Все любят хороший, крепкий... кофе

Дань Хэн и Блэйд встречаются. Март 7 в ужасе. Остальные лучше скрывают свои эмоции, и по ним ничего не понятно. Келус не знает что и думать. Он во всех смыслах самый младший на Звездном Экспрессе — если считать его фактический, а не биологический возраст. Конечно, он в курсе каких-то вех общей истории Дань Хэна и Блэйда: например, того, что Блэйд гонялся за Дань Хэном, чтобы он ээээ… заплатил за м-м-м… злодеяния прошлого? В результате чего Дань Хэн не раз Блэйда убивал, а потом они встретились на Лофу, и оказалось, что они были знакомы несколько янтарных эр назад — и не только, а потом что-то там, что-то там, внутри этой истории и вокруг — и теперь они ВСТРЕЧАЮТСЯ. Если бы Келус услышал это в чьем-нибудь пересказе, еще в первые несколько минут сказал бы: «Помедленнее, пожалуйста, я не успеваю». Увы. Никто не собирается расщедриваться на дополнительные объяснения или ставить жизнь на паузу. Пристать с вопросами к Дань Хэну Келус не решается. Блэйд прилетает не реже раза в месяц — в зависимости от терок между Экспрессом и Охотниками за стелларонами и того, произошел ли у него, у них, или у какой-то части Вселенной поблизости коллапс. Если все спокойно — «не реже» кратно возрастает. Никто благоразумно не спрашивает, почему местом встреч стал именно Экспресс. Неожиданно Блэйд по-своему крайне предупредителен: всегда прилетает с какими-то гостинцами, привозит вино, торты, чаще всего — какие-нибудь экзотические фрукты. Келус стал внимательнее к Дань Хэну, поэтому замечает, что тот, кажется, узнает о прилете Блэйда еще до того, как Пом-Пом, получив сигнал от Экспресса и неодобрительно дернув ушами, выходит из вагона, чтобы его встретить. Дань Хэн сидит и ждет — выпрямившись и поглаживая наруч. Взгляд обыкновенно ясных глаз становится матовым, будто бы обращенным куда-то внутрь, Дань Хэн слегка опускает ресницы. Дверь открывается — заходит Блэйд, пахнущий озоном, стерильной пустотой космоса и угрозой, в руках коробка или корзинка, или за плечами какой-нибудь рюкзак. Он никогда не здоровается, просто говорит: «Вот», — и ультимативно ставит свою поклажу на ближайший столик. Кто-нибудь смущенно запускает в воздух приветствие, и оно тихо рассеивается, оставаясь без ответа. Пом-Пом неодобрительно молчит — и это тоже кажется Келусу дурным знаком. Потом они все ужинают, над столом витает неловкость. Разговор весь в дырах пауз, Дань Хэн рассеян, молчание Блэйда настолько плотное, что кажется агрессивным. Они обычно встают и выходят — по очереди, но очень слаженно, словно разделяя на двоих какой-то невидимый таймер. После этого все немножечко расслабляются, но неловкость никуда не исчезает. На десерт — фрукты от Блэйда, какие-нибудь шарообразные мучнистые плоды с медовой сердцевиной, или загадочные цитрусовые — из одного бледного шарика можно нацедить стакан сока, или мелкие душистые ягоды. Все очень вкусное. Если они ничего не съедят — Дань Хэн расстроится, хоть и постарается не показать вида. Они достаточно долго вместе, чтобы видеть эту легкую печальную рябь, слегка искажающую чистые, малоподвижные черты. Космической ночью в спальном вагоне очень тихо и царит напряжение. Келус слышит, как с пшиканьем открываются двери, и по коридору крадутся: господин Вельт уходит разговаривать с Пом-Пом, Химеко спасается в рубке машиниста, Март 7 ходит за водой, полить растения, снова за водой. Келус то и дело слышит, как ее шаги в коридоре замирают. Полминуты тишины. Обычно он не выдерживает, открывает дверь и зовет ее в гости громким шепотом. Март соглашается, и они потом проводят ночные часы, болтая, разбирая ее фотографии или играя в карты — что угодно, лишь бы не прислушиваться к тому, не просочится ли какой-нибудь посторонний звук из серверной и не обсуждать то, что их обоих тревожит. Блэйд — полумертвый убийца, одержимый марой. У него шрамы везде — на тыльных сторонах ладоней, на шее, выглядывают из-под танчжуана, может быть, даже за ушами. Он вечно ходит в бинтах, но и те не способны скрыть это его вопящее прошлое. Конечно, Дань Хэн вполне может о себе позаботиться и себя же защитить, но… А что если ночью у Блэйда произойдет приступ? А если вдруг… Еще — и думать об этом Келусу страшновато — ему представляется, что Блэйд по определению и в сексе должен быть жесток и груб. Просто потому что. Это же Блэйд. Смотри выше. Когда они все собираются утром за завтраком — ни по Дань Хэну, ни по Блэйду ничего не понятно. Оба выглядят так, словно ночь провели в соседних