Paper hearts

Вот уже несколько дней как Хиллерска медленно сходит с ума — близился Валентинов день. Генри сидел в гостиной Форест-Риджа играя с Нильсом в шахматы. Комната была наполнена тихими разговорами и спокойной музыкой, доносящейся из колонки, пока чей-то громкий смех не прервал её на несколько секунд. На мгновение обернувшись в сторону сидящих на другом конце дивана посмеивающихся второкурсников, он не замечает как в это же время Нильс ставит ему Шах. Его слух выхватывает из чужого разговора обсуждение какой-то вечеринки и он, заинтригованный, не думая делает следующий ход, тут же получая поражение. — Мат. Ещё партию? — довольно спросил Нильс. Генри вздыхает. Слегка расстроенный, он отрицательно машет головой и откидывается на спинку дивана, наблюдая как парень напротив медленно складывает фигуры в коробку. До слуха вновь доносятся чужие голоса, обсуждающие на этот раз уже девушек, и он улавливает суть разговора — день Святого Валентина. Навеселе, они рассуждают к кому же можно подкатить и попытать удачу, написав любовные письма. Генри всерьёз задумывается. Стоит ли и ему попытать удачу с… На соседнее место неожиданно падает Вальтер. — Чем занят? — А… Да так… — отвечает парень, на секунду поднимая на него взгляд, а после устремляя его на Нильса, разговаривающего с появившимся из ниоткуда Винсентом. — Слушай, — начинает Генри, поворачиваясь к другу и закидывая руку на спинку, — ты будешь писать кому-нибудь письмо? — На Валентина? — удивлённо спрашивает брюнет и, нервно посмеиваясь, продолжает, — Ну да, наверное, не хотелось бы остаться без пары на балу… А ты? — Да… да, думаю, да. Хотя, в любом случае, я не думаю, что это сработает, — усмехается рыжеволосый, отворачиваясь. — Почему? — Потому что мы с тобой неудачники, Вальтер, — вздыхает Генри, хлопая друга по ноге и поднимаясь с дивана, — У меня ещё есть дела, так что увидимся, — бросает он в догонку, выходя из гостиной. Конечно же у него нет никаких дел. Ему просто надо было сбежать, иначе ещё бы секунда и Вальтер не оставил бы его в покое, пока не узнал на кого он положил глаз. Застыв посреди коридора Генри отчаянно обдумывает ход дальнейших действий. Вернувшись в их комнату и окинув её взглядом, он быстро находит себе «дело» в лице так и не прочитанного романа, который одалживал в библиотеке ещё в начале года. Генри судорожно хватает книгу, накидывает на себя куртку и выскакивает из общежития. Холодный воздух помогает слегка успокоиться и он уже медленным шагом идет в сторону школы. Обойдя здание, он заходит внутрь и, немного пройдя, падает на один из стульев у библиотеки. Генри кидает книгу на стол, сползает ниже, принимая полусидячее положение и, вздыхая, откидывает голову назад. Он пялится в потолок, пытаясь тщательно всё обдумать. Боже, да какое ему письмо, он порой двух слов связать не может, а тут целые поэмы писать… Даже если напишет он это письмо — в конце-то концов, не станет же он подписываться? Письма ведь анонимные. Тогда зачем ему его вообще писать? Хотя он ни за что не признается вживую — они знакомы всего ничего, да и на фоне последних событий связанных с Симоном и Вильгельмом ему ясно дали понять — любить кого-то в Хиллерска может быть чревато последствиями. Особенно если этот человек… Внезапный скрип шкафчиков заставляет Генри дернуться и приподняться на стуле, издавшем громкий скрежет. Вдруг возникшая Стелла вскрикивает: — Какого черта