Паучья лилия

Гермиона Грейнджер была правильной девочкой. Хорошие оценки, хорошие манеры, хорошая репутация. Всегда была одета с иголочки, никому и слова плохого не сказала, в перерывах между парами пропадала в библиотеке. Гермиона Грейнджер была недосягаемой галактикой для многих влюблённых в неё ребят колледжа, так же как и для Драко Малфоя. Но эта пропасть между ними становилась глубже и шире не потому, что Гермиона Грейнджер такая идеальная. А потому, что Драко Малфой — чудовище. Он ненавидел эту часть себя, он презирал её. Он отрицал даже сам факт своего существования. Он — гуль — ужасный монстр, чьё выживание напрямую зависело от поедания человеческой плоти. Они с Гермионой — буквальное воплощение клише «охотник и жертва». Только вот сложно сказать, кому какая досталась роль. Порой Драко казалось, что это она жестокая охотница за сердцами. Его уж точно сумела украсть. Об этом особом виде каннибалов, прячущихся под человеческой личиной, стало известно несколько столетий назад. Тогда, в средние века их ещё считали людьми, поражёнными страшным недугом, который искажал вкусовые предпочтения. Обычная еда не принималась организмом, и лишь человечина могла утолить голод. Лекари пытались найти противоядие, но страх и паника перед неизвестным была сильнее желания разобраться, и на них объявили охоту. Тысячи невинных погорело в огне, ведь отличить гулей от людей в те времена было практически невозможно, и любой ненормальный или кому-либо неугодный человек становился жертвой так называемой «охоты». Гули научились приспосабливаться. Чтобы жить в обществе и находить себе пропитание, пришлось адаптироваться. И пусть технологии достигли того уровня, при котором поиск гулей не составлял труда, многие спокойно жили среди людей, строили карьеру и даже заводили семьи. Драко Малфой относился к числу именно таких гулей. Семья его владела холдинговой компанией, его отца Люциуса Малфоя знали как гули, так и люди. И никто бы из последних даже помыслить не мог, что обладатель столь громкой фамилии окажется убийцей и людоедом. Не всем гулям повезло так же, как и Драко. Большинство прятались в тени, скрывались по подворотням и чаще всего погибали от голода. Охота на них продолжалась до сих пор, только теперь этим занимались специально обученные люди с помощью специального оружия. Анатомия гулей больше не была загадкой. Внешне ничем не отличающиеся от простых людей они всё-таки отличались своим внутренним строением. Наличие особого органа — какухо — и делало их уязвимыми. Поразив этот орган, можно было уничтожить гуля. Но его расположение часто оставалось неизвестным, так как было индивидуальным у каждого подвида. Помимо всего прочего гули во многом превосходили людей: в силе, в обонянии, в слухе, в скорости регенерации. И всё благодаря RC-клеткам, продуцируемым какухо. Скопление этих клеток высвобождало гулий «хвост» — кагунэ. Безумная мощь хранилась в кагунэ и могла уничтожать всё на своём пути. И именно из «хвоста» поражённых гулей создали оружие для борьбы с ними — куинке. Драко жалел, что родился таким ущербным, каковым он себя считал. Да, судьба ему благоволила: ему не приходилось копаться в объедках других гулей, грабить морги и подыхать, словно псина, в компании бомжей и крыс. С самого детства его обеспечивали лучшим человеческим мясом, а род Малфоев на протяжении нескольких столетий сливался с толпой и спокойно продолжал творить грязные дела под носом властей и следователей по гулям. Драко ненавидел всё это. Приходилось играть какую-то нелепую роль, улыбаться учителям и одноклассникам, а вечером садиться за семейный стол и ужинать человечиной. Но больше всего он возненавидел свою сущность, когда встретил Гермиону Грейнджер. На колледже