криокамерах, разморозившись утром в том же виде, в котором легли в них вечером. Разве что Блэйд чуть более встрепан, а Дань Хэн почти улыбается. Завтрак мог бы быть столь же неловок, как и ужин, но Блэйд обычно пьет чай, который заваривает ему Дань Хэн — и улетает еще до того как все соберутся за столом, все совершенно молча, и так — до следующего раза. Но однажды он все-таки задерживается — выходит к завтраку один, садится за общий стол, и в привычном обмене утренними любезностями немедленно наступает пауза. Положение решает спасти Химеко: — Кто будет кофе? У нее в руке полный кофейник «черной жижи». Все за исключением Блэйда переглядываются, пытаясь вспомнить, чья нынче очередь соглашаться: у них для этого составлено расписание. Вельт разбавляет кофе большим количеством воды, утверждая, что тот слишком крепкий, Март — настаивает на том, что может пить его только с молоком, сам Келус добавляет в чашку и воду, и молоко, и сахар, и все равно потом сердце у него в груди колотится так, словно пытается запрыгнуть в горло. — Можно мне? — впервые за многие-многие визиты Блэйд говорит хоть что-то, и они все замирают, такой у него оказывается насыщенный, глубокий голос с легкой хрипотцой. — Ах, конечно, — даже если бы Блэйд специально захотел бы угодить Химеко, вряд ли смог бы придумать что-то лучше. … Они зависают и не успеют сориентироваться — Химеко наливает Блэйду кофе в крошечную чашечку для эспрессо, не оставив места ни для молока (пусть и разведенного из концентрата), ни для сахара. — Мне кажется… — пытается было Вельт, а Март 7, наплевав на ужас, тянется к Блэйду, однако тот, презрев паузы, берет чашечку из рук Химеко и выпивает содержимое залпом. Все затаивают дыхание. Блэйд сидит с закрытыми глазами и кончиками пальцев вращает чашечку — налево-направо. Все настолько на нем сосредоточены, что почти не замечают Дань Хэна, когда тот заходит, здоровается и, не дождавшись ответа, садится рядом с Блэйдом. Тот отчего-то вздрагивает, не открывая глаз. Келус делает вид, что уронил вилку, и нагибается за ней. Под столом Дань Хэн гладит Блэйда по колену. Келус, немедленно выпрямляясь, тут же обо всем жалеет. Судя по всему, сожаление готовится стать темой этого завтрака. — Что случилось? — Дань Хэн наконец чует неладное. — Ты знаешь, я… — голос у Химеко виноватый. — Госпожа Химеко угостила меня кофе, — прямо и четко информирует его Блэйд. «Госпожа» — Химеко приоткрывает рот. Еще сто баллов и золотую звездочку этому столику. — Отлично прочищает мозги. Блэйд отодвигает чашку с блюдцем. — Угостите меня еще как-нибудь кофе? — Я… — начинает было Химеко, останавливается и просто кивает — разрумянившаяся, похорошевшая. Блэйд, сухо ей кивнув в ответ, выходит из вагона. Дань Хэн следует за ним… Блэйд улетает. И вроде бы все как обычно, но на следующее утро Дань Хэн просит Химеко научить его заваривать кофе. У Март такой взгляд, словно она изо всех сил сдерживается, лишь бы промолчать, и Келус делится с ней своим печеньем, чтобы облегчить ей задачу. Кто знает, в чем дело — может быть, в многолетнем опыте заваривания чая, или в силе Верховного Старейшины, связанной с водой, но у Дань Хэна получается не кофе, а песня, то есть облачный гимн, по недоразумению принявший вид напитка в чашке. — Ну как вам? — Дань Хэн кажется равнодушным, но они-то научились уже слышать легкую тревогу в его голосе. — На мой вкус не хватает крепости, — говорит Химеко, накручивая рыжую прядь на указательный палец. Все поддакивают, не решаясь похвалить кофе, быстренько убирают со стола пустые чашки. Дань Хэн принимает это как должное. В этот раз — Келус уверен — они все ожидают прилета Блэйда. И тот является буквально через пару дней, настолько быстро, словно услышал безмолвный сигнал, выпущенный из рубки Экспресса. В этот раз с ним охапка каких-то шипастых фруктов со слабым запахом заварного крема — и довольно простенький на вид пирог. Дань Хэн, единственный, кто разговаривает с ним напрямую, спрашивает: — А это что? — Это для кофе, — говорит Блэйд. Между ними какое-то приличествующее расстояние, но приглушенный голос Блэйда таков, словно кроме них в вагоне никого нет. — Знаешь, я научился его заваривать, — Дань Хэн поднимает голову и смотрит Блэйду в лицо. Ничего такого, но Келусу отчего-то становится неловко. — Теперь знаю, — отвечает Блэйд и улыбается неуклюжей, совершенно деревянной улыбкой, словно бы неуместной на его лице. Келусу хочется выйти из вагона. Ужин проходит как и всегда — топорные реплики перемежаются молчанием. В