Как Осаму потерял доверие

Когда в тот раз Чуя его встретил, Когда почувствовал её, Тогда ему хотелось снова, Сказать, что он убьёт его! Он снова запер его в клетке, И издевался до утра, Он бил его плеткой по телу, И наслаждался криками тогда! Затем входил, но все быстрее, Схватил за член, рванул к себе, Затем он кончил, заткнул пробкой, Сказал одно, - прощай любовь! Потом он снова издевался, Надел ошейник на него, За время их прогулки ночью, Осаму лишь сосал потом. Затем когда они вернулись, Чуя подвесил его вновь, Он издевался над ним снова, Потом он лишь вошёл в него! Пусть тот стонал, кричал до крови, Но Чуя только бил сильней, Внезапно он остановился, Отложил плеть, пошёл домой. Под вечер Чуя созвонился, Потом пришёл к нему Огай, Он лишь сказал, ну что же давайте, Играть с ним дружно до утра. Огай входил в него играя, Входил пока не разорвал, Входил пока не убил снова, Пока не стало мокро там! Потом он взял лишь нож холодный, И разорвал на части член, Затем, когда тот кричал снова, Входили все в него в тот день! Осаму вновь сосал их члены, Кровь лишь текла потом рекой, В тот раз Осаму понял только, Что он умрет от боли всех! Пусть он сказал, не нужно больше, Но Чуя только хохотал, Мы будем долго издеваться, Ты должен лишь погибнуть здесь! В тот раз ты снова их обидел, Рюноске плакал до утра, Он не хотел смерти тигренку, Но ты в тот раз сказал, - Прощай! В тот раз он лишь смеялся снова, И наслаждался смертью тех, Кто приносил лишь наслаждение, В тот раз он знал, что убьёт всех! Но вот в тот раз он понял только, И Чуя лишь сказал, - Ты мой, Я буду лишь пытать ночами, Ведь с нами будет Фёдор твой! Пусть Фёдор молча согласился, Ведь Тигр был для Сигмы, - тем, Кто обещал стать ему другом, Теперь он тоже часть семьи! Пусть удалось вернуть их к жизни, Рюноске лишь сказал, хочу, Хочу, чтоб вы лишь отомстили, Пусть он умрет от секса вновь! В тот раз Огай и Фёдор знали, Они должны лишь отомстить, Осаму знал, что будет дальше, Ведь план убить, пошёл ко дну. В него входили, он стонал лишь, Потом его пытали вновь, Но до тех пор, пока в конце все, Лишь не вошли в него втроём! Затем они его продали, И написали на спине, Что он согласен служить многим, Он любит лишь сосать его. Сосать и лишь стонать ночами, Стонать держа в руках лишь то, Чтобы потом лишь сосать снова, Сосать, но свой любимый член!