Я обещаю

      Нахождение в окрестностях старой части Прехевиля оказалось не менее приятным чем в близлежащем лесу, покрытым густым, удушающим туманом, как и город. Уродливые, агрессивные выжженные жители и другие монстры, которых человек не может вообразить, выматывали физически и морально. Внутренняя часть города встречала невольных путников более высокими, современными зданиями. Тут уже отсутствовали деревянные лачуги и шаткие дома, щели которых пропитались столетними кровавыми ритуалами в честь древних покровителей. Пребывание в цивилизованном месте по меркам человека, который вырос и находился в обществе, должно создать хотя бы внутреннюю, душевную безопасность. Но тем не менее, от новых зданий возникало липкое и неприятное чувство что ужасы, припасённые хитрыми богами, существовавшими по своим, необъяснимым для смертного правилам, только начинают показывать свое истинное, извращенное нутро.       В эти раздумья были поглощены двое. Огромный, словно сказочный гигант мужчина и миниатюрная девушка на инвалидной коляске. Они создавали собой не менее контрастную картину, которая, кажется, прекрасно подходила сошедшему с ума Прехевилю. Он в темно-зеленой военной куртке и она в бледно-розовой водолазке, почти белой, подчеркнутой нежно голубой юбкой сейчас самое яркое и живое пятно, среди всех коричнево-серых рыхлых бетонных строений. Они, словно, напоминание этому месту о том, что весь мир не умер и существует жизнь бесконечных стойких зеленых полей. А за летним земляными океаном наблюдает небо с желто-белым шариком, которое, каждый раз борется с пасмурными облаками или более хитрым звездным небом с луной…       Присутствие Оливии и Марко вместе в какой-то степени ненормальное. С одной стороны, Марко не мог оставить её, ведь в отличие от других участников Термины, Оливии, очевидно требовалась помощь из-за невозможности ходить. Где-то в глубине сознания это напоминало такие знакомые действия, ведь большую часть жизни он посвятил себя тому, чтобы единственный близкий человек в лице сестры находился в защите и выжил. Хотя, по итогу, Марко допустил фатальную ошибку, которая привела его в это место. Возможно, тем самым, он хотел хотя бы ненадолго, до воссоединения с ней, закрыть свои «грехи». Нет, эти намерения нельзя считать расчетом ради какой-то выгоды или удовлетворения. Все это Марко делал от своих взглядов, в которых помощь нуждающемуся – обязательная норма. С другой стороны, прислуга луны озвучил всем одно четкое условие – должен выжить один. У него в течение суток была возможность без глаз свидетелей скрутить шею Оливии, прекратив её участие в этом празднике насилия, став жертвой, во славу всему этому первобытному фестивалю. Но Марко уже сам был жертвой, которая не хотела погружаться в эту пучину насилия и вины ещё больше. К сожалению, ему пришлось продолжить это уничтожающее душу путешествие с убийствами от его рук в Прехевиле. Но желание жить не умирает, пока жив человек. Сейчас нападали на него, девушку, и не было иного решения, тут принцип убей или будешь убит. Думать о морали и капать на себя яд саморазрушения сейчас нет времени. Но если он убьет её, несмотря на обстоятельства, то окончательно утонет без возможности выбраться. Вина будет душить уже его мертвенно белоснежными девичьими руками и пронизывать печально сверкающим взглядом. Хотя, несмотря на внешнюю хрупкость, сама Оливия также была опасна для него. Книгу нельзя судить по обложке. Он знал об этом правиле, но девушка стала живым доказательством. Оливия прекрасно применяла теоретические знания о ботанике в практике и адаптировала их для боя. Кто мог подумать, что наука о растениях вместе с небольшой частицей магии из какой-то кожаной библии давно ушедшего божества может стать достаточно смертоносным оружием. Это уже выходит не просто синтез трав для лечения, она прорастала в этих жутких условиях как надоедливый сорняк для того, чтобы продолжать бороться и жить. Так что ей мешало убить Марко, физические ограничения её тела? Оливия была равна ему. Смертельный нокаут в этой битве мог нанести любой, но по итогу принципы уважения к сопернику держали их в узде. Пока что, ведь моральная узда обязательно будет снята невидимыми хозяевами. Ещё не время, неосязаемые удары со стороны ещё можно стерпеть и не сорваться друг на друга.       – Внутренняя часть города выглядит огромной… Откуда нам вообще знать, куда идти? Туман тут не менее густой и принимает формы, похожий на людей, но нет, тут никого. Здесь только мы… и кошмары, которые бродят здесь… – Слова Оливии были тихими и ломкими, словно упоминаемый туман пытался поглотить их.       Марко услышал её голос и это вырвало его из череды множества мыслей. Надо было что-то сказать, чтобы немного отогнать от себя и Оливии давящую тишину.        – Мне тоже это не нравится, и башня… она внушает страх и уважение, да? Неудивительно, что люди здесь такие религиозные, когда за ними присматривает этот монолит. Нам нужно двигаться дальше.        – Эта башня теперь, кажется, ещё больше, пытается подавить нас, – выдохнув, произнесла Оливия. – Да, ты прав, остается только двигаться дальше.       – Нам нужно будет осмотреть все здания, в которые мы можем попасть, ведь мы можем найти еду, медикаменты ...       – Словно у нас есть какой-то выбор. Хотя, в любом из зданий может оказаться ничуть не безопаснее, чем сейчас, среди этих улиц. Но может быть немного спокойнее и найти какие-либо припасы. Было бы хорошо где-нибудь найти место для отдыха. – Девушка остановила свою речь, прижав правую руку к губе, направив взгляд вдаль через стену здания, которое было перед ними. Она начинала уходить в свои мысли, но, кажется, собиралась озвучить их вслух. – Уже было так много лестниц, думаю, дальше их будет больше. Так много ступенек, не нравится мне это.       – Я могу помочь, – быстро и уверенно произнес он.       – Спасибо, но я сама справлюсь. Ты уже помогал мне до этого в поезде. Не надо.       Сказала это вслух… Мне не нужна его помощь, он уже сделал и делает достаточно, Марко уже давно мог убить меня, хотя его взгляд… угрожающая внешность, и доброе сердце, да? Глупо, звучит, словно я героиня сказки. О какой сказке может идти сейчас речь? Все равно, мне нужно быть внимательнее. Но его поведение, действия, глаза… после каждого убитого ему так тяжело. И мне не легко, но что-то тут не так. Будь начеку, Оливия.        – Хорошо.       – Вот и славно, хех. Лучше береги себя и свои силы, это важно для тебя. – С легкой улыбкой прозвучала её речь. После, она направила свой взгляд на Марко, прищурив глаза, тем самым, пытаясь придать большей силы своим словам.       Этот взгляд Оливии, сейчас, поединок между мной и ею проигран. Прием, которым она всегда побеждает меня. Уже прошел день, но я так и не нашел способ как побороть это. Да, похожее я уже видел. Казалось, что так умеет только моя сестра. Оливия права. Кажется, у неё немного поднялось настроение и голос меньше дрожит. Хорошо.               

***

             – Móda Simplicity…Вот как называется магазин одежды в этом городе. Хотя, я не уверена, что смогла прочитать это правильно, – нахмурив брови, проборматала ботаник. – Мы осмотрим это место?       – Да.       Марко, обойдя Оливию, первым зашел в незнакомое помещение. Однотонный бледно-коричневый фон, окутанный серым туманом, сменился на темные стены. В центре стоял огромный грязноватый изумрудный гардероб с зеркалами, поглощённые эффектом грязи и сажи, подобные материалу, к которому они прикреплены. Вокруг них несколько манекенов, одетых в платья, сверху украшенными шляпами. На вешалках рядами висело то же самое, во что наряжены искусственные фигуры – платья. Одежда соответствовала обстановке и в ней нет буйства красок, характерного для таких тканей. Одежда, оттенка, подобного юбке Оливии, была поглощена тьмой и казалась безжизненной.        В основном, дуэт двигался параллельно, но, если возникало подозрение, что впереди есть опасность или это было здание, которое они ещё не посещали, мужчина всегда перестраивался и шел впереди, становясь живым щитом для своей спутницы. Это необходимо, ведь неизвестность была смертельной в этом городе. Им уже известно, что любой из монстров может выбить Оливию из коляски, а та, в свою очередь, не может ни защититься, ни атаковать, пока не сядет обратно, на что требовалось время и силы. В этой ситуации Марко было «выгодно» принять удар на себя, ведь он сможет атаковать, уклониться или принять защитную стойку. Негласное правило, которое они заключили между собой без единого слова.       Боксер, осмотрев все вокруг беглым взглядом, убедился, что тут пока что достаточно безопасно и не требуется выходить из помещения. Он подал ей сигнал рукой что можно войти.       В первую очередь, помимо множества платьев, любого вошедшего привлечет гардероб с огромными зеркалами, которые смотрят на посетителей магазина. Оливия быстро осмотрелась и провела взгляд по сторонам, словно не желая вступать в контакт с деревянной галереей стеклянных картин. Платья, женские шляпки…не лучше, чем этот гардероб, который почему-то сразу не заслужил расположение напряжённой девушки. Даже одежда, которая иногда помогает человеку, согревая его зимой или же спасает от знойной жары, решила, что ей тоже нужно быть злодеем в этой истории.        Марко ходил по помещению, осматривая сначала прилавок, а потом платья, которые валялись, висели, находились в нехарактерном состоянии для такого места. Оливия, наблюдая за этой картиной, которая вызвала бы удивление у любого человека в обычное время, в том числе и у неё. Она решила задать ненормальный вопрос, который, сейчас, вполне приобретал оттенки нормальности:       – Я думаю, вот это платье мятного цвета слева от того, что ты сейчас держишь тебе подойдет. У тебя серые глаза, но они понятное дело не слишком насыщенные, очень теплые и яркие цвета тебе не особо подойдут. Но твоя темно-зеленая куртка хорошо сочетается с серой водолазкой, которая почти того же цвета, что и твои глаза. Тебе ещё нужна помощь? Может у тебя есть вопросы по размеру?       Наверное, это не то, что я должна была сказать.       – Тут нет мужской одежды…       – Учитывая то, как выглядят местные, которые, кажется, когда-то были мужчинами, то они не то, чтобы думали о моде, а иногда, даже об одежде не задумывались. Удивительно, что тут что-то есть для женщин. Хоть сейчас магазин очень темный, но я не ощущаю, что он был старым. – После, она задумчиво ощупывала рядом с прилавком лежащую белую шляпу с небольшим красным цветком из ткани.       – Там, откуда я родом, есть поговорка: «Unni persi i Scarpi u Signuri». Это означает: «Там, где господь потерял свою обувь».       – Хм, тут действительно нет обуви на первый взгляд… – С легкой дрожью в голосе произнесла Оливия.       – Нет, это означает что-то отдаленное, город или деревню. Это про место далекое ото всех в состоянии, как этот город. Одежда и отношение к ней тут тоже отстранено от остального мира.       – Это звучит интересно, Марко.       – Эм, да…ладно. Между этими платьями я ищу что-либо или может в них. Некоторые из них, думаю, можно разорвать и применить, если кто-то из нас будет ранен. – Посмотрев на Оливию сказал Марко, но вернул свой взгляд к куче невзрачных нарядов. – Ткань крепкая, словно они бронированы. Смогу разорвать только несколько. Пила в крови, а других предметов для этого нет. Ножницы не нашел.        – Платья словно броня? – Оливия, подъехала поближе к нему. – Неудивительно. Даже чистый кусок ткани просто так тут нам не достанется. – Переместившись к мятному платью и начав трогать его, она продолжила. – Оно не только бронировано, как ты сказал, но и на нем какой-то песок и… пепел?       – Да, ощущаю.       – И это свойство брони, как ты сказал, не вызывает у меня чувство безопасности. Словно, если я надену его, то подвергну себя большей опасности, чем если я буду одета в том, что сейчас на мне. Этот нынешний наряд не защищает меня, но, думаю, не навредит как эти платья.       – Шляпа, которую ты держишь.       – А? О, я была около прилавка и трогала её. Даже не заметила, что взяла и вместе с ней подъехала к тебе.        – Ощущения?       – Просто шляпа. Не вызывает мысли о том, что опасна. Но и не плотная, чтобы могла защитить меня. Если что-то упадет на голову, то всю силу удара я точно почувствую.        – Хм…        – Хочешь попробовать? – В голосе девушки проскользнула нотка любопытства.        Марко отошёл от однообразной кучи платьев, повернулся к Оливии и перевел взгляд на неё.       Конечно, я привыкла, что люди в любом случае выше меня. Но он огромен. Тут, и так, почти нет света, а он закрыл его своим телом. Теперь я поглощена его тенью.       Посмотрев немного на неё задумчиво, он присел, опустившись на одно колено. Марко пытался ей смотреть в глаза, но полноценный контакт прерывался тем, что он отводил взгляд. Гигант молча указал пальцем на голову, давая команду Оливии одеть шляпу.        Если это такая ответная шутка за платья, то я этого не ожидала.       Ощутив белоснежное нетипичное украшение на себе, он встал и подошёл к зеркалу, быстро проведя взглядом свое отражение и ощупав головной убор. Шляпа явно была мала для него и держалась немного за кудрявые, непослушные волосы. Ей очень хотелось осуществить побег с этой мужской головы.  В отражении она выглядела ещё более грязной, обладая уже цветом поздней осени, когда все листья опали и в них остаётся последняя краска.        Оливия подъехала к живому маникену и смотрела на него и его отражение.  Ладно, ему немного шла эта шляпа. Жаль только мала.       – Действительно, это просто шляпа. Не хочешь примерить? – Это был не вопрос, а призыв к действию, ведь украшение для головы после этой фразы было снято и находилось в руках мужчины.       – Думаю, что мне она не очень подойдет. Этот цветок красного цвета, он не сочетается с тем, что на мне сейчас.        – А водолазка?        – Точно, я забываю, что она розового цвета.        Она хотела взять предмет из рук мужчины, но тот, повторил свои действие, сев напротив неё. Но, теперь, он не забирает этот прекрасный аксессуар, а возвращает той, кто изначально его обнаружила в этом магазине. Не в руки, а на голову, лёгким движением.        Ощутив на себе шляпу, Оливия повернулась к зеркалу. Несмотря на мутное отражение, общая картина оставалась неизменной. Хоть красный цвет, кажется, всегда кричащий и агрессивно привлекающий к себе внимание, декоративное растение было небольшим, поэтому, не так сильно выделялось, как она предполагала.        – Не думала, но мне идёт. Этот цветок не портит, а наоборот, украшает.       – Да.       Но ей все меньше хотелось находиться рядом с гардеробом и головная боль, которую она ощутила при входе, начала усиливаться.        Это платье и красная обувь… почему, Рейла? Мотылек, твое видение. Я хочу увидеть тебя живой, а не призрака, который будет напоминать о том, что тебя нет. Где же ты… Тебя уже действительно нет в живых… Нет нет нет, почему я стала все чаще думать… Она жива она жива…       – Ты слышишь жужжание? У меня уже болит голова. – Отведя взгляд и прикусив губы тихо высказала Оливия.       – Хм... Все в порядке?        – Просто сдавило виски и начала болеть кажется голова, когда мы сюда вошли и болит все сильнее. Это не шляпа, она тут ни при чем, просто вещь.        Голова иногда болит и на улице Прехевиля, но тут…       – Хорошо, разорву пару вещей, и мы выйдем.        – Ага, я буду около выхода.        Оливия переместилась ближе к выходу, повернувшись спиной к гардеробу, ожидая его.        Прекрати прекрати прекрати Почему это происходит, Рейла…        Марко подошёл к ней, посмотрев, сообщая тем самым, что тут ему делать нечего. Оливия одобряющие кивнула и огромный защитник прошел впереди неё. Даже выходя, нужно быть осторожным.               