ты здесь делаешь в темноте?! — А ты что тут забыла посреди ночи?! — в тон девушке вопит Герни. — Учебник пришла забрать, — отвечает Стелла, доставая книгу и вынимая из заднего кармана джинс сложенный вдвое лист, который просовывает в дверную щель, закрыв шкафчик на ключ. — Что это? — спрашивает рыжеволосый, наблюдая за происходящим, но не получая никакого ответа, — Эй, погоди, это ведь не твой шкафчик! Это Фредерики, да? Это письмо что ли? Она тебе нравится? — блещет умом он. — Слишком. Много. Вопросов, Генри. С чего ты взял? — раздраженно спросила девушка. — Да тебя ни с кем другим и не увидишь. Да и кто пойдет посреди ночи забирать какой-то учебник «просто подруги». — Уж не знаю как принято у вас, мальчишек, но подруги готовы друг ради друга на всё. — Но я всё же прав? Стелла прожигает раздражающе-улыбающееся лицо ненавистным взглядом пару секунд, после чего падает на соседний стул, угрожающе хлопая книгой по столу: — Если ты сболтнешь кому-нибудь хоть слово, Генри… Боже, зачем я вообще это тебе говорю, ты же не умеешь держать язык за зубами. — Эй! Я… я никому ничего не скажу. Обещаю. Но мне нужна твоя помощь. — С чем? Списать на тесте? Ну это я тебе могу устроить, — усмехается девушка, откидываясь на спинку стула. — С письмом… — мямлит Генри, переводя взгляд на сложенные на коленях руки. — С письмом? Погоди-погоди. С любовным письмом? Ты что, собрался к кому-то подкатить? — с издёвкой спрашивает Стелла, но в выражении чужого лица видит очевидный ответ, — Оу… Так ты реально собрался признаваться в любви? — Я не знаю… Мне страшно. Это всё может очень плохо кончиться. Я имею ввиду реально плохо. Генри проговаривает слова, опуская голову настолько низко, что кудрявая чёлка закрывает практически половину его лица. — Насколько плохо? — усмехается блондинка, — Перестанете общаться? Я тебя умоляю, Генри, единственный кто с тобой общается это… О Боже. Ты шутишь? — спрашивает Стелла, но в ответ получает лишь жалобный взгляд, — О. Мой. Бог. Тебе нравится Вальтер. Что ж, у нас больше общего, чем я думала… — Она вздыхает и замолкает на пару секунд. Спустя некоторое время девушка поднимается и открывает свой шкафчик, вынимая оттуда какую-то книгу. Она протягивает её Генри, приговаривая: — Я не стану писать за тебя любовное признание, но может это поможет тебе вдохновиться. Главное пиши от сердца. Я думаю у тебя есть шанс, — подмигивает Стелла, хлопая парня по плечу, как только тот принимает книгу из её рук, и уходит. Генри вертит в руках тонкий сборник стихов, пролистывает пару страниц в который раз всё обдумывая. На самом деле он хотел признаться. Он хотел признаться перед каникулами, чтобы потом сбежать и не видеть Вальтера несколько недель, он хотел признаться во время, чтобы так же не видеть его лица. Он собирался признаться после… Парень вздыхает, а его пальцы замирают, открывая случайную страницу книги. Глаза цепляются за строки. … Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой хода́тай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой? Считайте Генри странным, но Генри считает, что это знак судьбы. В конце концов, Вальтер же может так и не догадаться от кого это письмо? А если он таки поймет, то может ему хватит мозгов хотя бы сделать вид, что не понял? Ну или… может у него действительно есть шанс? Полный решимости, Генри захлопывает сборник и, позабыв зачем вообще сюда пришел, возвращается в общежитие.