настоял отец. Несколько лет Драко находился на домашнем обучении, потому что в пубертатный период ему стало очень сложно контролировать кагунэ. Малейший запах крови активировал RC-клетки, и пятнадцатилетний Драко выпускал свою силу. Подобное было недопустимым, учитывая статус Малфоев в обществе. И на три года юношу заперли дома. Преподаватели-гули наведывались несколько раз в неделю, пока Драко учился жить со своей постоянной жаждой. Когда гормоны поутихли, Малфой-старший решил отправить сына в колледж. Всё-таки человеческое образование было куда лучше. Нелюдимый Драко тяжело уживался с новыми «друзьями». Многие его недолюбливали, особенно, если узнавали, из какой семьи он происходил. Мальчик, родившийся с золотой ложкой во рту, вызывал у них зависть, несмотря на то, что здесь училась одна элита. Малфои занимали верхнюю позицию в любом случае. Драко мнение толпы не волновало. Тем более любой из них мог оказаться на его обеденном столе, стоило ему только захотеть. Но Гермиона Грейнджер была другой. Студенческие разборки её не волновали. Девушка из бедной семьи, чудом попавшая в престижный колледж, она старалась оправдывать звание стипендиатки и проводила за учёбой большую часть времени. Ей было плевать на статусы. Драко навсегда запомнил её взгляд, полный презрения, когда он в очередной раз зацепился с их общим одногруппником Гарри Поттером. Род Поттера стоял у истоков этого колледжа, и его почившие родители внесли огромный вклад в повышение уровня местного образования. Сейчас он воспитывался директором и потому слишком много из себя мнил. С Драко они часто сталкивались в словесных перепалках. И в одну из таких стычек проходящая мимо Гермиона Грейнджер одарила юношей самым уничижительным взглядом и сказала: «Если у вас так много лишнего времени, то лучше потратьте его на учёбу». «Помешанная на книжках заучка вздумала учить меня, как жить?» — подумал тогда Малфой. Но уже не мог выбросить из головы эти глаза, полные разочарования. Он словно смотрел в зеркало — именно так Драко видел себя каждый день. Многие смеялись над Драко, многие испытывали раздражение при виде него. Всё это было глупо и по-детски. Его не цепляли издевательства и насмешки. Гермиона Грейнджер тронула что-то глубже. Этот союз был обречён. Хотя даже фантазировать о нём — преступление. Порой Драко ловил себя на мысли, что им движут не обычные чувства, а животные инстинкты. Гермиона Грейнджер — запретный плод, вкусив который он утолит свой голод навечно. Ведь он — просто монстр. Разве мог Драко Малфой полюбить человека? Не иначе желал вонзить в её девственную плоть свои зубы и разодрать на части, удовлетворяя самые низменные потребности гуля. — А вы знаете? — донеслось до Малфоя, сидящего на самом верху лекционной. Острый слух зацепился за девчачий разговор не случайно, среди извечных сплетниц колледжа сидела Гермиона. Хотя, скорее, она попала в компанию по ошибке. Просто её застали врасплох, пока она занималась учёбой. Обычно Гермиона приходила раньше преподавателей, чтобы подготовить аудиторию к лекции. Рыжая прохвостка Джинни Уизли наклонилась к своей соседке Лаванде Браун, чтобы информация осталась тайной. Но от Драко не скрылось ни одно произнесённое ей слово. — Вчера на заднем дворе колледжа нашли изуродованное тело… — Ах! — не сдержав эмоций, вздохнула Лаванда и сразу же огляделась по сторонам, чтобы убедиться в том, что они здесь одни. Малфоя заметить им бы и не удалось. — И что же теперь? — Говорят, это дело рук гулей, — продолжала Джинни. — Преступник оставил рядом с трупом паучью лилию. Следователи из Управления по борьбе с гулями (CCG) уже прочёсывают местность. Есть вероятность, что эти чудовища прячутся среди нас. Драко удивился последней фразе