***

             Атмосфера внутренней части Прехевиля оставалась такой же удушающей, разбавившись мерзкими, хлюпающими и ржавыми звуками. Источники этих звуков всячески пытались лишить жизни тех, кто ещё боролся и подчинялся миру обычных людей.        Их перемещение по городу шло с переменным успехом. Где-то Марко и Оливия могли найти что-то полезное, а где-то было настолько пусто, словно кто-то до них уже был тут. Хотя, может быть и так, что никого до них не было (Марко взламывал некоторые двери. Вряд ли кто-то будет запирать помещение после того, как осмотрит и вынесет самое ценное), но вокруг было совершенно пусто, что неудивительно для этого проклятого места. Кто бы мог подумать ещё пару дней назад, что найденный плесневый хлеб будет вызывать хоть какую-то радость.        Иногда нежеланные стычки проходили с небольшими потерями, всего-то пару ударов или ссадин, а иногда последствия были серьезнее. Необычный навык отравления от ботаника были полезны как никогда, а смесь её трав спасала им жизни. Но растительных запасов становилось все меньше. Возвращаться в лес было не менее опасно и, вероятно, нужного количества уже может не быть, а также, на это уйдет много времени, пока Оливия найдет нужное. Она может попросить Марко, показав и объяснив то, что им нужно. Но даже так, это тяжелый и долгий процесс, а оставлять девушку одну опасно, да и силы природы не бесконечны в ситуации, где ей тоже больно. Так что, по итогу, ресурсов пропадало больше, чем они добывали. И их только двое, а если было бы больше? Больше силы, но и также голодных, устающих ртов.        Оливия решила нарушить гнетущую тишину в их перемещении. Она всегда была той в дуэте, кто первой начинала говорить. Марко обычно молчал, хотя мог высказать свое мнение, в основном, касающееся архитектуры, приводя в пример то, что он видел в Ватикане. Или же объясняя какие-либо мотивирующие принципы для небольшой разрядки обстановки. А она, комментируя все то, что находилось вокруг них, наверное, немного успокаивала себя. Конечно, их жизненный опыт отличается и несмотря на судьбу, которая приковала её, Оливия выросла в благополучной среде. Она никогда не думала о том, что ей придется есть сегодня и где будет ночевать. Для Марко переменные почти не поменялись, большая часть его жизни – это круговорот, где нужно найти еду, ночлег и не погибнуть, ведь всегда находились те, кто готов убить тебя за кусок хлеба или шиллинг. Разве что кулаками теперь не так просто убрать нежелательные лица, а вместо сестры девушка-инвалид, которой требуется не только пропитание и защита, но и помощь в перемещении. Только вот чаще всего она фыркает, легонько отворачивая от него голову, показывая свое несогласие, после этого, самостоятельно заползая по лестнице и в другие труднодоступные места даже для здорового человека.        – Мне действительно не нравится этот город. Находимся ли мы в помещении или на улице… Здесь никогда не чувствуешь себя в безопасности. Если мы выберемся, то я буду жить где-нибудь вдали, в деревне, и не буду покидать её.        – Мы выберемся. Не волнуйся. – Быстро сказав это, Марко посмотрел на неё. Ему было тяжело смотреть ей в глаза. Может, потому что они были такими большими, в них отражалась буря эмоций, которые ежесекундно проживала Оливия и, которые, словно могли поглотить его. Буря, которая опасна своей нежностью и заботой. Но сейчас, ему требовалось перешагнуть свои убеждения, взгляд станет решающим звеном, без которого он не сможет показать непоколебимую уверенность своих слов. – Я обещаю.       – Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить… – С ноткой безнадёжности в голосе усмехалась Оливия.       – Я обещаю то, что мы выберемся отсюда. – Его голос становился тверже и громче, что было для него нехарактерно.        Вряд ли мы это сделаем вместе, но хотя бы ты. Мне тоже страшно, я тоже хочу выжить и увидеться с сестрой. Надеюсь, что она жива. Я не хочу умереть, конечно, все мы боимся этого. Но допустить то, что она погибнет в этом месте пугает не меньше того ощущения, когда эта она находится в опасности. Желание сохранить чью-то жизнь подобное стремлению к жизни. Если я это так ощущаю, то должен сделать все, что в моих силах.        Не позволю умереть человеку, который не заслужил этого, попал в это место… и… который так видит меня. Черт, она читает меня как книгу. Я мягкий несмотря на то, что боксер? Пусть думает о том, что я не слышал, пока она говорила это Марине. Да, для всех я огромный монстр, способный только на насилие. Я нашел своего рода путь и способ выжить кулаками, но у меня никогда не было желания лишить этим жизнь. А по итогу, мои руки в крови. А может я обманываю себя и утешаюсь словами этой девушки? Нет, эти слова были такими искренними со звоном, словно маленькие колокольчики. Но то, что она недоговаривает? Есть, но думаю, в чем-то другом. Если подумать, то мы похожи оказывается…       Что ж, если я потерял хват и повелся на её слова, то так тому и быть. Но все же…не могу позволить ей умереть. Это чувство…Нет, пусть выживет.        – Если кто-то и выберется, то один. Ты помнишь те слова? Не думаю, что мы можем изменить волю богов. Кто мы, а кто они? – Её голос начал смешивать в себя раздражение и то, что скоро она заплачет.       – Нет, мы выберемся вместе, – ещё громче сказал Марко, так не выпустив её из взгляда. Они начали терять контроль, замечательно, этого ещё не хватало. – Должен быть иной способ, все получится.       – Бык! – Взгляд Оливии стал ещё более выразительным, видимо, из-за того, что она выкрикнула. Насколько её глаза могут становиться большими из-за эмоций?       – Да, бык, я тоже себя так чествую. – Кажется, её крик немного разрядил возрастающее напряжение. Не самый лучший способ, но видимо, он был нужен.        – Я имела не это ввиду, но все же. – Голос девушки теперь перешел в спектр легкого замешательства.        – Потому что мне нравится полагаться на физическую силу.        – Ладно, не это подразумевала, твои последние слова.        – А что?       – Твое обещание, упертый как бык.        – Да, я обещаю и буду держать его, пока не выполню. – После этих слов он прекратил зрительный контакт.        Удерживание взгляда на ней вымотало его не меньше, чем весь этот разговор. Да даже любая физическая тренировка в течение всей его жизни или бой не были такими сложными. Можно сказать, что это небольшая победа над более сильной Оливией? Определенно. Словесное сражение всегда для него сложнее, чем язык грубой, естественной силы. Наверное, поэтому, сейчас внутри Марко такое громкое ликование. Неожиданное чувство для него.       – Попробуем пройти к церкви и, если сможем попасть туда, попробуем осмотреть. Может, это поможет составить дальнейший план.        – Попасть в неё наверняка будет той ещё задачей. Не удивлюсь, если там будет дверь, которую мы опять не сможем выбить, а ключ будет не знаю…в канализации. Фу, не хочу там оказаться.       – Да.       Продвигаясь к церкви, туман становился ещё гуще. Это не было хорошим знаком.       Оливия резко остановилась и быстро, в панике начала осматривать все вокруг, ища что-то неизвестное.       – Т-ты видел что-то движущееся в тумане? Это не выглядит как обычный человек...       – Я ничего не видел. Неважно. Оставайся позади. Я пойду первым.        Марко почти сменил позицию… выстрел. Он ничего не ощутил, может, пока что, но увидел то, о чем говорила Оливия. Это была очень высокая фигура солдата, в правой руке которого был щит, а в левой – винтовка с острым как меч штыком. Лицо было закрыто шлемом с отверстиями, через которые виднелось черное ничего, а на затылке красовался плюмаж, назначение которого непонятно в сочетании с современной бременской формой.        Очевидно, что основная угроза – щит и винтовка. Даже если не было бы оружия, то наличие огромного металлического щита также могло бы создать трудности для того, чтобы обезвредить его. В любом случае, им нужно избавиться от рук, но особенно, от той, в которой есть оружие. Раздавшийся выстрел боксер не ощутил, значит, вероятно, патрон прошел мимо. Но хуже всего более реалистичный вариант – Оливия. Даже если попало в него, то несмотря на выплеск адреналина, он должен ощутить отголоски боли. Если попало по ней, то это смертельно. Не только в плане того, что оборвется жизнь, а возможно повреждение конечностей, особенно опасно, если руки. Возможная ампутация, потеря даже одной рабочей части тела ей непозволительно, а две… Да даже не руки, тело, что с ней…       Быстро переведя взгляд Марко, увидел, что она смотрит на врага с ужасом. Жива, пока что. Если так продолжится… Им как можно быстрее нужно уничтожить подобие солдата.       – Я – левую руку. Ты – правую.       – Да…       Они смогли немного нанести удары, через форму начала проглядывать кровь, а на левой руке начали виднеться мышцы, но, при этом, он ещё уверенно держал винтовку. Он направил на них оружие с намерением выстрелить. Сил у них так мало, оружия или средств, которые бы отвлекли нет, как и сил, чтобы увернуться. Они уже потратили все что могли.       Последнее что мог сделать Марко – закрыть собой Оливию, отступая немного назад. Если кто-то и примет удар, то это будет он. Даже просто пару шагов назад давались с трудом, ноги перестали существовать и принимать сигналы.       Чудо, нужно оно, хотя бы раз фортуна повернись к ним.       У Марко возникает ощущение, что что-то выпадает из левого кармана его куртки. Он вспоминает, там лежала только счастливая монетка. Переведя взгляд на падающий золотой сплюснутый круг, только одна мысль посещает его в этот момент.       Пожалуйста, орлом.       Словно то, какой стороной кверху упадет монетка могло решить их судьбу. Монетка падает…орлом. Звук соприкосновения с землёй словно звал к себе, как сирена смертоносно манила моряков своим пением. Кажется, солдат осознал что-то давно забытое, услышав этот звон.       Вот он, шанс!       Марко ощутил выстрел, мимо. Почти, край пули прошелся по щеке. Всего-то царапина, какое-то чудо. Он успел за нечеловеческое время перегруппироваться и нанести удар. Один удар выбил оружие, второй – щит, третий, четвертый… он не останавливался пока не ощутил, что «жизни» в этом существе больше нет. Мужчина прекрасно знал этот момент, когда жизнь в его цели оборвалась окончательно.       Он стоял и смотрел на труп взглядом, полным страхом и злости. Его огромная грудь хаотично расширялась и сокращалась, боксер не мог восстановить дыхание. Если бы из его рта мог идти пар, то, сейчас, определенно, его можно было бы увидеть. Дыхание обжигало его изнутри от этой борьбы. Действительно, в этот момент он был похож на быка, Оливия была права, назвав его так. А может, он всегда был им.       Марко отряхнул кровь, которая была у него на руках и повернулся к Оливии. И в этот момент, все звуки, которые иногда тихо звучали на фоне в городе начали затихать. Полнейшая тишина и девушка в инвалидной коляске, которая смотрит на него всё ещё испуганным взглядом, поднимая и опуская грудь ещё более непослушно, чем он. Но он не слышал её вдохов-выдохов или какие-то мелкие шуршания, звуки коляски, которые, обычно, всегда сопровождали её. Полнейшая тишина, взгляд и …        Кап-кап       Это была кровь. И капала она не с его рук. Оливия. Этот звук оглушил Марко.       Кап-кап       Правая рука Оливии свисала, а левая начала оборонять конечность, сжав плечо. Её губы начали сжиматься, на лбу появились складки, а огромные глаза начали закрываться.        Кап-кап       Бледно-розовая водолазка Оливии становилась алой.       Кап-кап       Запах крови Оливии был настолько омерзительным. Любой заживо гниющий житель, монстр или бывшее животное в Прехевиле не пахло настолько ужасно. Пахло приближением смерти.       Хотелось плакать.       Хотелось кричать.       – Оливия! – С паникой выкрикнул её имя. Его голос обычно не обладал подобным тоном, либо, он мог скрыть эмоции. Но сейчас не тот случай. – Мы уже около церкви.       Марко встал сзади, взялся за ручки кресла и начал толкать её. Он пытался ускорить шаг вместе с ней, но вести инвалидную коляску выходило плохо.       Он сделал то, что считал нужным – взял коляску с девушкой в руки и понес её. Это решение было максимально опасным, ведь в любой момент может появиться очередной враг, кто-то выстрелит, как это случилось только что. Если упадет он, то и она, повредит что-либо и, может, всё-таки погибнет. Он, вместе с ней вот так, не может нанести удар. Сейчас они идеальная мишень, но Марко явно слушает больше внутренний голос, полагаясь на здесь и сейчас.       – Ау… нет-нет – Медленно и тихо с недоумением произнесла Оливия. Явно она такого не ожидала и ей сейчас не только больно, но и страшно. Не только из-за слабо уловимой жизни внутри себя, но и по тому, как сейчас её сопровождают.       Конечно, металлическая коляска вместе с девушкой нелёгкая ноша, но мужчина не ощущал этого сейчас и старался перейти на что-то, напоминающее бег. Они приближались к церкви. Кто знал, что достигнуть этой промежуточной цели будет так проблематично.        Пожалуйста, пусть вход будет открыт.       Увидев огромный вход, он мысленно выдохнул. Хоть из-под целей шла какая-то неуловимая темнота, но не было видно, что ворота закрыты. От них немного веяло мраком и это последнее, на что Марко сейчас обратит внимание.  Ему пришлось поставить коляску, приоткрыть вход и толкнуть её с Оливией внутрь к ближайшей скамье.        После, Марко тут же начал осматривать Оливию. Водолазка все сильнее пропитывалась кровью, а на лице девушки выступил пот вместе с слезами. Она кусала губы, напрягая все лицо и хмуря лоб.       – Держись, сейчас.       Она и так держится, ни звука.       Марко достал из сумки бинт и лекарство. Он знал, что это последний чистый кусок, который может впитать кровь, а остальные испачканы чужими остатками или грязью (А ещё использованная туалетная бумага… Они сами не понимали, зачем берут её. Видимо, на совсем крайний случай). У них ещё было немного лекарств и одно из них, которое держал Марко, казалось достаточно сильным, чтобы ей точно стало легче. Кажется, это то, что пострадавшая делала до этого из какого-то букета непонятных трав.       Оливия начала пытаться поднять правую руку, удерживая её левой:       – Нет нет... Это последний чистый бинт… что ты будешь делать? – неспешно и с сбитым дыханием пробормотала ботаник. Слова ей давались тяжело, но проявление заботы и беспокойства за ближнего даже так в ней не угасали. Она и на грани жизни ставила себя на второй план.       – Потом решим. Мне придется это сделать, прости. Убери руку. Может быть больно.        Она без колебаний убрала левую руку, которая, уже тоже начала принимать на себя красную краску. Нервно сглотнув, Марко взял правую руку и стал её приподнимать, придерживая, а она послушно поднимала левую. Другой рукой он взялся за нижнюю часть водолазки и жилета, и начал снимать их. Она пыталась помочь ему, немного двигаясь, но быстро перестала, так как силы уже почти иссякли. Ей оставалось только тихо шипеть от боли. Опустить водолазка в районе плеча не представлялось возможным, так как даже несмотря на отсутствие длинного воротника, она не была слишком свободной по крою и сильно прилегала к телу.        Сняв верхнюю одежду и отложив её в сторону, Марко начал осматривать рану. Действительно, патрон попал чуть ниже плеча. Он не понимал был ли это первый выстрел или тот, что предназначался ему, но снаряд находился не слишком глубоко. Конечно, он привык к увечьям на своем теле или тех, с кем он бился на ринге, но огнестрельное ранение даже со стороны вызвало не меньшее отвращение. Кровь начала капать на каменный пол, эхом отражаясь от величественных стен серой церкви. Этот звук все больше оглушал гиганта и действовал на него, заставляя испытывать страх и головную боль все сильнее. Он хотел как можно скорее прекратить это.       Требовалось вытащить пулю, но чем? Пальцы? Заразно и вряд ли получится. Даже если он промоет их тем небольшим запасом воды, то может сделать хуже, занеся заражение. Что-то острое, желательно чистое… нож. У него был нож. Он не помнил, как тот у него оказался, видимо, попал при сборе во время побега из Ватикана. Это было странно, ведь для Марко он не эффективен в бою. Его руки более опасные и понятные в применении. Но, видимо, настал час кухонного предмета, который никогда не применялся даже по назначению.         Марко достал нож и направил его к ранению Оливии тонким концом.       – Будет больно.       Действительно, это все, что он мог сказать. Сейчас предстояла самая сложная и неприятная часть как физически, так и морально для них двоих.       Он поддел пулю и пытался надавить так, чтобы она вышла. Оливия, которая до этого все время молчала, только тяжело дыша, начала кричать. Конечно, это было ужасно больно, ведь в неё живьём вонзали лезвие. Крик отразился ещё одним эхом помимо капающей крови. Она создала ужасную мелодию, которая, действовала на нервы Марко. Музыка, которая заставляла его испытывать неконтролируемый ужас и терять рассудок. Он ощущал, что его контроль пропадает. Ещё немного и нож окажется глубже, чем должен. Ему не хотелось этого, но желание прекратить все происходящее было сильнее. Найдя нужный угол наклона, он начал вытягивать инородное тело. Левая рука невольной пациентки, которая сжимала подлокотник белела и, кажется, пыталась сломать то, за что держится.       Наконец, убийственный металл выпал, оглушив их и став новой переменной звуков. Из Оливии вылетел последний крик боли, смешанный с облегчением, а для Марко этот звон, подобный колокольному, ознаменовал то, что пора как можно быстрее заняться раной и перевязать её. Он вытер кровь, обработал эпицентр и вокруг, а потом взяв единственный бинт, быстро начал перевязывать. Марко, конечно, умел оказывать самую простую первую медицинскую помощь, ведь ему множество раз приходилось делать это себе после очередной драки в подворотне, поэтому, он прекрасно понимал, как нужно наиболее эффективно перевязать бинт. Но даже так, он очень волновался, ведь его руки были огромными и обладали чудовищной силой по сравнению с её телом, которое, как ему казалось, было подобно фарфору, который мог запросто расколоться под его давлением. Но он старался сделать это как можно более аккуратно и быстро, чтобы прекратить потерю крови Оливии и этот реальный кошмар.        Марко думал, что он сейчас может причинить ей боль. Но в итоге мужчина действовал настолько аккуратно в сочетании со своей скоростью, что в этот момент времени превратился в врача, испытывающего сострадание вместе с холодным профессионализмом, а не в того, кто этими руками убивал и мог убить человека перед ним в любой момент.       Его прикосновения...такие четкие и нежные... Его руки такие приятные...Его руки-моя жизнь…       После того, как Марко закончил перевязку и убедился в том, что кровь больше не идёт, он дал Оливии лекарство, которое, она проглотила с лёгкой дрожью в единственной сейчас рабочей руке.       Я жива, я буду жить? Он же мог бросить меня или же добить. Почему, Марко? Это из-за твоего обещания? Глупец...такой искренний. Его взгляд, их мягкость... мягкость рук. Может, я поверила в надежду, и он в удобный момент убьет меня? Ему это не сложно. Но если так и будет, то пусть... Но он...не верю. Наверное, я обманываю себя. Но это такой приятный обман и... Он всё-таки спас мою жизнь, хотя мог и бросить.       Марко, увидев, что она выпила лекарство, словно подчинился какой-то команде. Он выдохнул с такой силой, что после, может, даже стал чуть меньше. Его голова приподнялась немного вверх, руки опустились, сползая с её ног. С корточек он опустился на колени Лицо тоже последовало и упало, смотря в пол. Он спас её, Оливию, ботаника. Она не умерла на его руках. Она не умерла от потери крови. Она жива. Хоть кто-то жив. Его руки могут не только убивать, но и спасать, оберегать. Это действительно так и осознание сводит с ума даже больше чем то, что он лишал жизни до этого этими руками.        В позе, в которой он находился рядом с ней, мужчина выглядел как принявший все свои грехи и в покаянии молящейся Алл-меру. Его опущенная голова, руки и то, что он опирался на свои колени делало его крошечным на фоне церковных стен и витражей. Но в этом отчаяние и осознании он не молился Алл-меру или другому богу. Он молился той, кто рядом с ним сидела на своем троне и тяжело вздыхала живым дыханием, которое, несколько минут назад, могло оборваться. Он молился новому богу. Оливия Хаас. Ботаник.  