какой-то момент, не выдержав напряжения и Март, трясущей коленом под столом, Келус сбегает освежиться. Умывается и, пожалуй, слишком надолго задерживается в купе, не желая возвращаться к остальным. … Дань Хэн и Блэйд стоят в темном закоулке у выхода из спального вагона. Келус замирает, сначала боясь быть обнаруженным, затем остается — уже намеренно. Они просто смотрят друг на друга, в полумраке лиц не разглядеть, но Келусу они кажутся неподвижными. Время медленно растягивается, липкое, как жевательная резинка. У Келуса, кажется, вспотели даже пятки — Блэйд излучает угрозу всегда, она в его движениях, ею пропитаны его взгляд и его голос, Дань Хэн — опасен и без угрозы, Келус хорошо это знает. Надо уходить. Он делает осторожный шаг назад… Блэйд обнимает Дань Хэна за талию обеими руками, переплетает пальцы. Дань Хэн прижимается к нему, ведет прикосновение по груди, по плечам, трогает волосы. Глаза обоих сумеречно мерцают, шуршание ткани и дыхание оглушительны. Они целу… Келус очень тихо и очень быстро сбегает. Его любопытство и удовлетворено, и наказано. Шестое чувство — этот невидимый алармист и параноик твердит ему, что уж Дань Хэн-то его точно учуял, сто процентов, сто процентов. Ой, что будет. Потому что если на самом деле ни он, ни Блэйд его не заметили, и ничего не будет… Келусу почти страшно. Они всю ночь с Март валяются на кровати, болтают и едят очень сладкие и очень колючие плоды — подарок Блэйда. Вельт показал, как их правильно вскрывать, но ладони у них все равно исколоты. Они выползают к завтраку, совершенно невыспавшиеся. За столом тоже какой-то нехарактерно сонный Вельт медленно моргает опухшими глазами за стеклами очков; напротив Блэйда — полностью собранного, такой же аккуратный Дань Хэн заваривает кофе. Его руки движутся так плавно, словно этот кофе породнился с чаем и теперь достоин соответствующих церемоний. Блэйд… смотрит. Тишина захватывает вагон. Никто не смеет ее прервать — ни Келус, ни Март, ни Химеко, приходящая следом. Кофе, словно осознав всю важность момента, ведет себя душка-душкой: сдержанно кипит, испуская горьковатый, насыщенный аромат, пенка поднимается над кофейником пышной шапочкой, но так и не переливается через край. Дань Хэн наливает Блэйду первому. — Мне тоже! — звонко говорит Март, разбивая тишину, и подставляет чашку. Дань Хэн, вздрогнув и моргнув, после паузы наполняет ее: — Тебе разбавить? Может быть слишком крепко… У Блэйда чашечка для эспрессо, у Март — стандартная чайная. Блэйд выпивает свою залпом, Март успевает разве что сделать из своей глоток. — Как вкусно… — начинает она и не договаривает. Блэйд берет чашку прямо у нее из руки и пьет из нее, глядя прямо на Март, на то, как она приоткрывает рот и хлопает ресницами. — Это мой кофе, — говорит Блэйд просто, но очень настойчиво, в его голосе след далекой грозы, — Дань Хэн заварил его для меня. — О, я и не думала, — начинает Март, переводит взгляд на Дань Хэна и замирает. Все смотрят на Дань Хэна. Лицо его все еще элегически равнодушно, залитое румянцем по самый лоб. Он весь красный. И, судя по всему, он знает, что он красный. Уголки губ подергиваются — он пытается сохранить лицо. Блэйд встает, обходит стол, берет Дань Хэна за руку. — Ешьте пирог, он вкусный, — подумав мгновение, добавляет, — пожалуйста. Он хорошо подойдет к кофе госпожи Химеко. Блэйд выше Дань Хэна и шире в плечах, поэтому легко закрывает его от взглядов остальных. — Спасибо, — Химеко ориентируется первая. — Удачной дороги, — говорит она словно бы невпопад. Блэйд замирает, затем неловко кивает: — Хорошего завтрака, — получается очень топорно. Он уходит и уводит за собой Дань Хэна. — Что ж, — господин Вельт прочищает горло. — Ага, — пока все отвлекались, Март успела открыть, нарезать пирог и откусить кусочек, — знаете, а он и впрямь огнище. Даже без кофе. Она сидит и болтает ногами, и ест пирог, усеивая блюдце крошками — ни следа ужаса, который так ей не шел. — Попробуй, — она пододвигает кусочек Келусу, и тот покорно жует, не чувствуя вкуса. — Чур, в следующий раз, когда он прилетит, я здороваюсь первая, — у Март горят глаза, она на самом деле обожает соревнования. Келус показывает ей большой палец. Завтрак продолжается, Химеко варит свой убийственный кофе, господин Вельт нарезает пирог, который Март уводит у него из-под ножа так быстро, что он предусмотрительно запасает кусочек для Пом-Пом, за бортом вечная космическая полночь… Дань Хэн и Блэйд — встречаются, и, кажется, это больше ни у кого не вызывает вопросов.