Нам не хотелось расставаться.

Горло обжигает алкоголь, что так беспощадно поглощал Рин, опустошая очередную бутылку вина. Уже третью, если быть точным. Надавливая пальцами на глазные яблоки через веки, он желает стереть раздражающий образ брата, с которым они не так давно поссорились. Перед глазами всё равно всплывает его силуэт с слабой улыбкой, которую на столь родном лице вызвать почти невозможно. Прошло всего три дня от их прибытия, а всё уже пошло не так, как должно было. Номер в отеле совместный и разнообразный хлам Саэ все ещё лежит строго на своих местах: идеально отглаженные футболки весят на плечиках, наверняка все еще пахнущие им, специально выделенное место для щетки, бесчисленное количество флаконов и баночек с уходовыми, стоящие безупречными рядами на полках, тапочки у входа, поставленные словно под линеечку. и все это подальше от вещей Рина. Вот же брезгливая сука. И, возможно, он все еще надеялся на примирение, из-за чего до сих пор слушался наказа соблюдать порядок. Желание разбросать весь этот надоедливый хлам по комнате, устроив беспорядок, параллельно сломав что-нибудь, усиливалось. Прошло двое суток с того момента, как Саэ покинул номер отеля. Затея снимать совместный номер оказалась дерьмовой. Подушка все ещё пахнет чужим шампунем, дурманя разум и заставляя утонуть в ней лицом, будто убеждая, что задохнуться вот так - прекрасный способ умереть. Встав на ослабевшие ноги, он побрёл к мини-бару. Хотелось блевать от осознания того, что он так страдает от простой ссоры. Страдать - это неверное слово. Его сердце желало разорваться на части от невообразимой тоски. Муки совести сжирали внутренности, заставляя написать Саэ и извиниться. Но за что он должен извиняться? Не он виноват в этой ссоре. Это даже ссорой назвать нельзя. Абсолютное предательство. И он прекрасно это понимал. Понимал и Саэ, это точно. Но его гордость не соизволит снизойти до извинений. Но даже так, он не мог нормально злиться, ведь его отсутствие гораздо больнее того, что он чувствовал в ту ночь. Сделал глоток и жмурился от желания выплюнуть горечь, которой оказался виски. В следующий раз стоит смотреть на этикетку перед тем, как пить. Слишком крепкое пойло для Рина, который не привык пить что-то крепче пива. Саэ тоже не пьёт много, размеренно поглощает какой-либо напиток, растягивая удовольствие. Кадык дёргается от каждого его глотка и от чего-то, Рин безумно хочет укусить его каждый раз. Со стороны входа раздается слабый писк, который сигнализирует о том, что кто-то разблокировал дверь ключ-картой. Рин желает пустить пулю себе в висок, лишь бы не видеть презрительного взора брата и его очередного "неженка" или "а я думал, что ты наконец повзрослел" осевших в мозгу как уничтожительные, оскорбления. Оскорбления, которые он так боится услышать вновь. Рин плюхнулся на кровать и сделал ещё один глоток из бутылки. Вряд ли станет хуже. Вошедший в комнату Саэ даже не посмотрел в чужую сторону, от чего у брюнета все рухнуло внутри, неужели ему настолько похуй на него? — Не обольщайся, я, как и обещал, заскочил только вещи собрать — холодно отрезал он, доставая чемодан. Рин было открыл рот, чтобы попросить остаться, но вовремя заткнул себя. Произнести нечто такое в слух - самоубийство. Он лишь глядел из-под челки на Саэ. Даже в быту он чересчур элегантен: ровная осанка, плавные движения рук, плавность которых он мог бы ощутить на своем члене, пока они оттягивают оргазм брюнета, то как нежно он разглаживает очередную футболку в чемодане, опасаясь того, что она помнётся, словно гладит вздымающуюся грудь брата — низ живота скрутило от этого. Возможно, он слишком пьян и надумывает лишнего, а, возможно, все это нарочно. Водолазка, что так сексуально сидит на его теле, подмечая идеально стройную фигуру. Рин делает еще один глоток. Его кроет от присутствия Саэ. Кроет неожиданно и чересчур. Кроет так же, как если бы он скурил самокрутку. Слизав с губ остатки алкоголя, ему стало душно хотя и прежде не было прохладно. То как он приседает, раздвигая колени в стороны, а ведь мог бы раздвигать их перед Рином. Замок на чемодане смыкается, готовя чемодан к так называемому "переезду", вероятно к Шидо, ибо именно с ним он трахался в ту ночь. Но он не готов, чтобы его променяли на тупорылого негра. На запястье Саэ железной хваткой смыкаются пальцы брюнета. Рин послал к черту собственную гордость. Желание быть с братом сильнее. Он прервал возмущения Саэ, накрыв его губы своими и положив руку на затылок, не позволяя отстраниться. На удивление, сопротивления не последовало, как и инициативы. Хороший ли это знак? Возможно. Есть