Живой бог, его новый бог. Вознесенный им. Его бог.        Да, она действительно сейчас могла бы стать богом в этой пустой и забытой самими же идолами церкви. Богом для одного человека – Марко.       Смотря на Оливию, он заметил, что её дыхание всё ещё было тяжёлым, но постепенно входило в норму, а на лице выступало немного пота. После пережитого ей необходимо хотя бы немного отдохнуть. Ощущалось, что церковь явно не место, где они смогут спокойно восстановить силы или найти помощь, но зал казался относительно безопасным, чтобы девушка могла лечь на скамейку и немного подремать, а он сможет охранять её. Тем более, потеря крови и употребление лекарства не дадут ей бодрости, а наоборот.        Марко встал с колен и сел на корточки, опираясь локтями на металлические ручки, а его кисти свисали над её коленями.        –Ты молодец, Оливия. Ты настоящий боец. – Уверенно и быстро сказал Марко, смотря ей в глаза.        Может быть, это были не самые удачные слова, но, он, действительно так считал.        Она так выдержала эту боль, большую часть времени молча, или негромко шипя. Конечно, я испытывал много боли, но даже не уверен, смог бы я так справиться на её месте…она сильнее, чем кажется и она доказывает это. На что ты ещё способна, Оливия?        Оливия слабо положительно покивала головой в ответ на его слова и продолжала сидеть, устало смотря по сторонам.       Мужчина снова посмотрел на неё, на окружение, и сказал:       – Может отдохнёшь? Тебе это нужно. Полежишь немного на скамье? – Спокойно сказаз он.        – А ты? – слабо и медленно произнесла Оливия. Сейчас ей не давались даже слова, обычно, она говорила быстрее, громче и чётче.        – Со мной все будет хорошо. Как твоя рука?        – Все нормально, разве что болит… Спасибо, Марко. – Девушка постарались привычно улыбнуться после этих слов.        Марко, ты спас мне жизнь… а ведь я могла бы и умереть, действительно…а он боролся, хотя мог бросить. Почему, Марко, ведь ты бы приблизился к шансу. Хотя шанс, да…       Но его прикосновения и то, как он перевязывал рану… я прошла через множество врачей, хороших и плохих. Но никто не работал так профессионально, но и так нежно. Не скажешь по его внешнему виду и силе…       – Ты будешь отдыхать или мы будем двигаться дальше? – Спокойно переспросил мужчира. Конечно, вряд ли она сможет сейчас что-либо сделать и ей было необходимо хотя бы немного восстановиться, насколько это было возможно в их ситуации. Он хотел убедиться, что она согласилась на отдых. Это был необходим не только ей, может, даже и ему. Хотя, сейчас, он не может даже вздремнуть, но хотя бы посидеть, немного перевести дух от произошедшего.       – Думаю да. Хотя тут как-то неприятно. – Тихо, кажется стараясь не спугнуть кого-то, сказала Оливия.       – Да, я тоже это ощущаю. Но в зале, кажется, немного, но безопасно. Мне придется тебя поднять и положить на скамью.       – Хорошо.       Марко посмотрел на Оливию и то, как она сейчас выглядит перед ним. Кончено, её усталость и слабость посла такого повреждения очевидны, но а верхняя часть тела открыта перед ним кроме белого бюстгальтера, который, всё-таки, скрывал её небольшую грудь но, словно, специально подчёркивал подтянутую и нежную форму, не показывая при этом всей наготы. В таком образе, сейчас, она наиболее открытая и уязвимая перед единственным наблюдателем. Ее кожа, несмотря на все синяки и ссадины, которые она получила тут все ещё оставалась чистой и светлой, почти что сливалась с белизной белья. И среди этого снежного полотна, через бинт, словно тюльпан, выделялась кровь. Боксеру удалилось остановить её, но материал все равно впитал в себя остатки.       Весь этот вид белого верха юной девушки с ярким кровавым пятном на фоне церковных стен, придавал ее образу религиозности. В глазах Марко её тело сейчас было окутано священным одеянием. Он вспоминал священные праздники в Ватикане, обязательно связанные с поклонением к Алл-меру, огромную толпу верующих. И среди них выделялся главный служитель бога, читающим свою речь, который носил на себе непривычную белую одежду, а сверху это дополнялось красной тканью, которая выделяла его, чтобы силуэт не пропал среди чёрной массы и все знали, кто тут действительно «посланник» божий. Мужчина не считал себя слишком религиозным человеком, ему рано пришлось понять, что никто ему не поможет, тем более, какой-то далёкий невидимый дядя из рассказов, занятый своими явно более важными делами. Богу нет дела до брошенного на произвол судьбы с сестрой мальчика. Для Марко, ежегодные крупные церковные праздники, были поводом хотя бы немного найти еды или денег. Вспоминая это, ему немного стыдно, но он понимает, что иного выбора тогда не было. Хоть во время таких событий и привлекалось внимание полиции, но она в этой толпе была просто лишним телом, которое мешало достигнуть добычи и выкрасть её. Конечно, беспризорники попадались, всё-таки, стражи порядка иногда выполняла свои обязанности, но юркому, худому, кудрявому мальчику удавалось сбежать хоть с чем-нибудь. Для него и единственного человека в его жизни такие дни тоже были праздничными. Не святыми, но ненадолго сытными.       Отведя взгляд от юной «богини», он перевел мысли. Сейчас ей нужен был покой, а не оглядывания тела без толку его дымчатым глазами. Хотя бы ненадолго он сможет покопаться в себе, когда уложит ее и убедится, что она отдыхает. Долго она тут не сможет перевести дух, тем более, на твердой и узкой церковной скамьи. И атмосфера вокруг не располагает к покою и умиротворению. Но Оливии это необходимо, хотя бы чуть-чуть.       Боксер встаёт, но наклоняется немного, чтобы взять девушку в свои руки. Он уже делал это, когда они были в поезде, для него это было не в новинку. Конечно, Оливия могла ползать по лестнице, но не всегда это происходило успешно. Тут даже здоровый человек не всегда удачно забирается на своих двоих, так что, у неё возникали проблемы.       Марко аккуратно берет левой рукой ботаника в районе края лопаток, все ещё не переходя на талию и под бедра, чуть ниже ягодиц, уже правой. Он аккуратно и легко потрогал её, стараясь закрепить положение, пытаясь понять, как это будет удобнее. Убедившись, мужчина поднял её с коляски, а сама Оливия пыталась цепляться за куртку левой, целой рукой, пыталась держаться ближе к его шее. Как она делала это раньше, но сейчас не также могла, ведь сил у неё было мало. Марко помнил, что в поезде, при переноске, она закрепляла руки за ним, крепко обхватывая ими шею и немного вонзаясь пальцами. В эти моменты она становилась как котёнок, у которого, несмотря на маленький размер, когти и лапки обладают какой-то особой силой при попытки отцепить этого зверька за шкирку. Но сейчас, Оливия была слишком слабой и пределом ее сил был просто держаться за гиганта. Хотя, на самом деле, этого не требовалось, он точно мог удержать её. Для него девушка явно не была чем-то тяжёлым.       Положив на скамью, он посмотрел на неё, сказав:       – Тебе не больно?       – Всё хорошо, ну, насколько это вообще возможно. Да, я чувствую себя нормально, ты мне не навредил. – Спокойно, но с прерыванием, прошептала Оливия.       Действительно, насколько возможно хорошо. Город, в котором происходит что-то непонятное. Сама чуть не умерла, замечательно, и не знаю, что случилось с сестрой. Вообще все хорошо. Мне тоже хочется жить, но противостоять Марко? Сейчас не могу, не хватит сил, даже если я использую все что знаю против него. Но хватит ли мне силы духа, тем более, после того, что случилось? Он сейчас же может, но смотрит на меня так…внимательно? Но этот взгляд… и, мы останемся вдвоем, что же нам делать?       Марко некоторое время смотрел на Оливию словно стараясь убедиться, что с ней действительно все в порядке. Он мог бы и дальше осматривать её тело, но он до этого, он уже запомнил этот образ. Мужчина отошёл и наклонился взять с пола водолазку и жилет. Когда он раздевал её то не думал, где одежда будет лежать и как. Сложив, он сказал:       – Положил твои вещи на коляску. Придется быть с пятном. Но пусть оно…впитается. – Марко взял инвалидную коляску и подвёз её поближе к лежащей девушке.       Она не ответила ему, и он снял свою темно-зеленую военную куртку, накрыв её тело. Марко не был на фронте, у него была собственная война, но время и события диктовали моду, особенно, для мужчин. Хоть в элементах одежды отражался типичный образ последних лет, но по итогу, он всё ещё выглядел как гражданский. А сняв верхнюю одежду, он показался в серой водолазке, которая, кажется, специально хотела выделить все достоинства тренированной фигуры, но, при этом, делала его мягче, несмотря на общий вид грозного колосса. Так он точно выглядел как обычный человек, не повидавший ужасы войны.       Ощутив ткань на своей коже, Оливия достала из-под неё свою руку, держась, словно её накрыли одеялом. Её большие глаза раскрылись и в это мгновение стали сказочно широкими, а зрачки бегали по всем сторонам, но не отклонялся от своей цели – Марко. Её, итак, пухлая и немного выходящая вперед нижняя губа, теперь, ещё больше выпирала наружу.       Думала, что такие мужчины как Марко, это не тот тип, что вызывает какой-то интерес своей внешностью. Но чем дольше эта ситуация, тем больше я думаю, что не права. Конечно, я сразу заметила его, когда он вышел из поезда. Трудно было не обратить внимание, он огромен, тем более для меня, но в целом, как он выглядит. Не задержать взгляд на его росте и крепком телосложении невозможно, но что у него нет ни бороды, ни усов, кудрявые темные волосы…кудри…       Почему я так думаю сейчас об этом, смотря на него? Хотя, выживу я или умру? Пока что, благодаря Марко я живу, но дальше что? Фестиваль Термины не бесконечен и эти люди, что с ними стало. И я себя ощущаю не очень, голова…Уверена, все не может быть так легко. И он может принять любое решение. Хм, может, как раз это повод подумать о том, как он выглядит и какой…он красивый. Подумаю хотя бы об этом перед смертью, один раз, отвлечение.       И Марко, определенно, стоит ходить без куртки, эта серая водолазка на его теле. Словно специально показывает всё. А что если забрать его куртку…       Сжав немного куртку, Оливия произнесла слова мягко, но так, как она ещё не говорила никому, с кем успела пообщаться около поезда:       – Спасибо большое, за куртку. И за то, что спас меня. Спасибо, Марко, – прекратив гонку глаз, сфокусировавшись уже на нём, произнесла Оливия, улыбнувшись.       А ещё запах. Конечно, душ и ванна сейчас мечта, а Марко ещё и активно двигается, ощущаю запах пота, крови и грязи. Но странно, мне не плохо от него. Ощущаю ещё какой-то, приятный, но что это? Не понимаю, ничего подобного не чувствовала. Хм, а ведь благодаря ботаники я изучила множество запахов и умею обнаруживать другие, кроме цветочных, но этот не похож вообще ни на что. Его особенный запах, который успокаивает? Хех, так странно, о чем я думаю…       Ощутив взгляд, Марко немного отвёл взгляд. Он сел рядом с ней, напротив её головы. Мысли, после того, что случилось с ними всё ещё хаотично метались, но этот спринт жизни и смерти на время прекратился, но скоро, придется опять бежать. Снова снова и снова. Массивное тело начинало уставать, но годы тренировок помогали ему, он ещё мог выдержать. Но голова начинала болеть все сильнее и сильнее.       Этот город, что-то тут не так. Головная боль странная, никогда такого не испытывал. То, что мы видели и время…осталось не так много, что делать?       Боксер закрыл глаза и устало потёр виски. Это точно не поможет избавиться от сверлящего ощущения в голове, но приглушить на время. Он посмотрел на коляску, на которой висела их сумка с припасами и подумал, что они находили что-то из алкоголя еды. Поесть сейчас стоило бы.       Совсем забыл и не ощущал. Оливии точно надо поесть.       Он взял сумку и начал смотреть. Из того, чем можно перекусить, чтобы немного заглушить голод, была паприка. Видимо, этот красный плод решил пережить всех в этом городе. Боги даже не знали, что у них есть серьезный конкурент.       Надавив, он разделил плод пополам, после, посмотрел на Оливию и протянул ей её часть. Девушка аккуратно взяла, не вставая:       – Опять паприка… даже мне она уже надоедает. Не подумала, что она может быть такой неприятной, если ешь постоянно. Спасибо. – Оливия старалась смотреть на гиганта, задрав голову вверх и улыбаясь ему. Но он не увидит этого.       – Мне тоже надоело.       Ещё посмотрев что в сумке, он нашел бутылку пива. Оно было закрыто, но почему-то, содержимое не было налито до краев, как это обычно бывает       Не любитель я алкоголя, ведь разум должен быть ясным. Нельзя терять концентрацию. Но я больше не могу, в этом городе так хочется уснуть до беспамятства. А мне ещё надо следить за Оливией… Не нравится мне эта церковь. Немного пива, думаю, не худшее, что я могу сделать с собой сейчас.       Он взболтал бутылкой, послушав содержимое:       – Будешь? – посмотрев на неё спросил Марко.       – Нет. – Она отрицательно, еле-еле помотала головой.       – Ты не против…если я?       – Конечно нет.       Положительно кивнув, посмотрев на Оливию, он открыл бутылку и понюхал. Хмельной запах, уже хорошо. Сделав глоток, подтвердилось – это действительно пиво.       Думал все что угодно может быть. Вроде пиво, надеюсь, что это оно.       Мужчина смотрел на юную спутницу, которая медленно и аккуратно жевала паприку, держа её в левой руке, лежащей на груди, накрытой его курткой, которая, казалась, такой огромной и тяжелой. Каждый укус был небольшим и медленным, а её большие карие глаза искали что-то в потолке.       Он сделал ещё один глоток пива и отвёл от неё взгляд, смотря на витражи, погружаясь в свои мысли. Видимо, алкоголь уже начал действовать, а может и то, что девушка под боком мирно жевала в относительной безопасности, лёжа на скамейке.       Почему подъезжая в Прехевиль я начал вспоминать свое прошлое? Почему, видя некоторые образы или предметы вспоминаю о той далекой жизни? Люди, которые, близки к смерти, насколько знаю, вспоминают все, что пережили. Но те годы словно стёрлись всегда так думал, но нет. Неужели мне осталось так мало? Что будет с сестрой? Я должен бороться. Ради нее и…ради Оливии. Теперь, моя задача становится сложнее. Я обещал двум близким людям. Близким? А если придется убить Оливию? И что делать, ведь эти два обещание важны…       Марко ещё раз бегло посмотрел на руку Оливии, которая уже почти доедала и продолжил заливать свои мысли.       Её рука сейчас похожа на лапу котенка. Почему она так напоминает этого зверька? Тем, как она цеплялась за меня, когда я её переносил? А только что она не смогла это нормально сделать. Но она жива…жива… Эта кровь, вид, крик. Сколько ещё это будет продолжаться? Но она для меня как котёнок, так глупо. Тот, которого я видел в детстве. Почему я вспомнил о нем, только видя и ощущая Оливию? Помню те слова, как просто слова, ни звука, ни образа, ничего. Кажется, женский голос сказал, что мы не можем его взять, нам самим есть нечего, отпусти его, он справится. Пришлось, но он так цеплялся и смотрел своими большими глазами, сидя у входа. Он готов был вцепиться, чтобы его больше не отпускали. На следующий день я опять ощущал привычный голод, а его я больше не видел. Хотя бы та женщина…мама вроде, значит, не решила убить его ради мяса. Думаю, я бы или засыпал немного сытым или утром поел бы Но голод тогда оставался. Почти вся жизнь – голод. Так глупо сравниваю её с каким-то образом из далекого прошлого, но неужели мне придется также бросить её, ощущая, уже силу её крепких, несмотря на внешнюю хрупкость, рук? А потом смотреть ей в её большие глаза, а потом…       Он помотал головой, снова начав смотреть на витражи и стены. Паприку он уже давно съел, ещё пока она жевала, а пиво уже не плескалось в бутылке, пока он проводил монолог в голове. Алкоголь должен был немного помочь, а по ощущениям, сделал только хуже. А может церковь давила на разум. Марко крутил пустым стеклом в руке, смотря уже без интереса в одну точку.       Неожиданно для себя, боксер ощутил дрожь. Сначала от страха, потом от удивления, а потом от приятного ощущения. Оливия легко похлопала его по ноге, убрав руку обратно и сказала спокойно, уже с нотками того, что она хочет спать:       – С тобой все хорошо? Ты просто смотришь в одну точку.       Мужчина посмотрел на неё. Её глаза опять были в характерном состоянии любопытства и легкого беспокойства.       Как она это делает?       Он отвернулся от неё и решив, что на сегодня хватит разговора с собой, смотря немного вверх, произнес:       – Церковь довольно приличного размера… Это не совсем Ватикан, но у церкви есть свой характер. – Марко сказал правду, действительно, это не то, что он видел в Ватикане, но в этом месте было что-то своё. Может, в обычное время, можно было бы и найти что-то особенное. И он надеялся, что это отвлечет как его, так и её.       – Ты часто посещаешь церкви, Марко? – Неспешно и мягко, словно пытаясь не спугнуть дикого зверя, полушепотом произнесла Оливия.       – Не больше, чем обычные кающиеся люди, посещающие церковь… Время от времени я молюсь за Алл-мера. Но этого и следовало ожидать, верно?       – Ммм. Думаю, да…       – Ты ведь тоже молишься за Алл-мера, не так ли? – За долгое время у Марко начал возникать интерес от разговора. Необычно, это была религия. Может, пиво так действовало, заставляя говорить с ней на такую тему.       – На самом деле… у меня не было религиозного как сказать…воспитания…так скажем… – ответ Оливии казался неполным, словно, она хотела сказать что-то ещё или всё ещё обдумывает что следует сказать, при этом, не хочет создавать долгую паузу.       – О. Значит, ты одна из этих... «атеистов»? Это правильный ответ? – Теперь, он ждал от неё ответа, так как не был уверен, ведь один раз уже ошибся, и она поправляла его.       – Я бы так не сказала. Я думаю, что религия имеет свое место. Очевидно, она может помочь некоторым, когда они в ней больше всего нуждаются… Что касается меня…мне нравится традиционный аспект. Религиозные обряды могут придать праздник даже более обыденным событиям. Я не могу представить себе похороны и свадьбы без традиций, берущих свое начало в религиозных обрядах. Мне все это нравится… Так что я определенно не против религии. На самом деле наоборот. У меня просто свое отношение к ней. Если в этом есть смысл…       – Да.       Марко легко улыбнулся, он получил ответ. Как всегда, Оливия в ответ на одно слово отвечала сотней. Это должно было бы вызывать неприятные ощущения, но его это успокаивало, смотря на многоцветные и странно светящиеся стекла, образовывающие рисунки театра богов. Он немного начал привыкать к разговорчивости девушки и интерес поговорить неожиданно появлялся и у него. Вот так он узнал её точку зрения на религию. Зачем ему это было нужно? Неизвестно. А Оливии? Тем более. Но, кажется, они оба получали что-то от общения. Может, это заставляло держаться их разум в небольшом порядке и не сойти с ума окончательно, ведь рядом был живой человек, который может поговорить с тобой с искренним интересом. И возможно, держался не только разум, но и жизнь. Так, будучи врагами, они становились союзниками. От этого сейчас легче, но в будущем, это может сыграть злую шутку.       Оливия, некоторое время, после разговора, тяжело дышала, но постепенно восстанавливала дыхание. Она сейчас слаба и потратила силы на разговор. Увлеченность взяла вверх, и девушка не думала о себе, а только об ответе. Со временем её дыхание становилось спокойнее, а потом все тише и тише. Оливия задремала, держа руку на куртке Марко сжимая ткань. Услышав ритм её дыхания, он посмотрел на неё. Она всегда засыпала быстро, словно ребенок. Видимо, её жизнь не состояла из череды ужасных потрясений. Наверное, только её инвалидность и причина того, почему она прибыла в Прехевиль входили в этот список. Убедившись, что ботаник спит, Марко выдохнул так сильно, что его грудь затрепетала. Он всё ещё не мог выдохнуть полностью, его цель – следить за Оливией. Но после случившегося и видя, что с ней все в порядке, он ненадолго может отпустить частичку напряжения. Его большая спина опирается на скамью и он смотрит на ту, которой он дал обещание выбраться из Прехевиля. Защита Оливии – это его цель в этом проклятом городе смерти.              