Уизли не меньше, чем Лаванда Браун, вздыхающая пуще прежнего. Об учащихся здесь гулях он знал всё: их имена, к каким семьям они относятся, вплоть до того, кого они ели сегодня на завтрак. Все они пресмыкались перед Драко и кланялись в ноги. Малфои занимались благотворительностью и помогали сородичам освоиться в обществе. Но главным правилом гулей, живущих среди людей, было «не отсвечивать». Мог ли кто-то так глупо проколоться и оставить объедки прямо перед носом CCG? Пожалуй, это всполошит не только людской мир, но и мир гулей. Джинни щёлкнула зубами, театрально кидаясь на Лаванду, отчего девушка громко вскрикнула. Её подруга захохотала, словно сенсационная новость нисколечко не пугала, а, наоборот, забавляла. Гермиона отложила тетрадку и обернулась к шумным сокурсницам. — Хватит страдать глупостями и сеять излишнюю панику, — сказала она с присущим ей спокойствием.— Распуская слухи, вы лучше не сделаете. — Ой, не занудствуй, Гермиона, — отмахнулась Уизли. История быстро распространилась. А после обнаружения второго трупа умалчивать о деле уже не имело смысла. Занятия сократили, студентов просили быть осторожными и не задерживаться в корпусах с наступлением темноты. Следователи по гулям частенько заглядывали на пары, задавали дурацкие вопросы. Атмосфера накалялась. И каждый видел в другом врага, ведь подозрения о том, что гули просочились в ряды обычных людей, теперь подавались как факт. Вместе со страшилками ходили и дурацкие шутки, но Малфой стал отстранённее обычного. Отец предложил ему взять академический отпуск, пока всё не утихнет и пока гули не выяснят, кто так подставляет их. Драко не мог уйти сейчас, не тогда, когда опасность висела над людьми, а, значит, и над Гермионой Грейнджер. Заучка плевала на новые правила и всё так же оставалась допоздна, увлёкшись учебной литературой. Драко брал первую попавшуюся книжонку и садился где-то поодаль от неё, чтобы с одной стороны не быть замеченным, а с другой — не упускать её из виду. — Чрезмерное употребление кофе перегружает нервную систему, что может привести к бессоннице, тревожности и даже депрессии, — раздался рядом с Малфоем знакомый голос. Кофемашина колледжской столовой неприятно пикнула, сигнализируя о приготовлении напитка, но Драко проигнорировал её, с недоумением глядя на подошедшую к прилавкам Гермиону Грейнджер. Она взяла с полочки бокал сливового киселя и с улыбкой посмотрела на Малфоя. Кажется, он впервые видел, как она улыбается. Чаще всего местная всезнайка сохраняла строгий вид, с которым поучала других студентов, поэтому в первые несколько секунд Драко подвис, тщательно запоминая изгиб её губ. — Что? — едва удалось вымолвить Малфою. — Заметила, ты постоянно пьёшь кофе. Чашка тем временем самостоятельно наполнилась, не дождавшись, когда Драко соизволит выполнить это действие вручную. Ох уж эти технологии! Он посмотрел на рябью расходящуюся тёмную жидкость в чашке и честно ответил: — Кофе — единственное, что я могу пить. И тут Малфой не соврал. Организм гуля отвергал любую человеческую пищу. Животное мясо, овощи, фрукты — всё это во рту превращалось в помои, от которых гулей выворачивало наизнанку. Всё, за исключением кофе. Удивительным образом данный напиток не вызывал отвращения. И быстро стал для гулей лучом света среди разнообразия ненавистных напитков и еды. Сказанное им показалось Гермионе глупостью, и она засмеялась. Этот звук он тоже слышал впервые. — А ты не такой душнила, каким кажешься, Малфой, — заключила она и, забрав свой напиток, направилась к столику, за которым собрались её друзья, раздражающий Поттер и его вечный хвостик Рон Уизли. — А ты не такой душнила, каким кажешься, Малфой, — передразнила слова Гермионы Луна Лавгуд, неожиданно подсевшая