***

Следующие пару дней Генри ответственно изучает отданный ему сборник и пытается набросать хоть какие-то строки во время ненужных ему лекций, но вдохновение не приходит от слова совсем. То-ли искать нужно лучше, то-ли ему просто не дано. Вечером вторника он отказывается от совместных посиделок и ужина, ссылаясь на плохое самочувствие, вместо этого садясь за стол с твердым намерением написать стих. Он в сотый раз пролистывает сборник, проходясь по понравившимся произведениям, 15 минут сидит над пустым листом, но в итоге бросает ручку и просто начинает думать об их дружбе. О всём том времени начиная с их знакомства до появления первых чувств и уже дальше, до момента, где он сгорбившись пытается написать признание. Внезапно слова начинают складываться и он хватает ручку, пытаясь как можно быстрее записать ускользающие мысли. Спустя практически час перед ним лежит его детище, написанное почти аккуратным, специально не похожим на его, почерком. Генри подписывается тремя иксами и в последний раз перечитывает письмо. Ты занял мысли мои постепенно, В то же время — свалился на голову в миг. Я выход из чувств ищу своих денно, Каждый раз загоняя себя же в тупик. Ты ночами приходишь, я брежу — я знаю, Ускользает из рук по утрам образ твой. И поймать его крепко, признаться, желаю, Чтоб в объятиях моих очутился с зарёй. Прижимать к себе крепко, улыбку чтоб видеть, Оставлять поцелуй вместе с первым лучом. Говорить как люблю, чтоб тебя не обидеть, И забыться нам вместе с тобой вечным сном. Были б силы — хотел бы на весь мир кричать, Но могу лишь простыми словами молчать. ххх Довольный собой, он аккуратно складывает лист между страниц учебника, скомканные черновики отправляя следом в рюкзак, и залипает в телефон, вплоть до возвращения Вальтера. Уже утром он аккуратно просовывает его в прорези дверцы, опасливо оглядываясь по сторонам, хотя урок уже начался и коридоры давно опустели. Когда спустя пару занятий Вальтер таки заглядывает в свой шкафчик, письмо выпадает из него, с шорохом приземляясь на пол. Брюнет бросает на него удивленный взгляд, прежде чем наклониться за листом. Он прислоняется плечом к ряду шкафов и осторожно разворачивает бумагу, принимаясь читать. Генри продолжает что-то бормотать, чтобы не выглядеть нервным, но быстро замолкает, наблюдая как вместе с движением глаз на чужом лице появляется смущенная улыбка. Ему кажется он и сам начинает краснеть. Быстро тряхнув головой, он спрашивает: — Что там? — Это… Это письмо… — Вальтер смотрит на него и выглядит счастливым. — Серьёзно? — Генри играет комедию одного актера, заглядывая в лист и читая написанное будто впервые. — Воу, поздравляю, — он пихает его локтем, улыбаясь. — Ещё бы узнать кто это, — выдыхает Вальтер, осторожно складывая лист в учебник. — Ну с этим уж как-нибудь справишься Генри усмехается, прислоняясь виском к холодному металлу, наблюдая как друг закрывает шкафчик на ключ и разворачивается, чтобы пойти на следующее занятие. Мысли на секунду выбивают его из реальности. Был бы Вальтер так же счастлив, если бы знал от кого это письмо? Была бы на его лице такая же смущенная улыбка, если бы он знал что эти «чьи-то» чувства — чувства Генри? — Да… Генри? Чего застрял, идем, — улыбается друг, оборачиваясь. — Иду, — мягко улыбается в ответ парень.

***

Вальтер провёл весь вечер в раздумьях о письме. Он с улыбкой перечитывал его раз десять и, хотя в голове не было и малейшего представления об истинной личности отправителя, чувства, описываемые в стихотворении задевали что-то внутри него, даже если его собственное сердце уже было занято. Ему бы очень хотелось иметь пару на бал, но сможет ли он смотреть в лицо человеку, который, похоже, в него влюблён при этом не имея возможности ответить взаимностью? Не будет ли проще оставить всё как есть и пойти на маскарад с Генри? Просто как друзья. Ведь он так и не получил «приглашения» и судя по грустным взглядам, которые он кидает на него весь вечер, Генри расстроен, вот только понять чем конкретно Вальтер не в силах — то-ли он расстроен отсутствием пары у себя, то-ли её потенциальным наличием у него, что в свою очередь означает, что Вальтер не будет на балу вместе с ним. В конце концов они были неразлучны с самого начала обучения. Кинув взгляд на готовящегося ко сну друга, Вальтер принял решение отложить это на завтра. У него ещё есть немного времени, чтобы всё хорошо обдумать, пока его собственное письмо остаётся неотправленным. В обед следующего дня они сидели в библиотеке, работая над парным заданием по литературе, когда Вальтер вспомнил, что за вечером размышлений домашнее задание по математике так и осталось не сделанным. Выпросив у друга его тетрадь, он оставил на него дальнейший сбор информации, принимаясь быстро переписывать заданные номера, ведь до урока оставалось не так много времени. — Ладно, пойду отнесу книги, — сказал Генри, закрывая ноутбук, собирая учебники со стола и уходя в другой конец библиотеки, когда брюнет уже заканчивал писать. Согласно промычав что-то в ответ, он дописал решение задачи и посмотрел на часы, складывая разбросанные ручки в пенал. Кинув взгляд на время на экране телефона и переведя его на пустующее место Генри, Вальтер принялся собирать его вещи, запихивая их в чужую сумку. После нескольких неудачных попыток засунуть их внутрь, он пошарился рукой по дну рюкзака, вытаскивая оттуда скомканные листы бумаги. Вытащив их и спрятав тетрадь, он собирался было выкинуть ненужные листы, но, решив проверить те на содержание важной информации, аккуратно развернул. Перед глазами предстало множество зачёркнутых, местами знакомых строк. Парень нахмурился. Я выход из чувств ищу своих ежедневно