***

      

      Ночью в Прехевиле туман, кажется, уходил, но вместо него выползла непроглядная синяя тьма с характерным серым грязным оттенком, которая вдали сливалась с бесконечной чернотой, внутри которой могло скрываться что угодно, и кто угодно. Монстров к ночи или тому времени, которое так называлось в обычном мире, становилось еще больше. Их много, их удары откликались большей силой и агрессией. Ничего хорошего.       Марко и Оливия понимали, что так долго находится на улице и держаться они не смогут. Церковь принесла больше ужасов, что было ожидаемо с самого начала, хотя, они смогли немного пополнить свои запасы и даже найти средства для возможности противостоять, уменьшив шанс смертоносных ударов по себе. Оливия, хоть и немного отдохнула, но, учитывая ранение, эффект сходил на ноль. Попытки понять, что делать на этом фестивале, их бессмысленное шатание со смыслом не давало ни ответов, ни возможности выдохнуть больше одного раза. Они проходили мимо мест, в которых они уже может были, либо попадали туда, где они находили еще более извращённых существ. Некоторые казались такими знакомыми, словно в этих образах виднелись те, кого они видели, когда поезд остановился… Хотелось верить, что это не так, но многое кричало об обратном.       Оливия смотрела по сторонам, медленно передвигаясь на инвалидной коляске. После того, как Марко спас её от пули, правая рука была цела, но о полном восстановлении сейчас не могло идти и речи. Это делало их хождение по мукам ещё более сводящим с ума, ведь ей было сложнее отъехать от противника или уклониться. В крайних случаях боксёр брал инициативу в драке на себя, если это был очередной необъяснимый ужас, который так стремился утолить свою жажду насилия. Но вот просто позволить ему помочь при перемещении по улицам, которые становились к темному времени суток все более непредсказуемыми, она не позволяла. Отказ без права на иной ответ. Видимо, у ботаника началась своя собственная борьба, либо она пыталась показаться сильнее в глазах боксера. А может, она, всегда такой была, и чем хуже становилась ситуация, тем больше она показывает свою силу. Словно она раскрывалась, как цветок, растущий из бетона, на который Оливия точно обратила бы внимание и с страстью начала изучать. Только если такое особенное растение было бы поблизости. Но никто и ничто не хотело жить в этом месте. Но двое всё ещё пытаются и бьются, хотя, с каждым часом, они неосознанно отрекаются от мира и правил биения сердца.       – Знаешь, у меня ощущение, что мы уже по кругу перемещаемся. – С тяжёлым выдохом пробормотала Оливия.       – Да, такое же ощущение.       – Не могу рассмотреть, где мы сейчас. Не то чтобы я смогла бы это сделать, если мы были не тут, а среди освещённых улиц. – Она поправила свои очки и продолжила. – Но, здания, кажутся, знакомыми, словно мы уже тут были.       Она прижала свои руки к груди, все ещё пытаясь найти что-то взглядом во тьме. Это жест не имел смысла сейчас, но, кажется, заставлял мысли Оливии немного остановиться и выстроиться.       Марко, стоя рядом, также осматривался. Почти ничего не видно, он словно поддался её попытке увидеть призрачную надежду, а может быть, реальную.       Он посмотрел на руки Оливии, которые она прижимала к груди, напоминающие молитву человека. Но это не похоже на то, как складывают люди руки, молясь Алл-меру. У неё, наверное, была своя персональная молитва, вернее, маленькая надежда и успокоения.       Посмотрев на руки девушки, задумавшись, он вспомнил, что хотел спросить:       – Как твоя правая рука? – Он посмотрел на её лицо. Вряд ли она увидит, но все чаще, при разговоре с ней, он переводит взгляд с окружения на неё. Он не пытался усилить общение глазами, но, до этого, даже на Оливию в целом не всегда хватало сил смотреть.       – Болит немного. Ощущаю, когда резко двигаюсь. Но все хорошо, рука цела, не волнуйся. – Оливия быстро закрыла глаза, но не улыбнулась уголком губ, как делала обычно. Она все время легко улыбалась, когда говорила что-либо, особенно, когда хотела убедить собеседника, что все будет хорошо. Это значило что и с ней все в порядке, не надо волноваться. Но сейчас, у ботаника, уже не хватало сил даже для попытки создать иллюзию.       – Угу, – он немного кивнул в ответ.       Как же болит голова даже от кивка…       Им надо было двигаться дальше, найти место, где будет немного безопасно, обдумать что делать дальше. Каждый помнил в глубине своих мыслей, что времени осталось мало. Эта ночь, третий день и что будет дальше? Ничего хорошего.       Марко, осмотревшись, начал идти вперёд, не спеша. Лучше закрыть её, ведь тогда первый удар примет он, а не Оливия.       Она неспешно поехала за ним. Выходило медленно. Болезненное ощущение и кромешная тьма не позволяет двигаться с той скоростью, с которой это обычно получалось. Она смотрела в точку, где, примерно, шёл Марко.       Шаги стали не такими быстрыми, а звук от них более шаркающий. Ведь я немного вздремнула в церкви, а он в последний раз спал в поезде прошлой ночью кажется. Но он же не признается, что ему нужно отдохнуть…упертый бык…       Девушка неспешно, но вкладывая большую часть сил, перемещалась за ним. Её взгляд все ещё гулял по местности, в попытках увидеть в этой почти черной синеве хоть что-то. Не хотелось бы, конечно, обнаружить очередного монстра, но это более ожидаемый исход.       Её взгляд цепляется за слабый луч света, который, можно было бы и не заметить, из-за общего тона вокруг. Но этот блеклый голубой свет бился и просил обратить на него внимание.       Сине-голубой мотылек во тьме...как в детстве. Как бы я хотела посидеть с тобой на заднем дворе, Рейла, чтобы нас освещала луна, таким же холодным голубым светом. А не чтобы луна была такой жёлтой и хитрой.       Опять мотылек… что же ты хочешь сказать мне, сестра? Я уже не могу от этих игр…       За светом голубого мотылька, Оливия заметила смазанное очертание здания вокруг. Какая-то вывеска, возможно лестница, ведущая вниз. Она не помнит этого места, а точно разглядеть не может. Затормозив, девушка произнесла слова достаточно громко, но не слишком, чтобы не приковывать лишнее внимание очередных безмозглых убийц:       – Марко, пожалуйста, остановись.       В ответ на её слова, он сразу останавливается без колебаний. Команда, надо выполнить, Оливия выработала в нем рефлекс, выполнявшийся беспрекословно. Марко повернул голову так чтобы увидеть её.       Заметив это, она продолжила:       – Я увидела незнакомое место, наверное. – Ботаник указала рукой туда, где заметила свечение. – Не могу рассмотреть с этого расстояния, может быть, нам нужно проверить?       – Хорошо. Будь здесь, проверю.       Марко отвернулся и пошел вперёд. Оливия могла только наблюдать за менее четкой спиной, которая все больше покрывалась склизкой синевой и постепенно сливалась с ней. Ей оставалось смотреть в направление, куда ушел мужчина и по сторонам, ведь резкой атаки никто не отменял.       Среди этой гнетущей тишины возник звук.       – PRHVL Bop… Это клуб. Лестница вниз ведёт туда. – Марко махнул рукой, чтобы Оливия подъехала к нему, а сам сосредоточенно смотрел вокруг неё.       – Я не видела этого места. – Теперь она увидела вывеску, лестницу и поняла его слова. – Действительно, мы не были тут. Может быть, зайти туда? Кхм…       Марко сложил руки в замок, сделав стук носком ботинка:       – Да. Пойду первым, ты подъеду ко входу. Скажу, если можно войти.       Он подошёл к входу, начав медленно и внимательно спускаться.       Опять клуб…это моя судьба?       Спускаясь, его руки сжимались в кулаки все сильнее от того, что впереди могло быть все что угодно и тревожных мыслей.       Только сбежал… не важно, что я делаю, опять этот круг.       Преодолев ещё пару ступенек, его тело становилось все более напряжённым. Марко готов был принять бой.       Ступив на пол, он осмотрел помещение. Никого не видно и не слышно, уже хорошо. Пройдя дальше, он дальше анализировал все вокруг. Для него обход клуба не был чем-то новым.       Как во времена, когда я работал вышибалой… привычно, хоть что-то хорошее от этого.       Единственным звуком в помещении были его тяжёлые, осторожные шаги. Он проверил все что могло быть местом возможной атаки как человека, так и монструозного врага. Но ничего странного боксер не заметил, а в клубе было спокойнее, чем когда Марко заходил сюда. Проверив выключатель, свет работал и покорно включался, и выключался. Удивительно, что тут есть электричество, а лампы исправно работают. Это казалось очень странным во всей этой ситуации. Следов, что тут кто-то недавно был не находилось, но это место казалось живым и, явно, ожидало их. Может быть, все это ловушка, но интуиция говорила об обратном, а её Марко слушался. Этот внутренний учитель почти никогда не подводил, особенно, когда кричал так громко, как сейчас. Его кулаки расслабились, но не весь он. Мысли немного уходили от беспокойства, но клуб и то, что случилось в похожем месте пару дней назад не отпускало его. Ощущение крови на руках возникло снова, но боксер помотал головой и вспомнил – Оливия. Она ждет около входа.       Поднявшись по лестнице, но не выходя полностью, он выкрикнул:       – Тут безопасно, можно войти.       А почему я не вышел за ней, она же в опасности на улице.       Марко отошёл от лестницы, ожидая ботаника. Он услышал то, как она сначала заезжает, а потом скатывается с лестницы.       Что-то не так, звук…       От осознания что тут не так его суженные глаза расширились, и он начал понимать.       Рука…она не может управлять инвалидной коляской как обычно…       Он быстро подошёл к части, где заканчивается лестница и начинается пол. Увидев Оливию, которая уже почти съехала, но начала терять управление, в моменте он успел схватить её и коляску, постаравшись перенести скорость с весом на себя и, особенно, на ноги.       Марко, вместе с ней, проехал на подошве чуть вперед и вбок, наклонив коляску на себя. Они оба устояли. Кто-то на ногах, а кто-то на колесах.       Смотря на Оливию, он мог увидеть множество эмоций на её лице, смешивающихся с тяжёлым дыханием, от которого, грудь поднималась и сжималась слишком часто, словно у маленькой певчей птички. Испуг, непонимание, злость, любопытство и нотка неподдельной радости. Её глаза становились все больше, сведённые брови расходились в сторону и поднимались вверх, а губы танцевали в улыбке, а под их ритм отвечали ямочки.       Резко, Оливия повернула голову на своего огромного спасителя и посмотрела не него.       Фух, успел. Но ей…весело?       Радость и любопытство не проходили, но перемешивались с каплей обеспокоенности.       – Ой, прости, я не хотела! – Она замахала рукой, пытаясь смягчить надуманное наказание.       – Все нормально.       – Но я могла сбить тебя.       – Ты чуть не упала… со мной нормально и с тобой тоже. Не волнуйся.       – А, да…– Оливия быстро пробормотала начало, сильно вдохнув. – Спасибо… и мне понравилось, когда ты наклонил меня и мы поехали вбок, хе-хе! – Радость на лице Оливии стала ещё сильнее с её естественным, как биение сердца, любопытством.       – Мне…тоже…       Не очень мне это понравилось, она чуть не упала из-за меня, упустил. Но она такая счастливая. Ох уж эта Оливия.       Марко поддался настроению девушки и невольно немного улыбнулся. Все тело, конечно же, болело от того, что ему приходилось испытать за несколько дней, но мышцы лица не привыкли к такой нагрузке, поэтому, его щеки ощущали самое сильное напряжение, в отличие от любой другой части тела и разума.       Его руки отпустили коляску. Расслабив ноги и выпрямившись во все рост, он как обычно накрыл своей огромной тенью Оливию.       – Осмотрю клуб. Уже вижу алкоголь, может, найду что-нибудь ещё.       – Хорошо, я тоже.       Оливия откатилась от него к ближайшему столику, а он пошел к барной стойке. В его длинный список различных мелких работ не входила профессия бармена, но даже будучи клубным вышибалой он знал, что стоит обыскать в клубе. Зайдя за стойку, боксер начал рыскать взглядом и руками все, что хорошо и плохо лежало.       Впрочем, особых изменений тут не было, происходил классический сценарий Прехевиля – гнилая еда и пустые бутылки. От второго хотя бы какой-то толк был, разбитое стекло, иногда, хорошо ранило нежелательных существ вокруг. От гнилой еды… возможно, тоже. Обыскивая дальше, Марко нашел несколько бутылку пива и водки. Неплохо, но ещё не всё. Что-то блестящее мелькнуло для Марко, и он это взял и вытянул, чтобы рассмотреть.       Зажигалка…       Ему или Оливии во время их «путешествия» не попадался такой простой на первый взгляд, но важный сейчас предмет. Спички тоже почти не находились, почти никакого рыжего танца. Даже простой теплый свет так успокаивал, а возможность зажечь небольшой огонь даёт маленькие крупицы на возможное выживание.       Пожалуйста, работай.       Марко чиркнул зажигалку несколько раз быстро, но ничего не выходило. Ещё раз, ещё… маленький огонек мелькнул, образуя крошечный ореол тепла и теплого света. Он выдохнул, отпусти палец, но после попробовал после ещё пару раз – работает. Зажигалка никогда так не радовала, как сейчас.       Он потрогал свою куртку и карманы в ней, проверяя то, для чего нужна была находка.       Ну, проверим, какие эти сигареты.       Какой беспризорный ребенок не пробовал хотя бы раз алкоголь и сигареты, а может что-то даже потяжелее? В этих смесях можно было сбежать от улиц и ощутить то легкое чувство спокойствия, а может, и силы. Церковь не утешала, а напоминала о твоей ничтожности в этом мире, а учеба с книгами дороже тех самых предметов взросления. Но после одного раза реальность всегда приходила, поэтому, требовалось больше и больше, снова и снова для ощущения эйфории, которая, как казалось, давала тебе любовь. А спирт и табак не любили, они ехидно душили, давая хрупкую, красивую иллюзию, заставляя вернуться к ним для поддержки этого стеклянного купола.       Конечно же, Марко пробовал сигареты и различный алкоголь. Но его путеводная сестра всегда сверкала перед ним надеждой и любовью. Сделать все, чтобы она жила, стала счастливой. Поэтому, ему не требовались эти краткие утешения, его любили и он любил. Конечно, он мог стать частью банды или мафии ради легких денег, но так боялся потерять единственного близкого человека что сдерживался во всем. А может, боялся увидеть в отражении лужи кровавое чудовище. Кровь, все-таки, оказалась на руках, и, может, скоро в отражении зеркала мелькнет монстр.       Пока, вместе с сестрой, Марко находился под влиянием Риккардо, он начал даже верить в какой-то момент, что может, все не так плохо. Сестра выглядит счастливой, он уже почти профессионально сражается на ринге. Иногда, употребление дорого алкоголя и хорошего табака усиливало веру в эту вспышку. Но, после света, наступает непроглядная тьма, которая все сильнее погружала его в себя, при этом, была освещенная иллюзорным желтым лунным светом.       Но у всего есть своя сторона, как у монеты, орел и решка. В Прехевиле к стороне выпивки и простых сигарет, которые отвлекали разум от кошмаров, хотелось как никогда прикоснуться. Забыться ненадолго от того, из чего ты не можешь выбраться.       После нахождения этого серебряного сокровища он продолжил дальше искать хоть что-то. Пару сигарет, не гнилые овощи почему-то в стойке, военный паек в консервах, очередной нож. В этом городе, кажется, было поклонение этому кухонному предмету. С таким хаосом находок, наверное, можно найти живую козу. Осмотр закончился, остались полки, прикрепленные к стене. Пустые бутылки, не совсем пустые бутылки пива. Эти пивные солдаты защищали короля – виски.       Хм… Попасть к стойке и полкам нужно время, но странно ставить такой дорогой для этого города алкоголь на видное место.       Он схватил спиртную находку, посмотрел и открыл. Боксёр с своей силой мог скрутить почти что угодно, но ощущение, что это невскрытая бутылка, проходило через руки. Количество жидкости подсказывало, а вскрытие утверждало неприкосновенность к этому сосуду до него.       Марко закрыл виски, поставив его на стойку со стороны двух стульев, взяв два стакана и небольшую тряпочку, протерев поверхность и поставив рядов с бутылкой. Сюда же он разместил и найденную еду.       Даже ей надо выпить и расслабиться. Из-за всего вокруг ей тяжело. Хотя, внешне, Оливия неплохо держится. Но как звучат её слова, трясутся руки или даже тело… Не думаю, что в этот раз она откажется. А она хотя бы раз вообще пила? Наверняка, почему задумался, её вид?       Боксер быстро взъерошил волосы рукой, тихо выдохнув.       Какой же я…ведь первое что я увидел, выйдя из поезда – девушку, которая сидела на траве и смотрела на все вокруг с испугом, непониманием и интересом. Только потом понял, что что-то не так и в разговоре узнал. Пила она или нет… потому что на инвалидной коляске? Если она была бы как все, то подумал да, сколько девушек её возраста я видел в клубах, которые выпивали уже не в первый раз. А тут Оливия и не пила…что за мысли….       Он смотрел на поверхность стойки в тишине своих мыслей, замерев на месте. От этого пустынного взгляда его отвлёк голос девушки, и, после, шум коляски.       – В этой части пола какая-то неровность и звучит так странно подо мной. Может проверить?       Опять голубой мотылек куда-то ведёт… а я следую. Только вот тебя так и нет, Рейла.       – Хорошо. – Марко начал выходить из стойки и идти к ней в угол помещения.       Оливия начала постепенно слезать с коляски. От этого, он ускорил шаг и моментально подошёл к ней, аккуратно схватив её за мышцы рук, останавливая девушку.       – Не надо, проверю.       – Ладно. Но будь аккуратнее, хорошо?       – Да.       Он отвёл от неё взгляд, смотря на место, откуда примерно исходил странный звук. Мужчина отпустил Оливию, а она вернулась в кресло. Сделав несколько шагов по полу в разные стороны Марко, понял, о чем она говорила и ощутил неровность под подошвой.       Потайное помещения?       Опустившись на колено и посмотрев, он заметил маленькие щели, создающие квадрата. Осмотр рукой быстро дал результат, и после он смог открыть люк.       Марко спустился по деревянной вертикальной лестнице вниз. Его окружили такие же по материалу стены. Вокруг него оказалось множество коробок, бумаг, а впереди красовалась карта города с несколькими отметками, которые, пока что ничего не могли сказать, но, может, будут важны потом. Несколько кроватей, стол. Осматривая коробки, он нашел немало военных консерв.       Что это за место?       Это секретное место, казалось островком безопасности помимо поезда, до которого, конечно, возвращаться далеко и опасно. Марко пошел дальше. Он, спустившись, заметил другую часть помещения, но его взгляд быстрее упал не туда. Развернувшись и пройдя за небольшой угол перед ним, открылось множество огнестрельного оружия.       Пистолеты, винтовки…Хорошо, это нам нужно, Оливии особенно. Или может, кто-то из нас выстрелит в другого.       Выбравшись наружу, он бегло посмотрел на ботаника, начав отряхиваться от реальной и не совсем пыли. Его взгляд бродил по помещению, юрко подбегая и отскакивая от глаз девушки, которыми она пыталась догнать и усмирить боксера.       – Это место будет легко защитить. Есть только одна точка входа. – Его взгляд прошел сквозь неё, и он продолжал. – А поскольку клуб ниже уровня дороги, любой шум не достигнет улицы. А что проверил… Мы могли бы легко прятаться здесь еще дольше.       В ответ на это, Оливия непонимающе, но желая узнать ответ, хмурила брови и зажимала губы. Словно это упражнение мышц лица могло дать ответы. Губы расслабились, кажется, она нашла ниточку, за которую ухватилась.       – Если всё-таки враг попадет сюда, то как ты сказал, тут один вход, то получается, мы же будем в ловушке, так ведь?       – Это будет как бутылочное горлышко.       – Как большие письма из сказок про пиратов, которые туда легко попадают, но вытащить их потом сложно, если не разбить бутылку?       – Может и так. Если враг зайдет, то он застрянет, также, как и мы. Проход узкий и небольшой, часть не пройдет из-за размеров. Мы можем спрятаться внизу.       – Ты же там что-то нашел, верно? – Немного наклонив голову и прижав палец к губе спросила Оливия.       – Да. Кровать, запасы, огнестрельное оружие и достаточно патронов к нему. Там безопасно, есть крышка. Можем отдохнуть.       А она ведь могла бы закрыть меня и некоторое время держать под весом своей коляски, себя и люка. Хотя, она даже с коляской не тяжёлая, но лестница неудобная, мне нужно держаться, чтобы выбить. Взял бы я стол, другую мебель, а она тоже. Могла бы убить, но она этого не сделала. А я и не подумал об этом, когда решил залезть проверить, а стоило бы. Как я мог это упустить. Но не подумал, потому что я ей доверяю…полностью? Думая о ней и находясь рядом, ощущаю только доверие, абсолютное. Не могу взять и легко убить её…нет…       Марко прошел около Оливии и подошёл к барной стойке, чтобы забрать алкоголь и другие предметы. Схватившись за бутылку, за его спиной издался громкий звук. Она развернулась и подкатилась к нему.       – Я хочу посидеть за барной стойки, а не за обычным столом.       – Угу.       – Я не очень привыкла к городской жизни и клубам, но всегда хотела побывать в таком месте. – Подъехав к одному из двух барных табуретов, смотря на Марко, громко проговорила Оливия. – Чтобы было полно людей и шумихи. Думаю, только придется представлять это.       Девушка смотрела на единственного человека в обычно многолюдном помещении, который, почти не отводил взгляда от неё. Это была обычная история, ничего примечательного, но слушая рассказчицу, он сконцентрировался на ней, словно, она открывает ему какие-то мировые тайны.       Она так беззаботно и с надеждой рассказывает об этом. Хотелось бы и мне такое отношение к клубам.       – Тебе помочь? Табурет высокий.       Она точно откажется, как и всегда. Но ведь…       – Да, пожалуйста…       Он слабо кивнул и уже привычно взял её в свои руки. Это движения становились с каждым разом точнее и быстрее. Перемещение девушки в руках боксера уже могло посоревноваться с ударами, которые, стали его естественным рефлексом.       Ощутив, что она села, Марко отпустил руки и посмотрел на неё. Оливия словно знала, что надо сделать в ответ, поэтому, положила руку на поверхность, легла на неё, похлопывая по дереву ладошкой.       – Мне не нужна опора под спину, а если что, могу сделать вот так, – ритмично и медленно, покачивая головой, продолжая стучать рукой, ответила она. – О, подожди, – Она потянулась к рядом стоящей коляске, вытягивая и наклоняя правую руку, а левой вцепившись в стойку. Марко уже хотел помочь, подойдя, но она всё-таки дотянулась до своей цели и смогла поерзать в сумке и достать то, что искала и вернуться на место с тем, для чего все это устраивалось. – Та да, готово.       Как это ловко и легко вышло у неё.       Оливия положила на поверхность пирог, от которого, пахло букетом мяса и грибов. Сразу же, от этого калейдоскопа, у него во рту начиналось безумие и съесть это хотелось не меньше, чем смотреть. И вопросов возникало все больше.       – Как? – Марко непонимающе смотрел на Оливию, действительно, как этот такой красивый пирог появился в их мире.       – Сделала из книги рецептов 15-го века. Сначала не понимала, зачем взяла это с собой в Прехевиль, но как видишь вот результат. Это все благодаря тому, что мы нашли, а рецепты позволяют сделать что-то съедобное и вкусное, наверное, даже в самых непригодных для готовки условиях.       – Ого. Планировал есть военные пайки.       – Это тоже неплохо. Думаю, это можно взять с собой.       Подойдя к другой стороне, слушая ответ Оливии, он взял пепельницу. Рот уже не мог сопротивляться запаху, хотелось есть.       – Думаю, будет очень вкусно…       – Надеюсь. Я не очень хорошо справляюсь с мясом если честно.       – Хм? – Подойдя к их стороне и положив пепельницу около её левой руки и пирога, мужчина слегка непонимающе нахмурился.       – Я вегетарианка… По крайней мере, в обычное время. В поезде мне приходилось есть все, что у нас было в распоряжении…       Замечал, что она как-то странно ела. Теперь все понятно.       Он обдумал услышанное и сел напротив неё, сказав:       – Понятно, не думаю, что это все испортит. Давай сначала поедим немного, а потом можно и выпить. Будешь?       – Да, буду. Хотелось бы попробовать. Слышала, алкоголь позволяет расслабиться, да?       – Да… на время. – Он начал разрезать пирог найденным чистым ножом как можно более равномерно. – Сейчас.       Разрезав, Марко взял кусок себе, быстро откусил и начал жевать.       – Очень вкусно, спасибо.       – Не за что.       Оливия тоже взяла свою часть и начала кушать. Сначала неспешно, а потом быстрее и быстрее. Она тоже очень хотела есть и съесть хоть что-то сытное, чтобы наконец-то заглушить голод. Потом можно продолжить есть дальше, чтобы насытиться окончательно.       Гигант съел часть своей доли молниеносно, а ботаник всё ещё кушала свой кусок, но уже, почти доедала.       Правда, так вкусно, я удивлена как вышло. До этого всегда получалось так странно.       Марко выложил из куртки сигареты и зажигалку, положив их около пепельницы, после, поставив стакан для Оливии и для себя. Он открыл виски и аккуратно налил себе, а после, посмотрел на ботаника, ожидая её согласия. В ответ она положительно кивнула головой, он постепенно начал наливать.       – Барменом не работал, так что, будем пить виски безо льда. Но не пей его сразу, постепенно, небольшими глотками.       – А откуда ты это знаешь тогда? – Ботаник опять становилась любопытной и внимательно смотрела на источник новых знаний.       – Опыт. Работал вышибалой в таких местах, слышал от тех, кто знает. И несколько раз пробовал.       – Ого… – После того, как дожевала последнюю часть, ответила она, не отрывая взгляда от всей его фигуры.       А Марко, как раз, долил виски ей и взял свой стакан в правую руку и немного приподнял его, поставив плечо на стойку, а левую руку спокойно положил. Он смотрел на неё, ожидая.       После, девушка аккуратно взяла свой стакан в левую руку и, как отражение мужчины, посмотрела на него в ответ, положив правую руку на деревянную поверхность.       Неожиданно для них двоих Марко взял на себя инициативу и начал говорить:       – Обычно перед тем, как выпить, говорят тост. Я думал…знаю, что должен победить кто-то один. Но пусть случится такое, чтобы мы выжили и другие, если они ещё живы, не знаю. Чтобы все это закончилось. Давай выпьем за жизнь?       Даже не выпил ещё, а сказал ей такое… это вообще то, что надо? Звучит так себе.       – Ух ты, какие красивые слова, мне нравится, давай!       Оливия тепло улыбнулась ему, а её глаза светились, прямо следуя за серыми глазами. Он тоже не отрывал от неё взгляда, а реакция девушки на слова только укрепила стойку на её лице.       Они звонко и синхронно чокнулись и сделали первые глотки. Марко чуть больше и спокойнее, лишь немного хмурясь, что особо не меняло его обычное выражение лица. А Оливия помнила его слова и выпила чуть-чуть, но её реакция была громкой. Как всегда, огромная спокойная тишина и миниатюрная энергичная непоседливость.       – Вуууэ, бррр, – Оливия помотала головой и сморщила все лицо, закрыв глаза. – Я знала, что это горько, но так, ух.       Первые капли алкоголя не могли так быстро подействовать, но словно что-то опьяняло Марко, может быть, наконец-то минута покоя и настоящий живой человек, такой добрый и открытый к нему. Не только к его виду, персоне, а кажется, к всему миру. Потенциальная убийца или жертва заставляла опьянеть или же, ощутить жизнь перед смертью. Его внутренний голос не кричал об опасности девушки, поэтому, он решил попробовать, каково это, вести общение, испытывать интерес. Кажется, Оливия в чем-то победила во время Термины, а Марко проиграл, а может, тоже выиграл. Пока что было непонятно, поэтому, ему придется поддаваться для изучения нового приема.       – Извини за вопрос, но ты не пила до этого?       Пила, точно, сказал же, не думать.       – Скорее нет, чем да. Не слишком крепкий алкоголь и в малом количестве. Бременское пиво… Пиво, которое делал дедушка и давал раз втайне попробовать, до сих пор помню этот прекрасный вкус. Дать ребенку немного пива, звучит греховно, но такое случилось. Очень редко бывала у них, эх. Но эти пару раз ощущались свободой и чем-то новым. И второй раз я пробовал бокал вина на выпускном из университета. Думаю, алкогольное опьянение от виски тут меньшее, что мне может навредить.       Она всё ещё немного морщилась от вкуса виски, видимо, пытаясь понять все его нотки. На эту сцену он смотрел внимательно и его губы сами по себе пытались воссоздать улыбку.       Это выглядит так, словно кто-то из банды ловит мальчишку, которому нечего ни есть, ни пить и он готов по их приказу ради крошки сделать все, даже выпить. Словно учу её чему-то плохому. Хотя, она сама согласилась выпить. Но почему так забавно и приятно смотреть на неё в этот момент? Может, потому что не то, что ожидаешь от Оливии.       Она взяла ещё один кусок и немного откусила, и положила обратно. Сам того не осознавая, он повторил за девушкой. Сейчас они были не людьми, а зеркальными отражениями друг друга.       – Ты же перед тем, как налить виски сказал, что работал вышибалой, но не барменом. – Она немного наклонила голову и улыбнулась, изучающе смотря на жертву своих вопросов. Её светлая молочная кожа уже немного начала окрашиваться в оттенок осенней рябины. – Конечно, ты можешь не отвечать, но так интересно… Ты так и не ответил про сестру, пойму отказ.       Я сама почти ничего не говорю, но это не то, что ему стоит услышать. Скучная инвалидка.       Марко наклонил голову и выдохнул, немного словно посмеявшись.       – На протяжении многих лет я занимался всевозможной работой. Вышибала, боксёр-любитель, строитель, раздел мяса… список можно продолжать. Чтобы заработать хоть что-то.       – Ооо… Прости, это было тяжело, просто, звучит так интересно. Я никогда не думала о еде, где ночевать, у на…у меня все было. Почему так происходит, ты и твоя сестра точно не заслужили этого.       Чуть не проболталась про Рейлу, заткнись, Оливия.       – Гм, спасибо. Но так случилось, мы остались без родителей. Помню ты говорила ещё около поезда, что ботаник и так внимательно рассматривала растения и смешивала их. Сколько раз это помогало мне. Я вообще не знаю, что это за растения и как можно их использовать. Ты…очень умная.       – И тебе спасибо. – Она немного отвела взгляд и заправила прядь волос за ухо. – Ботаника была со мной с самого детства. Очень редко мне можно было выходить гулять, а религиозные догмы не были интересны. Чудом для меня стали книги о ботанике. Через них можно было увидеть мир, а когда я могла выйти, то сходила с ума кажется. Наверное, когда я изучала местные растения, выглядела странно, но, честно не могла сдержаться. Это словно часть меня, без которой я не могу существовать.       Я люблю это, но это не значит, что умная. Рейла лучше, всегда.       – Ты выглядела увлечённо. В этом ничего такого. – Он немного отпил виски и смотрел на свою собеседницу.       – Хорошо…       Она какая-то поникшая, что-то сказал не то?       Марко приподнял свой стакан, ожидая её. Оливия заметила, выдохнула, явно думая о чем-то своем и пытаясь это откинуть. Её спина выпрямилась, а плечи расправились как крылья. От такого движения она, казалось, стала больше, но всё ещё не раскрывшей свое тело во всей красе. Она тоже взяла выпивку в руку, посмотрела на своего компаньона, но в глазах читалось, что она сейчас не совсем с ним.       – Давай за будущее? Чтобы, если мы выберемся, то получилось бы все, что мы поставили перед собой.       – Давай. Чтобы ты встретился с своей сестрой.       – А ты нашла спокойствие вдали, рядом с природой.       – О, ты помнишь, что я сказала.       – Я обещал, что ты выберешься и должен содержать свое слово. Помню.       – Если выберемся, то мы… – девушка притихла, задумавшись посмотрев на Марко, крутя в руках стекло с жидкостью.       – Мы… за будущее после Прехевиля?       – Давай за это.       Они чокнулись ещё громче и сильнее чем в прошлый раз, а алкоголь попал в тела более охотно. Марко опять спокойно выдохнул, а Оливия ещё громче отреагировала, но уже не от непонимания, а от интересного и приятного послевкусия.       Они взяли каждый ещё по одной части и начали есть. Никогда пирог не был таким вкусным и желанным. Им хотелось съесть его как можно быстрее, для насыщения, но и насладиться, возможно, в последний раз. Но даже так их трапеза стала тягучей и спокойной, как тишина в клубе.       Сейчас, впервые, они были на одном уровне – сидели на барных табуретах напротив друг друга. И даже так, Марко возвышался над ней как огромный старый дуб среди небольшого зелёного весеннего поля. Оливия, несмотря на свой небольшой рост, что было неудивительно, казалась не менее крепкой, чем гигант рядом с ней.       Словно клуб был создан для неё и раскрывал черты девушки, которые только-только отточились. Где-то неуловимо ещё мелькала подростковая пухлость, но, видимо, природа решила, что наперекор возрасту, она будет мягкой, как теплый летний утренний ветерок в поле. Свет, который обволакивал её, смягчал острый подбородок, а от кончика носа капал белый блик, который норовил слиться с чуть менее темной, но светлой кожей, подобной новой хлопковой ткани. В её коричневых прямых коротких конских волосах светились и плясали рыженькие пряди. А её большие от любви к миру глаза коричневого цвета были горькими, как шоколад и кофе, но тем самым, не менее сладкими и желанными.       Свет клуба тоже игрался с Марко и оголял его черты. Красивое и выточенное, как из мрамора, не только его натренированное крупное тело, но и лицо. Оно тоже острое и при этом аккуратное, как и серые глаза, напряжённые и внимательные, как у умного хищника, готового как нападать, так и защитить. Эти колкие внешне, но мягкие внутри глаза подчеркивались отпечатками возраста. Марко уже четвертый десяток и вместе со стрессом это выливалось в гремучую смесь, которая, уже, отражалась на нём. Если речь и высказывания не говорили о нем, то это скажет кожа и морщины на ней. Но следы возраста, как ни странно, не старили его, а только подчеркивал его на первый взгляд отстранённый взгляд и молчаливые губы. Среди туманности его головы самым ярким пятном выделялись черные, как смола, кудрявые волосы. Сегодня не только они блестели как перо ворона, но и румянец, который уже во всю украшал лицо, почти как пятно крови на водолазке Оливии. Алкоголь уже давал свою метку, а может, не только он.       Марко доел и смотрел на Оливию, которая жевала пирог и водила взглядом то на барабан, то на пианино, а потом ещё на какой-нибудь предмет в помещении. Кажется, что внутри неё был какой-то необъяснимый шторм, под который, он, кажется, попал. Боксер налил себе и ей ещё виски, но не стал пить, а она, кажется, не обратила особого внимания на добавку. Он просто опёрся на руку, которой, начал немного трепать свои кудрявые волосы, чтобы попытаться решить непонятное замешательство в себе. Его лицо становилось все краснее и краснее, но не от градуса виски в крови, запах которого он ощущал от своего же дыхания. От причины растрепанных волос и алого, как ткань для быка лица, его взгляд не отрывался.       Красивая…Оливия около поезда, её взгляд впервые на меня… б-р что…       Он в замешательстве закрыл глаза и отвернулся, взъерошив волосы и потерев лицо. Опьянение и усталость странно смешивались, давая непонятное ощущение.       Он мысленно метался и пытался понять, что делать с этим. Тревога накрывала не слабее, чем когда перед ним был очередной бывший житель, направивший оружие на него и спутницу. Он просто выдохнул и опустил голову, вцепляясь пальцами в кудри, а глаза зацепились за серебряный блеск зажигалки.       Сигареты, вот их время.       Схватив металлический предмет, он молниеносно достал сигарету, взяв её в зубы и чиркнул несколько раз колёсиком в ожидании огня. Конечно, Оливия рядом, она уже начала поглядывать на него, от её внимания не сбежать. Но словно сигаретный дым немного поможет убежать от этих чувств.       Никогда не хотелось закурить как сегодня. Это стресс от всего вокруг, все.       Огонь вышел, Марко сразу же зажёг сигарету и затянулся во всю силу, а потом выпустил весь дым и воздух из своих лёгких.       Да кого я обманываю.       Оливия доела и обратила на него внимание, сильно наклонив голову, пристально смотря на курящего мужчину. Похоже, ей хотелось просверлить его глазами, а ещё краснота лица от алкоголя выделяла её хлопающее оружие.       Быть с Марко так приятно и как он сейчас выглядит. Как он растрепал свои красивые кудрявые волосы…хе-хе. Не могла бы подумать, что я буду так близко с таким заботливым и симпатичным мужчиной. А, я же с ним так близко сижу. Но аккуратно... Узнает, обязательно сбежит или даже убьет. Хотя он со мной так долго. Думала, все закончится на помощи с коляской, не удивилась бы. А он до сих пор со мной. Карты, видимо, выкладывать не хочет.       Взгляд хаотично метался с мужчины на упаковку сигарет.       – Хочешь попробовать? – Он уловил её взгляд и протянул ей открытую пачку.       – Если честно, то да, можно?       – Да.       – Ты не против?       – Нет.       – Даже не запретишь?       – Нет.       Ботаник взволнованно, но с искрой в глазах неспешно берет сигарету в руку, смотря на мужчину. Крутя в пальцах, её брови хмурятся от предмета, который изучающе она рассматривает.       Смотря на эту сценку, Марко быстро улыбнулся уголком губ, положив свою сигарету в пепельницу. Ему придется научить такую нежную девушку делать то, что ей не очень подходило.       – Ни разу не курила?       – Нет, видела, как другие курили. Мне было интересно попробовать, хотя знала, что для меня это может быть не совсем удачно. А теперь попробую. Может быть, в первый и последний раз. Столько всего не попробовала и, наверное, не попробую.       Я ещё даже не влюбилась…и, видимо, умру одинокой. Сестра любила меня, но хотя бы раз хотелось ощутить это взаимное чувство от кого-то ещё. Но чего я хотела, будучи в тени.       Марко вырвал своим голосом её из раздумий. Никогда ещё он не звучал так басисто, хрипло и опустошено.       – Я тоже много чего не пробовал. Только на пороге смерти осознаешь это. В моей жизни есть человек, ради которого живу и сражаюсь сейчас. Но, оглядываясь, понимаю, что до этого момента я двигался инстинктивно, не задумываясь ни о прошлом, а тем более, о будущем. А сейчас, думаю о том, что хочу сделать, так странно. А может рядом со смертью мы начинаем ощущать жизнь во всю?       Он остановил свой монолог и вернулся с более внимательным взглядом и естественным голосом.       – Ладно, эм…сигарета, да? Возьми между указательным и средним. На средний положи, а указательным придерживай, немного как бы придавив. Можешь ещё придержать большим пальцем.       Оливия кивнула чуть сильнее, от чего её волосы немного растрепались. Выходило это неловко, пальцы её не хотели слушаться, а сама она пыхтела и дулась. Кажется, её пьяное и уставшее тело немного начинало терять контроль.       Мог бы и помочь…       Но даже так, она старательно пыталась удержать предмет, все ещё корча гримасу, словно, это могло ей помочь. Видимо, это оказало должный эффект, поэтому, сигарета в её руке приняла стойкое положение.       – Хорошо, теперь возьми в рот, как бы немного прикусив губами.       Увидев сделанное Оливией, он взял зажигалку и продолжил свой «урок», поднеся огонёк.       – Скажу, хотя понимаю, что бесполезно. Затянись, но не пробуй проглотить дым полностью. Ты втяни сколько, кажется, надо, а потом, ощущая это, выдыхай. Все равно сейчас ты сделаешь наоборот.       – Почему ты так думаешь?       – Потому что у всех так в первый раз происходит. Не понравиться или станет плохо скажешь или потуши о пепельницу.       Сигарета Оливии зажглась, и она попыталась сделать то, как сказал Марко.       А вот все у меня получится.       Но, конечно же, его слова были правдой. Она закашляла от непривычки. Её грудная клетка беспорядочно двигалась, пытаясь понять, глотать или выплюнуть полученное. Вышло второе и откашлявшись, она выдохнула, смотря на Марко, который спокойно проложил курить. Тот внимательно поглядывал на неё, готовый в случае чего подействовать, но, видимо, это не требуется, он достаточно спокойно наблюдал за ней.       – И как?       – Ты был прав, а пока непонятно. Но, мне кажется, не так уж это и плохо.       Теперь девушка сама сделала затяжку и спокойно выпустила дым, смотря на плод своего дыхания с ухмылкой.       – А знаешь, не так уж и плохо и ощущение такое интересное мм. – Она отпила немного виски. – Хе-хе, спасибо за урок, учитель!       Марко тоже выпил немного алкоголя и смотрел на Оливию. Та выпрямила спину, выгнувшись чуть вперед, положив сильнее локти на стойку сделала ещё одну затяжку, задумавшись о чем-то своем. После, она стряхнула остатки пепла в пепельницу и все дальше погружалась в свои дебри. Её свободная и нежная одежда от таких движений повела себя загадочно, немного обтягивая хозяйку, неожиданно выделяя фигуру, но не полностью, не показывая все секреты естества.       Его взгляд упал на неё в таком виде. Смотря на всю девушку и, особенно, на руку с сигаретой, он немного отвёл взгляд и прикрыл рот. Он ощущал, что из него выходят эмоции, которые она может понять не так, если заметит.       Чему я учу её? И почему это так завораживает? Держись… Ощущаю себя злодеем. Но это не так и она сама согласилась. Все равно это так странно и Оливия выглядит такой необычной с чем-то новым для неё.       И как она сейчас сидит с этой сигаретой и виски. Сколько подобных девушек видел в клубах. В обтягивающих нарядах с прекрасной фигурой, с холодным, потерянным взглядом. Даже если не работа, то такие дамы не в моем вкусе, а на меня они смотрели как на желанный кусок. Видят фигурку и всё. Оливия сейчас так похожа на них, но знаю, она иная. Задумчивая. Страшно представить, о чем она думает, вечно неуловимое что-то в ней. Такой мягкий и заботливый взгляд в глубине, даже сейчас. Опять вспоминаю первую встречу около поезда, церковь…этот образ. Неужели это будет только моим воспоминанием? Я обещал ей, себе, мы выберемся.       Её фигура…Сидит как любая другая посетительница у стойки, но аура вокруг неё. Вытянулась так…как цапля на воде. Кожа как перья и руки как крылья. Маленькие ладошки, обычно держащие ароматные травы, подобно цветкам. Ноги…может она ходить или нет, но даже в этой юбке видна их тонкость и грация, как лапы той же цапли на воде. Ни разу не видел такие ноги, тело…никогда не видел.       Её душа, и как она иногда смотрит на меня, говорит со мной. Эти эмоции, которые возникают из-за неё. Как же я о ней думаю… Впервые ощущаю себя таким. Только рядом с сестрой испытывал хоть какие-то чувства, кроме животных, а теперь она. Почему? Не хочу убивать. И сам не хочу умирать. Неужели она также настолько важна? Обещание…оно да…       Он отвлекся от своих мыслей и заметил, как Оливия снова отряхивает пепел, сосредоточив особое внимание её на ладони. И после того мозгового штурма в голове Марко возник тот самый ключевой вопрос, казавшийся сейчас самым важным, ведь от него зависела целостность вселенной. Пьяный мозг боксера решил сдвинуть рассуждения подальше, словно, посчитав странными свои же искренние мысли и взгляды. Любопытство к её персоне не пропадало, страх от чувств к ней тоже.       Он посмотрел на неё, отхлебнув перед этим немного виски и сказал самый важный для него сейчас вопрос:       – Ты левша?       Оливия опешила от этих слов, молниеносно похлопав своими огромными глазами. Но потом в глазах мелькнула икринка, а губы растекались в улыбке.       – Да. А с чего такие вопросы? – В голосе мелькнули нотки смеха.       – Даже сейчас ты держишь сигарету в левой руке. И много чего ты держала в ней.       – Какой ты внимательный!       Ага, даже тут у меня все не так. Большинство правши, а я вот левша. Даже Рейла правша.       – Угу.       – А зачем тебе это?       – Наблюдение. А если бы попали в левую, то тебе сейчас было бы сложнее.       – Ты прав.       – Левая рука – это преимущество в некоторых ситуациях. – Марко сделал последнюю затяжку и потушил свою сигарету. – В первую очередь опыт и навык определяет бойца. Но, если бы я был левшой, а не правшой, то это могло при первом ударе застать противника врасплох.       – Но ты же, итак, справляешься, начиная удар с правой руки.       – Да.       – Хорошо. А так мир сделан для правшей. Например, ножницы, швейная машинка. Ты пользовался швейной машинкой?! – Оливия начала возмущаться и дуться, легонько фыркая своими губами от этой несправедливости.       – Эм…нет… – Марко сам бы не задал того вопроса, будучи трезвым. Но под градусом мужчина расплывался от всего этого и замечал, что ботаник более пьяная, чем он. Впервые он получал удовольствие от опьянения и девушки рядом с ним. Казалось, в этом состоянии, она открывала свою болтливость с эмоциональностью перед ним во всю.       – Вооот, а я да. И это так неудобно и даже опасно! Быть не правшой так плохо…       – Никогда не думал об этом, теперь знаю, спасибо.       – Да не за что. – Она прервала их визуальный контакт и посмотрела вдаль клуба, на сцену, закончив с сигаретой.       Он последовал за ней и немного развернулся, но не стал смотреть на неё. Она медленно, немного с шепотом произнесла.       – Хотела бы ещё раз посетить такое место, только уже среди множества людей…       – Когда мы выберемся отсюда, я отведу тебя в клуб.       Ботаник разворачивается на табурете к нему, помогая себе руками. Даже так, это происходит быстро и естественно.       – Да, давай сделаем это! Звучит заманчиво. С нетерпением жду это. – Оливия кладет ладонь на юбку, немного комкая её. – Может быть, еще и потанцуем?       От последних слов алкогольный румянец Оливии загорелся и лицо начало светиться алым. Её глаза заблестели, а голова поднялась, после этого, охотясь за взглядом Марко. Руки она свела как можно ближе, все сильнее и быстрее теребя ткань. Плечи сдвинулись и они уменьшали грудь, словно желая завернуть её в кокон.       На лице Марко краска эмоций виднелась ещё сильнее. Девушка перед ним стала совсем крошечной сейчас и, поэтому, он переместил одну руку на деревянную опору и положил голову на кисть, немного наклонив на бок. Его широкие плечи накрывали Оливию как горгулья. Он скроет её в тени себя от всего мира.       – Обязательно потанцуем.       – Со мной? Мне хочется потанцевать, но… – Она отвела свои глаза, делая вид, что разглядывает узор пола. Но рисунок явно не интересовал её.       – Что?       Он наклонился еще ближе к ней, умоляя посмотреть на него. Сейчас смешивалось их дыхание, но не взгляд.       – Ничего, просто посетим клуб если выберемся.       – А танец?       – Не надо.       – Ты же хотела.       – Забудь.       Марко не хотелось этого говорить, но он действительно думал об этом и сказал спокойно, без эмоций. Но в нем образовалась буря из-за Оливии, и он накроет ей виновницу.       – Твое состояние?       – Нет…       Да, ведь я прикована.       – Я станцую с тобой. Не волнуйся, сам не умею.       Кажется, я промахнулся с словами.       Она немного поглядела на него, но все ещё не хотела говорить глазам.       – Даже если у меня нет опыта, то не отступлю. Для танцев и клубной сцены я крупноват, но, – он произнес последние слова тягуче и тихо. – Для меня будет позором отказать в танце такой девушке, как ты.       Плечо Марко на зло немного съехало, и он стал ещё ближе к ней. Теперь ощущался не только запах спиртного и табака от девушки, но и её естественный запах.       Как же запах Оливии сочетается с ней.       От этого невидой детали мужчина ещё сильнее покрылся румянцем. Но ботаник, несмотря на жар щек не сбежала, а в ответ потянулась к нему насколько могла, посмотрев в его глаза. Марко, не задумываясь, добился своего, теперь, они начинали танец душ.       – Прости за эти слова, это было грубо. Хорошо, если мы выберемся, то потанцуем в клубе. И с моей стороны будет некрасиво отказать тебе, такому доброму и красивому мужчине, раз ты приглашаешь меня. Тем более, у меня перед тобой долг. – Она улыбнулась так мягко, как никогда раньше, с искрой в глазах, в которых мелькала хитрость и игривость.       Марко, может и добрый человек по своей истинной натуре, несмотря на смертоносные умения, цеплялся за поведение девушки, вперемешку с алкоголем. Тем самым, пробуждались, к сожалению, естественные для любого обратные черты, зарытые в глубине сознания, от которых хотелось избавиться, но они держались крепко, как паразиты. Поймать свою жертву и поиграть с ней. Поиграть – да. Жертва? Не совсем. Причинить вред этой девушки в его мыслях запрет. Он не понимал, что подразумевалось под этой игрой от его сознания и он боялся этого. Но взрослый мужчина впервые решил поддаться этому инстинкту, значение которого ему неизвестно. Но что-то кричало и толкало сделать все это. Марко решил слушать свой внутренний голос и в этот раз. Утонуть в чем-то странном только в заблуждениях мужчины. Страх, который не хотелось осознавать и принимать – чувства.       – И какой долг ты должна вернуть? – Его речь продолжала быть тише обычного и более размеренной, да и алкоголь давал о себе знать.       – Ты спас мне жизнь.       – Это не долг. Забудь.       – А тогда что?       – Тебе всегда хочется все узнать? – Марко в этот раз не сдержал улыбку от сюрреалистичности того, что услышал от себя.       – Может быть.       А это точно тот Марко? Как ты смеешь! Это так странно, но нравится хе-хе.       Смотря на Оливию, он прикусил губу, но не сводил глаз от своей собеседницы. На его пасмурной коже, как солнце, расплылась расслабленная улыбка. Сейчас Марко сам, без помощи мира, подвинулся к ней ближе, ощущая от её дыхания ритм сердца. Теперь он мог увидеть на девичьих губах сухость и небольшие ссадины, как и на всем лице.       Эти следы. Она не заслуживает этого. Не позволю…       – Твой запах, ты пахнешь множеством приятных трав, цветами. Не могу понять, но так… сладко и приятно. Твоя кожа… кожа… такая белая как latte, а губы матовые и нежные как perca.       Оливия тихо пискнула, как мышка, и поднесла ладошки к подбородку, сжав их в кулачки. Из-за этого, её нижняя пухлая губа стала ещё выразительнее, на радость единственному зрителю.       – Что? Не понимаю.       – А. Это на языке, откуда я. Молоко и персик. – Он поднял правую руку, поднеся к её лицу, не решаясь коснуться.       – Ого. Никто ещё мне такого не говорил. – Её руки опять опустились на юбку.       Это первый комплимент о моей внешности в жизни. Так приятно. Но ощутила бы такие же чувства, если это сказал бы кто-то другой, а не Марко?       – И ты пахнешь как цветы, а также как latte и perca…       Они оба прикрыли глаза, почти закрыв их, сближаясь к друг-другу лицами, особенно, сухими губами, жаждущими напиться.       Марко уже мог услышать щелчок от волнительного соприкосновения её губ между собой. Ещё немного и эти утонченные пухлые губы соприкоснутся с его. От этого безумия сердце боксера билось с такой силой, что заглушало все вокруг.       Что-то не так, её тело.       Молниеносно он перехватил её немного обмякшее тело в свои большие руки. Все это окатило его как ледяная вода.       – Голова немного кружится.       – Все хорошо? Остальное?       – Только голова, все.       Наверняка для неё всего этого было много.       – Тебе надо отдохнуть. Ты устала.       – А ты?       Опять.       – Сначала ты, – он убедился, что её тело немного в контроле и отпустил, посмотрев на сидящую напротив него уставшую девушку. – Держись крепко.       Марко слез с своего места, развернулся спиной к ней и присел, чтобы перед ней виднелась только его широкая спина. Оливия сразу поняла, что нужно сделать, и крепко обвила руки вокруг шеи и уже ногами его талию, насколько могла. Ощутив, он крепко подхватил её ноги у бедер и встал вместе с ней.       Хоть он тоже был пьян, но ещё недостаточно, чтобы совсем перестать контролировать движения. Его шаги были медленными, но аккуратными. После осмотра Марко не закрыл люк что стало плюсом в их случае, меньше движений с девушкой в руках и не совсем в трезвом состоянии.       Перед спуском, он в качестве предупреждения сильнее схватил ноги своего живого груза:       – Держись крепче.       Его команда получила отклик, и она как могла скрепила руки вокруг него, несмотря на боль, немного вцепившись пальцами в водолазку. Оливия в его руках пушинка, но из-за положения и вертикальности спуска, эти пару движений представляли собой небольшое испытание.       И она хотела забраться сюда сама. Почти все время поднимается и спускается по лестнице без помощи. Как бы сейчас она в одиночку спустилась сюда? Сколько же силы в ней. Странно думать, но это восхитительно, никогда не видел такого упорства и силы в таком хрупком теле.       Спустившись, он как можно быстрее донес её до кровати и аккуратно взял в руки маленькое тельце, положил после на кровать. Внимательно посмотрев, он спросил:       – Как сейчас себя чувствуешь?       – Нормально. Наверное, всё-таки переборщила с выпивкой. Неудивительный результат для меня. – Оливия прикрывала рот тыльной стороной ладони, под которой ещё виднелась пьяная краснота, а голова немного наклонилась на левую сторону дряхлой подушки. Юбка свободно растеклась по поверхности, как и волосы. Вместе вверх и низ, плавно перетекали между собой на фоне грязно-песочного одеяла, превращая цветок в бабочку, подобную тем, которые хранились коллекционерами в стеклянных коробках.       – Сейчас приду. Если что-то не так с самочувствием говори.       – Кроме алкоголя вроде ничего. Хорошо.       Положительно кивнув, он как можно быстрее пошёл забрать коляску, стоящую наверху. Помимо неё надо было забрать и другие вещи, что было сделано. Спускаться с дополнительным предметом оказалось не так просто.       Ещё смотря на неё, задумывался, как перемещаться с ограничениями, держа коляску. Эта аура вокруг неё не даёт успокоиться. Может, поэтому она участница Термины?       Уже переминая деревянный пол, Марко подошёл и подкатил коляску ближе к лежащей девушке. Беглый осмотр не подтвердил ухудшения состояния. Скорее, её глаза начали сонно прикрываться. После он кинул на стол некоторые предметы, окружённые теперь множеством бумаг, лежащими тут до этого. А потом осознание усталости догнало и его.       Подойдя к кровати напротив, он лёг и закрыл глаза, привычно прикрыв их рукой. Словно это как-то защищало от невидимой, необъяснимой уязвимости всю его жизнь.       Среди невероятной в этом городе безопасности раздался тихий, но спокойный, заботливый голос Оливии:       – Спокойной ночи, Марко.       Мужчина легко улыбнулся от её слов. Эта фраза, такая обыденность, сейчас казалась забавной, горькой шуткой.       – Гм, спокойной ночи, отдыхай.       В минуты безопасной тишины ему только и оставалось слушать её ритмику. Раз, два, три. Быстро. Девушка почти сразу стала дышать размеренно, погружаясь в сон. Бархатные выдохи вместе с хранящим спокойствие окружением стали командой для Марко и его глаза моментально закрылись, погружая сознание в сон. Перед этим, одна непонятная нотка мелькнула в мыслях, но он отмахнулся от этого. Ему не привыкать ощущать тревожность в царстве Морфея.              