к Драко. Её белоснежные волосы волнами легли на столик. Она захлопала глазками, из-под белёсых ресниц на него смотрели серые пустые стекляшки. — Здесь занято, — огрызнулся Драко. — Ищи себе другое место, полоумная. — Становится неспокойно, — не слушая его возмущения, продолжала она. — Управление по борьбе с гулями намерено ввести жёсткий контроль. Что будет с нами, если у них получится поставить детектор RC-клеток на входе в колледж? Луна прикрыла один свой глаз, а у второго двумя пальцами сильнее растянула верхнее и нижнее веки. Склера полностью окрасилась в чёрный цвет, а серая пустота обернулась ярко-красным заревом — характерное изменение внешности гулей в состоянии голода. Драко, словно заворожённый, был не способен оторвать взгляд. О том, что его сокурсница, чокнутая Луна Лавгуд, — гуль, он не знал. Сколько ещё здесь пряталось собратьев, о которых ему было неизвестно? Кто из них был преступником? — Это ты убила всех тех людей? — выдвинул логичное предположение Драко. — Нет, — Луна пожала плечами, возвращая свой прежний вид. — Род Лавгуд никогда не ссорился с людьми. Я практически не питаюсь человечиной, поэтому слаба и бледна, и вряд ли сумею выпустить свой кагунэ. Мне бы хотелось продолжать свою спокойную жизнь со своими друзьями, но кто-то мешает этому. Найди их, Драко Малфой, это ведь твой отец — член древнейшего ордена гулей «Пожиратели Смерти», известных филантропов в нашем мире. К чёрту филантропию! Люциус Малфой никогда не делает ничего просто так. Все гули, которым орден оказывал поддержку, оставались их должниками до конца своих дней. Драко не понаслышке был знаком с внутренней кухней ордена. С восемнадцати лет отец заставлял его присутствовать на собраниях «Пожирателей», чтобы в будущем сын стал частью этого общества. — Ты совсем не притронулся к еде, Драко, — за ужином обратился к нему Люциус. На изящной фарфоровой тарелке лежал стейк из человечины в прожарке medium rare. Драко копался вилкой в сочащемся кровью куске, аппетита у него не было. Они сидели в гостиной за длинным столом друг напротив друга, а его мать, Нарцисса Малфой, расположилась по правую руку от мужа. Женщина подняла на сына осуждающий взгляд. Этого было достаточно, чтобы Драко понял, что она недовольна его поведением. Но заставить себя съесть хотя бы маленький кусочек он был не в силах. Последнее время одна мысль о людоедстве выводила его из себя. Как-то же справляются некоторые гули без регулярного приёма пищи. Ежедневная трапеза, скорее, являлась прихотью, а не необходимостью. Для полноценного функционирования хватало и одного раза в месяц. — Я не голоден, — Драко наконец положил вилку на стол и отодвинул тарелку вперёд. — То же самое ты говорил и вчера, и на прошлой неделе, — Люциус промокнул губы салфеткой, следом за ним Нарцисса повторила этот жест. — Так сильно переживаешь из-за убийств в вашем колледже? Не волнуйся, Драко, данный вопрос уже на стадии разрешения. Кому-то взбрело в голову подпортить нам репутацию, но это был опрометчивый ход. После четвёртого убийства опрометчивым его уже было сложно назвать. Паника нарастала, а следователи по гулям практически поселились в колледже. Луна Лавгуд, лодочкой проплывая мимо Драко, всегда загадочно улыбалась и шептала: «Найди же их, Драко Малфой, чего ты ждёшь?» Она будто что-то знала, но создавала интригу, вела собственную никому непонятную игру. Какое ему дело до жизней жалких людишек? С чего это он должен был заделаться эдаким мессией и кого-то там спасать? Это даже звучало абсурдно. Ведь он — гуль. Он питался человечиной, и ни разу в жизни в нём не проснулись муки совести. Но внутренний голос предательски вторил Луне Лавгуд: «А если следующей жертвой станет Гермиона Грейнджер?» Такое