ли у Рина желание упасть на колени и, разрыдавшись, попросить остаться? Безусловно. — Прости — почти неслышно пробормотал брюнет, отстранившись. Как бы он не хотел состроить щенячьи глазки, прося остаться, он не мог, это мольба, которую ни один из них не решиться произнести вслух, духу не хватить опуститься до такого. Поэтому просто смотрел на него непроницаемым взглядом. По крайней мере надеясь на то, что для Саэ он будет являться таковым и он не сможет прочесть всю подноготную. Рин ожидал услышать в ответ что-то на подобие: "иди проспись, пьяница", но в ответ лишь тишина и нечитаемый взгляд, который мог бы послужить гильотиной или стать эдемом. — Идиот. — Саэ схватил брата за подбородок и вернул поцелуй. Слишком грязно и напористо для него. Но он нуждался в нём эти два ебаные дня, словно заядлый наркоман в очередной дозе. Слишком грубо и больно он прикусил нижнюю губу, но кроме глухого стона в ответ ничего не последовало, не считая ответа на поцелуй. Лишь совесть не позволяла ему вернуться сюда, ведь даже этой биомашине с каменным лицом бывает стыдно, но он рад, что его встретили именно так, хоть Рин и не узнает об этом откровении. Кровь малой каплей стекла с уголка губы брюнета. Нависнув над родным телом, он оставил засос на фарфоровой коже шеи и щекотно провел кончиком носа до уха, спросив. — Можно? И получил щелбан - ответ, означающий "разве ты настолько тупой, чтобы спрашивать это, в таком положении?". Саэ не самый разговорчивый человек. Особенно в те моменты, когда нужно принять то, что он нуждается в ком-то. Даже если это Рин. Нет. Это может быть только Рин, Шидо лишь жалкая ошибка, которую неправильно понял ревнивый разум и перешел на мат прежде, чем Саэ успел прояснить хотя бы свой поздний приход. Вспыльчивый характер брюнета - неосознанная попытка защитить себя, сыграла свою роль, предопределив конец этой ночи. И сам он, тоже не лучше, ушел, не попытавшись снова вставить слова. Зря он язвил, по итогу оба оказались детьми. Спустя полминуты размышлений над смыслом этого жеста, брюнет запустил руку под водолазку, оглаживая кожу, прощупывая пресс и медленно поднимаясь выше, играючи дразня своей неторопливостью, хотя у самого член затвердел ещё в момент поцелуя. Он проучит братишку, даже если сам будет трястись от желания кончить. Помешает лишь хмельная голова, из-за которой прежде титановая выдержка может дать сбой. А ведь даже забавно, что всё бесстрастие Саэ, лишь от одних поцелуев в шею таяло, как пломбир в июльскую пору, растекаясь липкой массой по животу. Капля пота скатилась по виску. Обнаженная кожа покраснела то ли от смущения, о котором, казалось бы, уже можно было забыть, то ли от температуры в комнате, которая росла в геометрической прогрессии. Язык, слизывает очередную каплю пота с его шеи, противно, но так, сука, приятно. Рука скользит по пояснице, опускаясь ниже. Вязкое обжигающее дыхание над ухом и легкая дрожь в ногах. Собственное дыхание же сбилось, от натренированных пальцев, ведь всё это далеко не в первый раз. Взмокшие киноварные пряди разбросаны по подушке. Пусть и неприятно, но каждое легкое прикосновение к чувствительной точке заставляет слегка выгнуться в спине и издать едва слышный стон. Одна из рук требующе тянет его за подбородок, видно надоело недвижно лежать. Нефритовая челка, раздражает своим существованием, ведь лезет в глаза, без возможности поправить: обе руки заняты. Поднимает её родная рука, заставляя мокрые пряди отлипнуть ото лба. И Саэ, требовательно поцеловав, громко выдыхает, при каждом верном движении пальцами, продолжительно промычав в губы от прикосновения к напряженному органу. Талию сдавили ногами, прося уже заканчивать с прелюдиями. Очередная просьба, хотя скорее приказ, ускорить темп осталась проигнорированной. Острая боль на шее от зубов. Адски медленные движения, которые выводили из себя, а терпение сходило на нет. Он не был готов умолять, даже в такой ситуации, скорее сойдёт с ума. Для бухого, у Рина невероятное самообладание, в отличии от трезвого Саэ. Он двигал тазом, с мучительно низкой скоростью, словно издевался над ним, будто ему доставляло удовольствие смотреть за недовольными пыхтениями брата, немыми ругательствами и стараниями сохранить прежнее лицо. Он вцепился ногтями в спину, оставляя глубокие царапины, но похоже владелец этой самой спины против не был. — Пожалуйста — шепотом произнёс. — Ничего не было — Рин озадаченно вскинул бровь, повернувшись к брату, сидящему на крае кровати. Саэ словно почувствовал спиной его взгляд и обернулся, посмотрев через плечо на него — У нас с Шидо ничего не было, ревнивый идиот.