Это просто игра

      Когда живёшь философией тотальной беззаботности, и в суете происходящих в шоу событий не задумываешься о том, что ж на самом деле происходит, рано или поздно приходишь к вопросу: а может ли здесь вообще что-то быть всерьёз?       Да, это шоу — скорее просто игра. Обычная игра. Никогда бы не подумаешь, что она может круто изменить чью-то жизнь, ведь так? Но сегодня, видимо, подумать придётся. И очень глубоко.       Когда Пин впервые лишили конечностей, Койни не воспринял это серьёзно. Это же просто игра, это же не навсегда, да и, в конце концов, это не вызывало столько неудобств, правда?..       Со временем парень таки приглянулся чуть ближе к обджекту, что была ему уже как сестра, и заметил, как она меняется. Нидл поспособствовала такому изменению мышления, во время пребывания участников в Йойль-ленде впервые заметив, как Пин в одиночестве сидела и, дрожа, отрешённым взглядом наблюдала за луной. Тогда оба Нидл и Койни серьёзно поговорили с сокомандницей. Много информации выудить не удалось, но стало чётко ясно одно: Пин очень плохо.       Это был первый момент, когда Койни что-то переосмыслил. К сожалению, глубоко размышления его не довели, и он продолжил воспринимать ситуацию с ноткой своей беззаботной философии.       Перед сегодняшним испытанием Пин лишили лица. Она стала предположительно безжизненна. Как оказалось, жизнь в ней была.       Казалось — тут-то совесть и должна постучать и передать свой пламенный привет, но у Койни подобного не наблюдалось. Он воспринял это несерьёзно, позволив в некоторые моменты испытания действительно обращаться с Пин как с бездушной безделушкой. Опять. Это же просто игра. Это же скоро закончится...

***

— КОЙНИ!       Внезапный крик испугал парня. Высокий женский голос был узнаваем — Нидл обеспокоенно звала на помощь. Парень развернулся и увидел неподалёку, как Нидл, стоя рядом с лежащей на траве Пин, отчаянно махала рукой. Слёзы наворачивались на глазах у девушки. Койни вмиг ринулся к сокомандницам и через пару секунд был на месте. — Что, что? Что случилось?.. — Она... она... Она холодная... Она замерзает! - обеспокоенно мямлила до ужаса напуганная Нидл сквозь слёзы отчаяния, отрагивая бренное тело Пин.       Койни бросил взгляд на Пин и, не отдавая отчёта, положил руку на неё. Он обомлел. Сердце бешенно забилось в груди, норовя вырваться. Руки задрожали. Страх. Его никогда не было. Никогда так серьёзно парень не переживал за свою замученную обстоятельствами сокомандницу.       Рука ощутила холод тела и немного такой же холодной слизи, то бишь пота Пин. — Труп?.. О, Боже, нет... Не сочиняй ерунды, Койнстер... Она жива... – Койни был настолько напуган, что совершенно случайно озвучил свои мысли вслух. — Ты хочешь сказать, что она УМЕРЛА?! – в ужасе вскрикнула Нидл. — Что?.. А! Конечно нет! Она, она– — ОНА СЕЙЧАС УМРЁТ!!       Вот теперь то Койни задумался. Пин сильно побила судьба. Другой вопрос в том, а не поздно ли он об этом задумался?..       Койни прижал Пин к себе. Теперь она уже не казалась "неодушевлённой безделушкой". Это же его сокомандница. Обджект, считавший его братом. Обджект, видевший в нём защиту. Койни понял, что не оправдал себя абсолютно никак перед той, которую он должен был оберегать от любых ещё больших напастей судьбы. От всего осознания, Койни и сам начал потеть и холодеть. Ему стало дурно. Пока не поздно, он начал говорить. — Пин... Подруга... Сестра, в конце концов... Я знаю, что ты так много хочешь сказать, я знаю, что тебе очень плохо... Прости, прости , прости! Я был так глуп! О, так глуп! Я совсем не думал о тебе. Я не думал о том, что тебе плохо, больно и страшно. Я не думал о твоих чувствах. Только о себе. Пожалуйста, дай знак, что ты меня слышишь и, о, прошу тебя, извини!       По телу Пин прошла дрожь. Койни встрепенулся. Он сначала подумал, что ему показалось, но, прижавшись к подруге крепче, понял, что она действительно дрожала. Груз упал с его души вместе с облегчённым выдохом. — Хвала небесам! Ты жива, дорогая... Ты слышишь меня? Слышишь? Я знаю, ты слышишь меня...       Нидл всё это время стояла рядом, наблюдая за двоицей и боясь вмешаться. Она присела на траву и также облегчённо вздохнула вместе с небольшим всхлипом.       Койни попробовал послушать сердце Пин — оно билось. Она была жива. — Пин! Боже мой! Ты жива... Ты жива! Не пугай нас больше...       Со временем тело Пин начало теплеть. Скорее всего оно было холодным ранее из-за чего-то типа панической атаки. Обладательница бренного тела, как и полагал Койни, действительно хотела сказать очень многое. Она была заперта в безмолвном, бездвижном теле. Ей было так больно и страшно. Она не была уверена в том, что это скоро закончится. Для неё шоу было игрой на выживание, приз в которой — новый, здоровый рассудок, которого Пин лишилась если не навсегда, то определённо надолго.       Койни понял, что он должен действовать. Его подруга абсолютно беззащитна, и он должен, наконец, оправдать в себе того Койни, которого видела Пин — сильная фигура старшего брата, что прикроет своим телом любые пули ради любимой дорогой сестры. А иначе в один момент может стать слишком поздно, как это чуть не случилось сейчас.       Койни понял, что для Пин это шоу — не просто игра, а настоящее душевное мучение с терпением издевательств со стороны других участников. Он стал по-настоящему ценить всех, кого ему подарила судьба в этом сезоне. — Пин... Я иногда бываю идиотом, да. Я иногда тебя сильно обижаю. Сильно раню. Прости. Пожалуйта, молю, прости. Я раньше не понимал, что ты чувствуешь. А теперь, когда ты даже сказать не можешь... Извини, дорогая... О, как я виноват перед тобой...       Слёзы навернулись у Койни на глазах. Он вжался в тело Пин сильнее и стал плакать. Нилл упала на колени перед сокомандницей, и также тихо всхлипывала. Койни на секунду показалось, что он слышал всхлипы от тела Пин. Или не показалось?..