денно,

Каждый раз загоняя себя же в тупик. И, признаться, скрывать больше я не желаю И поймать его крепко, признаться, желаю,

…красотой

Чтоб в объятиях моих очутился с зарёй. Говорить как люблю, и себя ненавидеть

чтоб тебя не обидеть

И прижаться к твоему своим лбом И забыться нам вместе с тобой вечным сном. Как же я люблю тебя. — Боже… — выдохнул Вальтер, и этот выдох был наполнен таким облегчением, какое он не испытывал, пожалуй, ни разу за всю свою жизнь. Попытавшись скрыть счастливую улыбку, он быстро засунул клочок бумаги обратно в сумку, тут же замечая возвращающегося Генри. Теперь он точно знал что ему делать. После занятий они снова засели в библиотеке, заканчивая проект, когда Генри вспомнил, что у него дополнительные по математике. Он спохватился, начиная судорожно собирать вещи и, попросив закончить его часть, скрылся в коридорах школы. Закончив с презентацией, Вальтер отнёс книги, сложил ноутбук в сумку и достал своё письмо. Улыбнувшись, он дописал в конце последнюю фразу и по пути к выходу засунул в чужой шкафчик.

***

Уставший после полуторачасового индивидуального занятия с Мистером Игнландом, Генри вывалился из кабинета. Медленно плетясь в сторону библиотеки, он шарил рукой в кармане в поисках ключа. Уже подойдя к своему шкафчику и открыв дверцу, он замер в немом удивлении, видя лежащий сверху на учебнике белый конверт. Медленно опустив рюкзак с плеча на пол, он взял письмо, аккуратно его разворачивая. Глаза забегали по строкам. Твои рыжие кудри, голубые глаза, Но ты буйный ветер, ты — словно гроза. Так хотел бы в объятиях своих удержать Сколько раз я хотел тебе всё рассказать. Так хотел рассказать, сам себя тормозя Вперёд хочу сделать шаг я — нельзя. Не хочу впредь бояться, я прямо скажу — Не смогу описать как тобой дорожу. И плевать мне на мир весь, лишь только ты в нём, И быть с тобой вместе и ночью и днём. Лишь прошу — побудь рядом и чуть наклонись, Нежным шёпотом на ушко, мягко улыбнись, И согрей руками, и сердцем своим, Пусть солнце восходит — мы рядом стоим. Я тоже тебя люблю, ххх. Тепло разливалось в его груди, а кровь прилила к щекам. Последняя фраза, написанная другим цветом и более небрежным почерком, будто была добавлена значительно позже, выбивала из колеи. Почему в обращении к нему написано «ххх»? Генри на секунду задумался. Его сердце ухнуло вниз. Единственный раз, когда он использовал такой псевдоним было его письмо. Значит ли это, что кто-то его раскрыл? Он снова перечитал эту фразу, на этот раз зацепившись уже за другое слово. Что значит «тоже»? В нормальном значении этого слова в данном контексте это бы означало, что его чувства взаимны, но вот незадача — единственный человек, коротого он любит и которому он признавался это… Чёрт. Значит ли это… Что это письмо от Вальтера? Что он знает о его чувствах? И что, более того… Они взаимны? И забилось быстрее. — Твою мать, — пробормотал Генри, захлопывая шкафчик и хватая с пола свою сумку, и помчался в общежитие, где сейчас должен быть Вальтер. Холодный вечерний воздух обдувал его лицо, заставляя щеки краснеть ещё сильнее пока он нёсся до Форест-Риджа сломя голову. Остановившись у самого входа, он замер, пытаясь хоть немного прийти