незнакомое чувство сберечь чьё-то сердце одолевало Драко Малфоя, и он уже не боролся с ним. Просто наслаждался теми редкими мгновениями, когда им удавалось перекинуться парой слов. Они даже как-то обсудили происходящие в колледже события, и Гермиона, как всегда категоричная в своих суждения, сказала, что не стала бы обвинять кого-либо, пока лично не убедилась бы в том, кто стоит за всеми этими убийствами. «Людям свойственно перекладывать ответственность, — прокомментировала она последний случай. — А монстрами порой оказываются не те, у кого есть клыки и когти». Кажется, в тот момент Драко влюбился в неё ещё больше. Но у этих монстров были клыки и когти. У них были имена, знакомые Драко с детства. Перед ним стояли его же прихвостни и прилипалы, те, кто был обязан семье Малфоев всем. Когда Гермиона пропала из виду в библиотеке, он немного запаниковал. Сегодня его весь день не покидало дурное предчувствие, и Драко снова остался после занятий, чтобы проследить за возлюбленной. Порой Грейнджер была просто неуловима. Бросившись на поиски девушки, он сильно удивился, обнаружив её на заднем дворе колледжа в руках Грегори Гойла и Винсента Крэбба, чьи кагунэ развевались, словно флаг на ветру, а горящие глаза жадно разглядывали тонкую девичью шейку. Эту мерзкую шайку возглавлял Блейз Забини, он и встал перед Драко, преградив тому путь. Гермиона дрожала от страха и тихонько стонала. Рука Гойла больно сжимала плечо. — Отпустите её, Крэбб, Гойл! — рявкнул Драко, на что получил лишь негромкие смешки. — А то что? — ответил за них Забини. — Нас покарает великий Драко Малфой? Как же ты достал, папенькина гордость, мамина радость! Надоело прислуживать вашему тупому роду! Правила, ограничения! Я буду делать то, что захочу! И есть, кого захочу! Попробуй запрети! Забини махнул своим подельникам, и они оттолкнули Гермиону в сторону, а сами направились на Малфоя. Девушка сорвалась со всех ног, прячась за его спиной. Она дёрнула Драко за рукав рубашки, чтобы потянуть за собой, но он не сдвинулся с места. Вот глупенькая! Их бы не отпустили просто так. Да и трём здоровым гулям хватило бы пары секунд поймать слабую девчонку. — Власти захотелось? — усмехнулся Драко, затем добавил тише: — Уходи, Грейнджер. — Ты шутишь, Малфой? — снова попыталась она вразумить этого безумца. — Они же убьют тебя. Они — гули! Да, сейчас Драко даже пожалел, что последний месяц отказывался от человеческого мяса. Силы были не равны. Справится ли он с тремя чудовищами, не соблюдавшими такую же диету? Горечь кофе на языке олицетворяла вкус его отчаяния. Может, если он спасёт Гермиону ценой собственной жизни, то хоть капельку своих грехов отмоет. Или душе его всё равно суждено гореть в вечном пламени? Не время для философии. На кону не только спасение Гермионы, но и честь его семьи. Чёртовы дворняги, которым захотелось свергнуть королей! — Грейнджер, я сказал, уходи! — голос его прозвучал твёрже. Он повернулся к прижимающейся к его спине девушке, и теперь Гермиона видела залитые чёрным склеры и горящие красные зрачки. Теперь она видела всю уродливость его внутренней натуры. Тонкие капилляры проступали вокруг глаз, и всё это казалось более ярким на его бледной коже. Гермиона попятилась назад, неспособная оторвать взгляд. То было не разочарование, не отвращение, а страх. И он уколол Драко сильнее, чем что-либо. Хотя разве мог он ожидать иного? — Защищаешь человека? Скатился окончательно, Малфой! — кагунэ Забини бронёй обвило его руку, превратившись в острое оружие. — Ты же не думаешь, что ей удастся сбежать. Я расправлюсь с тобой раньше. — Рискни, ублюдок! — процедил Драко сквозь зубы и сделал резкий выпад в сторону Забини. Его кагунэ десятком щупалец высвободилось из-за спины