться чёрными щупальцами, чтобы разорвать Люцифера на части. Помехи затрещали громче, казалось, исходя из самого радио-демона, который, на удивление, был без своей чудаковатой трости.       Раз, два, три. Люцифер снова считал про себя голосом Чарли, полностью остывая и убирая свой демонический образ, откидывая голову назад и закидывая в рот следующую порцию намешанного пойла. Он мечтал выпить в спокойной обстановке абсолютно один, но по итогу это превратилось в желание напиться до беспамятства, чтобы не слушать чужие комментарии об его депрессивном эпизоде в жизни дочери.       – Какие грязные слова вылетают из вашего маленького королевского рта, – Аластор вытянул перед собой когтистую ладонь, сгибая её и осматривая на наличие грязи. Будто весь этот диалог с Люцифером, затеянный по его же инициативе, казался сплошным комком дерьма для такого зазнавшегося демона: он хорошо отрабатывает роль того, кто попал на кольцо гордости после смерти не просто так. – С вашей женой вы так же разговаривали в постели?       В следующую секунду помехи перетекли в громкий белый шум, отражаясь эхом по всему бару, когда Люцифер расправил крылья, взлетая над неугомонным грешником, прижав его поясницей к выступу барной стойки, заставляя практически полностью улечься на неё спиной. Рога опасно поблёскивали, отражаясь рубинами в свете ламп, пока красные склеры смотрели так, будто бы король ада решил испепелить Аластора одним только взглядом. Это было бы неплохим завершением ночи, если бы не печальные глаза его дочери, которая успела привязаться к этой шумной выскочке, сующей свой нос везде, куда дотянется.       – Хочешь, чтобы я заставил тебя заткнуться? – грубый бас прошёлся мурашками по спине Аластора, заставляя оленьи уши прижаться к голове, а губы маниакально растянуться шире, выставляя напоказ жёлтые зазубренные зубы во всей красе. Люцифер заметил, как оленьи рога начали разрастаться, как клубок змей в гнезде, намереваясь задеть освещение бара над ними. – Тебе действительно настолько скучно, что дразнить меня кажется хорошей идеей?       – Что поделать, ваше высочество, вы на данный момент моё единственное развлечение, не считая этого забавного отеля искуплений, – прежний голос со статикой вернулся на место, обдавая нахмуренное лицо падшего ангела знакомым кофейным ароматом. Рост оленьих рогов остановился, но улыбка всё ещё не сходила с лица, дразня короля ада своим оскалом. – Надеюсь, что вы воздержитесь от ваших странных методов затыкания рта. Я вижу это столь грязным и опасным для нас обоих.       – Что, о чём ты, блять, гово…       Атмосфера злости, смешанная с желанием надрать задницу зазнавшемуся грешнику, резко растворилась по полу, оставляя после себя слабые отголоски. Люцифер поздно понял, что перешёл границы, зажимая Аластора всем своим небольшим телом, прижав к столу и, видно, в какой-то момент, одной рукой сжимая чужой лацкан пальто, другой сдавливая тонкую шею прямо под нижней челюстью, касаясь заострёнными когтями коротких волос сзади головы: они приятно щекотали пальцы, напоминая самый настоящий мех по ощущениям.       Жар внутри отразился едва заметной позолотой на щеках, когда ангельские глаза пересеклись с чужими, не смея отвести взгляд в сторону. Это длилось не больше десяти секунд прежде чем Люцифер неуклюже отлетел на своё место, спрятав крылья, и выпил залпом третий стакан, чувствуя лёгкое головокружение и подрагивающие пальцы. Аластор заново выпрямился спичкой, переводя взгляд на ошеломлённого короля, сузив глаза в довольной ухмылке.       – Вы проглотили язык, сир? – его блядский голос неприятно ударил по голове, словно похмелье после неудачной попойки. – Думал, что такому могущественному королю уже нечему удивляться.       – Ты прав, – Люцифер совершил ещё одну порцию алкогольного захода, перед тем как высунуть свой раздвоенный язык наружу, вытирая влажные губы от сладости. – А чем тебя можно удивить, Аластор?       Весь этот спектакль произошёл на глазах радио-демона, который не оторвал взгляда от чужих губ, оставаясь всё таким же довольным и невозмутимым. Блядство, теперь понятно, что Люцифера не просто так выгнали с рая. Он почувствовал себя ещё больше раскрепощённым, чем обычно, скидывая всю ответственность на спиртное. Аластор никогда не оказывал какого-либо романтического взаимодействия или флирта в сторону кого бы то ни было, поэтому их ситуация сейчас напоминала неудачный анекдот, вышедший из-под контроля. Видимо грешник тоже почувствовал странность их разговора, удостаивая короля ада клыкастой улыбкой, растворившись в тени, ускользая прочь.       