***

             Огонь. Вокруг был огонь и множество деревянных балок, окутанных жаркой стихией. Марко ощущал вокруг себя мужской и женский незнакомый силуэт. Единственное что приходит на ум – родители. А может и нет. Все это так напоминает тот сон в поезде.       Его собственное тело, казалось, таким странным. Посмотрев на ладони и ощупав себя, стало понятно, что физически ему 10-12 лет, но сознанием он сейчас в своем нынешнем возрасте. И сила в этом теле соответствует настоящему времени. Странно.       Огонь тоже не ощущается на его теле, хотя, почти все вокруг окружено им. Ещё более странно. И из пламени выбивались яркие зелёные искры а не те, привычные белые с тёплыми переливами.       Находясь в необычном пожаре он улавливает крик – сестра. Сразу же он бежит к источнику звука. Посмотрев на пол, перед его глазами расстилается тело самого близкого человека, придавленного горящей деревяшкой.       Не задумываясь, маленькими ручками, он берет преграду и поднимает с естественной лёгкостью, не ощущая при этом того, что его собственная кожа горит. Все это так нереалистично сейчас. Сразу же, Марко опускается и протягивает руку к сестре. В ответ она касается своей ладонью и почти сразу встаёт от силы брата и убегает вперёд в дверь, находящийся за его спиной.       К нему приходит спокойствие, но только на секунду. С ней все хорошо, но что-то не так. В его глазах мелькает голубой мотылек, от яркости которого невозможно оторвать взгляд. Сразу же он следует за этим насекомым пока оно не пропадает. После последней вспышки перед его глазами на полу простирается Оливия, также загнана в ловушку.       Не думая, он сразу же пытается убрать горящую ловушку, но сейчас силы не ощущались. Как бы Марко ни старался, ничего не выходило, и он осознал крошечный размер тела и всю беспомощность. Взявшись за руку Оливии, он пыталось вложить всю возможную силу, чтобы вытянуть девушку. Ничего. Снова и снова, и безрезультатно. Стало понятно, что девушка умрет. Но он пыталась снова и снова. Детские ладошки стирались и сгорали, с них капала кровь, смешанная с накипью пепла. А за всем этим наблюдала девушка с бледно-красными волосами, окутанная в зелёное одеяние. Её кожа казалось такой странной, живой и мертвой, с металлическим переливом. Маленький Марко старался спасти ботаника, а эта странная девушка сверху смотрела на все это. Пламя тоже поддалось её царственному наряду и стало полностью зелёными.       Его глаза заливались слезами, а силы уже почти иссякли, но он все ещё тянул. Уже от безысходности чем с надеждой.       – Я спасу тебя.       – Нет.       – Я обещал…       – Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.       – Обещал….       – Нельзя спаси мертворождённую, Марко.       Зрение стало четким, а дерево перед глазами было нормальным, не в пламени. Из звуков слышалось только собственное сбивчивое дыхание, от которого уже привычное большое тело металось в попытке успокоиться. Марко прошёлся ладонью по лицу несколько раз в попытке стряхнуть кошмарный сон. Запах горения не исчез, а стал совершенно другим – сигаретным. Оставалось только понять источник.       Выдохнув всю кучу воздуха из лёгких, он присел на край кровати и посмотрел в сторону. Перед его глазами открылся вид убежища. Доска с картой города, стол с кучей бумажек и красное кресло. Только оно не пустовало, а в нем сидела Оливия. Явно ей не требовалось садиться куда-нибудь, но сейчас, её кресло стояло рядом, непривычно пустое.       Теперь, присмотревшись, стало понятно, откуда исходил запах. Локти Оливии лежали на столе, лицо опиралось на тыльную сторону, а в ладони тлела догорающая сигарета, Её лопатки изгибались в мучительной волне и из-за этого спина выглядела так, словно из неё вырвали крылья. Кровавое пятно на водолазке делало этот образ более реалистичным. А лицо скрывалось полностью густыми волосами.       Девушка ощутила взгляд на себе и вздрогнула, на секунду легко подпрыгнув как разжатая пружина и после вернулась обратно, подчиняясь законам внешнего мира.       Волосы с лица не убирались, скрывая любые эмоции, которые можно считать под этой маской. И Оливия произнесла всего пару слов с незнакомым, новым голосом. Пустынным, острым и дрожащим, как частичка оконного стекла в сильный грозовой ветер.       – Ох, Марко, я разбудила тебя? Прости, наверное, слишком сильно шумела.       Вот и все. Макро пришло осознание той простой мысли, которая находилась с ним с того момента, как он вступил из поезда на землю Прехевиля.       Ведь у неё тоже должна быть причина, почему она прибыла сюда.       Он почти сразу встал с кровати и подошёл к ней, немного присев на корточки около кресла и положив руку на стол.       Боксер всячески пытался посмотреть ей в лицо, но девушка стойко оборонялась от его атак. Даже так, его взгляд все равно не отступал от неё.       – Ты не шумела, просто проснулся.       – Хорошо. Надеюсь, ты хорошо поспал.       Осознание все больше накатывало – он не обращал внимания на её состояние. Что-то мужчина всё-таки замечал, интуиция вещала об этом, но, конечно, свои проблемы и переживания слышно лучше.       Говорить такое впервые в жизни невероятно тяжело. Марко проглотил ком в горле и как можно увереннее и напористее произнес:       – Оливия, пожалуйста, скажи, что случилось? – Он также вспомнил что недавно произошло между ними. Это было слишком странно, расценить можно по-разному. Не только в целом причину, заставившую её приехать сюда, но и что происходит вокруг и между ними. Заставляет задуматься. – Я что-то сделал не так?       Она сразу открыла глаза и удивлённо посмотрела на него.       – Нет-нет, все в порядке. Просто немного не спалось.       Да, она спит не чутко, это так. Но сейчас Оливия пытается скрыться. Точно, она и раньше это делала… Не хотелось мне этого делать, но придется, прости.       – Ты врешь.       Попал. Глаза ботаника расширились, начали бегать по сторонам и моргать чаще. Значит, он на верном пути.       – Гм, да, ты прав.       До этого, в такой ситуации, Марко прекратил бы все это. Но, сейчас, ощущая дрожь в словах и видя мокроту глаз Оливии, он не будет отступать. По крайней мере, в его силах попытаться просто побыть рядом. Желание продолжить разговор остаётся за ней.       Она потушила сигарету и расправила плечи, оперившись на спинку кресла и слегка размякнув под опорой, положив руки на юбку. Но это положение не значило расслабленность, а наоборот, девушка сильно напряглась. В её глазах все более отчётливо читалась тоска, страх и горечь. Вдохнув побольше воздуха, раздув грудь, после, началась её история.       – Помнишь тот сон перед тем, как поезд остановился? Все его видели, одинаковый. Там мелькала девушка с яркими красными туфлями и вместе с ней голубой мотылек.       – Угу…       – Около поезда чуть не проговорилась. Но что ж, скажу, это моя сестра, Рейла.       Действительно, это видение девушки. Вспоминаю, черты напоминают Оливию.       Незаметно, его лицо сменилось на удивление в попытке осознать неожиданно поступившую информацию.       Оливия тяжело дышит и грустно улыбается, смотря на задумчивого перед ней мужчину.       – Вот так. Я ехала сюда с небольшой надеждой. Письма перестали поступать, измена Бремену и заключение в тюрьму, террористическая группировка, какой-то «куб»… Когда я увидела тот сон, кажется, надежда начала исчезать. Ещё и Термина. И потом видела её следы в городе и голубого мотылька. Но это не она. Снова и снова… – К её голосу начал поступать комок и дрожь. Казалось, это все, откровение закончилось. – Но надежды все меньше, город словно играет с моими ожиданиями. Пока спала мне приснился кошмар. Какой-то механизм жуткий, а там отдаленный крик Рейлы. Потом зелена вокруг, пустота. Словно тону, не могу всплыть, даже во сне мои ноги не работают нормально. А потом я слышу её голос, такой знакомый, но словно чужой. Она меня зовёт к себе, оборачиваюсь и вижу лицо… Это не Рейла! – Голос Оливии дрожит все сильнее, на глазах уже отчетливо заблестели первые капельки слез. – Узнала черты, но какие-то провода, металл. От этого ужаса и проснулась.       Она глубоко вздохнула и вытерла глаза, а он смотрел на неё, не отрывая взгляда. Слушая, он подвинулся немного ближе к ней.       Зеленый цвет, чем-то напоминает мой последний сон и девушка по описанию похожа. Что это было? И что делать?       Немного успокоившись, ботаник продолжила говорить. Но это спокойствие на секунды, заметно, что дальше будет только хуже.       – Встала, ты спал немного тревожно, но я не стала трогать. Подъехала к столу, заметила, что на нём есть кучу бумажек. Большинство так не поняла, это как-то шифр. Попыталась расшифровать, почти ничего, логично что не получилось. Но почему-то что прочитала – Рейла, Рейла, Рейла. – с её глаз начал литься ручей, а всегда четкая речь перебивалась захлебыванием в горестных эмоциях. – Она всё-таки мертва, во что я верила…мертва…       Все мягкое лицо покрылось переливающимися каплями. Тут же она закрылась руками, а её тело тряслось.       – Я не хотела…       Марко молниеносно встал, подойдя к ней как можно ближе, не понимая, что делать в такой ситуации.       Обнять? Сестра говорила, что объятья лучше любого лекарства. Она обожала меня захватить в них. И я её обнимал в ответ, но всегда не мог как она, так странно, не выходило. Но она всегда так искренне улыбалась. Это может сказать больше, чем любое слово говорила она. Так ведь?       Прокрутив все знания о том, что нужно делать, Марко протягивает свою огромную руку на маленькое, как веточка, плечо.       Погладить, ещё так да.       Он начал поглаживать и легонько похлопывать левое плечо Оливии. Аккуратно. Даже если оно не задето, ему не хотелось нанести ей вреда от такого простого движения.       В ответ, ботаник начала пристально смотреть на него. В её глазах, на первый взгляд, можно было прочитать испуг. Но вместо этого появилось удивление и лёгкое спокойствие с слезами, украшающими её выразительные глаза, как драгоценности.       Марко, ты только думаешь, что не умеешь обниматься. А помнишь, как мы вместе ночевали зимой в палатке? Вот да, попытка согреть, как ты держал меня, это тоже объятья! Ты согревал тогда не только своим огромным тёплым телом, но и душой!       Слова сестры сейчас как путеводная песня для него, и он слушается. Аккуратно, со всей нежностью, удивительно существующей в нём, Марко притягивает Оливию к себе, обвивая руками и немного приподнимая из-за их разницы роста и положения. Взяв её в руки, мужчина одной рукой держит её за талию, а второй за голову, прижимая ближе к своей громоздкой груди. Неосознанно, он тоже прижимается к ней, в ответ на это получив теплые руки, касающиеся его спины.       Оливия плачет, но совсем иначе. Боль, пронизывающая её от потери самого близкого человека в жизни сейчас главная нота. Но, все крепче прижимаясь к Марко, тело становится все менее дрожащим, дыхание спокойным, а фырканье реже и тише. Руки вцепляются в его спину с силой, способной запросто разорвать кудрявого колосса.       Не отпускай меня, пожалуйста.       Он ощущает жгучие эмоции и силу девушки и в ответ на это его объятья все крепче, тем самым, убирая все самые мелкие щели между ними, не позволяя ничему лишнему в этом мире сейчас прикасаться к ним. Только они между собой, две жертвы игры кого-то незримого сейчас вместе. Оба потенциальных убийц прячутся друг в друге. Каждая секунда для них последняя и они сплетаются между собой в горечи, назло всем правилам и указам.       Боксёр опускает её тело обратно в кресло, сажая. Подчинившись, она садится, но прислоняется к его шеи губами, неосознанно обжигая своим дыханием, потянув его немного за собой.       Без всяких слов стало чуть легче, так неожиданно от него. Он словно вскрыл меня, но я же и сама поддалась. Но от этого не так горестно, хорошо… довериться кому-то. Почему я должна его убить? За что? Не хочу.       Ей просто-напросто не хотелось отпускать Марко, ища тот самый покой, окутывающий как теплое одеяло. Покой, который, она могла ощутить только с одним близким в своей жизни человеком пропал. Рейлы теперь больше нет. И его, вскоре, может тоже не стать. Оставалось впитать все ту близость с мужчиной, чтобы, перед смертью от его рук или в одиночестве, пилюля обжигала как можно мучительнее, неся в себе обманчиво сладкое прошлое.       Но, ему, пришлось отпустить её. Марко погладил её по голове и полностью посадил, присев рядом с креслом, не отрывая взгляда.       Несмотря на всю грязь у неё такие мягкие волосы. А сидеть и смотреть на неё снизу вверх, видимо, моя судьба.       Она всё ещё немного всхлипывала, но внимательно смотрела на мужчину, присевшего перед ней. Теперь его тело напрягалось, а в взгляде читалась вина. Пришло время его чистосердечного признания.        – Я убийца.       Оливия немного вздрогнула и удивлённо посмотрела на него, осознавая услышанное. Но после быстро вернулась в обычное состояние, продолжив смотреть на гиганта.       Теперь понятно, почему у него такой взгляд после убийств, особенно тех, кто очень напоминает людей. Думала, мне показалось это чувство вокруг него.       Подумав, ботаник сказала осознанное:       – Понимаю. У меня было, так скажем, предчувствие из-за того, как ты смотришь, говоришь, ведёшь себя. Что-то в твоей мягкости было не так, отягощало. Теперь понятно. Могу сказать, что думала об этом. Но, думаю, ты же ощущаешь вину, значит, ты человек.       Насколько она внимательна и рассудительна. Такая мудрость по отношению к другим в таком возрасте. И только что я увидел её переживания и откровения. Думаю, если бы не проснулся, не заговорил, то она оставила бы это в себе. Более чем уверен в этом. Точно, сделал бы также на её месте, как же мы с ней похожи оказывается. Сколько всего она прячет в тени своей души? И сколько я… Но, раз так, раз ввязался, то пусть эта случайная девушка узнает историю такого человека, как я. Больше не могу нести это в себе. Может, перед смертью, раскаюсь хотя бы перед ней.       – Человек? Ты считаешь того, кто убивал, человеком?       Её земляные глаза всё ещё блестели от слез, а нос был как полевая ягода и немного набухшим. Она плавно положила руки на колени и совершенно спокойно посмотрела на него, расправляя все свое тело и смягчаясь в этих чарующих движениях.       – И у меня есть черта, которая не делает меня невинным человеком по правилам общества и религиозным текстам – зависть.       – Но ты не лишала кого-то жизни.       – Разве это чем-то лучше? Иногда зависть может перерасти в желание избавиться от персоны, вызывающей это отвратительное чувство. – Ладони Оливии сжались в кулак, а взгляд впервые стал холодным и твердым, пронзив своей леденящей аурой. – И когда твое желание сбывается, то ты ненавидишь и жалеешь об этом.       Кажется понимаю, о чем она.       – Ты это про сестру? – Мужчина сказал это тихо и мягко, словно боясь вспугнуть того, кого он упомянул. Если она и вправду мертва, как думает Оливия, кажется, неизвестная сможет сделать что-то за услышанное о себе этому незнакомца.       – Да. С самого начала мы были не равны, родившись на расколе месяцев. Затененная и просветлённая душа. Моя душа затенённая. Это уже разделяло нас и делало Рейлу лучше. Кажется, сколько себя помню, завидовала ей. Она всегда была здоровее меня, энергично бегала на улице и легко общалась с детьми. А я даже почти не могла выйти, мое тело было таким болезненным, про общение вообще молчу. Но даже завидуя, я всегда любила её. В те редкие минуты, когда мы были вместе и каждая изучала свою любимую науку, те минуты дарили такое спокойствие и связь между нами. Хоть в чем-то мы были близки. Но, взрослея, мы все больше отличались и зависть все сильнее поглощала меня. Учеба, общение, здоровье, отношения. Во всем она была лучше и это продолжало травить меня. Прекрасно понимала это чувство, такое знакомое, но оно с каждым годом все сильнее ядовито капало на меня. Вроде я была первой в учебе по своему направлению, смогла после заниматься исследованиями в самой большой оранжерее страны. Кажется, мечта сбылась, занимаюсь любимой ботаникой. Но нет, сестра где-то проводит исследования за рубежом, перед ней открыт весь мир. А ты сиди, прикованная, собирай мох в тени. Но вот, я тут и пытаюсь смириться с тем, что больше никогда не увижу её. И почти все то время вместе я потратила на жгучую зависть. Теперь, я не смогу вернуться в прошлое и поговорить с ней хотя бы ещё раз… Сожалею об этом.       Марко долго и тихо сидел, обдумывая слова девушки. От него, ответом, исходило только дыхание. Он понял её слова, но подбирал, что сказать в ответ. Конечно, зависть очень опасна, но ведь она не может быть хуже убийства. Но что она ещё скажет после в ответ на его слова?       – Я тоже испытывал зависть, но, она, также может стать и возможностью, ведь так?       – Понимаю о чем ты. Ведь без этого придуманного мной соревнования я бы не нашла страсть к ботанике. В бессмысленной попытке доказать, что я всё-таки хоть где-то лучше, в жизни появилось то, к чему у меня есть способности и любовь. Просто, если, каждый из нас будет упомянуть свои так называемые грехи, то, тогда никто из нас не человек.       – Признаться в том, что мы совершили и осознать это делает нас человеком?       – Да. Признаться, принять и жить с этим думаю. Хотя, честно, мне не хотелось разговаривать о чем-то подобном. Но, видишь, мы с тобой здесь и говорим о своих жизнях. Ну, ты меня застал, а я уже не смогла держать в этом себе если честно…       Попыталась показаться сильнее, скрывая все в себе. Как же мы от этого страдаем. А я так жил столько лет. Видимо, мой конец уже близок, раз я решаюсь вспомнить прошлое и рассказать о нем.       – И я тоже больше не могу, поэтому, скажу – перед тобой убийца.       Оливия легонько кивнула головой и тихо прошептала. Без тишины вокруг, Марко, точно, не услышал бы её.       – Ты можешь рассказать, если хочешь. Обещаю, это останется, между нами.       И я дала ему обещание. Теперь, мы повязаны ими между собой.       Спокойствие, как теплая летняя ночь, укутало кудрявого гиганта после её слов. Он положил голову на подлокотник, внимательно смотря на своего единственного чуткого слушателя, готовясь к личному, последнему бою. Неуловимо улыбнувшись, осознавая первые слова, боксер начал свой рассказ.       – Весь смысл моей жизни – сестра. Почти не помню свое детство с родителями, только момент, когда маленькими мы остались одни. Кажется, мне было лет десять, а ей ещё меньше. Мы оказались среди множества других таких же сирот и беспризорников. Убийство не единственный грех кстати. Я быстро научился, как и другие уличные дети красть и взламывать, но это всегда заканчивалось одинаково. Меня ловили и избивали. Потом старался работать честно, хотя, это тоже заканчивалось одним – меня выгоняли, что-то обязательно делал не так. Но такие мелкие подработки были чуть лучше, хотя бы, немного, мог заработать и иногда покормить сестру. С возрастом я стал больше и сильнее, начав возвышаться над теми, кто раньше обижал меня и вытряхивал последнее. Теперь уже я мог ответить силой. Тяжело не заметить такое и уличные банды начали пытаться привлечь меня, чтобы уже я начал вышибать с других обездоленных последние крохи. Но отказы приводили меня ещё к большим неприятностям. Я дрался по ночам больше, чем работал, и тут пришло осознание, что это можно превратить в заработок. Так я начал заниматься боксом. Занятие спортом дало результат, сначала в боях на улице, а потом, на подпольном ринге. После перехода в такие бои появилось чуть больше денег и меньше шанса поймать нож. И вот, пока время шло, сестра выросла в красавицу, привлекающую внимание множество «поклонников». Я думал, что смогу уберечь её от проблем, но…       Марко остановился, тяжело смотря на девушку перед ним. Ему нужно собраться, чтобы продолжить, найти силы. Оливия очень внимательно следила за ним, как за очередным Богемским ростком. Ботаник, без слов, наблюдала за его выражением, и в несвойственной ей тишине, глазами и рукой позвала его поближе, к себе. Это сейчас понятнее, чем бесполезная устная тряска воздуха. Мужчина аккуратно лег головой на колени, отведя взгляд, потому что это казалось сейчас правильным. Но, даже так, они продолжали свое невербальное покаяние. Оливия последовала за ним и аккуратно поднесла руки к его голове, начав медленно и нежно поглаживать чернильные кудри хрустального в душе гиганта.       Только сестра меня могла обнять, погладить пару раз по голове, растрепав. Никогда и никто не был так близок ко мне, да и я не хотел и точно бы не доверился. Эта энергия позаботиться о других, исходящая от неё. Оливия и вправду такая? И я поддался. Но боже, её руки действительно такие нежные, как и представлял, смотря на то, как она трогает ими растения. Странно и приятно ощущать… эту силу.       Некоторое время под прикосновениями рук девушки, Марко продолжил раскрывать свое нутро.       – Моя сестра влюбилась в мафиозника. Чувства, видимо, остановить невозможно, тем более, он был так кокетлив и льстив с ней, она, конечно же, не могла устоять. А я понимал, что происходит и отказывался от всех предложений, даже от возможности работать с настоящим тренером по боксу. Но мне всегда было важно счастье моей сестры, так что, через её убеждения, ему это удалось. Уровень стал выше, навык, бои. Я и сам стал верить, что все хорошо, ослабив хватку. И вот, этот мафиозник Риккардо показывает свое истинное лицо. Убей бывшего члена «семьи», иначе, уберут сестру. Моя слабость, с помощью которой можно тянуть за мои ниточки слишком очевидна и работала безотказно. – Марко развернул голову, положив подбородок на колени девушки, не смотря ей в глаза. Тяжело вздохнув, он продолжил. – Бой, нокаут, удар, удар... я не смог остановиться, меня еле оттащили. – Он сжал ткань юбки и произнес тихо, быстро, от страха перед сказанным. – Я убил человека. Он мне ничего не сделал, а я убил.       Смешанные, кровавые, опустошенные чувства накатывали на мужчину. Оливия, ощущая это, медленно и нежно гладила боксера по голове. Кажется, эта девушка понимает его внутренний мир, может, даже лучше, чем свой собственный.       Но он не собирался останавливаться. Отступать сейчас он не готов.       – Было понятно, что это только начало моей грязной работы, а давить на меня в таком случае очень просто. Надо было что-то менять. Я решил найти сестру и сбежать из Ватикана, но, конечно, я не смог найти её. Понятно, что Риккардо понял мои намерения и решил спрятать её. Осталось только закончить все тем, с чего это началось – убийство. Он знал, что я хочу сделать и держался подальше, но, конечно, нужно было обсудить следующую мою жертву, так ведь? Мы встретились в клубе вместе с его людьми, умно. Но я смог приблизиться на дистанцию, чтобы нанести удар. – На него накатывали все те эмоции, которые он пережил не так давно. Ткань юбки в его руках начала тихо хрустеть от его хватки, пытаясь дать отпор. Он побледнел, глаза заметались, а дыхание становилось сбивчивым и горячим. Даже в таком состоянии Оливия не отпускала его, на что он немного ускорившись, продолжил. – Я сбил его с ног, а он попытался сбежать, но не вышло. Я швырял его на пол до тех пор, пока он не перестал двигаться. Это меня не остановило, а наоборот. Я поднял его и скинул с второго этажа, прямиком на танцпол клуба. В тот момент я видел только его труп и следы крови, все в мире перестало тогда существовать для меня. – Марко выдохнул, помолчал, пристально посмотрев на своего личного священника в лице юной девушки. Увидев в ней множество эмоций от услышанного, но по итогу, спокойствие и готовность слушать дальше, он последовал и решил довести до конца свой рассказ. – И после, его люди уже отреагировали на произошедшее, попытавшись устранить меня. Рассказываю тебе это и понимаю это удивительно, что ты вообще это слушаешь. Никто не смог задавить меня численно, либо пустить пулю. Второе точно остановило бы меня. Пару травм, ничего нового, просто выбравшись, я бежал, как только мог. Теперь я был целью и мафии, и полиции. Наверное, раз в жизни, удача была на моей стороне, и сестра смогла ответить мне по телефону. Её отправили в другую страну, а я объяснил все что случилось. Так, мы договорились встретиться в Рондоне, и я сел на первый же проезд, который мог отвести меня подальше, чтобы можно было спрятаться и распланировать дальнейший маршрут до цели…а дальше ты уже знаешь. Получилось, что судьба настигла меня… Я больше не хочу этого…       Его голос стал под конец слишком шатким, а мысли съедены воспоминаниями. Боксёр мог взять всю вину на себя в таком ужасающем поступке, но не мог показать себя слабым перед девушкой, ради которой, он обещал сделать невозможно, наперекор всевышним монструозным силам.       Марко уткнулся в ноги, пытаясь сделать вид, что все нормально. Нет, его сейчас вовсе не разрывает от всего кровавого откровения. Но он не сбежал от возможной жертвы или убийцы, а его идеально выточенное кровавые мышцы говорили сейчас все.       Выслушав это признание и смотря на Макро, Оливия, наклонилась к нему, положив голову на его плечо и расстелив свои крошечные руки на его необъятной спине. Ладони играючи взмывали и касались его, словно, девушка искусно кружила своими пальцами по черно-белым клавишам. В этих движениях зарождалась новая, душевная игра.       Я также гладила Рейлу перед тем, как она уехала и не вернулась. Она тогда так расплакалась и прижалась к моим коленям, оставалось успокоить её. Мы так редко соприкасались, но каждый раз, это было так приятно и успокаивающе. А в последний раз, находясь вместе с ней, витала тоска, как сейчас. Дежавю.       Девушка долго поглаживала «грешника», впитывая всю горечь его жизни, пряча его. Слушая его дыхание, обдумывая и подстраиваясь под эту ритмику, она собрала кучу своих вечно бегающих мыслей в слова.       – Убийство это ужасно, но, честно, может, я аморальна, потому что, не могу винить тебя в этом. С одной стороны ты отнял чью-то жизнь, а с другой, существовал иной выбор? В том, что узнала от тебя, даже перебирая множество вариантов, не вижу другого исхода. Несмотря ни на что, думаю, поступила бы также ради самого родного человека. Вся история твоей жизни кошмарна, но, ты остался собой, признавая содеянное. Не знаю, смогла бы ли я так держаться на твоем месте…       Макро оставалось лишь только горько расхохотаться от слов девушки.       Она видит во мне только светлую сторону, безумная. От этого ощущения, что она готова выслушать и принять боль человека так приятно разрывает все внутри.       – Ты… даже после всего не видишь?       – Что?       – Монстра.       Оливия затихла, но продолжала поглаживать его по спине. Молчание прервал тихий, шелковистый голос, почти над ухом.       – Ты человек. А тогда кто я?       Никто друг друга не выпускал из этой хватки, но и нападать не было мысли. Сейчас, вполне отчётливо, проявилась атака ботаника. Она, как паучиха, обвивали своими тонкими лапками крупную жертву, ожидая сопротивления.       Кто она? Оливия, молодая девушка, ботаник, инвалид, жертва обстоятельств? Или же мой возможный враг? Способная выдержать все и ничего одновременно. Та, с которой я могу говорить про что угодно? С ней и вправду так свободно, как никогда раньше. Впервые я смог заговорить с кем-то, кроме сестры. Может быть, она та единственная, кому я рассказал все о себе и о грязной причине, почему тут оказался? Одним словом, не назовёшь, загадка. Придется выбрать вариант, который, хоть как-то похож на правильный ответ.       Раз она начала общаться с ним на языке, более понятном с рождения, но все ещё загадочным для них, чем словесный, то и он скажет все на нём. Марко неспешно, аккуратно, оплёл её талию своими грубыми от вечной борьбы руками, но мягкими в этом деянии.       – Ты тоже человек. Один такой человек и это ты.       В ответ на это, девушка вздрогнула, но не отпустила мужчину, повторяя свои действия руками снова и снова, не меняя настроения, разве что, скорость. Эти двое, в их исключительном пластичном бою, точно не хотели расходиться на край метафорического ринга.       – Тцц.       Марко меня назвал человеком, а не инвалидом. Несмотря ни на что. Почему так тепло и колюще жжёт?       И они не хотели прекращать самый открытый, первый и, возможно, последний в жизни разговор тет-а-тет. Разве что, теперь, каждая буква переплывала в подушечки пальцев, а кричащие ударения играючи били по лопаткам, позвонкам, рёбрам и коже. Их телесная сущность изучала новые способы сказать что-то ещё на этом врождённом, но почти неизведанном ими языке. Сейчас, они, как маленькие дети, впервые открывшие букварь, стараются отчеканить неумелым, непослушным и мягким язычком каждую букву и слог так, как завещала книга. Тела и дыхание каждого становились горячими, словно, их обхватила температуре. Если бы болезни давала такое приятное тепло, то, люди, точно не создали бы в далёком прошлом медицину.       Разве что, в этот знойный и теплый, как в летний день ветерок, вмешалось пищащее, громкое для крошечного создания мяуканье. Усталый клич, вызывающий к себе человека. Оливия очень громко зевнула, прикрыв рот рукой, но не забыв после ритуально почмокать губами и потереть глаз. Спутать с другим невозможно, даже смотреть на неё не надо.       Но Марко посмотрел на эту почти что уже спящую красавицу. В этот момент он берет её оружие.       – Хм, ты зевнула, устало так. Может, тебе нужно ещё отдохнуть?       – Гм, думаю да. Учитывая сколько, ты спал, пока я иногда смотрела за тобой и по моим ощущениям, то на улицах всё ещё «ночь».       Этот пистолет на столе. Все патроны на месте. Она даже не подумала сделать это, когда был такой шанс. Может, это старость, манипуляции надо мной или то самое доверие?       – Сейчас там ещё больше не безопасно и тоже, думаю, что ещё не «утро». Примерно пару часов можем поспать, и я разбужу тебя. Но, после, нам придется решить, что делать дальше.       – Хорошо. В моем случае, похоже, уже нет смысла быть в Прехевиле. Кроме Термины.       – Можно добраться до башни.       – Да.       Руки девушки упали с колоссальной спины, закончив оставлять невидимые метки. Марко не отпускал, но обоюдно остановился. Они смотрели друг на друга абсолютно молча. Фантастическая тишина для контрастных философов.       Нарушение покоя сейчас трудно назвать продолжением. Он уже в который раз схватил тело девушки в руки, держа её над землей. И в который раз его уникальный артефакт сильно обхватил крупную шею. Конечно же, долгого молчания в их дуэте быть не может.       – Не отпускай, пожалуйста.       – Боишься того кошмара?       А я боюсь её трупа.       – Да. Пойму если услышу нет, это странно с моей стороны… Но, Марко, мы сможем поспать вместе, пожалуйста?       – Да, если только, мы поместимся на одной этой кровати вместе.       – Поместимся, не переживай. Они огромны для одной подушки.       – Гм…       – Думаешь, что слишком большой, но уверена, у тебя ещё оставалось много места.       – Ты…права.       Опять та самая Оливия. Видеть её такой заставляет успокоиться. Все слова забирает, нечего сказать. По крайней мере, кажется, с ней все хорошо, насколько это сейчас возможно. Это, словно, придаёт сил?       Посадив девушку с краю кровати, боксер себя рядом с ней, ожидающе. Сгруппироваться, раз сон будет совместный. Оливии повторять не надо, переползая, она ложится ближе к стенке. И он уже не ученик, встав и подогнав коляску, Марко ложится с краю, рядом с зачинщицей такого сонного часа.       – Правда большая.       – Да.       Глупо хлопая ресницами, их взор устремился к пустующему верхнему ярусу деревянной кровати. Оливия мирно сложила руки на своем животе. Марко, последовав её примеру, накрыл ладонью собственный пресс. Вторую руку он положил на свой лоб, пальцами ощущая ниспадающие кудрявые волосы. Они продолжали молча лежать в подобие постели, без всякого смысла уставившись в деревянную панель. Их тепло говорило друг для друга больше, чем какие-либо слова.       Но разговор между ними не мог все время проходить без букв. Оливия повернула свою голову, смотря на мирного исполина с немного взъерошенными волосами. Её губы тихо, еле слышимо защебетали.       – Как выглядит твоя сестра?       Марко посмотрел на неё спокойно, не поведя бровями. Но этот вопрос внутри вызвал очень сильное удивление.       – Конечно, я хочу, чтобы ты выбрался из Прехевиля. Но понимаешь, неизвестно, кто останется в живых.       – Тебе это не надо делать.       – Потому что я влезаю туда, куда не должна? Прости, но…       – Не в этом дело…       Девушка оборвала его на полуслове, быстро, шепотом проговорив.       – Хорошо, это не касается меня.       – Нет, да, подожди…– Мужчина затих и переместил руку с лба на глаза, пряча их от Оливии. Виски усиленно протирались пальцами в штурме подбора тех самых, нужных слов. – Благодарю тебя за это. С одной стороны, тебя это не касается, потому что сестра и я не связаны с тобой. С другой стороны, не ожидал услышать такого и это… Понимаю твою мысль, но тебе не нужно этого делать. Если ты выживешь, то тогда тебе надо просто выбраться. У тебя…есть своя жизнь.       Она развернулась к нему на бок, сжав ладонью болотистую куртку. Даже не видя лица, он мог ощутить, что ботаник смотрит на него пристально, нахмурившись.       – Если я как-то выживу, то я вернусь домой и, скорее всего, продолжу работать в оранжерее. И всё. Думаю, она, итак, догадается. Но существовать с какой-то надеждой что твой самый близкий человек может жив, травить себя этим… Не хочу, чтобы ты умер, но и твоя сестра должна будет знать, если это вдруг произойдет.       Он убрал ладонь подальше с волос и посмотрел на упрямую девушку. Она не отвела взгляд и смотрела на него очень внимательно, твердым, уверенным взглядом, но с врождённой песчинкой заботы, которой, кажется, не бывает даже у матерей.       – Оливия, спасибо. – Марко убрал вторую руку от пресса и аккуратно, сверху, коснулся мягкой ладошки. Её ледяные пальцы в ответ на пылкую руку разжались, обнажая под собой целый дивный мир. Снег таял, а под ним трепетал карнавал из неисчислимого множества цветков. Оливия ощущала не только тепло мужчины, но и его внутреннюю, неумолимую жизнь.       Он касался меня, но сейчас ощущаю, насколько он теплый, даже горячий по сравнению с моим. Его сердце под моей рукой стучит так бешено, как и его удары кулаками во время боя.       Девушка перед ним, сейчас, раздула свои румяные щеки как снегирь пушистую горящую грудку, а её пальцы взволнованно метались над его сердцем. Она приковала себя к нему незримыми цепями глаз, ожидая в ответ что угодно, даже характерную тишину.       – Моя сестра выросла очень красивой. Внешне у неё длинные, темные блестящие кудрявые волосы. Глаза не широкие. Цвет чуть-чуть голубой, с серым оттенком, а подбородок острый. Рост у неё чуть больше обычного. Худая, но, при этом, все женские черты. От этого, она, кажется, ещё выше, хотя… – Марко затих и очень быстро улыбнулся, незаметно для самого себя, но очевидно для слушательницы под боком. – Она всегда будет для меня маленькой. Ты её точно не спутаешь. С временем Термины и дорогой до Рондона как раз получается примерный день, когда я должен быть там, плюс-минус ещё несколько дней. Говорила, что поселится недалеко от вокзала и будет приходить туда.       Оливия, схватив паузу, очень тихо спросила у боксера:       – А что ей сказать по поводу причины смерти?       – Причина моей смерти? Скажи, что меня убил мафиозник, Калигула. Слышал, он тоже прибыл сюда. Звучит реалистично.       – Но, а про то, кто я такая и откуда тебя узнала, что мне сказать? – Голос девушки дрожал все сильнее и сильнее с каждой буквой.       – Скажи то, что считаешь нужным. – Он чуть-чуть сжал руку и перехватил хаотично бегающие пальцы своими, немного переплетая их вместе.       Она пристально смотрела на их руки вместе и на обыденное лицо Марко. В нем как обычно ничего не выдавало хоть что-то, а прочитать его мысли невозможно. Понять, что и для чего он делает кажется загадкой, на которую, ответа никогда не будет. Штиль или буря? Знает, возможно, только гигант.       – Хорошо.       – Отдыхай.       – И ты тоже.       – Угу.       – Ой, очки, – она сняла их и попыталась потянуться через Марко к краю подобия кровати.       – Положить их?       – Да, с краю, пожалуйста.       Мужчина положил важный аксессуар туда, куда указала носительница. Повернувшись и посмотрев на неё, он увидел знакомое, но непривычно пустое лицо. Бездонные глаза сейчас сощурились, неловко ища что-то перед собой.       – Ой, не вижу тебя, хе-хе. – Ботаник немного неловко, но радостно отчеканила слова и смешок.       – Думал, что ты не видишь вдали.       – А вот и нет. Хм, как думаешь, а кто из нас двоих всегда замечал силуэты страшных монстров? Разве что, это заканчивалось плохо, но всё-таки.       – Ты.       – Верно, молодец. У меня дальнозоркость и значит, что я вижу вдаль хорошо, а вблизи ужасно. Для этого, мне и нужны очки. Но сон в очках не самое лучшее времяпровождение, поэтому, я их сняла, та да.       – Понятно.       Странное чувство. Думаю, что из зрителей такого шоу был бы только я, как и сейчас.       – Но я точно ощущаю, что ты смотришь на меня! – Оливия тихо посмеялась и улыбнулась, немного сжавшись. – Непривычный вид?       – Да.       – Понимаю, люди, которые носят очки почти все время, а потом снимают их, выглядят как другие существа. Буу. Можешь посмотреть на меня такую.       – Хорошо, смотрю.       – А я и не вижу. – Девушка зевнула и похлопала сонными глазам. – Точно не буду видеть, потому что усну. – Она убрала руку из-под сердца боксера, положив обе ладони под голову. – Спокойной ночи. – После этих слов её глаза закрылись.       – Спокойной ночи.       Марко взглянул на девушку, лежащую рядом. Глаза закрыты крепко, а под ним тихое и ровное дыхание.       Как маленькая, руки под головой. Беззаботно. Засыпает быстро, но всегда спит мало.       Мужчина понимал, что и ему нужно отдохнуть, поспать ещё немного перед последним, может, во всей жизни днём. Накрыв, как всегда, рукой глаза, он почти сразу погрузился в сон, окутанный лёгким, еле-еле уловимым теплом от рядом лежащего живого тела. А её сонливое, звонкое дыхание, укачивало и убаюкивала.       Хотелось, чтобы это время не заканчивалось. Спастись в этом убежище навсегда, вдвоём. Собрать все осколки покоя перед ужасающей неизбежностью. Так, испорченный мужчина спрятался на мгновение в незаметную для всего мира тень одной девушки. А та готова щебетать от радости при встрече с первым и последним гостем в своей короткой, неуловимой жизни.              