и направилось на нападающих. Голодовка сказывалась на силе ударов, Забини легко отбивался от них, а страхующие его с двух сторон Гойл и Крэбб мешали Малфою сосредоточиться. Они били точно в цель, оставляя на нём глубокие порезы. Главное, продержаться хотя бы минут десять. За это время Гермиона выберется из корпуса и, возможно, сообщит в полицию. Плевать на убитых, плевать на гуманизм и прочую лабуду. Они должны ответить за то, что пошли против своих благодетелей и посмели прикоснуться к Гермионе Грейнджер. Должны ответить… Резкий удар под дых выбил почву из-под ног. Кагунэ Забини вошло в плоть, как нож в масло. Малфой упал на колени, захлёбываясь собственной кровью. Перед глазами всё поплыло. Мысли спутались. Зачем он вообще полез в драку? Знал же, что трое против одного — плохая затея. Ах, да! Гермиона Грейнджер. Правильная Гермиона Грейнджер. Вся такая идеальная Гермиона Грейнджер. Заучка, помешанная на книжках. Главная зануда колледжа. Драко надеялся, что она успела спрятаться. Вдруг раздался вой сирены, и Забини с его шайкой в панике заметались из стороны в сторону. Малфой практически без сознания упал наземь. Гул доносился до него откуда-то издалека. — Валим отсюда! — крикнул Забини. — Малфою по-любому конец. Стоило троице исчезнуть из виду, кто-то подбежал к Драко и помог ему приподняться. Сквозь затуманенный разум он ещё слышал сирену, раздающуюся теперь буквально над ухом. А свет от экрана мобильного телефона слепил глаза. Малфой только спустя несколько минут смог разглядеть свою спасительницу. Гермиона отчаянно приводила его в чувства, хлопала по щекам и прижимала к ране на животе руку. — З-зачем… — прохрипел Драко. — Зачем… ты вернулась? Они… они могут схватить тебя… — О боже! — Гермиона, кажется, вовсе его не слушала, она вся тряслась, пока пыталась остановить кровотечение. — Я ничего не знаю о гулях! Какая я никчёмная! Чем я могу тебе помочь? Может, есть способ? Драко замотал головой. Находиться в объятиях Гермионы — это самое большое счастье для него. Так и умирать не страшно. Тело уже не восстанавливалось, функционируя на пределе своих возможностей. Отказ от человечины сыграл с ним злую шутку. — Из-за голода… я не могу регенерировать… — Тогда… — Гермиона слегка приспустила свой свитер, оголив плечо. — Должно сработать. — Нет… — Драко без сомнения понял, к чему Грейнджер клонит. — Я не стану… — Станешь! — запротестовала она. — Я обязана тебе жизнью, поэтому лишиться маленького кусочка себя — не такая уж и проблема. Он противился своей жажде и желанию вцепиться зубами в нежную плоть, что ему так радушно предлагалась. Драко не боялся причинить Гермионе вред, он боялся, что не сумеет остановиться, когда вкусит её. Но рана никак не затягивалась, а Гермиона упорно настаивала на своей помощи. Малфой с трудом упёрся кулаками в землю и без сил припал к обнажённому плечу. Грейнджер нервно задрожала, когда он осторожно провёл зубами по коже. Укус был резким и глубоким. Тонкими струйками кровь потекла по плечу, и Гермиона поджала губы, чтобы не закричать от боли. Чавканье под ухом усиливало накрывающую её тревогу. Драко крепче обхватил её руками, чтобы она чисто рефлекторно не дёрнулась, и он не нанёс ей ещё больше увечий. Тяжесть отступала, и ощущение силы постепенно наполняло его тело. Драко взглянул вниз и увидел притоптанные цветки ликориса. А эти монстры не поскупились на символизм. Паучья лилия — цветок смерти, вырастающий из пролитой крови. Только вот сейчас он виделся Драко ознаменованием рождения чего-то абсолютно нового. Если ему повезёт выжить, благодаря жертве Гермионы Грейнджер, он точно решится позвать её на свидание, несмотря на то, что у союза человека и гуля нет совершенно никаких прав на существование.