в себя, но не имея больше сил ждать, проскочил внутрь, направляясь прямиком к их комнате. Схватившись за ручку и прокрутив её, Генри понял, что дверь не заперта. Значит Вальтер внутри. Сделав последний глубокий вдох, он вошёл в комнату, скидывая рюкзак на пол и тут же закрывая за собой дверь, поворачиваясь к ней лицом. — Привет, — улыбнулся друг, отрывая взгляд от телефона, лёжа на кровати. — Я получил письмо… — тут же начал Генри, разворачиваясь, понимая, что страх снова начинает его сковывать, и подходя ближе, наблюдая как Вальтер садится на кровати, — Эм… Я… Оно от тебя, да? Ты всё понял? Я имею ввиду… Там ведь была моя подпись. А ещё ты… Ну, вернее, там просто было написано «тоже» значит это то, о чем я думаю? Возможно? Просто это… — начал тараторить парень. — Генри… — Это выглядит так будто мои чувства… Или я просто идиот и вообще ошибся? Это всё же не твоё письмо, да? Прости, я… Я не знаю… — Генри, — на этот раз твёрже произнёс Вальтер, стоя уже совсем близко. — Да? — растерянно спросил Генри, поднимая взгляд и чувствуя как в эту же секунду на его щеки ложатся чужие ладони, а губы накрывают в поцелуе. Он стоит не моргая, пока его не отпускают. — Ты не ошибся. Это моё письмо. Генри чувствует как горит его лицо в чужих руках, смотря в глаза напротив. Страх и паника начинают угасать на фоне расцветающего счастья. У него действительно есть шанс? У них есть шанс? — Оно прекрасно, — шепчет сквозь улыбку Генри. Он наконец отмирает и позволяет себе протянуть руки вперед, прижимаясь к Вальтеру как можно ближе. Брюнет обнимает его за шею, утыкаясь носом в висок и вдыхает чужой запах. — Я люблю тебя, Генри, — нежно, на самое ухо. Он отстраняется от него, заглядывая в карие глаза. Ответное «я тебя тоже, Вальтер» и неловкий короткий поцелуй. Они вдыхают один воздух на двоих и, наконец, целуются по-настоящему. Поочерёдно сминают губы друг друга, пока Генри зарывается пальцами в чужие волосы, а Вальтер не разворачивает их, прижимая парня к столу. Задыхаясь, они отрываются друг от друга, гипнотизируя чужие лица и поблескивающие губы. Генри кидает взгляд на настольные часы, проговаривая: — Мы опоздаем на ужин. — Хорошо, — отвечает друг, снова прижимаясь к губам, заставляя парня промычать в поцелуй. — Хорошо, мы опоздаем или хорошо, мы остановимся и пойдём на ужин? — Как хочешь. — Ну, я вообще-то хочу есть. Знаешь ли, занятия с Мистером Ингландом очень выматывают, — высказывается рыжий. — Значит мы останавливаемся и идём на ужин. — Хорошо. — Хорошо, — вторит парню Вальтер, — Но перед этим… — Он осторожно берет его за подбородок, в который раз прижимаясь губами. — Вот теперь точно пошли. Брюнет отстраняется от него, но Генри успевает хлопнуть его по руке, едва смущенно улыбаясь. — Не переживай, у нас ещё будет время. В конце концов, сегодня ты спишь со мной. — Что? — опешил парень. — Ну, а что? Ты ведь сам писал «чтоб в объятиях моих очутился с зарёй», — цитирует он. Да уж. Если бы Генри знал, что его стихотворение будут использовать против него же он бы дописал туда ещё чего. А пока он просто прячет счастливую улыбку за чёлкой, натягивает куртку и, быстро урвав последний поцелуй с чужих губ, первый выбегает в коридор общежития.