Люцифер соврёт, если скажет, что не получил с этого лёгкое наслаждение. *       Злой, пьяный и неудовлетворённый тем, что не успел проучить тупого демона с рогами, Люцифер допил все приготовленные шоты, намереваясь снова вернуться в свой номер, чтобы завернуться в любимое одеяло и заснуть до завтрашнего обеда: пропустить завтрак было не так трагично и хотелось побольше заняться самобичеванием. Он смог бы придумать причину для Чарли, чтобы она не расстраивалась его состоянием.       Только ноги пошли в другое направление, уходя в заднее крыло отеля на первом этаже, где располагался просторный кабинет с мольбертами и с видом на город, который всё ещё был практически пустым, переливаясь разноцветными вывесками баров и домов. Король ада был уверен, что половина из этих баров были забиты с головой пьяными и обдолбанными грешниками, что проводили время с удовольствием. Отдаться всеобщему веселью казалось заманчивой идеей, пока мозг не начинал представлять потные тела и чужие руки, лезущие куда захочется. Из всех видов саморазрушения, пребывание в своей комнате депрессивным комком казалось самым рациональным.       Дойдя до своего рабочего места, Люцифер упал на стул, чуть не промахиваясь и не падая задницей на дощатый пол, и обратил взгляд на своё сегодняшнее задание. Холст был всё так же оплетён растением и в тёмной комнате, освещённой только панорамными окнами, переливался слабым зелёным свечением, отбрасывая тень в сторону. Кончики пальцев прошлись по шероховатой поверхности засохших красок, останавливаясь на нарисованном широком листе в форме сердце.       Внутри снова появился зуд, смешанный с ещё не до конца ушедшей злостью. Как смел этот большой кусок позёрства что-то говорить о его жене.       – Бывшей жене, – Люцифер произнёс это совсем тихо, и комната не дала какой-либо ответ, продолжая оставаться наблюдателем. – Гандон Аластор.       Другая рука сжалась в кулак, намереваясь вспыхнуть и найти упомянутую морду, чтобы закончить своё дело, но образ английского ботаника промелькнул перед глазами, напоминая о картине. Сейчас ей будто бы не хватало чего-то ещё. Люцифер наклонил голову влево, таращась на узкий стебель, который теперь напоминал длинную и тонкую шею Аластора, заставляя зубы злостно заскрежетать.       – Всё настроение испортил, мудак, – падший ангел продолжал сыпать его проклятиями, надеясь, что всю ночь он будет страдать и обливаться своей болью от ангельской раны. – Ты приползёшь ко мне, и я заставлю тебя попросить меня помочь. Ха, выкуси!       Даже если радио-демон решит, что его гордость сильнее, то Люцифер не сильно расстроится, довольствуясь оленьим трупом в отеле. Он не будет ни в чём виноват, а Чарли сможет забыть со временем.       Зуд стал сильнее, и совесть скрутилась белой змеёй на шее короля, напоминая о себе. Ладно, он не должен это игнорировать какими бы мудаками его подчинённые не были. Тем более, после смерти сэра Пентиуса Чарли выглядела опустошённой, частенько навещая его величественный портрет на первом этаже. С Аластором будет сложнее, и ангел не хочет осознавать, что она к нему привязалась достаточно сильно, будто он…       – Что за бред? – вопрос остался без ответа, ложась в ангельские ладони эфемерным ощущением.       Чарли никогда бы не приняла такого демона, как Аластора, в их семью. У неё уже есть отец, который не собирается уходить и не подпустит всяких чужаков близко. Люцифер уверен, что Вэгги бы разделила его позицию, имея тоже настороженные чувства в отношении высокого мудака.       Лилит. Думала ли Чарли о Лилит также часто, как и он? Они ни разу не говорили об этом, перекидываясь только слабыми воспоминаниями. Его принцесса не выглядела слишком расстроенной, принимая больше образ смирившейся. Все эти постояльцы смогли заменить её? Один Люцифер остался с разорванной грудью и блестящим кольцом на пальце?       Ладонь, лежавшая поверх холста, медленно собралась в кулак оставляя рванные царапины от удлинившихся когтей. Бумага легко разошлась в стороны, оставляя малахитовый лист с раной, перекрывавшей его полностью.       Пламя злости на всё живое должно было пролиться на мольберт божьей карой, заставляя его страдать также, как заставляли страдать падшего ангела. Люцифер раскрыл запечатанные краски на столике, обмакивая пальцы в аметистовый цвет, чтобы в следующий момент провести ими по расцветающему цветку, уродуя в жирных линиях, ложившихся комками на стебель, раздавливая его чужим отчаянием. Какофония пятен, покрывавших холст, начала обретать образ, восставая адским пожаром в душе Люцифера. *       Постель приняла обмякшее тело в объятия, закрываясь бордовыми шторами вокруг. Неосвещённый угол большой спальни накладывал тень на них, пряча уничтоженный мольберт во тьме.       Королевская боль стала проклятием для хойи керри, обрекая растение вечность гореть в аду.