***

             Туман туман туман. Это природное явление, видимо, естественно и бесконечно для проклятого Прехевиля. Он заставляет погрузиться в неопределенность и неизвестность. После клуба у Марко и Оливии возникло больше вопросов, чем ответов, на что они вообще рассчитывали. Взяли оружие, запаслись ресурсами. Для чего, какой-то надежды? Возможно. Конечно, наличие хотя бы пистолета и патрон немного облегчало хождение до конечной станции в виде башни, тем более, для девушки. Огнестрел полезен и для боксера, но он может постоять за себя физически намного эффективнее неё. А получив пистолет в руки, она достаточно быстро и метко смогла противостоять монструозный недоброжелателям. Словно, ей было суждено стать стрелком на войне, а не ботаником, повернись судьба чуть иначе.       Но что делать после, оказавшись у центра всей истории, кто будет тем единственным? А может там будут и другие участники? Множество вопросов и неизвестность похоже, главное испытание.       И вот, две души оказались около башни, центральной фигуры этого фестиваля. Конечно, же, ничего хорошего не могло случиться. Перед ними расстилалась сама цель с узорчатой древней дверью, а брусчатка украшена рисунками и трупами жителей.       Главное эмоциональное звено, Оливия, закрыла рот ладонями и опустила голову в жалкой попытке скрыться от этого кровавого зрелища хотя бы на секунду. Несколько суток пребывания в этом невыносимом месте не сделают из тебя стойкого бойца, если ты почти всю жизнь домашний, тепличный цветок.       Прерывистое и громкое дыхание прекрасно выдавало её внутреннее состояние. Но она нашла пару слов. Как обычно, ботаник не могла молчать.       – Что... Это ужасно! Почему...?       Марко прошел чуть вперёд, бегло осмотрев её и все вокруг.       – Думаю, это ответ на вопрос, где жители этого города были все это время.       Ужасное зрелище.       – Да…       Двое смотрели на кричащую, слишком яркую для своего темного цвета дверь. Сердца барабанили в унисон, а эта каменная преграда манила и пугала. Хотелось прикоснуться, но почему? Проверить судьбу, может, ощутить новые мучения?       Поглощающую тишину нарушил шум колёс. Оливия молниеносно поехала вперёд, очень ловко объезжая трупы. Соблазну, любопытству, а может желанию выжить поддалась она.       Что она делает, нет! Что делать?       Марко направил пистолет на уезжающую от него девушку, сокращая дистанцию шагами к ней. Под его ногами предупреждающе хлюпала кровь и гнилые мышцы.       Она была молодой и почти без опыта в моментах, готовых оборвать её сердцебиение. Разве что, если чему-то её и научил Прехевиль, то это в вопросах живых, разумных носителях смерти. А Марко – это её книга для этих новых знаний. Ещё до начала его шагов она прокрутила коляску, одарив мужчину тревожным, но крепким, уверенным взглядом. Хищник, готовый напасть. Но в глубине шоколадных глаз виднелась жертва, загнанная в угол. Но впервые Оливия выглядела настолько серьезной, злой, готовой дать отпор. Перед ним сейчас самый уверенный человек. Девушка с лёгкостью ныряла в отчаяние и желание выжить.       Каждый раз, когда я так пристально смотрю на Оливию, в моих глазах она становится все старше, за эти три дня. Наверное, в её глазах я – старик.       – Подойдёшь ещё ближе я выстрелю! – Громко, но с очевидной дрожью выкрикнула Оливия.       Марко начал сокращать расстояние, на что девушка откатывалась от него. Пока не стреляет.       – Не касайся. – Спокойно произнес он.       – А что? Что делать? Никто из нас не погиб. Хотя, у тебя было столько возможностей.       – Как и у тебя.       – Пусть башня решит.       Её так тянет. Мне тоже хочется прикоснуться к этой двери, черт…       – Ты думаешь?       – Да. Мы ведь так не решили, пусть решат они. – Её голос издал злобный смешок.       Девушка сглотнула и направила дуло. Все ближе они приближались к своей цели, особенно, она. Даже с огнестрельным оружием в руке Оливия юрко ехала. Словно, коляска продолжала её тело. А вот уверенность с лица пропадала. Более крупный, опытный хищник, загонял в угол маленькую зайку.       Руки боксера потели, рукоять норовила выскользнуть, а палец легко стучал по спусковому крючку. Сам пистолет дрожал, а взгляд плавился и смывал все вокруг.       Если я сделаю осечку, то все это закончится. Её трупом.       Никто не отступал. Оливия с каждым разом приближалась к входу, а Марко к ней, но не сокращая дистанцию слишком сильно, достаточно, чтобы выстрелить. Он загнал её, а девушка не сводила с него стойкий и испуганный одновременно взгляд.       Убить её, нет… Желание сбежать и не делать этого, но и оборвать жизнь ради своей. Наверняка, она сейчас видит это и во мне. Как бы я не хотел этого, нет…        Вот и все, она оказалась около ворот в неизвестность. Одно движение решит все или ничего в жизни каждого. Оливия медленно начала вытягивать руку, не отпуская пистолет, который все больше дрожал в её руке. Деревянная рукоять, объятая этими пальцами, выглядела очаровательно и, конечно же, смертоносно.       – Не подходи, выстрелю.       – И я. Прости.       Как же я этого не хочу. Я обещал ей, но придется. И мне хочется жить. Придется нарушить то, что я так хотел сдержать.       Марко держал её на мушке, как и она его. Несчастная правая рука девушки тянется к узорам. И ладонь наконец-то прикасается, тяжелейшая аура нагнетает двоих.       Тишина.       Громкий выхлоп выстрела. Кто-то из них не выдержал. Свист пули. Громкое соприкосновение металла о камень.       Темнота.       Я умер?       Но после темноты сразу наступает серый свет. Марко открыл глаза. Ничего не поменялось, кроме одного, лица Оливии, поглощённое шоком. Руку от темных ворот она не убрала, а вот оружие выпало из её руки, загромыхав, подобно колоколу.       Тело. Раз, два, три. Вдох-выдох. Нет, она не попала. Не ощущаю ничего.       Она, сейчас, не самая серьезная угроза. Даже если Оливия выкинет свой магический-ботанический трюк, то да, это, конечно, опасно, но не смертельно. Марко подошёл к башне.       Что происходит?       Его рука касается причудливого барельефа. Ничего. Абсолютно. Он смотрит на неё. Опустошенное, стеклянное лицо.       Я тоже выстрелил…       Инстинктивная эгоистичность спадает и подступает осознание.       Что с ней, попал?       Гипноз от башни прошел. Марко сразу же опускается перед девушкой, осматривая её.       – Оливия! Нет!       Руки без раздумья проходятся по маленькому тельцу. Он нащупывает пульс – сердце вещает о жизни.       Её ладони, конечно, не могут обхватить крупные, тренированные конечности, но могут вцепиться во всю своей пронзительной силой. Так может только живой человек, хватающийся за жизнь и осознающий её. И в этой мощи скрывается множество ощущений.       – Марко я…я не хотела. Не знаю, что на меня нашло… – У девушки ни слезинки, но её голос не скрывает истерики и шока. – Эта башня, на меня что-то нашло. И мне кажется, что если бы кто-то коснулся, то что-то должно было произойти, но ничего. Но и я не могла тебя убить, но…       – Я тоже мог убить тебя. Я промахнулся.       – Я тоже…       И я опять был бы в крови невинного человека…       Оливия посмотрела в серые мужские глаза, в них читался ужас и вина без вины. Рот открывался как у рыбы, выброшенной на берег, а тело билось в дрожи. Хватка не ослабевала, а только усиливалась. Она старалась успокоиться, найти слова, убежавшую мысль.       – А что мне оставалось делать?       – Ничего.       – И что нам делать! Что делать! – Оливия сорвалась на крик.       Мужчине только оставалось слушать её хриплый голос, единственный звук вокруг сейчас. Он ещё раз внимательно осмотрел её и все вокруг. На Оливии не было ни одного признака того, что пуля попала. А вот кусок брусчатки неподалеку немного раскрошился. Это его рук дело, так ведь? Но откуда ему знать, что это может быть след другой, смертельной дуэли.       Его взгляд снова упал на необычный камень. Все происходящее явно не дело, о котором у него есть понимание. Близость с религией не делает тебя с пелёнок всезнающим в множестве загадочных ритуалов. Но даже не ведающий Марко мог ухватиться за ниточку и пойти по ней. Глупый, неразумный человек не смог бы выжить на улицах вместе с ещё одним вечно голодным и маленьким ртом. Интеллекта у Марко не занимать, просто он не осознает, но все время полагается на него.       Она ослабила хватку и немного успокоилась, опустив голову, погружаясь также в дебри своего создания. Боксер отпустил её, ещё раз положив ладонь на холодную, шершавую поверхность, медленно проводя по ней. Мысль готова стать словом.       – Когда мы уснули в клубе, но уже вместе, ты видела тот самый сон?       – Нет.       Его руки сжались в кулак, а глаза смотрели сквозь, куда-то в никуда.       – А в церкви? Хотя, ты дремала.       – Видела. А вот в клубе нет. Первый был кошмар, а второго вообще не было, темнота.       – И у меня в клубе также.       Конечно же, Оливия поняла его мысли и почти сразу задумчиво начала хмурится, потирая подбородок.       – Хочешь сказать, что это как-то связано с Терминой?       – Может…       – Хм, кажется, понимаю, к чему ты ведёшь. Знаешь, эти трупы бывших жителей, думаю, находятся тут не просто так. – Девушка набрала воздуха и смотрела на Марко, не отпускающего каменную поверхность. – Не могу уверенно сказать, но мне кажется, что нас двое, по крайней мере, мы знаем о друг друге и это тоже имеет значение. К чему все это… Просто, может, все эти выжженные жители наказаны сверху? Всё-таки, башня важное место в этом городе, а они, может искали что-то в ней? А она их притягивала к себе. Термина же должна закончится, так ведь?       – Подожди, я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду.       – Я как раз собиралась высказать главную мысль. Просто…ты сейчас трогаешь эту плиту, но ничего не происходит? И я трогала. Но, думаю, кто-то из нас должен был понести наказание. Прозвучит странно, но может все закончилось? Мы уже не видели сна, и атмосфера вокруг стала немного спокойнее.       – Спокойнее? Ты что-то заметила?       – Кажется, что дышать стало чуть легче и аура вокруг иная. Конечно, все эти монстры не пропали, но, словно, их не тянут за ниточки. Бедняги.       – Честно, я многое не заметил. Только немного иное поведение монстров, соглашусь. Это наблюдение из-за твоих умений?       Он в некоторых аспектах слишком внимательный.       – Может быть, небольшое изучение фольклорной ботаники, думаю, дало мне это.       – Хм, кажется, понял. – Марко убрал руку и вернулся к Оливии, посмотрев на неё. Как обычно, своим телом он преградил ей хоть какой-нибудь свет, окутав теневым одеялом. – Ты испытывала головные боли?       – Честно, да. Словно виски сдавливают.       – И я. Но ночью и утром голова не болела.       – Также. Что-то болело ночью, когда встала и немного утром, но потом прошло. Думаю, это может быть от того, что я перебрала лично для себя.       – Да, так может быть.       – Но что могло стать причиной для окончания этого «фестиваля»? Если он вообще закончился… Но ощущение вокруг иное, словно, я опять проживаю обычный день. Не считая запаха гнили, конечно.       – Не знаю. – Он поднял упавший пистолет и положил на ноги девушки, продолжив внимательно смотреть на неё. – Закончился или нет мы не знаем. Но я тоже потом не видел сон, ощущаю себя как до приезда. Нам остаётся только пережить этот день.       – Хм... И что будем делать?       – Пойдем к поезду. Остался день и, может, мы узнаем, что случится с нами. Ещё есть шанс встретить выживших. Добраться обратно сможем.       – Логично. Согласна с твоей идеей, хотела предложить сделать также.       Оливия сделала паузу и после стыдливо опустила лицо, отрываясь от его взгляда.       – Я не хотела стрелять в тебя. Но что-то на меня нашло, не понимаю. Мне казалось, это единственный способ всё закончить.       – Я тоже не хотел. Это…ты испугалась. Честно, как и я. Скажу, что мне тоже хочется жить. Это инстинкт, поэтому, я ответил на выстрел.       – Сны, Термрна, все вокруг. Так страшно. Думаю, я начала поддаваться страху.       – Да. Это может спасти и убить. Все мы испытываем страх, а уметь с ним бороться очень сложно.       – Спасибо, Марко. – Девушка подняла голову и начала смотреть немного за его спину. – Ты же мог воспользоваться винтовкой.       Нахмуренное лицо боксера немного расслабилось, но сохраняло стойкость. Прочитать по глазам, о чем он может думать ботаник не могла. Не слишком напряжённое, как всегда, но и не мягкое. Ловушка, похлеще любой лестницы.       – Ты хотела ещё одну пулю из винтовки? Думаю, вторую не смогла бы пережить. Ещё достаточно патрон, но лучше, оставить на ситуацию посерьёзнее.       Первое предложение это что, шутка от Марко? Ох…       – Ситуация убить меня недостаточно серьезная?       – Оливия я… даже не думал. Поддался происходящему, прости. Не хотел. Мы живы и … это главное.       Видимо, он не шутил.       – Не думай так много об этом. И вправду, мы сейчас говорим об этом, потому что, оба промахнулись. Остаётся только добраться до поезда и ждать четвертый день? – Она взяла случайную прядь волос в пальцы и начала накручивать их.       – Да.       – Все равно, моя цель нахождения в Прехевиле, так скажем, исчерпала себя.       Оба замолчали, а в тишине, Оливии стало скучно играть с своими волосами. Она аккуратно заправила их за ухо, неосознанно обнажая эту часть себя перед Марко. Её прическа всегда закрывала их, даже в самой трудной и скоростной ситуации. Конечно, она сделала это не специально, в её глазах очевидна отстранённость и погруженность в океан собственных мыслей. Но долго эта импровизированная прическа не продержалась, потому что, ветер шустро поднял каждую волосинку, игриво растрепав их. Они, как струны в руках умелого музыканта, под дрожью стихии исполняли мелодию. А где-то от каждого дуновения можно было услышать пение. Один, второй, третий. Каждый голос напевал свою песню, но все они хором рассказывали о своей кончине. Но во всей этой трагедии хора слышались ноты надежды на будущее, которое обязательно случится. Умерев, неизвестные певцы верили, что это только начало. Если сейчас бьется не их сердце, то обязательно, ритм набивает другое, живое.       Оливия прикрыла глаза, глубоко вдохнув. Запах гнили впервые начал немного отступать от них за эти дни, и девушка жадно поглощала эти маленькие кусочки. Волосы все больше не слушались её, и она разрешила им погулять. Но песня закончилась, инструмент и исполнители затихли, а её бездонные глаза открылись, смотря на нежные в глубине глаза мужчины.       – Пойдем к поезду?       – Да.       Каждый надеялся, что это их последний марафон в этом аду. А дальше чистилище.              

***

      

      Конечно, лес встречал их туманом. Может быть, это воздушное молоко всегда было, есть и будет в этой местности? Похоже, Марко и Оливии предстояло это выяснить. Но теперь, это множество плотных облачков перестало душить каждый раз на вдохе и выдохе.       Без проблем они выбраться из города не смогли, но обойти многих уродливых и опасных до этого существ стало намного проще. Пару стычек и ран, скорее, от невнимательности и усталости за эти бесконечные три дня. Может, великовозрастные дети, называемые богами, наигрались в свой фестиваль? Две дышащие куклы очень хотят узнать это. А сейчас, они двигаются по тропинке, ведущей к центру их начала, к поезду. Чудо, ведь эта лесная дорога проводила путников только один раз, а после, встречающий город забрал их в свои мерзкие объятья.       Хорошим знаком в их эксперименте, ценою в жизнь, стала мелькнувшая жаба. С которой, Марко помчался…поговорить. Когда Оливия заметила это, то звонко расхохоталась, а мужчина смущенно отрицал это. Вот только она его поймала вместе с этим необычным собеседником, чем-то очень похожим на боксера. Ещё одно воспоминание, которое точно никто из них не захочет потерять.       Наконец, их глаза схватывают новый цвет, среди бледного зеленого. Они добрались до того злополучного поезда. Ничего не менялось и Марко вышел вперед. Его спина перед её глазами стала нормой, так что, девушка внимательно смотрела и ждала, что же её неназванный телохранитель сейчас сделает.       – Зайду в вагон, подожди.       – Хорошо. Будь аккуратнее.       Марко легко улыбнулся уголком губ. Теперь, мышцы не удивляются и не болят от этого неожиданного импульса, а радостно подскакивают, услышав этот ласковый голос, звенящий исключительно только для их марша.       Оливия осматривала вокруг, ожидая, пока он вернется. Тишина, никого нет рядом. А ведь столько людей было вокруг после пробуждения от ужасного внепланового торможения. Мужчина в желтом, погруженный в медитацию. Блондин, смотрящий явно не на глаза рыжей девушки. Уже блондинка и элегантный мужчина с повязкой на глазу и сигаретой, ругающиеся как кошка с собакой. Зачем было ругаться? Но, наверное, эти двое сразу нашли себя в этом. Ещё тихий парень с красивыми глазами и девушка, в которой, на первый взгляд, ни одного острого угла. По их лицам, казалось, эти двое её сверстники, может, пару лет разницы, больше или меньше. Все около неё были старше, особенно, единственный оставшийся с ней человек, которого она сейчас так ждала. А сейчас никого нет вокруг кроме неё. Только тишина, туман и предатель поезд.       Из раздумья девушку вытянул слишком громкий и грубый звук двери для возникшей вокруг мягкой тишины.       – Все нормально.       Ботаник быстро вздрогнула, но моментально успокоилась. Марко оставалось оставить открытую дверь, ведь она точно не разрешит ему помочь подняться. Конечно, Оливия слезла с коляски и заползла вместе с ней в вагон. Спокойствие, только звук мужских ботинок и коляски, на которую она снова забирается. Кажется, вагон вовсе не поменялся за эти дни. Разве что нацарапанный круг теперь украшен белым сигилом одного из множества древних и не очень богов.       – Осмотрел вагоны, которые смог. Никого.       Оливия катилась к Марко, который сел на один из диванов около окна. Конечно, девушка не села, но подкатилась к напротив стоящему такому же кожаному месту.       – Что будем делать? Кроме ожидания следующего дня.       Он молча посмотрел на нее и пошел в другой край вагона, а ей оставалось только развернуться и смотреть, что же происходит в темноте.       Так страшно.       Борьба с глубокой чернотой закончилась и вместо человека вышла острая огромная масса. Множество чемоданов, враг в безопасном поезде! Девушка сразу схватила в руки уже родной пистолет и направила на эту конструкцию.       – Это я, не стреляй.       Услышав голос Марко, она растерянно опустила оружие. А уже потом, приближающийся чемоданный «монстр» показал «съеденного» мужчину. Между диванами, на пол, упала эта куча громыхающих прямоугольников.       По идеи, тут может оказаться мой чемодан. Ключ у меня с собой.       – И зачем нам это?       – Найти деньги, вещи. Все, что может нам пригодится. – На его лице читалось непонимание. Почему же Оливия спрашивает такие очевидные вещи. Видимо, для ботаника, не совсем.       – В сумке лежит шпилька для взлома, возьми.       – Хорошо. – Она быстро начала копаться в бездонной сумке. Найдя, она показала своему «учителю» нужный предмет.       Так быстро согласилась. Такая спокойная реакция на воровство для той, кто заливается слезами от одного трупа.       – Да. – Марко взял два чемодана, вручив один из них ей и сел рядом с «ученицей». – Буду тебя учить взламывать чемодан. Это легко.       – А нам вдвоем будет проще все обыскать. Поняла.       – Ага. Можно…взять твои руки? – Мужчина сказал это очень тихо. – Мне…так проще будет объяснить это.       – Хорошо. – Снежное лицо окрасилось покрывалом осенних кленовых листьев.       Он очень медленно и аккуратно обхватил её кисти, стараясь, не повредить их. Сверху, мозолистые и шершавые руки накрыли нежные, пахнущие травами ручки.       Какая она все-таки маленькая.       Уже с потрепанные жизнью руками Марко сверху, Оливия обхватила объекты их «работы», ожидая команду.       – Угу. Попробуем.       Её слились с мужской ладонью, став единым целым. Так, он аккуратно, словно сам, без лишней пары, начал взлом. Щелчок. Удивленное и радостное лицо девушки. Ни одного слова, только момент.       – Поняла! Это так легко.       – Ты быстро учишься. – Боксер открыл чемодан, быстро осмотрев. – Смотри внимательно, проверяй все. Вот в этом ничего ценного. – Он отложил чемодан с её колен и дал ей новый. Достав шпильку из своего кармана, им за секунды вскрылся «его» первый чемодан и после, он потянулся за вторым, также моментально обезвредив его защиту.       – Так быстро взламываешь.       – Гм…опыт.       Такие огромные руки, а такая ювелирная работа. Невероятное сочетание.       Оливия начала взламывать уже сама свой первый чемодан. Подувшись, у нее получился заветный щелчок. Он одобрительно кивнул, и они продолжили свое дело.       Ценность предметов различалась. В основном, это одежда, бумаги. Этого стало так много, что превратилось в обычную находку. Хотя, за день до этого момента, это могло бы стать ценнее золота. Просто, потому что оно чистое.       Это особенное время между ними проходило в абсолютной тишине. Щелчки, рысканье в чемоданах такое частое, что уже фоновый звук. А обсуждение важности того или иного предмета проходило кивками и жестами. Но первым прекратил этот штиль Марко.       – 50 шиллингов.       Девушка посмотрела на него с мягкой улыбкой и спокойным интересом, слушая необычно радостный мужской голос.       – Хорошо. Мы богаты.       – Думаю так, как ты сказал, Марко.       Это и вправду не маленькие деньги. Но я никогда об этом не задумывалась, а нужды не было. А он такой счастливый. Похож на уличного мальчишку, такого шального, взъерошенного, со сбитыми коленями. Рейла с такими гуляла и бегала, а я только смотрела из окна. Но, сейчас, может, я впервые… с таким мальчишкой.       Их исследование и дальше продолжались в тишине. Никто не обращал внимание не то, кто что смотрит. Сколько людей они увидели в первый и последний раз через паспорта и фото в них. Семейные фото, памятные реликвии. В обычное время они бы и не подумали рыться в чем-то настолько личном, но, время необычное и эта пара даже особо не задумывается сейчас о морали и, тем более, законах. Единственное, секундная жалость к этим людям, ведь семья, родственники, любимые никогда их уже не увидят.       Молодая преступница настолько увлеченно взламывала и искала вещи, что не заметила нечто необычное. Гримаса Марко отразила на себе множество разных эмоций: любопытство, восхищение, смущение, радость, задумчивость, а кожа стала красной, как помидор. Посмотрела она на него только после громкого хлопка крышки. Он стыдливо отвел взгляд от неё и протянул темно-синее ручное хранилище.       Приглядевшись, Оливия поняла его реакцию. Это был её чемодан.       Точно, я думала о том, что найду свой чемодан. Но увлеклась и нашёл его Марко. И все мои вещи, точно!       – Да, это мой чемодан, и я его забираю. – Жертва преступления резко выхватила свое небольшое имущество.       – Я ничего там не трогал, почти. Прости…       – Не извиняйся.       – Видел твой паспорт.       – Теперь ты знаешь обо мне чуть больше.       – Угу. Оливия Хаас, женщина, Бременская империя, 31 декабря 1921 года. – Он аккуратно смотрел на неё, а стыд не сходил с щек. – У тебя красивое фото.       – Последнее в паспорте не было указано, хе-хе. – Оливия звонко рассмеялась и мягко улыбнулась. – Да, это я.       – 20 лет…гм…       Так и думала, что это его озадачит. Как всегда. Даже мой возраст такой странный для всех.       – Я ничего плохого не хотел сказать… – Марко начал возиться в своей куртке и достал маленький плотный тканевый кусочек, протянув ей. – А мне 31…       Оливия не стала брать в руки, хотя он доверил ей это, а просто присмотрелась. Это бирка новорожденного, на которой написано имя без фамилии, пол, время и дата рождения и какая-то незнакомая печать с узором. Только вот имя и пол перекликаются с тем, кто перед ней представил эту информацию.       – Маркох…А почему у тебя на конце х? Но ты назвал себя Марко, и я тебя так называла.       – Не знаю. Помню, меня всегда Марко. Так и пошло. Бирка единственное что говорит о том, кто я.       – У тебя нет других документов, потому что ты оказался на улице?       – Да. У сестры также.       Он и вправду старше. А разница больше, чем я думала, а выглядит он моложе. Но с ним так хорошо... Какая теперь разница? В этом вообще есть смысл? То, как посмотрят люди? Почему вообще я думаю о таком, да и люди, итак, на меня вечно смотрят…странно, мне же не привыкать.       – Понятно. Прозвучит, может, грубо, но ты выглядишь моложе.       Лицо Марко раскраснелось ещё больше, а глаза потерянно заметались.       – Аа да…       – Я не хотела тебя обидеть. Просто ты правда моложе выглядишь, это неожиданно. И ты красивый...вот. – Девушке тоже стало жарко, и она отвела взгляд.       – Все нормально. Спасибо. Мне…приятно такое слышать.       Она так искренне это говорит. Правда очень приятно.       – И мне. Так, а я твой чемодан случайно не открывала, хм?       – У меня его нет.       – Что?!       – Только та тканевая сумка, которая сейчас на спинке твоей коляски.       – А я думала ты нашел её и отдал мне.       – Нет. Все расходники уже почти закончились, а мы выдвинулись вместе.       – Угу, вот как. Я верну её тебе.       – Не надо.       – Надо.       – Ладно. – Он только мог быстро и легко улыбнуться, закрыв глаза.       Осмотр багажа подошёл к концу и в честь этого все вокруг них окуталось вечерней тьмой. Хоть вагон был без источников света, но даже так, в нём на удивление все видно, словно тлел какой-то магический огонек. Никто не посетил двух воришек и они, вместе с найденным добром, неспешно кушали консервы и запивали их пивом. Пустые и ненужные чемоданы были убраны поближе к проходу к той части поезда, которую они выбрали под место их заключительного отдыха.       Пока девушка доедала, сидя в своем кресле, Марко сел рядом и смотрел задумчиво на свои находки. Конечно, ботаник не удержалась и сунула свой любопытный нос.       – А зачем тебе наручные часы? Ещё и столько, четыре, выбирать будешь? – Оливия не скрывала своего интереса к чему-то странному от гиганта.       – Нет, Смотри. В Прехевиле заметил, что часы остановились на одном времени и больше не шли.       – Если все остановились в одно время, то, значит, все работающие часы опять пойдут, когда все закончится?       – А, ага. Заработали. – Правда, часы, которые разложил Марко, почти синхронно тикали.       – Значит, всё закончилось?       – Может.       Боксер отдал все найденное своей хранительнице, взяв только одни, положив их в карман штанов. Девушка, оставшиеся, отложила в свой чемодан. А вдруг пригодятся? Она уже без слов его понимала.       – Хотелось бы верить в это. Остаётся только ждать, да?       – Да.       – Так никого и нет, только мы вдвоем. Неужели выжили только мы? Надеюсь, что кто-то ещё тоже.       Переживает за других и надеется, как всегда.       – Может они в другом месте.       – Но, думаю, кто-то бы уже пришел в вагон, так ведь?       – Угу. Остаётся только переждать эту ночь. – Марко начал возиться с найденными вещами. Он протянул тоненькое одеяло, скорее, простую ткань и небольшую подушку ей. Она взяла вещи, вопросительно посмотрев на белье и мужчину.       – Ну, я могу, итак, поспать, но спасибо. А себе? У меня таких находок точно нет.       – Нет.       – А зачем мне?       – Поспишь нормально. Ну, почти.       – А ты?       Мужчина плавно встал и начал подходить к соседнему дивану, снимая свою куртку. После, держа в руках, он несколько раз встряхнул её от невидимой пыли, привлекая, тем самым, её внимание. Сейчас, несмотря на темноту, его фигура – маяк. Магия серой водолазки.       – Тоже спать.       – Нет-нет. Подушка, одеяло.       – Куртку под голову. Нашел только одно.       – Но…       – Все в порядке.       Он сложил верхнюю одежду, положив на поверхность и лег головой на неё. От девушки слышался тяжёлый вздох и возня. Она положила вещи на сиденье и, после, начала забираться, скрипя креслом.       Уже даже и не подумал ей помочь, как всегда, сама. Как мы, люди, быстро привыкаем.       Он внимательно наблюдал за её движениями, подсознательно впитывая каждую секунду этого момента. Ему нужно знать, как ведёт себя её тело, вдох-выдох. Просто так избавиться от такого странного способа познания людей человека он не мог. А разве Марко обычный? Точно нет.       Под его пристальным взором Оливия уже лежала на жалкой пародии кровати. Сняв очки, её руки оказались сложенными на боку и голова, как обычно, легла на них. Только вот её глаза пытались смотреть на путника напротив.       А сейчас она, может, меня видит.       – Тебе удобно, Марко?       – Да. А тебе?       Не думаю, что он хотя бы раз не спал на большой хорошей кровати. Думаю, даже ему везло. Но его тело сейчас свисает из-за его роста и размеров. Ведь никто не рассчитывал, что тут будет спать огромный, рослый мужчина. Да и по ширине ему маловато. Врунишка.       – Честно, не очень, но неплохо. И хуже может быть, согласись? Но я боюсь засыпать. А вдруг что-то пошло не так и Термина не закончилась? Что же будет…       Марко начал протягивать руку в сторону ботаника, но остановился, сильно нахмурившись.       Что ей сказать? Мне тоже хочется верить, что все это закончится.       – Все будет нормально. В поезде безопасно. Я услышу, если кто-то зайдет, даже во сне.       – А, ну может…Хорошо. Спокойной ночи, да? – Шепотом, немного сломано прошептала Оливия. В её глазах за все время пребывания в Прехевиле можно узреть страх, посеянный с тишины стука колес поезда. Но, сейчас, весь ужас, пережитый за эти три дня, уродливо отражался во всю, в этих глубоких, как океан глазах. От этого становилось больно и так хотелось утешить и убрать осколки испуга от той, кто не заслужила этого. И будущее, она боялась его. Одна ночь могла перечеркнуть все, забрав почти погибшую, но ещё бьющеюся душу. В ней читался страх, но, и надежда, редко-редко сверкавшая, желавшая вырваться из оков и снова ощущать жизнь.       – Спокойной ночи. – Ровно, без эмоций произнес гигант. Также, как он говорили с ней в первый раз. Сначала, когда он увидел её, вылезло почти полное отсутствие умения вести диалог с кем-то незнакомым и ощущение неловкости от собственных слов. Сейчас – желание скрыться, отчаяние и безнадежность. Хотя, что скрывать, они оба все понимают. Неумение довериться и умение оберегать капают на Марко как яд, а он, с извращённым удовольствием, поглощает его. Лучше упасть замертво щитом без трещин, чем обнажить свои слабости и переживания. На таком шатком принципе держится его существование.       Под его пристальным взором Оливия почти сразу начала сопеть. Быстро, как всегда. Его глаза тоже начали постепенно закрываться. От будущего не убеждать, остаётся принять его, каким бы оно не было. Сейчас, они встречают сон, а что потом – неизвестно. Может, такое окончание жизни и к лучшему, не наяву ощущать обрубание невидимых нитей жизни.              

***

      

      Ужасные создания, слепленные сверху, их звуки, зловонный запах, кровь, мертвые существа, разложение, пустынные бледные карие стены, земля, туман-туман. Как бы Марко не старался, его крови становилось больше. А твари все яростнее били, травили, кололи, сжигали. Он начал отчаянно глотать воздух, пытаясь восстановить самообладание, набраться сил. Но не вышло. Раздался громкий звук металла, с инвалидной коляски упала Оливия.       Темнота.       И солнечное бескрайнее поле с фиолетово-синими, красными и белыми, чистыми цветами. Их было так много, что не виднелись не менее яркие, живые зелёные стебельки, их листья и ножки.       А вдали, в центре этого пёстрого, ароматного одеяла сидела Оливия. Она увлеченно разглядывала один из миллиона цветков и казалось, что существуют только они, этот сказочный мир, а все остальное просто исчезло.       На ней одета мешковатая свободная футболка бледно голубого цвета и невзрачные коричневые штаны. Но даже такая одежда достаточно облегала фигуру девушки. На её спине висел такой же потрепанный, большой рюкзак. Она не отрывала взгляд от цветка, но, незаметно, посмотрела на Марко.       – О, ты проснулся и пришел, соня хе-хе. Ты так крепко спал, а я и сама могу заниматься работой, твоя помощь не нужна. И вообще, эта поездка для тебя отдых, помнишь? Ты молодец, боксер и тренер, но тебе нужен отпуск. Климат тут почти такой же, как в Ватикане. Ты же говорил, что вроде и привык жить в Рондоне, но что-то все равно не так, верно?       Марко не мог сказать ни одного слова, а просто молча приоткрыл рот. Он решил подойти к занятому ботанику и сесть рядом с ней. И на его спине рюкзак, а одет он, по ощущениям, в похожую походную одежду, как у неё.       Когда он сел рядом, девушка отвлеклась от очень интересных для неё растений и посмотрела на него с озорной, радостной улыбкой. Вся она светилась только для него ярче, чем солнце в этом особом месте. Вокруг них множество невообразимых растений и неизвестно, видел ли когда-нибудь мужчина хотя бы раз их в жизни.       Среди десятка цветков один фиолетовый, с голубыми крапинками, ложится на бедро Оливии. Боксер аккуратно и медленно отрывает его, внимательно смотря и переводя взгляд на лепестки и девушку. Его рука вместе с природным украшением неспешно, с лёгкой дрожью, кладет его за ухо принцессе этой степи.       Девушка ещё больше заулыбалась и с хохотом сказала:       – Ох, Марко, так неожиданно, спасибо!       Она сняла рюкзак, швырнула его в сторону и разведя руки, упала в мягкие травы, закрыв свои глаза. Марко сделал также и лег рядом, смотря на счастливую и расслабленную девушку.       – Ох, уже почти полдень, солнце тут так печет. Вместе с природой я ощущаю себя так спокойно и хорошо, но в это время суток тут слишком жарко, фууу. Давай вздремнем, Марко?       Он закрыл глаза.       И открыл их уже в поезде. Через стекло проникал пасмурный свет как в тот день, когда он отправился из Ватикана в этот судьбоносный город. Часы из кармана продолжали исправно тикать. Знак, который он заметил работает, хорошо.       Я не видел того самого сна, значит все?       Марко взъерошил волосы и провел мозолистую ладонь по лицу, в попытке пробудиться окончательно и осознать реальность. Его глаза встретили однотонный, скучный потолок, неудивительно. А напротив, на другом диване поезда, должна лежать Оливия.       Он повернул голову и тело к единственной душе. Девушка спала. Её тело медленно поднималось и опускалось от тихого, посвистывающего дыхания, а правая рука выползла из жалкого одеяла, сжимая его, а пятно на водолазке напоминало о пережитом кошмаре. Не хотелось вспоминать, но наряд все время напоминал ему. Казалось, что это произойдет снова, Марко поморщился и встряхнул головой.       Все хорошо, она дышит, спит. Это уже закончилось?       Но боксер не стал отрывать взгляда от Оливии. Синяки от ударов, царапины, ссадины. Все это следы пережитых, возможно, чудом, трёх дней. Сам он никогда не задумается о своем виде после всего, что случилось с ними. Ведь для него эти ощущения на коже привычны, обыденны. Увидеть все эти отпечатки боли на своем отражении не будет для него удивительным. Но вот все это на лице этой хрупкой внешне девушки вызывало такое естественное желание защиты её без раздумий.       Но следы пережитой боли не умиляли утонченность, остроту и мягкую округлость девушки, особенно, самой видной сейчас части – лица. Кожа как раз наоборот стала ещё выразительнее, украшенная маленькими красными ниточками. Сухие губы всё-таки немного поблескивали благодаря кровавой помаде. А под глазами мелькали въевшиеся бледные фиолетовые лепестки. Сон, давал передышку в этом марафоне, но это всего-навсего снижение темпа, а остановиться равно сойти с дистанции, навсегда.       Видимо, она ощутила на себе пристальный взгляд, либо услышала шум от нескольких движений и начала хмуриться и сжиматься, а после этого полуоткрыто, медленно, непонимающе, похлопала глазами, бессмысленно осматривая ими все вокруг. Обводя окружение взглядом, всё ещё лёжа, её глаза присоединились к Марко, и она смотрела на него точно, но и ещё немного сонно. Обрывалось это общением сжатой в кулак ладошкой, потирающей средство связи и причмокивающими зевками. Так лицо стало выглядеть чуть свежее, но видно, она ещё не до конца проснулась.       Она сейчас выглядит так беспечно, словно этих дней в её жизни не было.       Продолжая лежать и смотреть внимательно на мужчину, её рука неспеша и неряшливо нащупывала пол в поисках оставленных там очков. Найдя, Оливия аккуратно берёт их, не спеша надевает, все ещё не открывая взгляда от боксера, разве что, немного приподнявшись, опираясь на руку.       Сонное, юное лицо, неотрывно и задумчиво смотрело на зрелого мужчину, часто хлопая ресницами. Оливия старалась включиться в жизнь после сна. Но выглядело это, наоборот, она клевала носом, иногда щелкая губками.       – Доброе утро да?       – Доброе.       – Ну, я вроде как жива, да. Или может это сон…       – Мы оба живы.       – Я не видела того сна. Только все эти дни снова пережила, брр.       Достаточно, некоторые части слишком странные, его это не должно касаться.       – Кошмары?       – Ага.       Она сделала паузу и вопросительно посмотрела на Марко.       – Ты видел ещё кого-нибудь? Вроде как, ты не моя галлюцинация, ощущаю себя собой. И про фестиваль больше ничего не было…       – Ничего не слышал и не видел.       Правда не слышал. Но ей не надо знать, что сам недавно проснулся. Она начнет паниковать.       – Хорошо.       Марко начал вставать и быстро собираться. Взять куртку, из-под головы, расправить и надеть. Проверить уже верный пистолет и количество патронов. Может, в последний раз придётся держать его.       – Я проверю вагоны.       – Да. И я тобой.       – Тут безопасно.       – Но с тобой будет безопаснее. Сумка с основными вещами у меня, а потерять мой чемодан не так серьезно, хотя, там немного моей одежды, но её даже некуда надеть сейчас. Паспорт теперь с собой, так, на всякий случай. – Оливия улыбнулась от своих же слов.       – Хорошо, будем вместе.       – Вот и славно. – Девушка после этих слов начала неспеша слезать с «кровати», чтобы после забраться на коляску.       Он подходит ближе к ней и наклоняется, держа руки в воздухе в ожидании возможности помочь. Результат очевиден, но каждый раз его сердце сжимается, видя, как ботанику иногда тяжело опуститься и подняться. Как наседка вокруг цыпленка, разве что, Марко не очень умел издавать гортанные звуки, а его маленькая пташка, наоборот, да и силы в ней в конце концов на пение всегда находились.       – Я сама.       Раненая рука, конечно, все ещё не восстановилась и ему было видно, как с правой стороны ей тяжело опереться. Но она это делала снова, словно ничего в этом такого нет, это ведь самое обычное состояние, нормальное для человека, в проживании физических ограничений и в существующих от этого сложностях.       Еле слышимо, возмущаясь, ботаник смогла забраться на коляску и сев, отряхнула свою уже скорее серую, чем голубую юбку от невидимой и вполне видимой пыли и грязи. Поправив очки и волосы, которые так старались переливаться огнем, она потянула руку под подушку и достала пистолет, молниеносно проверив его обойму и состояние.       – На всякий случай.       Как предусмотрительно. Не подумал бы так сделать, удивляешь, Оливия.       Марко одобрительно кивнув на это немаловажное действие для них. Оливия развернулась к нему, готовая следовать за ним. Двое уже обыденно пойдут навстречу опасностям. Новая норма. Увидев готовность, он неспешно начал идти в другой вагон, осматривая нынешний. Чемоданы, валяющиеся после вчерашнего мародерства на месте, как и бесполезные для них вещи. Тут никаких изменений с ночи кроме тех, что рукотворно случились вчера. Значит, тут точно никого не было. Оставался второй открытый вагон, перед дверью которого они оказались.       Мужчина с силой, но спокойно открыл подчиняющуюся ему дверь и быстро осмотрел все вокруг. Ничего, пустота. Воздух был немного тяжёлым от того факта, что тут уже несколько дней никого не было. Вчерашняя беглая проверка Марко в счет этого вагона явно не входит. Да и обстановка говорила об этом – они первые гости за эти несколько дней и ночей. Оставалось только неспешно пройти и проехать, что они и сделали. Звук колес и шаги разбавляли атмосферу и приносили собой хоть какое-то подобие жизни в этом пустынном месте.       – Вчера был тут, ничего нового. Дальше мы не пройдем, заперто.       – Вернёмся назад?       – Да.       Поменяв направление обратно к точке исхода и сделав пару шагов, мужчина перестал слышать привычный шум металла и резины. Напряженно развернувшись, он увидел её, погруженную в свой особый мир и наивную детскую улыбку. Она быстро махнула рукой от одного из края пассажирского места и увлеченно смотрела сверху вниз на пол.       – Вааауу.       И блеск волос девушки, которые стали почти рыжими в оттенок деревянного пола, дали ответ. Она смахивала пыль и смотрела, как та подчиняется силе притяжения. А увидеть и ощутить такое можно только в одном случае – когда светит яркое, чистое солнце.       На это событие он мог сказать только одно:       – Выглянуло солнце.       – Ох. – Оливия отвлеклась от увлекательного изучения серых комочков. – Может быть. Пыль, видно, так хорошо, правда. И посмотри вокруг, в окно, стало ярче, ты прав! – С сверкающими от радости и надежды глазами, она подкатилась к Марко как можно ближе.       – Хм, может.       Она такая…счастливая сейчас. Словно, ничего и не было.       – Давай двигаться дальше.       За этими словами маленького громкого командующего последовало огромный воин, снова закрывая командующую собой. Это не могло защитить её полностью, но, как показала практика, лучше так. Он неспешно прошел в вагон, который для них уже стал домом, а за ним уже проехала девушка. Не самый лучший вариант для постоянного жилья уж точно, временная лачуга. И у каждого была надежда, что это станет вскоре прошлым.       – Ничего.       – А твои часы все ещё тикают, кстати?       – Да.       – Это успокаивает.       Слышать от Оливии эти слова успокаивает.       – Я выйду из поезда и осмотрю окружение. Вряд ли там кто-то будет, находись тут.       – Но… – Девушка непонимающе и испуганно смотрела на Марко.       – Я скоро. Не думаю, что кто-то будет снаружи, но надо проверить.       – Хорошо…       – Тут безопаснее.       Боксер моментально пошел к выходу и открыл дверь. Свежий воздух и глубокий утренний свет на секунду проникли в вагон, а после, его тело скрылось, а все вокруг снова стало статично коричневым. Оливии только и оставалось смотреть вслед, пытаясь убрать пот, трогая рукоять коляски.       Не думала, что мне будет так страшно, если он исчезнет. Но так не по себе, не хочу. Может, я должна привязаться к кому-то лучше себя и ползти за ним?       Секунды тянулись как минуты, а одна минута превратилась для девушки в час. Потеребить юбку, потрогать и проверить оружие, вспомнить множество наименований растений как на родном языке, так и на матушке-латыни. Ничего, все мысли сводятся к тишине и ожиданию. Давно так отсутствие человека не сводило её с ума. В последний раз такое случалось, когда Рейла уехала и больше не вернулась. Теперь, казалось, что и Марко она больше не услышит.       Но как гром среди ясного неба раздался звук и показалась крупная фигура. Он все-таки вернулся и вытянул её из от тонущего ощущения. Видя его, она могла всплыть, несмотря ни на какое состояние или ещё чего-либо. Вот оно, прозрение, бесконечный источник желания бороться в одной душе, встретившийся случайно. В поисках жизни сестры она нашла сердце грозного внешне, но нежного внутри гиганта.       Девушка громко выдохнула и понимающе посмотрела, ожидая услышать то, что она сразу поняла, как только он вошел.       – Никого вокруг. Видимо, только мы вдвоем.       – Эх…       – Может, они в другом месте. Но логично было бы вернуться к поезду.       – Ага…       Марко подошел и сел на место, с которого началось его утро, а она подъехала к хаотично разбросанному дряхлому постельному белью. Мужчина перед ней тяжело вздохнул и устало поднял голову вверх, прокручивая в сознании все, что только мог.       Так они сидели в тишине, подсвеченные бело-желтым мирным ореолом. Теперь, этот цвет и свет не хотели их сжечь и изничтожить, а лениво согревали встреченных на пути бесконечности путников. Оливия, подобно драгоценному камню, переливалась и сияла блеском, просвечиваясь изнутри, невольно демонстрируя свои внутренние ветви и стебельки.       Она задумчиво, взволнованно и тепло смотрела на Марко, нервно переплетая пальцы, сжимая и разжимая ладони. Та, у которой всегда находился способ найти слова и озвучить их молчала, погружаясь в недра своего сознания и в неуловимые глаза.       Тишина была прервана мужским, тихим для такого огромного тела голосом.       – Все закончилось?       – Думаю уже точно, Марко. Получается, что-то странное началось ещё в клубе. – Оливия облокотилась и расправила плечи, растекаясь на спинке, но все ещё внимательно смотрела на него.       – Угу.       – Те странные сны не про Термину. У башни с нами ничего не случилось, ну, кроме попытки убить друг друга. Жители и монстры словно потеряли интерес к нам и жаба…       – Не было жабы… – Тяжело выдохнув, в попытке мысленно сбежать от нападения, высказался гигант.       – Да была, я видела. Не стесняйся, это было…мило.       – Ладно, жаба.       – Обычное животное, без мутаций. И несмотря на туман стало легче дышать, как всегда. И опять, мы не видели сна. Вот, теперь, мы тут с тикающими часами.       – Это всё…выжили только мы, Оливия. Три дня…       – Видимо.       – Осталось только выбраться.       – Думаю, что нам хватит запасов и в лесу можно много чего найти.       – Пройти по железной дороге обратно. Надеюсь, что город нас не развернет.       – Ты говорил об этом, помню. Но столько всего уже намекает что все нормально, неужели мы не сможем. – Она начала нервозно щипать стеклянную кожу, окрашивая в розовые капли. Её лицо поникло и опустилось к полу, прячась от солнца и своего спутника.       Последние слова мужчины сделали только хуже, и атмосфера становилась тяжелой. Вроде мир говорил об окончании этого невообразимого кошмара, но чего-то не хватало убедиться в этом.       Хоть поезд крепкая металлическая крепость, но стекло может впитать и отразить новости внешнего мира. В первый день прозрачные стены вещали о сне про девушку в красном и недопонимание о всей ситуации. Это Оливия слышала, пока ползком старалась выбраться, чтобы уже воочию увидеть и расслышать этот сигнал. Сейчас, прозрачный рупор молчал, пока две души погружали себя в безысходность после мелькнувшей надежды.       Но, вселенная решила ознаменовать их победу в фестивале. Стекло передает радостную весть о двух выживших, сообщая её птичьим пением. Нет, это не карканье воронов, которые, никогда не затрагиваются в божественных планах. Видимо, они, сильнее любого известного и неизвестного бога. А это щебетание нескольких маленьких, но громких певчих светлых птичек. Эти существа в перьях, кажется, не могли поверить в собственное счастье продолжения их жизни на родной земле и старались рассказать хоть кому-то об этом. Эта песня оглашала не только о них, но и обо всем вокруг них. Теперь, можно расправить плечи и вернуться к спокойному, мирскому сердцебиению, дыханию, существованию.       Кажется, боксер и ботаник ждали именно этого спускового крючка в своих смятениях. Они переглянулись между собой, раскрывая глаза и улавливая в них больше, чем в словах и телах друг друга. Вот он, ответ, они пережили Термину и получили билет в будущее. Только они выиграли эту лотерею Прехевиля.       Оливия почти сразу начала дрожать, а её глаза стали мокрыми, на что она прикрыла их ладонями. Надеть маску сдержанности сейчас она не смогла, начав заливаться смесью осознания, отчаяния от потери частички себя, невообразимого чуда и ран всех видов. Где-то в её кричащем пении мелькало еле уловимое счастье от осознания. Девушку нахлынула истерика.       Марко понимал, что происходит с ней, но не свое самочувствие. Его зрение расплывалось, ватные ноги еле-еле сделали пару шагов до драгоценной «певицы». Он должен преклониться перед ней вместе с своим новым осознанием и смыслом.       Подойдя к ней и сев напротив нее, опустив себя, он взял её руку, посмотрев на неё. Они бегали и блестели в волнах, а раскрасневшийся носик шмыгал, пытаясь подстроить невпопад прыгающее хлипкое дыхание.       Его горячие руки жадно поглаживают её хрупкие костяшки и пальцы, которые остужали его пыл, дрожа вместе с ним, подарив студёный ручей для него. Мужчина все сильнее и сильнее сжимает и гладит их, все больше и больше вглядываясь в уже такие родные, бескрайние глазки. А его на первый взгляд суровые глаза, заливались прозрачной теплотой его сердца и чувств.       – Я обещал, что мы выберемся…живые…вместе…       Эти ломанные слома Марко немного выводили и успокаивали Оливию. Она немного, неуловимо улыбнулась ему, сказав:       – А я не верила, но…ты бык… – Руки девушки дрожали на его поглаживания, но, при этом, он заставлял их все меньше прыгать. Она успокаивалась и поглощалась эмоциями одновременно.       – Да… ты жива. Мы уже точно выберемся.       Полностью захваченной секундным импульсом, не задумываясь, Марко приподнялся и обнял Оливию, оставив её сидеть на месте. Его тело всецело ощутило каждое, даже самое незаметное её движение, стук сердца. Мало, не то. Он взял и поднял её, держа двумя руками над землей, в своей крепости, все крепче закутывая ботаника, вдобавок, прижимаясь губами в её макушку. Если победителем Термины должен стать один, то вот он, Марко. А свою награду он жадно прячет своим телом от незваных, неуловимых взглядов.       – Спасибо, Марко…ты спас меня…столько раз.       – Ты не должна меня благодарить за это.       – Но, ведь…ты мог убить меня, избавиться, не тащить обузу.       – Не говори так. Никогда.       Обуза… Понимаю, почему она о себе так говорит, но это не так. Она сильнее многих людей, которым дано все, даже сильнее меня.       – Хорошо… – Она все сильнее утыкалась в его грудь, а её волна хаоса утихала. – Мы живы…       – Да.       – Я больше никогда не буду сомневаться в твоих словах… Ты сделал невозможное, Марко.       – Это то, что я должен был сделать.       Смог это чудом. Не без твоей поддержки.       Оливия высунула свою голову из груди доброго защитника и посмотрела на него. Следы слез еще мелькали, но она лучезарно улыбалась, смотря на него.       – И я тоже выполню свое обещание.       – Хм? – Марко правда не понял значения её слов и смотрел в замешательстве.       – Буду жить. Ты же мне пообещал, что мы выживем, выберемся. Тогда, я обязана жить.       – Ну, может. – Он немного раскраснелся и его глаза расширились от таких заумных мыслей ботаника.       – А ты можешь дать мне обещание? – Искрясь, смотря на боксера, спрашивала Оливия.       – Какое?       – Живи.       – Обещаю до самого конца. Буду бороться. Не брошу. Никогда, Оливия. – Его лицо стало как всегда спокойным, но голос в конце, особенно, на её имени, прозвучал сладко и тягуче, словно мёд. Он резко прокрутил их на месте, взяв её на руки поудобнее, подобно жениху, выносящему невесту из церкви. Даже юбка подыгрывала этой странной и забавной сценке и юрко развевалась от легкого ветерка, который получился от всего этого резкого движения.       Она, как никогда ярко освещалась всем миром. День благословлял тень, желая показать свою верную, но незаметную обычным людям спутницу. Только одному человеку день доверил свою хладную внешне, но не душой красоту.       Лицо ботаника расплывалось от гармонии и спокойствия, окутавших их сейчас. Казалось, словно ничего не произошло. Горечь от потери сестры теперь реальность, кошмары Прехевиля новые сны. Но, сейчас, с этим мужчиной, она счастлива, впервые ощущая такую защиту и заботу от кого-то, кроме Рейлы. Затененная душа звучит отвратительно, словно, на человеке висит клеймо. Да, Оливия завидовала, ведь её почти что отражение сияло так, что старшую Хаас никто никогда не видел во всем, что только существует. Но даже так, она любила её, кажется, с самой первой секунды собственного осознания. Любовь, забота и сострадание настолько естественны в ней и ей так хочется проявлять это, что девушка даже не задумывается об этом. Она отдавала, дает, и будет снова и снова отдавать все свое тепло теперь для Марко. Единственного из этого множества людей, который увидел в ней личность, а не металлическую клетку, принял всю её с белыми, серыми и черными пятнами. Как и она, увидев плюшевого, ещё юного, самого заботливого и ранимого в душе мужчину, а не каменного, жестокого и злого гиганта, каким он выглядит снаружи. И совершенно спокойно приняла его ужасное прошлое. Оливия не могла этого не сделать, ощущая его чистое раскаяние. Это не отменяет тяжести и жестокости убийств, но человеческие поступки и признания за эти дни искупили все. А это воплотилось в одной юной, прекрасной как цветы девушке.       Они так внешне и внутренне похоже. Они дали невозможное обещание и исполнили его, наперекор судьбе. Они дали новое обещание. Они нашли друг друга.       – Я тоже буду жить до конца…и буду с тобой. Тело, душа, вместе с тобой, как получится. Сейчас, в будущем и после… Я обещаю, Марко.       Только двое смогли пережить все ужасы.       И связать себя узами обещания, длиною в жизнь.